Романчики, воображение и повстанцы

      Непримиримые враги, застрявшие в изоляции вдвоем, против суровой природы и опасных чудовищ — в юности Каллус читал несколько романчиков, которые начинались так же. Все они по удивительному совпадению содержали неумных персонажей, разочаровывающую эротику, а концовки можно было охарактеризовать фразой “А потом они поженились”.       Конечно, он не был похож на типичную для этого чтива деву в беде — мешали, как минимум, бакенбарды, как максимум, бо-винтовка и прекрасная военная подготовка — и все же, когда Зеб заявил, что готов работать вместе и решительно присел напротив, ассоциации не заставили себя ждать и терроризировали до самой ночевки на продуваемой ветрами поверхности. Каллус весь издергался, мысленно спрашивая самого себя, когда же наступит то самое помутнение рассудка, которое заставит их броситься друг к другу в объятья. Стоящий на луне пронзительный кусачий холод временами заставлял Каллуса думать, что он вовсе не против обняться.       После побега из пещеры бинты разболтались, и Зеб великодушно согласился перевязать их заново: аптечку со сменными бинтами оба благополучно забыли внизу, у спасательной капсулы. Пока он разматывал их и перебинтовывал ногу, Каллус судорожно сжимал метеорит. Если бы не перчатки, наверное, можно было бы увидеть, как побелели костяшки пальцев. Ногу пронзала чудовищная боль, и совсем не получалось отвлечься. Каллус уставился перед собой. Одной рукой Зеб прижимал к ноге его бо-винтовку, другой — проворно накладывал бинт слой за слоем. Его сильные фиолетовые пальцы двигались на удивление быстро для своих размеров. Закрепив свободный конец бинта, Зеб на мгновение коснулся внутренней стороны бедра, проверяя, насколько крепко держится повязка, а затем приступил к голени.       Каллус замер в ужасе. Нога все еще болела, но это короткое прикосновение к чувствительной коже, теплое и неожиданно заботливое, словно приглушило боль. Хуже того: у него встал.       Проклятые романчики, проклятое воображение, проклятые повстанцы!       О, и конечно, проклятая работа, из-за которой нет времени на личную жизнь. Хотя это, пожалуй, можно обобщить с “проклятыми повстанцами”. С этого все и начинается, думал Каллус, либо с неожиданного возбуждения, либо с выпивки, и после этой стадии ослепленные страстью враги вне зависимости от половой и расовой принадлежности обычно прыгали в койку.       Сжав зубы, стараясь не привлечь внимания ненужными звуками, Каллус медленно отложил метеорит, чтобы не подсвечивал штаны, и согнул в колене здоровую ногу. Только бы Зеб не заметил. Он как раз закончил, таким же движением проверил бинты и отсел к метеориту.       Молчание затягивалось. Да и что тут скажешь? Каллус уткнулся лбом в колено, чтобы не видеть ни выпирающих штанов, ни Зеба.       Особенно Зеба.       — Так что, думаешь, за тобой вернутся имперцы? — поинтересовался тот.       — Надеюсь.       — Тебя хоть ищут?       — Должны, — пожал плечами Каллус и немного позавидовал: о том, что его самого ищут друзья, Зеб говорил без тени сомнения. — По протоколу на поиски пропавшего офицера даются сутки.       — Ну, время еще есть, — вздохнул Зеб.       Каллус решился поднять голову. Зеб размотал одну из лент, которыми была обернута его бо-винтовка, и теперь полировал ею оружие — вверх-вниз, вверх-вниз. Гладкая металлическая поверхность сочно и влажно блестела в золотистом свете метеорита. Неужели заметил? Каллус в отчаянии заскрипел зубами, но глаз отвести не мог. Встретившись с ним взглядом, Зеб с беспокойством поднял брови.       — Тебе плохо? — Каллус помотал головой — хватило с него ласатской заботы. — Или никогда не видел, как правильно ухаживать за винтовкой?       — Я могу позаботиться о своем оружии, — выпалил Каллус.       Он чувствовал, что неудержимо краснеет, но только порадовался — вдруг кровь отольет наконец от члена. Не помогло. Каллус застонал.       — Уверен, что можешь, — проворчал Зеб, возвращаясь к своему занятию. — И все таки по прилету хорошенько прочисти ее и отполируй.       Да он просто издевается!       Еще как отполирую, хотел было ответить Каллус, но сдержался, откинулся на спину, следя все-таки, чтобы согнутая нога закрывала Зебу обзор на гордый стояк, и уставился в темный свод пещеры. Перед глазами так и маячила обложка пресловутого чтива: он сам на руках героического Зеба с бо-винтовкой наперевес. Может, он и в безопасности, благодаря заклятому врагу, и за ним рано или поздно прилетят, но сейчас больше всего на свете он жалел, что его не сожрали.