… Я к тебе на майские приеду, молча сяду на скамейку и шепну: «Здравствуй, дед… Спасибо за Победу. … за меня, … за нас, … за тишину.»
Они были красивы и молоды. Любили и были любимы. Им было только двадцать, вокруг цвела весна — их весна. Это была богатая красивая деревня, не меньше полусотни домов, в которых жили счастливые семьи. Вокруг всё дышало жизнью, цвела акация, вишнёвые деревья, во дворах у домов распускались цветы. Воздух наполнялся прекрасными запахами. По просёлочным дорогам, поднимая пыль столбом, гоняли чумазые, но радостные мальчишки, а вот девочки расхаживали спокойно и важно, видно боясь запачкать красивые платья. Вон там, у дома Щукиных, гусыня в луже купается, а там чуть подальше у колонки, набирает воду Юрий Михайлович Романенко и по старой привычке бросает словцо, иногда и не доброе, вслед каждого проходящего мимо. А вон там, в двадцатом доме, Зоя Бакина, опять носится по двору за своим мужем Колей и бранит его, а их сын Сеня, мечется между ними, пытаясь их померить. А вот видите? Заводила всей деревни Андрей Кисляк, опять по забору залез в сад Царёвых, и пока Лиза не видит, а вернее делает вид, что не видит, а Женя на работе, Андрей наворует сладкой Путинки для беременной Яны; в их саду совсем другие яблоки, и Яна их не ест. Но Андрей честный и добрый парень, вечером он обязательно придёт, извинится перед соседями и угостит их своими кислыми яблоками. Они жили на самом отшибе, словно в своём маленьком мирке, им было двадцать, и звали их Антон и Оля Антиповы. Они будто были одним целым, но в тоже время были очень разными. Ольга была спокойной и тихой девушкой, она работала на местной почте и очень любила приносить в дома добрые вести в виде белых конвертов, а вот Антон, напротив, о его вспыльчивости уже слагали легенды, и никому не хотелось быть его врагом. И только Оля, как-то его приручила, с ней он был ласковым и нежным, и только ей можно было звать его Антонька. «В чём секрет?» — спросите вы? А секрет прост — любовь. Они были красивы и молоды. Любили и были любимы. Им было только двадцать, вокруг цвела весна — их весна. У них впереди было прекрасное будущее. Будущее, которое украла война.***
Деревня вмиг осиротела, небо стало серым, люди лишний раз старались не выходить на улицу, боясь бомбёжек. Почти в каждом доме поселилась смерть, головы многих женщин были укрыты траурными платками. Мужчины один за другим уходили на фронт, некоторые уже не вернутся. Будущее целой страны было слишком туманно. В этот день ещё троих мужчин провожали на фронт. Андрея Кисляка, Женю Царёва и Антона Антипова. Женщины плакали, рыдали, целовали на прощание, даже всегда сдержанная Лиза Царёва не скрывала слёз. И все они, как одна, умоляли своих мужей об одном — вернуться. Пусть раненые, больные, пусть. Главное — живыми. Ни одна из них не согласна была отдать свою любовь войне. Наблюдая за тем, как Андрей гладит округлившейся живот Яны, Антон повернулся к жене и задал вопрос, к которому Ольга была не готова. — Почему ты молчишь? Почему ты не говоришь мне, что ты беременна? — карие глаза Антона смотрели в упор, казалось прямо в душу, и ждали честного ответа. Зелёные глаза Ольги смотрели куда-то в сторону, смотреть на мужа было почему-то невыносимо. Рыжие волосы трепал холодный ветер. «Откуда он узнал?» — вертелось в голове у девушки. Оля действительно ждала ребёнка, но решила пока не говорить мужу; откуда же он узнал? Антипова совершенно случайно повернула голову в сторону стоящих в обнимку Царёвых и всё поняла. Лиза! Елизавета Царёва единственный врач в деревне, она-то как раз и могла проболтаться Антону чисто по-соседски. Ольга улыбнулась, не затаив обиды на то, что доктор не сберегла её тайны. Вокруг война, люди слишком ценили жизнь, чтобы тратить её на обиды. — Я думала, тебе так будет проще… — наконец произнесла Ольга — Там проще, когда тебя кто-то ждёт, — парень поцеловал жену в лоб. — Я буду тебя ждать, — прошепчет она, не утирая слёз и добавит чуть тише: — Мы будем тебя ждать. Секунды безжалостно бегут вперёд, пришло время отправляться в этот трудный путь, но Андрей никак не мог расцепить Яниных рук, обнимающих его шею — Я вернусь, слышишь? Я вернусь, — шепча, уговаривал её Андрей, пока Лиза и Оля расцепляли её руки, пытаясь увести её домой.***
И жизнь вновь разделилась на «до» и «после». Теперь одни воевали, а другие с замиранием сердца и молитвой на губах ждали фронтовых вестей. Они пропадали где-то там, среди окопов и выстрелов. Все измазаны были кровью и фронтовой пылью, но сражались, даже когда силы совсем покидали, сражались. Что такое война? Это когда смотришь смерти в лицо и понимаешь, что может сейчас, именно сейчас, ты умрёшь, а может повезёт, пуля промажет, и ты останешься жить. Война — это когда хлеба не хватает на всех, но ты не съешь свой кусок, а отдашь другу, ему важнее, его дома ждут. Война — это когда в сыром окопе холодной ночью просто хочется домой и не спится, потому что думаешь о тех, кто остался по ту, другую, сторону. Война — это когда здоровые взрослые мужчины рыдают, видя трупы расстрелянных детей на просёлочных дорогах, держа на руках раненого друга, который вот-вот перестанет дышать. Вспыльчивость Антона и здесь не сыграла ему доброй службы. Он всё время хамил командирам, лез в драки, не всегда подчинялся приказам и мог своевольно первым выйти на огневой рубеж. Но, несмотря на все недостатки, Антипов был прекрасным бойцом. Он отлично стрелял, обладал интуицией и никогда бы не пошёл на сделку со своим врагом, а главное он никогда и ни при каких обстоятельствах не оставит друга в беде. Закроет от пуль и погибнет, но друга не бросит. Иногда они получали весточки от любимых. Парни ждали их с нетерпением, читали с мольбой на устах и с трепетом хранили где-то поближе к сердцу. Из этих весточек они узнали, что деревня оккупирована и туда часто наведываются немцы, они забирают продукты и скот, оставляя людей голодными, но живыми. Гитлеровцы могли затеять гулянку в любом из домов или пристроить в любой из них раненого бойца. Но были и хорошие вести: три соседки съехались вместе, им было как-то легче переносить все испытания и беды. И пусть пристанищем для раненых бойцов Рейха был именно дом Лизы, ведь она врач, всё равно вместе не страшно. Вечерами они сидели за столом и просто мечтали о том, что однажды всё станет как прежде: их мужчины вернутся живыми, снова зальются белым цветом две соседние яблони, и Андрей, как всегда, с молчаливого согласия хозяев, будет воровать сладкие яблоки Царёвых, позже меняя их на свои кислые. А ещё, однажды, из письма сложенного треугольником и проделавшего длинный путь по фронтовым дорогам, Антон и Андрей узнали, что их семьи стали больше. Часто, когда не спалось ночью, Андрей вспоминал родные черты лица Яны, по которым так скучал, выразительные чёрные глаза, румянец на щеках, светло-русые волосы и улыбку. Улыбку, в которую он влюблён с детства. Представлял он себе и Мишку, своего сына, Яна всегда писала: «Наш сын вылитый ты». И что представлять? Конечно себя в детстве. У Антона с воображением было похуже и он никак не мог, представить себе черты маленькой дочки Тони. Просто хотелось вернуться домой, прижать её к себе и прошептать: «Привет, я твой папа». Ради этого каждый из них с рассветом выходил в бой, не жалея сил приближая путь к дому.***
Так, в чужой крови и окопной пыли, в поражениях и победах, пролетело несколько лет. И вот на землю опустилась очередная весна. Эта весна пахла совсем по-другому вместе с запахом пороха и копоти, в весеннем воздухе витал запах приближения победы, из обороны советская армия перешла в наступление, один за другим освобождались города и сёла. Понемногу солдаты из боёв возвращались домой. Они втроём в парадной форме с орденами шли по знакомым просёлочным дорогам, до дома оставалось совсем чуть-чуть. Всё вокруг казалось высохшим и мёртвым, в лужах больше не плескались гуси, у колонки, в которой уже и воды-то не было, уже не сыпал скабрёзности Романенко. Во дворе у Бакиных больше не слышно споров, а по дорогам больше не бегает весёлая детвора. Но несмотря на это, во дворах у домов распускались алые и белые розы, цвели и плодоносили деревья. Природа отрицала войну, природа сопротивлялась смерти, природа хотела жить. На скамейке у своего дома горько плакала бабушка Миши Понамарева, Антон остановился и наклонился к ней. — Лариса Аркадьевна, здравствуйте, — обратился он к ней, — что с вами такое, Мишка ваш жив, вернётся скоро… — Ой, Антошенька, — она подняла заплаканные и изнеможённые войной глаза, — вернулся, живой? Да, знаю я, Мишка уцелел, слава Богу. Тут другое, деревня-то наша под немцами была… — Да, знаем мы, Яна писала, — вмешался Андрей, хоть сердце не по-доброму ёкнуло — Как наши пришли, — продолжила бабуля, — они, сволочи, удирать стали только пятки сверкали, несколько домов сожгли и расстреляли всех кого нашли, мы с Алинкой чудом живы, а вот… Она повернулась к Жене и взглянула на него, одного этого взгляда было достаточно, чтобы понять — случилось непоправимое. — А вот Лизоньку твою и… В ушах у парней зазвенело, в голове всё помутилось. Неужели они не успели? Совсем немного не успели. Ничего больше не слушая, Царёв бросился к своему дому.***
Почти дойдя до своего двора, зорким взглядом Женя заметил, как на лужайке у крыльца, среди зелёной травы, что-то белеет, он вдруг почувствовал, как внутри его души разорвался на осколки военный снаряд, убив смысл жизни. Догадаться было не трудно, это медицинской халат жены. Последние метры были самыми тяжёлыми, даже в самых длинных и кровопролитных боях ему не было так тяжело. Добежав, он рухнул на колени, на кристально белой ткани алело свежее пятно темно-красной крови. — Лиза!!! Лиза!!! — Женя надрывно кричал, и эхо разлеталось по пустым дорогам посёлка. — Лиза!!! — он кричал, целовал её остывшие руки и понимал, что жена его не слышит. Но, как же так? Ведь они были совсем рядом, не где-то на линии фронта, а всего в нескольких километрах, опоздали на несколько часов. По лицу Жени текли слёзы, он даже не стирал их. Тут к нему подбежали остальные, Андрей тут же кинулся к телу жены, она лежала в нескольких шагах от Лизы. В тёмно-карих глазах девушки отражалось синее и тихое небо, небо по которому уже не летали бомбардировщики. В глазах Яны плыли облака, но больше не теплилась жизнь, в уголке рта застыла кровь, Яна тоже была мертва. — Яна, Яночка, очнись!!! — умолял Андрей, положив её к себе на колени и гладя по голове. — Яна, помнишь, я обещал, что вернусь? Я вернулся, Яна. Что же ты наделала, не дождалась совсем немного. Антон просто стоял, как приросший к земле, он никогда ничего и никого не боялся, шёл в бой первым, но подойти и взглянуть, на погибшую Олю просто не было сил. Он подойдёт, но не сейчас. Сейчас в это поверить было невозможно. Почувствовав дикую усталость и поняв, что ещё немного и он просто не устоит на ногах, Антон вошёл в дом, который каким-то чудом уцелел, двое соседних были сожжены.***
Бравый солдат вошёл в опустевший дом, где не так давно был слышен детский смех и собирались друзья, всё украла проклятая война. Антипов упал на деревянную лавку у входа и охватил руками поникшую голову, он уже хотел заплакать, как вдруг услышал в тайнике за печкой странный шорох и писк. Сначала он подумал, что просто кажется, от горя помутился рассудок, но потом всё же решил посмотреть. Парень тихо подошёл к печке и убрал доски, которыми был завален тайник углубления в печке. Глаза Антона расширились, от увиденного он одновременно испытал смятение и дикую радость. Напуганные до смерти, взъерошенные, как птенцы, они несмело озирались, ожидая новых выстрелов, трое ребятишек ещё сильнее прижимались друг к другу. Самая старшая — девочка, девятилетняя Маша Царёва сразу узнала Антона, и мелкая дрожь стала понемногу отступать. Девочку помладше, примерно двух-трёх лет, Антон тоже узнал без труда, хоть всё это время он не мог даже представить, как она выглядит. Это была его дочь, она сидела рядом с мальчиком чуть старше её, копия мамы: большие зелёные глаза, а из-под белого платочка выбивалась рыжая прядь. Антипов поднял её на руки и тут уж, не сдержавшись, скупая мужская слеза скатилась вниз. Малышка смотрела на него с интересом и без испуга, а потом вдруг тихо произнесла — Я — Тоня, мама зовёт Антонька, — представилась девчушка дяде в форме и уточнила: — А ты кто? — Антонька, — повторил Антон, сквозь слёзы, и прошептал, — а я папа…***
А во дворе у дома, на зелёной траве алели кровавые пятна, а рядом на коленях над бездыханными телами любимых, безутешно рыдали, никого не стесняясь, бравые солдаты. Они прошли дорогами войны, и пришли домой с победой, но у самого порога их поджидала смерть. Эта земля навсегда впитает кровь и слёзы, а цветы и деревья запомнят этот душераздирающий крик. И будь проклята война. Пелена слёз и горя застелила им глаза, и сквозь неё они не заметят, как с крыши дома взлетят три птицы. Быть может, это любящие души дождались любимых, полюбовались напоследок и улетели к Богу. На траве аллели кровавые пятна, солдаты безутешно рыдали, а в соседнем дворе Щукиных, на пропитанной кровью земле цвели розы, посаженные Мариной несколько лет назад. Природа хотела жить. А неподалёку от бездыханных тел заливались белым дымом две соседние яблони, каким-то чудом их не тронул ни огонь, ни выстрелы. На одной сладкие, а на другой кислые яблоки…