Цель оправдывает средства

Растрепанная иссиня-черная шевелюра молодого человека, одетого как с иголочки, прошлась по лицу начинающего звереть доцента кафедры философии. Студент удалялся прочь от стоящего посередине коридора с отвисшей челюстью и с зачеткой в руках преподавателя, собирающегося поставить туда наглецу «удовлетворительно», за что и был только что клеймен несущим ересь пердуном, любящим шелест денежек.  — Учиха Саске! Если вы немедленно не вернетесь, я обращусь в деканат и не уйду оттуда, пока не получу возможность порвать лично ваши документы! Нет, сегодня вы перешли все границы, мало мне было Вашего хамства в течение года? Хотя Вы и появлялись на лекциях в первом семестре только последний месяц до экзамена, а сейчас во втором так вообще всего на одной лекции перед зачетом! Говорите тройки мало? Да Вас пинками гнать из университета надо, а я иду на такие уступки! Комбинация из трех пальцев не заставила себя ждать.  — Как странно слышать из Ваших уст такие недостойные речи, Вы же философ, в задницу трахнутый своими убожескими принципами, ну так валяйте, отчитывайте умными словечками, цитируя «великих», — усмехнулся брюнет, резким взмахом головы откинув челку, налезающую на черные как два магнетита глаза, — все, что требовалось от Вас — поставить мне «отлично» за превосходнейшие ответы на контрольные вопросы, которые, к слову, я готовил не одну ночь, но Ваших куриных мозгов не хватает, даже на то, чтобы вывести в зачетку правильную оценку, чтобы потом закрыть пустое поле под Вашим бесполезным предметом в ведомости… Не став добавлять больше ничего, Саске ровным быстрым движением развернулся на каблуках до блеска надраенных ботинок и широкими шагами устремился к лифту, вспоминая какие предметы ему еще надо закрывать. Старый пердун все равно выставит ему то, что надо. Достаточно лишь пошуршать новенькими купюрами перед ним, правда теперь шуршать будет большее количество, ибо оскорбления, которыми щедрый на слова язык Учихи одарил доцента, требуют компенсации за моральный ущерб. Несправедливо, ведь Саске честно подготовился к последней контрольной точке в виде зачета, хрен с ним, что посещал редко, необходимый объем работ был сдан, и все лекции аккуратно были записаны неровным сбивчивым учиховским подчерком в перерывах на работе под боком у отца. Да, Саске принадлежал к типу людей, которым «все можно», однако расшвыриваться своим, точнее отцовским, влиянием парню было не по нраву, поэтому свои богатые корни, подпитываемые фамильным бизнесом, он предпочитал держать в секрете… вплоть до возникновения проблем. К несчастью, избалованный мальчик был падок на встречи с приключениями взрослой жизни, так что махать кошельком ему приходилось частенько. С отцом у отпрыска Учих был вполне сносный договор. Семью ценить, деньги зарабатывать, университет не бросать. Ну и недавно брюнет допустил оплошность, познакомив родителей со своей новой пассией, рыжеволосой простушкой первокурсницей, дочкой знаменитого магната, что означало равенство социальных статусов между парочкой. Теперь Фукаку требовал от сына женитьбы, этот год был для Саске выпускным, так что удержать состоявшуюся пару между влюбленными детишками можно было только обручив их. Иначе, оба разойдутся на раз два, пока девушка будет учиться в университете, Саске может найти себе кого-то на стороне, так как она не трется у него на глазах. Фукаку не зря опасался, его сынок менял своих вторых половинок, как перчатки, эта первокурсница была не исключение, а внуков старшему Учихе хотелось, так что теперь развитие отношений парня были взяты под контроль. Собственно, одет, как напыщенный индюк в дорогой костюм, студент в прекрасный день раздачи долгов преподавателям был по случаю дня рождения своей возлюбленной. Микото обещала накрыть прекрасный стол и позвать родственников, как со стороны виновницы торжества, так и со стороны Учих. Благоговейно матерясь, молодой человек выполз на нужном этаже, достав разрывающий барабанные перепонки протяжным звонком мобильник.  — Да, Карин, — приглушенно рыкнул в трубку Саске.  — Тон помягче, Учиха, — менеджер по продажам явно встала не с той ноги и не с той постели. Проблема серьезного недотраха чувствовалась в каждой напряженной ноте ее голоса с хрипотцой. Саске лично исправлял эту проблему, не коробя свой мозг мыслями об измене своей удачной пассии, он в конце концов для дела старается, разве виновата хамоватистая Узумаки в том, что ее хочет разве что дрищиватый зам.секретаря Суйгецу, работающий в соседнем кабинете и то и дело пускающий слюни в сторону Карин, когда она наклоняется, чтобы достать свой кофе из автомата, — ты документы подготовил?  — Притормози, детка, — открыв воображаемый «клапан очарования», нашелся брюнет, впрочем ему никогда не приходилось прикладывать усилий, чтобы понравится женскому полу, он в любой ситуации был чертовски сексуален, даже когда орал и прибегал к насилию, — ты забыла, я несу их к тебе на стол только завтра. Таковы же положенные сроки, м?  — Ты мне медовым голосом херню не впаривай, — срывающимся, готовящимся превратится в вопль тоном ответила «недотрахнутая», — завтра мне их уже сдавать твоему отцу, безупречные и грамотно составленные. Зная тебя, могу сказать, что ты до нужного уровня не дотянешь. Срок — завтрашний день, верно, но это с оговоркой. Имелось ввиду, чтобы у меня они должны появиться хотя бы за сутки, дабы можно было исправить все огрехи, которые ты, мерзопакостный ублюдок, умудряешься допускать. Туша угли в глазах внутреннего зверя, молодой человек клятвенно пообещал поджарить эту взбалмошную суку, как только закончит с делами. Как же обожает эта особа бить домашним розовым тапочком льва по морде…  — Солнце мое, неужели тампоны такие неудобные, — похоже у собеседницы сперло дыхание от возмущения, — в ПМС таким неадекватным, плохо контролирующим себя личностям, как ты, нужно сидеть дома и похлестывать глинтвейн под пледом с котятами в ногах, а не торчать в офисе, названивая мне, чтобы обвинить в чем не попадя. Я хоть раз подводил? Во время не успевал что-то доделать?  — Не… Ты! Да как ты смеешь!  — Умница, а теперь завязывай доставать меня. Через пару часов скину на почту все документы с правками, будь уверена, там все на мази. А вечером… Надень те розовые кружевные трусики, мои любимые. Довольный собой, Учиха отключился, услышав томный вздох из трубки. На Карин удивительный эффект производит его неукротимая сила заламывать и прогибать под себя людей. Он уже буквально нутром чуял, что Удзумаки потекла от его слов. Быстро изучив расписание последнего преподавателя, который поставил Саске «неудовлетворительно», студент в припляску добрался до нужной двери и постучал в нее. Закрыта…  — Не долбись. Меня там все равно нет, — послышался ровный не без ноток раздражения голос сзади, в тот самый момент, когда брюнет наклонился, заглядывая в дверную щелку, и начал выстукивать костяшками по двери застрявший с утра в голове музыкальный хит. Итачи Иназума был из числа людей, по жизни смотрящих на других, как на куски дерьма. Работа в университете позволяла ему отрываться на своих подопечных ежедневно с восьми утра до восьми вечера. Укладывать нерадивых и много думающих о себе студентов на лопатки было чем-то вроде его хобби. Вообще Саске всегда считал его лютым мужиком, несмотря на то, что преподаватель был весьма молод для доцента, всего каких-то двадцать семь лет, и по идее должен был быть лояльнее к студентам.  — Заходи, халтурщик, со своим купленным эпюром, — недобро ухмыльнулся Итачи, приложив свой пропуск к панели рядом с дверью. Электронный ключ противно бзикнул, и как только загорелась зеленая лампочка, доцент нажал на ручку, пропуская вперед, как Учиху, так и еще троих ребят с того же факультета, что и Саске, пришедших сдавать работы.  — Вы проверьте, прежде чем делать такие умозаключения, — начал было защищаться молодой человек, но два таких же темных, как и его самого, глаза, хмуро прервали на полуслове, давая понять, что бой заранее проигран.  — Проверю, а если обнаружится обман с твоей стороны, ты своими кривыми граблями сделаешь чертеж обечайки приводного барабана прямо при мне в этой аудитории. Хочешь на компьютере, а можешь от руки, на твой выбор, — развязал азартную, с его точки зрения, игру преподаватель начертательной геометрии и компьютерной графики, — твой коллега по разуму, — гладко выбритым подбородком мужчина мотнул в сторону Хьюго Неджи, сидящего рядом с Саске за одним столом, — пытался меня обхитрить, теперь несет мне все работы своего нового варианта плюс три дэ модель с сечением на флешке… Глаза Учихи сочувствующе переместились с «игрока», открывающего журналы групп, на несчастного, который нервно крутил в руках USB накопитель красного цвета.  — Вы изверг, — выдохнул брюнет, косо продолжая прощупывать взглядом толстенькую папочку Хьюго, в которую были вшиты двадцать штук листов, — весь вариант… не находите это перебором? Преподаватель резко подался вперед, так что сидящий на первой парте перед ним Учиха непроизвольно отпрянул назад, ощущая на себе тяжелую ауру Иназумы. «Этот молодой пидорас и впрямь вообразил, что кресло под ним — это трон, а черный, сшитый по атлетично сложенной фигуре, деловой костюм есть мантия?!» Скольких ребят этот нелюдь сделал неврастениками, оставалось только догадываться.  — Ты сейчас на слезу меня прошибешь, Учиха, — притворно-плаксивый тон и дергающиеся, как у маленького ребенка, от которого отняли конфетку, губы были самым что нинаесть жестоким ответом, разрушающим последние надежды на то, что у доцента кафедры начерталки есть хоть грамм совести и чувства жалости, — сам приперся сюда с стопроцентно застекленным эпюром и приседаешь мне на уши, чтобы я растрогался и отменил казнь. Нетушки, малыш, ты будешь отчитываться передо мной по всей строгости. Понадобится, будешь потеть с задачами, как Неджи, ночи напролет, чтобы ведомость я тебе закрыл, и твои координаты и фамилия не появились на стенке в ВК. Знаешь, как расшифровывается? — продолжая издевательским тоном лишать последних нервных клеток Саске и другую троицу мучеников, Итачи откинулся на спинку кресла, подложив руки, сцепленные в замок, за голову в таком непринужденном жесте, будто он у себя дома, и скрипы зубов студентов его ну нисколечко не напрягают.  — Ну, — с трудом выходя из ступора, выдал брюнет, находящий себя затравленным кроликом, гипнотизируемым удавом, — может быть соцсети? То есть Вконтакте…  — Мимо. Это расшифровывается, как Военный комиссариат.  — Ясненько, — сквозь стиснутые зубы ответил студент, посылая про себя на три волшебных буквы и Итачи, и его фиговое чувство юмора. Для него наверняка в аду заготовлен отдельный котел, — может Вы уже работы начнете смотреть? В расписании сказано, что в три часа дня у вас собрание на кафедре, а сейчас час дня. Так что давайте не будет тратить вре…  — Захочу, начну проверять ваши каракули без пяти три, — сделал лицо-кирпич Итачи, выгнув загадочно бровь, — в конце концов, не я же виноват, что вы не в состоянии во время сдать работы, только деньгами сорить умеете. Как тут не начать глотать валерьянку? Брюнет лишь хрустнул костяшками, на резком выдохе пообещав себе держаться спокойным и непоколебимым. Выместить свою агрессию на своей девушке, она всяко не откажется попробовать себя в роли героини БДСМ, Саске умеет уговаривать. Тем временем преподаватель принялся серебристым баритоном медленно, но верно скатывать по наклонной одного из студентов, раскритиковывая его чертежи. Брюнет диву давался, и неужели никто еще из ребят не подкараулил его в темном переулке и не избил? Итачи наверняка ни одному человеку жизнь подпортил, принеся дурные вести в деканат о том, как кто-то вместо учебы бьет баклуши.  — Чтобы тебя позаковыристее спросить еще… До Саске долетал обрывками диалог между сдающими работы и доцентом, хотя внимание своих темных глаз он по-прежнему фокусировал именно на мужчине. Точнее на том, как он выглядел. То, что между ними есть общие черты, парень заметил с первого занятия, просто не отдавал этому должного внимания, спуская воспоминания об этом непоправимом мизантропе в унитаз. Каким бы мерзопакостным человеком не был этот препод, а чувство стиля было у него на высоте, чего такой временами мажористый Саске просто не мог не оценить. Умение подобрать одежду, чтобы подчеркивала все достоинства и скрывала недостатки весьма важно и, пожалуй, Итачи обладал им в совершенстве. Костюмы Иназума предпочитал носить темных тонов, чтобы подчеркнуть аристократичную бледность резных скул и всего овала лица. Саске не раз восхищался его спокойствием, тем, как он держит себя в строгости и несмотря на подтрунивания и нескончаемый троллинг над студентами, вполне серьезен. Ну, а то, что мозгами Итачи бог не обделил, можно было понять с первых секунд общения. Учиха с открытым ртом слушал выступления доцента на конференциях, на которых обязан был присутствовать чуть ли не весь состав вуза, а так же в тайне надрачивал себе от воспоминаний, как этот тип уделал словесно зама кафедры из другого университета, решившего опорочить светлое имя их учебного заведения. Да что там, парень даже часы себе такие же, как у Итачи заказал. А потом каждый раз ощущая тяжесть дорогого металлического браслета у себя на запястье, сразу же воображал себя кем-то большим, чем он есть. И даже при наличии неопровержимых фактов он не переставал убеждать себя в том, что это не фанатизм, а просто легкая заинтересованность, лишь желание чутка перенять крутизны от старшего поколения. Еще Саске давно заметил необычное кольцо на безымянном пальце преподавателя, необычный орнамент, своеобразные готические завитки, явно ручная работа, студент был готов отдать руку на отсечение, что украшение из серебра. Сие замечание позволило Учихе сделать предположение о пристрастиях Иназумы к стилю музыки «тяжелый металл». Длинные ухоженные волосы, собранные в хвост, спадающий до лопаток, только усиливали эффект созидания темного принца. Итачи может выглядеть мрачным, когда захочет, но краски на его лице играют яркими тонами, бросая живую тень на его магический лик, только когда он без жалости расправляется с людьми, втаптывая их сапогом в грязь или если угодно топя в болоте. Саске тяжело давались фантазии с участием преподавателя в обыденной жизни: как он ходит на свидания, за кем ухаживает, какие девушки его привлекают. Было ощущение, что Иназума просто не создан не то, чтобы для того, чтобы любить, а даже искренне и с участием относиться к кому-то. Если верить слухам одногруппников, то у доцента родители погибли в автокатастрофе довольно давно, а других родственников вроде как у него и нет. Вот и получалось, что мужчине просто некому было дарить свое тепло и заботу. Возможно, замкнутость в плане интереса к другим людям без желания их унизить, исчезла у сего субъекта именно из-за потери близких, а исправить атрофированность его чувств было попросту некому. «Ой да плевал я на него! Кто этот Итачи такой, чтобы я чувствовал себя по сравнению с ним фекалиями», — не вылезал из своих размышлений Саске, лениво выковыривая из тубуса свой эпюр.  — Малыш… От шока брюнет свалился со стула, услышав приятный голос прямо рядом со своим ухом.  — Итачи-сан, зачем так пугать?! «А так же зачем подходить так близко и смотреть на меня так провоцирующе и дразняще…»  — А как мне нужно было выводить тебя из медитации? Поцеловать? — съязвил мужчина, облокачиваясь о стол, за который вновь, поднявшись с пола, уселся Саске. Верх белой рубашки на Иназуме был расстегнут обнажая изгибы ключиц, во впадинке которых примостилась цепочка с металлическими бляшками. От силы натиска, с которой он напирал на стол, венки на мускулистых руках вздулись. Студент и не заметил, что Итачи снял пиджак, а рукава рубашки закатал.  — Простите, я задумался. А все уже ушли?  — С добрым утром, дрыхнущее ты создание, — прищурившись усмехнулся мужчина, беря в руки эпюр, чтобы проверить, — я уже с минуту в упор смотрел в твои стеклянные глаза, как все ушли с поставленными зачетами. «Какая неловкость», — сделал невинную моську, не забыв вздернуть вверх гордый Учиховский подбородок, парень.  — Просто не выспался сегодня, вот и засчитался ворон. Черные проницательные глаза не без лукавства оторвались от проверки чертежа.  — Что ж, наверно с личной жизнью никаких проблем. Однако, я могу это исправить. Заставить тебя следующую неделю по ночам делать технические рисунки всех недавно завезенных деталей, каким стал богат склад нашего университета?  — Оу, смилуйтесь, Итачи-сан, — притворно умоляющий тон Саске так и просился быть услышанным в большом театре теми ушами, которые эту актерскую игру по достоинству оценят, — уж не зависть проскальзывает за всеми этими Вашими шуточками в мою сторону?  — Да ты бессмертный, Учиха, — от души рассмеялся мужчина, потерев пальцем жирные линии, тем самым проверяя не нанесен ли карандаш поверх напечатанного чертежа, — то, что ты это сделал сам, вижу, но так же, мне заметно, что элементы в эпюре не все сделаны по ГОСТУ. Поэтому я и делаю замечание: чем весело забавляться ночью, лучше бы работу качественно выполнял. Исправляй прямо тут, пока ножницами не испортил тебе лист, дабы заново кропать пришлось.  — Как Вы любезны, — клацнув зубами, чтобы сдержать гнев, выдавил Саске, реактивно поправив все, что ему указали. Задав парочку не шибко каверзных вопросов, преподаватель скупо кивнул, не забыв одарить напоследок студента взглядом а-ля «ты говно», и подписал эпюр. В эту поистине золотую минуту Учихе захотелось станцевать от радости нечто сумасшедшее. Он клятвенно поклялся, что вечером обязательно по этому поводу напьется вместе с Карин, пятой точке и ротовому отверстию которой сегодня ой как не поздоровится. Разумеется, он все это провернет до начала праздника своей девушки. Все-таки бог есть!  — Вот зачетка, Итачи-сан, — сунув родимую на подпись, выдал счастливый брюнет.  — Минутку, — закрасив квадратик, символизирующий сданную работу, мужчина провел пальцем по листу журнала, по строке напротив фамилии Учиха, — малыш, а ты в курсе, что у тебя не сдана контрольная, состоявшаяся в прошлом месяце?  — Чего? — позитив смыло девятым валом, а чернющие зеночки превратились в блюдца, уставившиеся на доцента, — не может быть…  — Еще как может. Саске мог поклясться, что у него затряслись коленки от плохих новостей. Вот как он сейчас поступит? Сегодня последний день сдачи долгов! Не рассчитается сегодня с долгами, автоматом полетит на допсу, хотя нет, он же выпускник… Вышибут к черту из универа! Все-таки бога нет!  — Что же делать, — упавший духом брюнет мысленно мылил себе петлю.  — Да расслабься, контрольная Изи, — закатил глаза Иназума, достав белоснежный альбомный лист из стола, а так же порывшись в портфеле, из папки двойной лист с напечатанным заданием, — работа на десять, ну максимум пятнадцать минут. Даже такой баран как ты справится, — не без стеба, отозвался Итачи, положив так называемый «инвентарь» перед горе-выпускником.  — Ага, спасибо за поддержку, — последовал голос «утопленника». От напряженной ситуации у Саске свело скулы, точнее это произошло от безостановочной игры желваками. Черт, да что за напасть, вот почему он вчера досконально не изучил количество работ за семестр? Все это его одногруппник и по совместительству лучший друг — Наруто, на чьей хате которого молодцы зависли, играя в компьютерные игры, не давал ему заниматься делом, поощряя творить хуйню. Знал бы выпускничок, какая подстава сегодня кинет в него кирпич, то заранее бы договорился с Харуно. Эта розоволосая отличница сохнет по нему еще с первого курса, так что в том что она решит за него контрольную, которую уже писала, сомневаться точно не стоило. Учиха минут пять тупо залипал на задания контрольной на типы сечений и разрезов, лимит его знаний составил несколько строк, но были еще и практичные задания, которые парень ну никак не мог осилить. Когда Итачи улыбается, где-то в мире грустит один вышибленный из университета студент… Сей мерзавец с принаглейшим видом примостился рядом с черноволосым лажком, непрерывно наблюдая за всеми его жестами и тихими матами, срывающимися с искусанных покрасневших губ.  — Ладно, хорош усиленно имитировать работу мозга, — прекратил пытку преподаватель, так пронизывающе гаденько улыбнувшись, что у брюнета просто непроизвольно сперло дыхание. Ноздри затрепетали от ненавязчиво притягательного запаха мужчины, который взял в руки его зачетку, забирая листы с незаконченной контрольной, и…  — Ничего, отучишься еще два года в нашем университете, поскольку ты диплом бакалавра получил, с нуля начинать не придется… «Да у него хоть что-то человеческое есть, или мать природа обделила его малейшими намеками на наличие человеческих составляющих?!»  — Итачи-сан, не горячитесь, — Саске в это время готов на любые отчаянные поступки, даже самые безбашенные, — пожалуйста, не портите мне жизнь из-за какой-то незначительной контрольной!  — Ох какие громкие слова, — вполне сурово, приглушив в голосе насмешливую интонацию, произнес мужчина, с интересом оглядев снизу вверх из-под длинных густых ресниц студента, — неужели ты считаешь, что я сейчас растрогаюсь и закрою тебе ведомость, или поведусь на твое далеко не скудное имущество? Надо уметь признавать поражение, малыш, будь мужчиной.  — Понял. Вам нужно публичное унижение, — незамедлительно нашелся Саске, зло подняв бровь. Изнутри царапались такие негативные эмоции, что их проявление привлекло бы студента к уголовной ответственности.  — Ошибаешься, — сказал как отрезал Иназума, тем самым подводя черту под своим решением добить студента здесь и сейчас, — ты свободен, увидимся в сентябре… Вот только Учиха не собирался так просто опускать руки. Линии губ слегка подрагивали, норовя выпустить наружу дикий вой. Неимоверно взбешенный, он подошел вплотную к дошедшему до своего рабочего стола доценту, заглядывая ему ненавистно прямо в глаза.  — А если… я выполню какое-нибудь ваше самое откровенное желание? Такое, какое вы бы при других обстоятельствах не согласились бы озвучить ни за что на свете.  — Интересно. Продолжай, я заинтригован, — сложив руки у груди, разрешил Итачи. Саске сам не ведал, что творит… Язык будто против его воли надавил с внутренней стороны на щеку, тем самым имитируя взятый в рот половой орган.  — Ха-ха-ха, — хлопнув ладонью по столу, закатил глаза мужчина, у которого от взлетевшего в облака настроения даже появились небольшие ямочки на щеках, — значит я закрываю глаза на твой должок, а ты в уплату занимаешься со мной любовью в позе шестьдесят восемь?  — Шестьдесят восемь? — как умалишенный переспросил брюнет, воскрешая в памяти весь полученный за прошедшие года сексуальный опыт, а так же литературу, которую по интересу почитывал, дабы все представительницы слабого пола были от него без ума. Саске слышал про позу шестьдесят девять, но то, что Иназума перепутал, так нелепо ошибаясь, верилось слабо, — поясните, а то я что-то не врубаюсь.  — Это значит, что ты мне делаешь минет, а я… просто буду тебе бесконечно благодарен. Учиха так и завис, не веря, что его и в этой сфере уделали. Да он же как рыба в воде по теме траха, а тут какой-то мудозвонистый умник с красными корками нескольких дипломов умудряется поставить его в неловкое, да что там, унизительное положение.  — Ой, я кажется забыл посмеяться. Простите мне мою грубость, Итачи-сан.  — Да ну что ты, это я должен был оценить по достоинству твое чувство юмора, которое не подводит тебя даже тогда, когда ты получаешь плохие новости.  — Я не шучу! Я и правда готов вам и шестьдесят восемь, и шестьдесят девять, и семьдесят, если такая поза есть, сделать! Только дайте мне получить диплом со всеми, и разойдемся, — брюнет зачарованно начал развязывать красный галстук преподавателя, магнитя его глаза своими обсидиановыми зеночками.  — Ты умом тронулся, Учиха, — треснул по его руке Иназума, но отделаться от сломавшего рамки студента оказалось сложнее. Подавшись вперед, мысленно моля об успехе задуманного, Саске впился со всей присущей ему страстью и вожделением в губы своей цели, обхватив ее за мускулистые, что чувствовалось сквозь хлопчатобумажную рубашку, плечи. Мужчина покоробился от натиска парня, однако быстро взял себя в руки, не дав Саске и минуту наслаждаться медовым вкусом своих губ. А вот собранность студента дала трещину, стоило ему попасть юрким языком в чужую теплую обитель рта. Само осознавание того, кого он сейчас хочет уложить на лопатки, покупая положительную оценку трахом, уже горячило кровь, по которой змейками распространялся адреналин.  — Чего вы боитесь? Вам понравится, — включив симпатяшку, издевательски пропел Учиха, несмотря на сопротивления расстегивая металлическую пряжку кожаного ремня, а затем приспуская брюки преподавателя, — если останетесь недовольны, черт с ним, с этим дипломом.  — Нездоровый кретин, — ощерился доцент, не зная куда девать свои руки, а так же глаза, так как не смотреть на приближающуюся к зоне паха черную копну растрепанных волос, было невозможно. Возбуждение накатило само по себе, и вставший колом член стал тому неопровержимым доказательством. А Саске не подтрунивал над теряющим постепенно свой шарм и холеное хладнокровие Итачи, он скорее теперь испытывал жгучее любопытство, в довесок к которому крепился приток крови в детородный орган. «Нет, я сейчас с ним каждый стол пересчитаю в этой аудитории», — подумал парень, обхватывая губами бархатистую головку, предварительно их смочив. Вцепившиеся до побеления костяшек пальцы преподавателя в стол стали знаком о том, что все идет как надо. Сознание Саске поплыло от неведомых доселе ощущений. Одно дело ублажать девочку, чьи мыслишки во время орального секса — потемки, а другое — доставлять удовольствие лицу одного пола с тобой. Знать все ощущения партнера в тот момент, как его крупных размеров пенис скользит по узкому горлу, провоцируя спазмы, чуть ли не вынуждая задавиться. Чувствовать макушкой тяжелые порции воздуха резкими выбросами покидающие легкие. «Сейчас рука Итачи-сана ляжет мне на голову, пальцы вплетутся в волосы, и он начнет подмахивать…», — про себя расписывал по пунктам будущие действия своего любовника студент. И он оказался прав. С каждым новым погружением члена в рот Итачи сильнее натягивал его волосы, принуждая брать глубже и резче. Короче подстраивал Саске под себе присущий темп, явно наслаждаясь своей безапелляционной властью.  — Если…скажешь кому-нибудь… об этом… чертов провокатор с ублюдскими замашками… я найду тебя, где бы ты ни был, и буду трахать в рот, пока челюсть не отвалится! — с несокрушимой угрозой, хоть и с придыханием в передышках между толчками, пообещали бледные губы. От дерзких слов Иназумы возбуждение удвоилось. «Да, черт побери, неужели этот высокомерный, венчающий себя самым продвинутым всезнайкой в мире, выродок возомнил, что может управлять им, Учихой Саске, рост эго которого приравнивается высоте Останкинской башни, и это еще не достигнув своего апогея?» Игнорировать свой стояк парню с каждой секундой было все труднее. Итачи оказался крепким орешком, когда у этого ненасытного выносливого зверя наступит семяизвержение, Учиха мог только догадываться. Размашистые движения крепких твердых как кремень бедер навстречу, напрягшийся каменный рельефный пресс доцента давно рисовали в голове у студента извращенные фантазии, которые пошлый парень постыдился бы воплощать со своей девушкой, да что там, даже с продажной шлюхой, повстречавшийся в переулке. Перцу в и без того насыщенную новыми острыми ощущениями ситуацию добавлял «розовый излюбленный тапок Карин», которым девка мочила по морде черноволосого кабеля, будто имела на это особые привилегии, так вот теперь эстафету принял длинноволосый мужчина, расслабленно вколачивающий свою плоть во влажную обитель рта Учихи. Знал бы кто, как Саске вштыривало от мысли, что его кто-то пытается прогнуть. Весь процесс впитывания жалких попыток нападающего поставить Саске «раком», вымораживали сознание. Доставляли некую смесь негодования, граничащего с психозом, и удовольствия, переходящего в оргазм. Вот сейчас Итачи своим видом эдакого хозяина положения провоцировал Саске рывком уложить себя на лопатки и вколачиваться в свою аппетитную задницу до последнего вздоха. Язык в который раз чувственно обвел венки на члене, рисуя неведомые узоры. Протяжный, уже несдержанный, стон сорвался с плотно сжатых искусанных губ мужчины, чье семя попало на собственный живот, так как студент не пожелал глотать и отстранился в последнюю секунду.  — Какой Вы замарашка, а ведь такой уважаемый человек, — поддразнил Саске, играя бицепсами, как хищник перед прыжком, не спеша поднимаясь с колен. Его пиджак, затем и рубашка были скинуты под преподавательский стол, а глаза игриво сканировали прибывающее в блаженной истоме лицо Иназумы.  — Это не проблема. Ты сейчас все начисто вылижешь, так ведь, малыш? «Розовый тапок» не затруднился вновь побольнее дать по моське. Язык, секунду назад ласкающий член, метнулся к испачканному торсу, принявшись стирать белесые капли спермы.  — Эй, поигрались и хватит, — только и успел вылететь звук из уст мужчины, тогда как Учиха рывком развернул его к себе спиной, зажимая нижнюю часть тела между своих ног, а руки, точно стальными наручниками, зажимая в одной руке. Запутавшийся в брюках, колодками свисающих с колен, Итачи повалился животом на стол, тем самым вырыв себе могилу, позволив ухмыляющемуся злорадно брюнету, связать запястья своим галстуком, дабы ему ничто не мешало.  — Ты уже «заработал» себе зачет, сейчас же перестань этот беспредел, — придав голосу максимум грозности, холодно произнес доцент, сверкая будто слепленными из крошки черного метеорита глазами, — без шуток, насильник, ты хоть знаешь, что я с тобой сделаю?  — Намного интереснее, что сейчас сделаю я, — улыбаясь, как чеширский кот, усмехнулся студент, размазывая проступившие на головке своего члена капли смазки, — Итачи-сан, неправильно врать, что Вас устроит столь скорый конец. Саске ничуть не блефовал. В предвкушении сжимающая дырочка ануса его жертвы говорила сама за себя, так что готовить тело к траху давалось Учихе с большим трудом, он терпел изо всех силенок, чтобы не сорваться и и впрямь не изнасиловать аппетитного индивида, чей вид сзади был не менее прекрасен, чем спереди.  — Ай! Учиха, если сейчас же не прекратишь, наша сделка аннулируется, и, поверь, диплом ты получишь только во сне или в следующей жизни! Три пальца тут же прекратили разрабатывать тугие стеночки ануса. Коротко рассмеявшись, опьяненный своим могуществом, Саске вставил до упора свой сочащийся смазкой орган, чуть ли не закричав от будоражащего сознание приятного ощущения давления и тесноты. Извивания Итачи только подначивали, заставляли грубо схватить его за волосы и оттянуть их, чтобы лицезреть сверкающее от испарины, покрасневшее лицо, из которого начисто стерлось презрение. Брюнет мог поклясться, что Иназума самый красивый человек, которого он когда-либо видел.  — Идиот… Больно… Я имел ввиду перестать меня трахать, а не закончить подготовку пальцами, чтобы отыметь грубо, — шипение преподавателя было настолько тихим, что студенту пришлось наклониться вплотную к нему.  — Я тебя прекрасно понял, — резко перейдя на «ты», отчеканил Учиха, задрав рубашку на своей жертве, чтобы погладить ладонью впадинку у позвоночника, а затем провести рукой по всей спине, наслаждаясь шероховатостью и мягкостью кожи, — растяжка — была для тебя секундной передышкой перед настоящим сексом. Обычно я этой сопливой ересью не занимаюсь, ибо хорошо зафиксированное тело в предварительных ласках не нуждается.  — Я тебя в порошок сотру, как закончим, — клятвенно пообещал доцент, по-видимому готовый с самим Вельзевулом заключить договор, залив бумагу черной массой крови. А вообще Саске поражался его отношению к происходящему. Все же Иназума отлично сложенный мужик, которого трудно врасплох застать, а тут, бац, и позволил себя поставить, как абсурдно не звучало, раком. Предпочитая, проигнорировать сей нюанс, теребящий наждачкой мозг, Учиха добавил в копилку положительных качеств своего любовника его относительное спокойствие. Он ведь уже смирился с ситуацией, понял, что его не отпустят, пока не трахнут, перестал бороться, и его слова «как закончим» — прямое тому доказательство. Все-таки умолять и просить пощады — не в его амплуа… Грех такое признавать, но брюнет принял как данное — у него всегда был нездоровый интерес к этому человеку, кладовая загадок в облике которого так и манит. Если бы судьба подарила шанс прожить день Учихе заново, он бы снова зарулил на ту же колею, по которой двигался сейчас. Высокочастотные, хоть и приглушенные, стоны слетали непрерывным потоком с уст обоих мужчин. Изоляция благо спасала. Брюнет, уже мало контролирующий себя, делая миллисекундные паузы, вколачивался в своего партнера, издавая пошлые шлепки. Стеночки нежного нутра так приятно сжимали и обволакивали набухший орган, что Саске всерьез отметил: такого блаженства он не испытывал ни с одной девушкой. Мужчина охотно «принимал» внутрь себя его член и умудрялся при каждой фрикции так аппетитно изгибаться, ну точно большая довольная кошка, что у партнера сдувало крышу. Припав к влажной от пота спине своим животом, Саске зашептал что-то из своего пошлого арсенала на ухо Итачи, и на удивление тот рассмеялся, не прекращая одаривать стонами помещение. Их симфония продолжалась, пока оба, в унисон простонав, ни кончили, тяжело дыша. * * * * *  — Уважаемые гости и выпускники, — важно скандировали со сцены голоса парня и девушки, ведущих на вручении дипломов, — пришедшие сюда в такой значимый день…  — Эй, Саске, после вручения не убегай, фотографироваться будем, — пропела Яманака Ино, главная стерва, учащаяся на том же потоке, что и брюнет. Сам великий зодчий с похоронным невыспавшимся лицом насупившись смотрел в толпу перед сценой, в которой четко выделялась его красотка-девушка, а так же Микото с Фугаку. Ветер трепал его непослушный хаер вместе с паршивой уродливой мантией выпускника. Он вместе со своей группой, а также остальными студентами-выпускниками, точно попугай стоял на ступенях перед сценой, ожидая услышать свое имя, чтобы забрать диплом. Взятые напрокат шапочка выпускника и мантия были необычайно пестры для сегодняшней пасмурной погоды. Алый цвет не был впрочем Саске противен, однако он не спасал положение, так как дебильный покрой одежд все портил. В лицо парня то и дело улетал подол платья-колокольчика Сакуры, которая примостилась прямо за ним на ступеньку выше. И она и Яманака то и дело облокачивались на Учиху, чтобы их родители сделали выпускное фото. Шлейф их духов неприятно щекотал ноздри, так что брюнет прилагал все силы, чтобы не сморщиться и не испортить снимок. Его раздражали наигранно-веселые голоса ведущих, будто им пообещали горы злата за отлично проведенный праздник, бесили толпы родственников торчащих перед сценой, без конца щелкающих затворами, дабы запечатлеть лица своих чад, и даже угрюмое табло Наруто, невидящими глазами уставившиеся в никуда, ничуть не ободряло. Оба друга последние дня четыре зависали ночи напролет, играя в видеоигры, тем самым сбегая от назойливых хлопотов родни. Сегодняшний день у Саске был расписан посекундно. Ему выдают диплом, он фотографируется с родителями, затем с девушкой, а потом все вместе садятся в папин Джип и укатывают в самый дорогой ресторан города праздновать. Там снова будут бесполезные разговоры, выходящие за пределы разумного фантазии девушки, порядком ему уже надоевшей, а так же пинки в его сторону на тему пассивности к происходящему. Мысль удавиться вызвала у брюнета непроизвольную улыбку, напоминающую оскал волка, в поле зрения которого попал олень.  — Учиха Саске, — объявила ведущая, рекламно улыбаясь в толпу. Проглотив всю эту слащавую муть, парень статной походкой продефилировал на сцену, где ему тотчас повязали шарф с годом его выпуска и таки вручили красные корки. Близился момент подкидывания шапочек, и это явно было последней контрольной точкой терпения Саске. Просто тошно от всех происходящих событий: он не в том месте, не в то время и не с теми людьми. Однозначно тот, кого очень хотелось увидеть, сейчас далеко, а точнее в Калифорнии, на научной конференции представляет свою очередную статью. Роковой вечер сведения долгов по учебе на нет не покидал выпускника даже в этот июльский день, по истечению полутора месяцев. Живо в ряд вставали яркие картинки соблазнения Итачи-сана, а затем из совместное блудодеяние. ***Flesh back***  — Через час приходи на кафедру. У Учихи пальцы, застегивающие ремень превратились в желе от сказанных спокойным голосом слов доцента. Мужчина реактивно причесал растрепавшиеся слегка напоминающие войлоки после бурного «выставления зачета» пряди волос, затянув их в излюбленный низкий хвост, привел в порядок вопрос с одеждой, и не сказав красавчику ни слова, покинул кабинет. Какого же было удивление студента, когда на кафедре его ожидал не романтический Итачи-сан с дикой розочкой в зубах и бутылкой отличного спиртного, а затасканный делами глава кафедры, кивнувший на лист с чертовой контрольной, которую Саске таки пришлось написать. Списать было, к счастью, по фигне, благо «начальник» то разговаривал по телефону, то заполнял всяческую макулатуру. Но все же у брюнета в голове несостыковки играли в чехарду. Он лишний раз подумал, какая зараза его преподаватель. Неужели после того, что между ними было, он просто хладнокровно отправил его на каторгу и проигнорил искру, проскочившую во время секса. Лично у студента из головы не вылезали прелести Итачи-сана, а мысли как чарам такого милашки, Учихе Саске, смогли противиться, вообще не утрамбовывались. Тем не менее факт: ведомость закрыл только после отличного написания контрольной, плюс сопровождения главы кафедры до главного корпуса, чтобы тот поставил подпись, куда надо. Посрамленный парень не поехал выносить свою обиду на Карин, успешно игнорируя все ее сообщения и звонки, ограничился только скинутыми по почте документами по работе. На дне рождения у девушки чуть ни скончался, буквально выдавливая из себя пресноватые поздравления. Лишь добравшись до святыни-святых — своей спальни, где наконец его величество оставили в покое, смог немного придти в себя от прокручивания точно через мясорубку тяготивших мыслей. Откопав в соц.сетях страничку Итачи-сана, не долго думая любимчик приключений на задницу написал своей головной боли письмо, где неожиданно даже для себя высказал соболезнования по поводу своего дурного и аморального поведения. Ответ не приходил долго, однако сию проверку на прочность нервов студент выдержал стойко, всего-лишь искусав до крови губы. «Пожалуй я тебя прощу. В конце концов моя вина тоже присутствует. Знал же, что имею дело с мальчишкой прогнившей морали, который думает не тем местом, однако взял и повелся на его внешние данные, наплевав на свой статус. Надеюсь, произошедшее не дойдет ни до чьих ушей?» Глотая накопившийся яд негодования на привычные фразы, смывающие в унитаз, какими был горазд уважаемый Иназума, студент накарябал ватными пальцами сообщение. «Так ты находишь меня симпатичным? Мне трепаться смысла нет, конечно, все останется между нами. А месть с контрольной я оценил, коварство из тебя можно вычерпывать цистернами. Ничего что на «ты»? После сегодняшнего, думаю, это приемлемо…» «Если во мне коварства в достатке, то в тебе, невоспитанное создание, наглости. Согласен, на «ты» удобнее и комфортнее, хотя сегодняшние событие тебе никаких привилегий в общении со мной не дает. Что ты редкостный душка, думаю, говорить лишнее. Да, понравился ты мне. Однако не обольщайся!» Распираемый от гордости Учиха выводил реактивно уже следующее сообщение, находя незамысловатую беседу с хамоватистым чудилой-преподом приятной и интригующей. Слова за слово, а проворный мальчик, которому «все можно», выбил себе встречу с Иназумой, договорившись на следующий день заехать к нему в гости. Черная беха, коей Саске полноправно владел около года, напрочь позабыв времена, когда гонял отцовские шикарные тачки, была припаркована аж за двадцать минут до назначенного времени встречи у дома Итачи. С придиркой оглядев бедный район, где жил его ненаглядный, парень с видом знатока прикидывал сколько тот тратит на жилье. Вроде зарплата у него хорошая, с чего вдруг такая экономия мальчику с набитым кошельком было невдомек. Когда ментоловая жвачка потеряла вкус, а диск с любимым панк-роком пошел по второму кругу, брюнет наконец лицезрел выходящий из подъезда высокий силуэт, направляющийся к его железной женщине. Саске тут же вышел навстречу, чуть не поперхнувшись собственными слюнями, настолько его впечатлило увиденное. Оказывается даже в свободное время Итачи придерживается делового стиля, надевая на себя все те же шмотки темных тонов. Сегодня он решил приласкать внимательный взор Учихи темно-зеленым приталенным джемпером и черными слегка зауженными книзу джинсами. Дополнительный бонус соблазнителю автоматом прилетел за распущенные уложенные волосы, переливающиеся темной с древесным отливом волной.  — Юноша, а не рановато ли Вы приехали, — легкая улыбка даже в комплекте с издевательским тоном заставила сердце студента пойти неровным шагом.  — Спешил к Вам сломя голову, пунктуальность моя лучшая черта, не терпелось ее продемонстрировать, — пытаясь отвечать в том же шуточном тоне, нашелся Саске, ощущая как его покидает уверенность.  — К твоему сведению, пунктуальность — это значит приходить к положенному часу, не раньше и не позже. А твою телегу я заметил у своего дома за полчаса…  — За двадцать минут, — на выдохе перебил брюнет, чувствуя что расплывается голубой лужицей от «розового тапка» Итачи. Мужчина, не став больше гнобить своего нового приятеля у порога, как видимо, решив затоптать своей харизмой в квартире, пригласил его внутрь.  — Ты живешь в однокомнатной квартире, — удивленно присвистнул студент, теряясь в совершенно новой для себя атмосфере тесного, но уютного жилья. Первое что бросалось в глаза — это компьютерный стол, на котором помимо компьютера был пристроен принтер и пару папок с бумагой для него. Следом взор захватывала впечатляющая коллекция книг, занимающая как небольшой шкаф возле стола, так еще и прибитые три полки над кроватью. Любопытный, как базарная бабка, Учиха без зазрения совести пробежался глазами по корешкам, отмечая, что объект его царского внимания предпочитает не только литературу научного толка, но и философского. Похоже Иназума в тихие зимние вечера не брезговал баловать себя прозой со стихотворениями, судя по нескольким томам с затертыми обложками, застывшим на видных местах, но это уже личные предположения брюнета, которого из транса вывели подергивания за рукав его шерстяной белой водолазки, а так же наигранное покашливание.  — Ты вообще меня не слушаешь? Чай, говорю, будешь? — у Саске язык заплелся, когда мужчина медленным движением пальцев обеспокоенно убрал его черную челку со лба, открывая своему взору задумчивую и в тоже время смущенную физиономию.  — Не откажусь. Телесный контакт прервался, что немало огорчило. Пока хозяин квартиры скрылся на кухне, к слову размер которой позволил бы на ней принимать не больше троих, Учиха продолжал прощупывать тут каждый уголок. Впрочем кроме затертых плакатов металлики на стенах и нескольких пластинок с приставленным к стене между шкафом и столом патефоном ничего интересного больше не было обнаружено.  — Надеюсь, ты любишь красный? — имея ввиду чай, поздновато спохватился Итачи. Реактивно убрав лишнее со стола на пол, а монитор задвинув ближе к стенке, преподаватель поставил поднос с ароматно пахнущим чаем и двумя кусочками клюквенного пирога на двух блюдцах на освободившееся место.  — Если честно мне побоку какой чай пить, в этом плане я всеяден, — присаживаясь на стул, принесенный следом с кухни, оповестил Саске, по свойски закинув ногу на ногу. К концу чаепития, когда лакомство было прикончено, Учиха уже имел вполне себе объемное представление о деятельности и образе жизни темной лошадки по имени Иназума Итачи. Оказывается он ненавидит курящих, что тут же вынудило брюнета не без ехидной улыбки сознаться в своей любви травить легкие, алкоголь предпочитает употреблять только по праздникам, хотя стаканчик другой хорошего мартини или коньяка пропустить на выходных или при встрече не откажется. Из увлечений у него игра на пианино, на котором его научил играть опекун, усыновивший его после трех лет жизни в детском доме. Фильмы и сериалы выбирает тщательно, избегает сопливые мелодрамы и нелепые глупые шутки, каких пруд пруди в современных произведениях искусства. Любит общаться с разносторонними людьми. Предпочитает обходить стороной недалеких, навязчивых личностей, которые кроме своего носа ничего не видят. (Взгляд шуточно переместился на Саске). В студенчестве увлекался астрономией, пока дорогущий телескоп не был поломан пьяным соседом по общежитию. Из спорта ему ближе плавание, хотя первые годы студенческой жизни занимался только боксом. Ну и в завершении своих мемуаров (предположения Саске насчет музыки и книг мужчина уже подтвердил), он добавил, что на личном поприще не очень успешен. Был влюблен лишь однажды, но через три года бурных отношений оба погорели в своих чувствах, которые растаяли как льдинки на солнце. Также признался, что случай с Учихой у него в новинку, никогда так безрассудно ни с кем себя не вел.  — Ну что сказать, — прихуевает брюнет, переваривая скормленный мозгу компот из фрагментов и фактов чужой жизни, — интересно было больше о тебе узнать. И знаешь, может тебе это и будет безразлично, но мне нравится с тобой общаться. Спокойно и комфортно, когда ты рядом, хотя всегда считал, что ты только мозги умеешь выносить и поедать нервную систему большой ложкой…  — Я энергетический вампир, — шутит в ответ, подливая своему собеседнику еще чаечку, — только вынужден огорчить, на ближайший месяц придется сократить общение до переписки, потому что ректор посылает меня на конференцию в Калифорнию. А так, мне с тобой вести светские беседы тоже доставило удовольствие. Саске слегка приунывает, негодуя на старикана, отправляющего Иназуму в далекие края. Смотря на такого домашнего Итачи, юноша будто расцветает, откуда-то изнутри рвется наружу желание посадить к себе на коленки длинноволосое чудо и не отпускать от себя ни на шаг.  — Ну, а теперь, родной, не пора ли мне услышать много нового и интересного о тебе? — привычно стебет препод, весь такой из себя обаятельный и соблазнительный, встречаясь глазами со студентом.  — Обо мне мало что сказать можно, — пожимает плечами, — раздолбай редкостный, относительно недавно слезший с папкиной шеи. Работаю в конторе у отца, езжу на купленной им машине, с девушкой встречаюсь, только потому что она богатая конфетка с фарфоровым милым личиком, в свободное время рублюсь с одногруппником в компьютерные игры, зависаю у кого-нибудь на пьянках. Из полезного только вечерние пробежки предпочитаю с заткнутыми ушами. А, ну еще я недавно отсосал одному преподавателю, чтобы он мне зачет поставил, но так увлекся, что еще и трахнул, — безбожно лыбится рассказчик, наблюдая закатанные к потолку глаза Итачи, на чьих губах снова расцвела легкая улыбка, — а вообще это по мне, решать трахом проблемы, но это если речь идет о девушках…  — Так я для тебя как девушка, — больно тыкает Саске в бок мужчина под его хохот, — в таком случае дуй за цветами, кобелина, и пой серенады под окном.  — Может лучше что-нибудь посовременнее, я не поклонник соблазнения старой школы, — интимно шепчет подстегиваемый инстинктами брюнет, придвигаясь вплотную к Итачи, и рывком усаживает его к себе на колени. Нахальные губы касаются шеи, лаская ее, доходят по местечка, где бьется синяя жилка, и слабо прикусывают, вызывая у ее хозяина поощрительный стон. Саске видит, что доводит такими маневрами свою жертву до исступления, поэтому подключает еще и ручонки, тут же чувственно сжимая ими крепкие бедра.  — Посовременнее, это в аудитории на столе галстуком руки связать и вколачиваться до потери пульса? Парень пропускает эту словесную езду по ушам, расставляя для себя выгодно приоритеты. Вряд ли он сможет перебороть колкий саркастический язык этой вредины, лучше приголубит его хорошенько, чтобы выпендривался поменьше. Действительно чутье негодяя не подвело. Преподаватель и впрямь замлел от обрушавшихся водопадом ласк. Учиха его и под джемпером облюбовал и всю шею зацеловал, перенял в какой-то степени бразды актива Иназума лишь, когда остался в одном нижнем белье перед хищным взором своего ученика.  — Взгляд у тебя голодный, боюсь, — опять кидаясь язвительной порцией сарказма, подмечает Итачи, обнажая своего юного любовника. К слову оценка тела у Учихи была явно выше отметки «хорошо», застревала где-то между «превосходно» и «божественно». Мужчина и впрямь ощущал что сходит по нему с ума, и оболочка в этом плане вносила только часть лепты, основную роль влечения играли черные как ночь глаза, буквально примораживающие к месту, а так же исходящая энергия от юноши, именно такой подзарядки Итачи и не хватало… всегда. В этот раз он не сдерживался уже при первом проникновении, подарив своему партнеру полный страсти стон. Член приятно скользил внутри, растягивая еще не привыкшие к траху стеночки, каждый раз при задевании простаты Итачи в блаженной агонии запрокидывал голову назад, глотая как рыба на суше воздух, пока не началось кислородное голодание.  — Будешь моим, — произнес это скорее как утверждение нежели как вопрос Саске, в очередной раз засадив до упора свое достоинство в подрагивающее от восторга тело. Его язык заскользил по бледной шее, слизывая капельки пота, зубы подцепили цепь, зачем-то оттянув ее в сторону, будто проверяли прочность металла.  — Собственник, — бросает с легким укором Итачи, зарывая длинные пальцы в копну черных непослушных волос, что до забавы делают своего обладателя похожим на Соника Икс. Голубки насыщали друг друга до утра, оба напрочь забыли про ожидающие их дела и заботы, предпочитая утолять аппетиты, пока тела автоматом не вырубятся, требуя срочного отдыха в виде сна. ***Конец Flesh back***  — А сейчас традиционное подкидывание шапочек, — надорвала своим возгласом ведущая перепонки близко стоящих к ней студентов, — выстраивайтесь, мои хорошие, поудобнее, чтобы всех было видно! Зрители зааплодировали, пока столпотворение на крыльях небольшой толкучки не встало свободнее, готовясь кидать головные уборы ввысь. Учиха уже практически падал в обморок от всей этой суетни. Месяц, ебаный месяц он мог только довольствоваться вечерней перепиской с Иназумой, спасая себя и возможно его от повседневной рутины. Вчера он должен был вернуться и написать, но, черт дери, ни слуху ни духу от этого чудилы. Это еще упуская факт того, что последние дня три Саске так и не получил ответа на тираду в своем письме, где признался, что мечтает сбежать куда подальше: от родственников, знакомых и, конечно, своей смазливой подружки, не дающей ему проходу. Вселенская грусть грызла сердце Учихи, когда долго не получая признаков жизни от своего кавалера, он караулил весь вчерашний день того у подъезда, надеясь, что будет замечен в окно, и к нему выйдут. Нихуя… Захлестываемый волнами отчаяния, парень стащил с себя паршивую шапку и под насвистывания, хлопки и воодушевленные возгласы запустил ее выше всех, будто надеялся от нее таким образом избавиться. К несчастью, запулить с чистой совестью ее в ебеня, выпускничок не имел права. Родимую нужно сдать после окончания праздника обратно в прокат, а легкомысленно избавится от шапчонки, а потом выплачивать за нее хрен знает сколько парню не улыбалось. Его девушка запрыгала от радости, посматривая на экран фотоаппарата Фукаку, который гордый до невозможного щелкал унылый фейс сына. Внезапно в поле зрения скорбящего попала одинокая высокая фигура, застывшая у арки входа на мероприятие. Полы черного летнего пальто, благо ветер был леденящий, свободно развевались то в одну, то в другую сторону, а рука игриво покручивала два зажатых между указательным и среднем пальцами билета. Идиотская улыбка до ушей против воли Саске растянула губы. Радостный, что сынулька наконец улыбнулся, Фукаку быстро запечатлел этот момент на фотоаппарат, не подозревая, что этот снимок станет последним, прежде чем он снова увидит свое чадо через года. Не дожидаясь конца речи ведущих, Саске рванул с места, попутно сдирая с себя идиотский балахон, названный мантией. Не обращая внимания на недоуменные взгляды родных и зрителей, всучил своей девушке, проходя мимо, весь напяленный на него набор выпускника, выхватив из ее рук при этом свою сумку через плечо, и уже бегом устремился к удаляющемуся к своей машине Итачи, прекрасно понимая, что тот затеял для него нехилый побег. Конечно, Иназума поступил необдуманно, предупреди он заранее, парень бы хоть шмотье какое-нибудь дома собрал, но похоже препод знал, что Учиха всегда гоняет с кредиткой и документами, так что все необходимое всегда и так при нем.  — Это было опасно оставлять меня в неведении и игнорировать мои сообщения тебе, — ухмыльнулся Саске, залезая на переднее сидение тойоты.  — Почему? Сюрприз хотел сделать, — недоумевающей спросил Итачи, реактивно выруливая с места праздника, пока родственнички богатенького мальчика не устроили за ними погоню.  — Не люблю, когда что-то идет не так как я хочу… Придется тебя наказать, как доберемся до спокойного места, — многообещающий низкий тон пробил мужчину на искренний смех.  — Ну попробуй-попробуй, малыш, поза шестьдесят восемь в твоем исполнении просто великолепна… Оба от души рассмеялись, оставляя прошлое далеко позади.