Если меня не станет, ты будешь скучать?

      Сорок два часа, три минуты и тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… секунд прошло с начала нового времени. Когда-то самая защищенная из зараженных территорий пала от одного единственного поцелуя. Многие подумают, что любовь всему виной, но он так не считал. Случайность, судьба… В его голове не укладывалась мысль о том, что это чувство, прекрасное способно подставить к грани все человечество. Его не сможет описать словами простой снайпер, в чьей голове крутилась одна единственная команда, приказ, который он дал сам себе и был готов идти до конца: «Спасти их любой ценой». Пойти против правительства, против природы, вируса… Но вытащить тех, кто стали ему дороги всего за несколько мучительно долгих и страшных часов. Сердце болезненно сжималось от тяжелых воспоминаний, когда он стоял на крыше многоэтажного здания, а из рации послышался шуршащий голос командира: стрелять на поражение. Всех без разбора. Женщины, дети и пожилые люди закрывали собой землю, умирая от укусов или свинца в своем теле.       Мужчина плотно сжал губы, опустив свою руку с часами, где секундная стрелка неумолимо неслась вперед, а после преступил к пересчету оружия. В их скромном укрытии было тихо — дети спокойно спали, а сквозь разбитые окна давно заброшенного дома проникал прохладный ветерок, заставляя спящих слегка ежиться во сне. Он тоже устал, но не давал себе права прикорнуть больше, чем на пару-тройку часов, оставляя их без защиты. Неизвестно, что ждет их впереди. Энди начал возиться, стараясь согреться в объятиях сестры. Бетонная коробка совершенно не держала тепло, но здесь, видимо, когда-то жили люди, спасающиеся бегством. Беглым взглядом, пробежавшись по кучке хлама, ему удалось найти шерстяное одеяло — грязное, с прилипшей к нему грязью и каплями крови — но это, все же лучше, чем замерзать. К тому времени, Теми сквозь сон старалась растереть плечи брата. Дойл тихо подошел к ним и аккуратно накрыл их одеялом. Блондинка подняла на него взгляд, чуть кивнув в знак благодарности, и покрепче обняла брата. Улыбнуться в ответ не было сил: тяжело смотреть, как обессиленные дети ютятся на каких-то картонных коробках и каких-то тряпках, сваленных в кучу. — Спасибо, — раздался негромкий голос, подошедшей женщины.       Спокойный, размеренный и немного хриплый после попыток перекричать звуки выстрелов, хрипы и стоны зараженных. Ее лицо по-прежнему такое же, как голос, словно идеальное дополнение, но его оскверняли пыль и прилипшие к вспотевшему лицу волосы. А взгляд непроницаемый, но в нем вскользь пронеслось так много эмоций за это время: страх, отчаяние, тревога… Мутные, практически незаметные. Эмоции прирожденного лидера, майора. И сейчас она не изменяла себе, смотря на вновь уснувших детей своими завораживающими глазами цвета горького шоколада. Дойл перевел на нее взгляд, встречая идеальный профиль, который видел каждый день в прицел своей винтовки. Она молчала, и он — тоже. Ни у кого не было слов, чтобы описать сложившуюся ситуацию. — Не стоит, майор Росс, — произнес мужчина и направился в сторону, где лежало их оружие и скудные припасы.       Майор Росс. Он старался не выдавать своих эмоций, но эти два слова были словно горький яд на его губах. Еще одна пропасть, которая разделяла бы их в том мире, который существовал еще не так давно. И пусть сейчас это только слова, но Дойл был готов пойти за ней, оставаясь простым сержантом. — Сейчас ранги не имеют никакого значения, — немного подождав, произнесла она все так же тихо эти слова, которые развеивали прах прошлого. Ранги — единственное, что осталось у них от того мира.       По спине пробежал холодок, когда он почувствовал легкую ладонь у себя на плече, при этом держа в руках свою снайперскую винтовку и проверяя, сколько патронов у них осталось. Немного. Теперь непонятно от чего им предстоит встретить смерть — от вируса или голода. Он не хотел это представлять, отказывался. Даже назойливое воображение, рисовавшее красочные картины их смерти, мужчина был готов послать подальше, а легкое касание только усиливало этот страх. Им не продержаться долго. Мужчина судорожно выдохнул, бегло посмотрев на Скарлетт, которая вновь с ним поравнялась, держа свою безупречную осанку, несмотря на ужасную боль и титаническую усталость. Она словно не замечала ранения, но хромала при каждом шаге. Хотелось взять ее на руки, пронести хоть немного, давая ей отдохнуть от болезненных ощущений, но собственная усталость и беззащитность перед опасностью его останавливали. — Если меня не станет, ты будешь скучать? — внезапно произнес мужчина, посмотрев на нее.       На секунду, он позабыл о рангах, решаясь на такой глупый поступок, ведь они знакомы всего пару дней. И стоит ли скучать о чужом человеке, который только выполнял свою работу, защищая и оберегая? Повисла ужасающая тишина, в которой он мог слышать биение собственного сердца. Уверенность в правильности решения таяла на глазах, но в ее взгляде вновь промелькнула тревога. Она впервые выглядела растерянной и уставшей, такой, какой должна была быть любая девушка на ее месте. И все из-за одной фразы? — Скажите, майор. У нас почти нет шансов… — вновь нарушил тишину Дойл, притупив взгляд.       Глупо было полагать на что-то, кроме молчания с ее стороны. Незнакомые, чужие… Вряд ли ему удалось бы стать ей родным, даже за многие годы общения. По крайней мере, именно эти мысли посещали мужчину именно сейчас. От былой уверенности узнать правду исчезли без следа, а нахлынуло чувство бессилия и тоски. Его негромкий голос, почти шепот поглотили пустые стены полуразрушенного убежища. Не хочется, чтобы это услышали дети. Он опустил винтовку, все еще чувствуя тепло руки Скарлетт на своем плече. Хотелось сбросить ее и одновременно притянуть к себе девушку, возможно, в последний раз. Но ладонь плавно соскользнула, постепенно перемещаясь вниз, и спустя несколько мгновений она аккуратно обнимала его со спины, слегка прижавшись к нему. Тепло. Живительное тепло, которого категорически не хватало.       Дойл аккуратно развернулся, бросив оружие на сумку. Теперь она не казалась такой сильной, какой обычно представала перед всеми. Ее плечи опущены, дыхание слегка сбилось, а лицо спрятано в его плече. Он несмело провел рукой по спутанным волосам, спускаясь по спине, а после снова возвращался, прижав ее к себе. Хотелось пообещать ей, что все будет хорошо, что они выберутся, но Дойл не мог знать наверняка, желая запечатлеть этот короткий момент в своей памяти, перемотать его в начало и снова пережить. Мужчина прижался губами к ее макушке, оставив короткий поцелуй и чувствуя, что Росс вновь берет вверх над своими эмоциями и понемногу успокаивается. Но он не хотел ее отпускать: еще минуту, еще секунду… — Буду, — негромко произнесла она, понемногу ослабляя крепкие объятия, — мы все будем.       Ощущение покоя стало понемногу охватывать его тело, заставляя расслабиться. Сонливость начала брать вверх, но он отчаянно сопротивлялся, подавляя зевоту. Проклятая усталость сковывала мышцы и разум, но Дойл старался выглядеть бодрым. Наткнувшись на встревоженный и слегка укоризненный взгляд девушки, мужчина свел брови к переносице, хмурясь. Он уже наперед знал ее слова, но по-прежнему ожидал, когда фраза сорвется с губ. — Тебе нужно отдохнуть. Ложись, я подежурю, а потом мы пойдем дальше. Здесь оставаться небезопасно, — произнесла она, глядя на него, но прежде, чем тот успел произнести хоть слово, сказала: — Это приказ. Ты должен отдохнуть. — Посидишь со мной? — Конечно, — немного подумав, произнесла майор, глядя на него снизу вверх.       Впервые за это время он выдал некое подобие улыбки, больше похожее на усмешку. Тепло ее рук, взгляда — это то, ради чего нужно пытаться выжить. Снова и снова, несмотря ни на что.