Внешность обманчива, Тсунаёши-кун...

Вы когда-нибудь задумывались о значении слов «любить до гроба»? Нет, не в том ванильном значении, в котором принято обычно считать, а в настоящем, реальном? Когда точно знаешь, что готов отдать всё на свете во благо достижения своей цели, лишь бы тот, к кому обращены эти слова, был рядом? Когда знаешь, что, как бы ваши пути и мнения ни расходились, этот человек всегда поймет, поддержит и поможет? Когда еще не знаешь, что же на самом деле у него на уме – это придаёт капельку того адреналина, который чувствуешь во время выполнения дела всей твоей жизни. Когда, лишь потеряв его, как бы ни старался, прекрасно понимаешь, повернуть время вспять нельзя и нужно довести все до конца, как бы тяжело и трудно это ни было. Честно, я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Он, наверное, единственный, где я не уверен в правильности ответа. Тсунаёши Савада всегда являлся смутной натурой и, как бы я не хотел его раскусить, ничего у меня не получалось. Наверное, из-за невозможности прочитать его следующий шаг, он мне сразу приглянулся. Эта статная фигура в мафиозном мире считалась чуть ли не самой угрожающей в мире: глава самой большой мафиозной семьи, принявший свой пост будучи подростком пятнадцати лет. Подумать только: в пятнадцать лет дети только познают все прелести жизни – влюбляются, заводят друзей, задумываются о будущем, мечтают, в конце-то концов; кто-то, по глупости своей, расстаётся со своей жизнью, даже не успев толком её начать ввиду разочарованности в ней. А этот парень уже в пятнадцать лет познал всю ту грязь человечества и, наверное, до конца своих дней увяз в этом дерьме. Именно дерьме, по-другому это и не назовёшь. Конечно, существует множество семей, главами которых становятся дети, но все эти кланы и группировки настолько малы и ничтожны по сравнению с Вонголой, что их даже не рассматривают как полноценные семьи – так, мелкие сошки. Интересно, как бы сложилась жизнь этого парня, не приди в его жизнь аркобалено по имени Реборн, не будь его отец внешним советником и главой организации под кодовым названием CEDEF, и не будь Тсунаёши, чуть ли не в младенческом возрасте, наделён даром – пламенем Девятого босса семьи? Когда-то мне пришла в голову безумная идея – захватить весь мир и все его параллели в частности. Именно поэтому и была создана установка Тринсетте, составляющими которой являются семь пустышек аркобалено, семь колец Марэ и семь колец Вонголы. Право на обладание последних как раз у тебя, Тсунаёши-кун. Правда же, удивительное совпадение? Добиться пустышек тогда казалось мне задачей из раздела «раз плюнуть» - большинство аркобалено уже настолько ослабли от своего проклятия, что не находили сил, чтобы сопротивляться. Конечно же, с одной стороны это казалось бесчестным, с другой – иного способа их заполучить не было. Малыши вряд ли добровольно отдали бы свои атрибуты. С кольцами Марэ дело обошлось ещё проще – перечитав тонну литературы, отведённой для этого, несложно было догадаться, где же захоронены колечки. Даже убивать никого не пришлось. Ты бы этому очень обрадовался, правда, Тсунаёши-кун? Зная твою нелюбовь к смертям… Но, похоже, тебя очень опечалила смерть твоего наставника, этого слабого проклятого малыша Реборна? Насколько же дорог он тебе был, если ты еще в самом начале своего мафиозного пути отрицал своё наследство? Насколько же ты за эти десять лет успел привязаться к этому киллеру? Кольца Вонголы, ясное дело, мне никто отдавать так просто не собирался. Любой другой на моём месте, дойдя до этого пункта, наплевал бы на это всё, развернулся и ушёл восвояси. Но хорошо, что задача по захвату всех миров досталась не кому-то из этих «любых», а именно мне. Хорошо же, да?.. Именно поэтому мне сначала нужно было добиться твоего расположения, Тсунаёши-кун, а потом… потом ты сам всё поймёшь. *** Молодой человек, обычный студент, имеющий средние перспективы в жизни – такова была байка для гражданских, и они охотно её принимали, даже не задумываясь над тем, как же фальшиво смотрится эта неуклюжесть. С каждым годом скрывать свою истинную сущность становилось всё сложнее, правда ведь? С каждым днём вонгольская кровь, что текла в твоих венах, проявлялась всё в большей степени. К примеру, шикарный дом подтверждал твой статус среди мафии, когда как для обычных людей ты являлся лишь сыном богатых родителей. Мало кто знал, что на самом деле твоя мать – обычная домохозяйка, а папа-«нефтедобытчик» - чтобы защитить семью ему приходится постоянно лгать жене и сыну, хотя последнему уже и не требуется – всё-таки теперь сынуля является официальным боссом своего отца, как бы комично это ни звучало; одна лишь проблема – лишь бы Нана ни о чём не узнала. Ещё меньше людей знало, что ты являешься боссом Вонголы – самой крупной мафиозной семьи в мире. Так что основной доход исходит из мафии, а зарплата нефтедобытчика и стипендия студента – всего лишь прикрытие. И вот, очередная встреча в твоей итальянской резиденции. Столько народа, как мне казалось, бывает только в метро по утрам, но нет – в данном случае это не гражданские, которые не могут за себя постоять. Сейчас я наблюдаю перед собой толпу кровожадных убийц, которые тщательно скрывают это за масками с милейшими выражениями лица. Верно говорят, у каждого в шкафу свои скелеты, но кто бы мог подумать, что за спиной у этих людей океаны крови, тысячи смертей невинных и виновных, ложь, обман, грязные деньги… Всё это мафия. Та самая мафия, которую Вонгола так ненавидит и делает всё возможное во избавление от гнили, что поднакопилась в этом мире за последние восемь поколений. Восемь поколений пустых разговоров. Восемь поколений службы ради упрочения своего авторитета. Предыдущие поколения напрочь забыли о цели, ради которой Примо создал эту семью. Они забыли о том, что Вонгола – организация, несущая мир и порядок, её целью была защита людей во имя закона, очищение мира от преступности. Погоня за славой и деньгами, конечно же, принесла свои плоды: Вонгола была не только самой богатой и известной семьёй, но и самой опасной, хоть эта графа в характеристике взялась просто с потолка, ведь никто за сотни лет так толком и не занимался своими прямыми обязанности. Если бы это продолжалось еще лет сто, то семью ждал бы крах и развал. Но этого не случилось, потому что бразды правления взяло в свои руки десятое поколение. Поколение, которые возродило традиции предков, восстановило справедливость и прежние законы, но самое главное – вернуло себе лицо. Лицо, в точности отражающее первое поколение. Ты, Тсунаёши, помнится, когда ещё не принял пост босса, поставил Джотто ультиматум, что ты разрушишь нынешнюю Вонголу и очистишь её имя от всех этих войн, пороков, крови… Вот он – истинный наследник, которого все так ждали. Да, конечно, десять лет меняют человека. В твоём случае это происходило быстро и спонтанно: в самом начале пути, когда до получения официального звания босса, появилась семья Шимон – старые враги, которые впоследствии оказались друзьями, как только узнали правду, но при этом они умудрились сорвать церемонию наследования титула Вонголы. Благо, вторая церемония, которую устроили через несколько лет после инцидента, прошла успешно, и Шимон стремились обеспечить защиту ее проведения – они ещё очень долго считали себя виновными в том, что были неправильно проинформированы, впрочем, неправильно проинформирована была и Вонгола, и семья старалась убедить друзей в том, что всё в порядке. Также, когда еще было время, когда ты до последнего отрекался от титула босса, вам удалось снять проклятие с аркобалено. Всё ведь благодаря тебе, Тсунаёши-кун. Если бы не ты, у этих малышей было бы всего два выхода: либо умереть, либо стать полумёртвыми мумиями – Виндиче. Но ты придумал способ этого избежать. После такого ты уж точно не мог отказаться от Вонголы, тем более, твой репетитор подтолкнул тебя возможностью своего ухода. Хоть этот малыш и был садистом, но всё же он являлся твоим любимым репетитором-киллером Реборном. Но сейчас все аркобалено мертвы (кроме одной), все, вроде бы, смирились с потерей обладателей пустышек, а Вонгола продолжает свою деятельность, а именно – очищает мир от грязи, в которой погрязла мафия. И сегодняшняя встреча была одной из таких заданий. Что же ты собрался делать, Тсунаёши-кун? Пробраться на территорию частного владения не составило никакого труда – достаточно было сказать имя своей семьи – Джиглио Неро. На самом деле, и это лишь прикрытие. Хоть семья Джиглио Неро действительно существует, но официальным боссом её является внучка аркобалено Неба, несколько лет назад потерявшая свою мать, предыдущего владельца оранжевой пустышки. А сейчас еще и потерявшая контроль над своим рассудком – теперь эта девчонка полностью в моей власти: она не то, чтобы шагу, лишнего вдоха не может сделать. По крайней мере, мне так казалось, но в последнее время я ослабил свой контроль над ней, полностью переключившись на Тсунаёши-куна. На самом же деле, я являюсь боссом пока ещё малоизвестной мафиозной семьи – Мельфиоре. Но тебе пока рано это знать. И вот, стоя у окна и время от времени попивая темное вино, я ждал. Ждал, когда же все эти послы и главари шаек убийц, что окружают тебя, уйдут своей дорогой дальше. Не нужны мне лишние свидетели нашего разговора. Тем более, чтобы втереться к тебе в доверие, нужна была более уединенная, интимная обстановка. К сожалению, все здесь смотрелось настолько вульгарно, что начинать разговор именно здесь не было никакого смысла. Чтобы с тобой «познакомиться», поблизости не должно быть стада – всех этих бессмысленных людей, которые исполняют роль разве что мебели, сборщиков пыли. Зная, как ты ненавидишь мафию в целом, могу себе представить, как тебе неприятно разговаривать с этими лживыми тварями, улыбаться им, пожимать руки… Сам того не заметил, как отвлёкся от слежки за тобой и начал тупо, облокотившись спиной о колонну, наблюдать за переливанием вина из одной стороны в другую. Вино, вино, вино… Находясь в бокале, оно надёжно защищено от окружающего влияния, а стоит лишь немного наклонить опору, и оно перельётся через край, сделав на полу тёмную лужу. Капля за каплей лужа разрасталась, но мне почему-то было не остановиться: медленно превращать дорогой напиток в непригодное для питья пойло было настолько завораживающим делом… И плевать на косые взгляды окружающих и перешёптывания за спиной!.. Вы только посмотрите на эту красоту! Делать из чего-то прекрасного такую ужасную картину было настолько… - Хорошая сегодня погода, не правда ли? – столь постыдное занятие, конечно же, не обошло стороной внимание владельца этого места. Но из-за этого ли он подошёл? Да ещё и начал разговаривать о погоде… В руке у Тсунаёши был такой же бокал с вином, а взгляд его был направлен прямо на меня. Ну вот, думал я, сейчас подходящий момент начать разговор, и да воплотится план в реальность… Было трудно оторваться от такого завораживающего зрелища, как капли, падающие на пол, сливаются с небольшой лужицей. Но подняв взор, все мои домыслы не нашли себе применения. Я-то считал, что знаю тебя как облупленного, но смотря в эти таинственные карие глаза… глаза босса этого ложью пропитанного места, я понял – как облупленного здесь знали только меня. - Прогуляемся? А осознание того, что цвет вина на самом деле – тёмно-красный, почти что бордовый – пришло ко мне слишком поздно. Красный – цвет крови. Поэтому никто не удивился тому, почему же утром, когда охрана приехала забирать своих боссов, обнаружила лишь холодные тела, лежащие на испачканном кровью мафиози, полу, а на лицах мертвецов застыло выражение ужаса и страха. Что ж. Радует хотя бы то, что на встречу к дьяволу они отправились с теми же чувствами, что ощущали их жертвы за доли секунды до смерти. *** Ты мог бы убить меня, Тсунаёши-кун. У тебя была шикарная возможность избавиться ещё от одного мафиози, руки которого по локоть в крови. Да какое уж там по локоть – я буквально тону в крови своих жертв, невинных и виновных. Но ты эту возможность упустил. Интересно, почему? Вместо того, чтобы сейчас валяться среди груды трупов, я гуляю с тобой по ночному городу. Верно говорят, что, если хочешь прогуляться по ночному городу, то лучшее место для этого – Италия. Ничто не сравнится с этим зрелищем. Какая уж там Эйфелева башня во Франции, какой там Биг Бен в Англии, Афины в Греции, Рейхстаг в Германии, средневековые замки в Бельгии, Альпы в Швейцарии, Золотое Кольцо в России и многие другие достопримечательности мира! Самая красивая страна – однозначно Италия. О эти улицы вечно радушной Венеции, о этот Рим со своими памятниками культуры, построенными в Эпоху Возрождения и ренессанса, Милан, прославившийся на всю планету своими тенденциями моды, вечно «цветущая» Флоренция с Северными Апеннинами, ну и Сицилия, славящаяся своими неугомонными преступниками, карабкающимися выше своей головы и в конце концов остающимися без неё. Италия – самая удивительная страна, собирающая в себе всё самое прекрасное и отвратительное. Здесь два мира сливаются в один, прекрасный и в то же время опасный. Италия – страна, где на небе возвышается тёплое, жаркое солнце, что своими лучами омывает в яркие цвета самые разнообразные города этой части света. Но сейчас мы на Сицилии, в Колыбели цивилизации. В Европе нет другого места, где бы так сочетались богатейшая история, многонациональная культура, пышная природа и изумрудное море. Географическое положение сделало остров не только желанным объектом завоеваний, но и местом встречи средиземноморских цивилизаций. И каждую ночь этот остров не засыпает, а наоборот, просыпается, светясь тысячью огнями. Ночь, романтика, и сладкая, ласкающая слух музыка. И тот самый, почти неуловимый запах свободы и моря. И всё же, невероятная эта страна, Италия... Даже имея столь роскошный и райский вид, одна её часть была окрашена в тёмный. Мафия… сердце преступного мира. Связаться с мафиози – приписать себе смертный приговор. Но мафия и Италия звучит как-то… захватывающе, словно они были рождены кровными братьями. И поэтому Сицилия – прекрасный и одновременно опасный район. И всё это скрывается за живописной природой, мягким климатом, горами и озёрами, побережьем Средиземного моря, уникальными оливковыми рощами, апельсиновыми и лимонными деревьями, богатой сокровищницей искусства, старинными городами со средневековой планировкой улиц… Интересно, сколько же у яркой Италии секретов?.. Странно всё это, но безумно романтично… Хотя какая к чёрту романтика в мире мафии?! Проходя мимо небольших коттеджей, в некоторых из которых горел тусклый свет, этот вопрос крутился в моей головой с утроенной силой. Что же ты планируешь делать, Тсунаёши-кун? В какой-то степени я у тебя в долгу – всё-таки сохранённая жизнь тоже должна рассчитываться с долгами. А где-то вдали дымится Этна… По чёрному звёздному небу тянется плотный шлейф густого дыма, исходящего от вулкана и скрывающему маленькие белоснежные «снежинки», мельчайшие искрящиеся искорки… К сожалению, Сицилия – не то место, где можно наблюдать огромные звёзды, и вообще, здесь они особой роли не играют – маленькие огни легко затмевают большие огни города. - Хорошая сегодня погода, не правда ли? – ну вот, ты снова это сказал. Хотя, это были первые слова за несколько часов обычной прогулки. - Ты ведь уже спрашивал. – Хотелось казаться тактичным, что получалось так себе – всё-таки обескураженность от твоего поступка так просто не стереть. - Но ты и не ответил. – На этот раз крыть действительно нечем. Казалось, ты знаешь всё на шаг вперёд: все мои слова, все действия попросту превращались в безразмерное ничто, и диалог довольно-таки быстро превращался в монолог. Больше мы не сказали ни слова. Хотя о многом хотелось его расспросить: о семье, трудностях, Хранителях, о планах на будущее, о том, что же станется теперь с мафиозными группировками, боссов которых сегодня ликвидируют, и, в конце концов, попытаться подать запрос о помощи с Тринсетте… Но чем больше накапливалось вопросов в моей голове, тем больше я понимал, что рано или поздно ты сам обо всём мне расскажешь. А где-то вдали уже слышится шум прибоя. К запаху моря уже давно привыкли, но почему-то именно сейчас он особенно ударил в нос, и ветер, исходящий из неизвестной тёмной дали со стороны океана, казалось, усиливался с каждым метром по мере приближения к воде. - Ну и зачем мы сюда пришли, позволь узнать? – уже выйдя на пляж, решился спросить я. Пока этого парня не подтолкнёшь, он ничего сам не скажет, как я понял. Что ж, хороший бы вышел из тебя шпион, мой дорогой Тсунаёши-кун. Никогда не выдашь врагам тайн своей семьи – хорошее качество. Но если ты знаешь, что я тебе не враг, так почему же ты не хочешь рассказать мне парочку?.. - Сейчас узнаешь. – Резко развернувшись, ты преодолел то расстояние, что нас разделяло. Каких-то два шага, а сердце у меня рухнуло куда-то в пятки. Не то, чтобы стало страшно, но от неожиданности впору было бы поседеть. Ах да, забыл. Я ж и так фактически «седой». Но почему-то ни бешено бьющееся где-то внизу сердце, ни мысли о собственной «седовласости» не помешали мне наслаждаться этими губами. Губами, столь мягкими и нежными, какие бывают только у любимых. Губами, столь лживыми и опороченными, как у убийцы. Внешность обманчива, Тсунаёши-кун, ты знаешь? Так почему же ты повёлся на мой образ, зная обо всех моих помыслах?.. Но ты лишь притягивал меня ближе к себе, схватившись за рубашку и галстук. Второй же рукой ты обнял меня за шею, сделав захват таким образом, чтобы уж точно не смог выбраться. Хотя куда уж там, если меня целует объект, за которым я наблюдал в течение последних нескольких лет. Чего же ты добиваешься, Савада? Разорвать поцелуй для тебя было непосильной задачей, поэтому инициативу, наконец, проявил и я. Но и на достигнутом ты не остановился – пользуясь тем, что на пляже никого не было, ты повёл меня как можно дальше от мест, где возможно появление людей. Правильно, еженочное торжество проходило в центре города, и под утро уставшие от вечеринок жители парочками спешили встретить рассвет. Кажется, обычными поцелуями мы не ограничимся. До восхода оставалось ещё несколько часов. Куда, спрашивается, спешить? Но это мало тебя заботило, не правда ли? И сила, которую ты прикладывал для того, чтобы тащить за собой мою тушку это как-раз-таки подтверждала. Чего же ты ищешь, Тсунаёши-кун? Догадки по этому поводу начали прокрадываться лишь тогда, когда мы оказались за территорией общественного пляжа. Дальше – если верить слухам, находилась государственная территория, не предназначенная для отдыха. Вполне в духе мафии – являться туда, куда запрещено без особого на то приглашения. И так, отойдя на приличное расстояние от общественного пляжа, ты остановился. Развернувшись, протянул руку к моему лицу, и я воспринял это как знак разрешение на дальнейшие действия. Не боишься, Тсунаёши-кун? Ты сам развязал мне руки и позволил делать всё, что заблагорассудится. Я могу теперь даже убить тебя, не боишься? Достать нож, что находится во внутреннем кармане пиджака и воткнуть тебе в сердце, которое ты, скорее всего, никому и никогда не раскроешь. А потом медленно разрезать твоё тело на куски, бросить в море и наблюдать, как ты соединяешься с океаном. Душа-то после смерти может находиться где угодно, а вот телом ты навеки наречён находиться здесь, на Земле. А теперь страшно? Нет, конечно же. Тебя так просто не напугаешь, а уж смертью тем более. Знаю же: после репетиторства аркобалено Солнца тебе уже ничего не страшно. Ты столько раз уже на его тренировках «умирал», что, кажется, даже настоящая смерть тебя не удивит. И всё же, не боишься ли ты меня? Не думаешь, что я убью тебя? Кажется, и здесь мне не удастся тебя обхитрить. Притянув тебя за шею и впившись в твои губы, я понимаю, как бессилен в этом плане, что мысли – это просто мысли, а действия – куда глобальнее каких-то задумок. Когда делаешь что-то безумное, нужно не пользоваться мозгом. Это единственный в мире повод их не подключать. Всё остальное – лишь отговорки, ни на что не годные слова. И сейчас, как обычно, отключив свою «думалку», я использую лишь чувства. Их даже описать сложно, а уж обуздать тем более. Могу только сказать, что нынешнее возбуждение не идёт ни в какое сравнение с предыдущими. Раньше, если у меня и был секс (в основном с проститутками), то это было скорее для галочки, чисто физиологическая потребность. Но сейчас… словно бы в теле поселился демон под именем Страсть. Жгучее, ноющее чувство яркими волнами пульсировало внизу живота. Но сейчас… эта волна просто накрыла меня с головой. Я сам и не понял, как оказался лежащим на спине на холодном песке, и этот холод немного отрезвлял одурманенную голову. Но ненадолго, потому что передо мной предстало зрелище, возбуждение от которого перебить невозможно ни в коем разе. Тсунаёши-кун, что же ты делаешь?.. Ослабляешь галстук, снимаешь пиджак вместе с этой гадкой удавкой, штаны тоже отправляются куда-то восвояси, и вот, ты остаёшься в одних лишь трусах да белоснежной расстёгнутой рубашке. Но даже такое скромное одеяние не мешает мне лицезреть довольно-таки хрупкое для 25-летнего парня телосложение. Как я понял, теперь последовала моя очередь раздеваться. Но как только мои руки потянулись к пуговицам на рубашке, они были грубо прижаты к земле твоими. На мою попытку избавиться от собственной одежды ты лишь странно ухмыльнулся и покачал головой. И снова без слов… Усевшись мне на бёдра, я явно почувствовал дискомфорт – крайнюю плоть придавили в не самом удобном положении, но я закусил губу и лишь тихо выдохнул через нос. Ловкие пальцы тем временем быстро расправились с вечно неподатливыми пуговицами, и теперь, распахнув рубашку, ты прошёлся ладонями по моему телу, а затем и вовсе улёгся на мою грудь, уткнувшись головой в подбородок, а ухом прислонившись к месту, где по идее должно находиться сердце. - Бьётся… - тихо прошептал ты, приподняв свой зад и приспустив трусы, тонкими пальцами пытаясь найти заветную дырочку. - А ты думал, я восставший труп? – наблюдать за таким тобой, таким развратным, было просто невыносимо. То, как ты растягивал себя, конечно же, доставляло сильное эстетическое удовольствие, но вот нижняя плоть явно оставалась не удовлетворена, ибо образовала на штанах приличного размера бугорок. Видя, как ты сейчас умело разрабатываешь себя, я подумал, что подобное у тебя не в первый раз, что до меня были и другие. Но почему-то эта мысль меня отнюдь не злила, наоборот… радовала! Думаю, ты сможешь показать мне то, чему научился у других, и я оценю это с достоинством. Закончив, ты, наконец, принялся за последнюю подготовительную деталь, а именно: освобождение от пут одежды моей крайней плоти. Когда ты случайно касался пальцами члена, я еле заметно вздрагивал, надеялся найти под собой хоть какую-нибудь опору, но таковой не нашёл – лишь холодный песок, который пропускал сквозь пальцы, сжимая его в кулаках. Казалось, будто бы сейчас это песчаное болото проснётся и поглотит нас, но такого же никогда не случится, правда? Эх, как бы я сейчас хотел посмотреть в твоё лицо, жалко, что ты сейчас занят издевательствами над моим членом: ты то целовал головку, то вбирал в себя по самые гланды, что я аж чувствовал им, как достаю тебе до язычка глотки. А наверху только звёзды… сейчас почему-то кажется, что их во много раз больше, чем было до этого. Может быть, это на самом деле так, а может быть, тело слишком ярко реагирует на твои ласки, посылая в голову яркие импульсы, исходящие от всех нервов тела. И вот, почувствовав у головки своего члена твой анус, я, наконец, возликовал – наконец-то закончилась эта пытка, во время которой я не мог сдерживать свои стоны. Что ж, теперь уж я отомщу, заставив стонать тебя так, как ты не стонал никогда прежде… Проникновение оказалось достаточно болезненным, но мы же мафиози, к тому же, заядлые мазохисты, раз уж согласились на такую опасную работёнку. Так что получаем удовольствие мы даже от боли, а ты уж и подавно, Тсунаёши-кун. Слышать твой сдавленный стон – вот она, истинная награда. Чтобы было удобнее, ты расположил свои колени так, чтобы стоять на них по обе стороны от моих бёдер. И, когда ты начал двигаться, я почувствовал, что удовольствие настигает меня с невыносимой скоростью. Тоже самое могу сказать и о тебе: по лицу вижу, ты уже еле сдерживаешься, чтобы не кончить. Такое выражение лица не скроешь ни за какими масками – ты ведь действительно сейчас получаешь удовольствие… Схватив тебя за бёдра, я начал яростно помогать тебе насаживаться на себя, и, честно признаться, никогда не думал, что ты можешь так кричать от наслаждения… Рассвет мы встретили в объятиях друг друга, обнявшись, смотрели на восходящее солнце, умудряясь при этом, как влюблённые подростки, играть в «поцелуйчики»: кто изощрённее поцелует. Конечно же, ты выигрывал по всем параметрам, до тебя мне ещё расти и расти. Тогда, казалось, я впервые за свою жизнь искренне рассмеялся. Не хотелось портить такой романтичный момент, но есть ведь дела поважнее, чем валяться в обнимку с человеком, с которым ночь напролёт занимался любовью. Например, нужно было продумывать план по захвату мира… В какой-то момент я захотел проклясть свою жизнь, лишь бы ещё на какое-то время оставить всё, как есть: море, песок и тебя. Больше мне ничего не было нужно… *** Та ночь не прошла бесследно, в основном, для мафиозного мира. Уже на следующий день всей округе было известно, что в особняке Савады Тсунаёши были убиты 39 глав мафиозных группировок. Соответственно, у всех тут же возникли вопросы: почему в доме «обычного» студента проводила время мафия, и где был сам Савада во время столь жестокого убийства? Однако же, сильную огласку придавать этому происшествию не стали (если сравнивать силу СМИ и силу мафии, первое, конечно же, на множество пунктов уступает), потому в дом к тебе заявилась лишь одна журналистка. Молодая красивая японка твоего возраста с небольшой оправой на лице, в руке у неё были лишь блокнот с ручкой, а на шее болтался фотоаппарат. Верно её издательство догадалось: чтобы не привлекать внимания – нужно действительно не привлекать внимания и смешать своего «агента» с толпой. Внешне она ничем не отличалась от обычного туриста – короткие волосы гладко расчёсаны, минимум косметики и одета в самую простую одежду. Скажу честно, это единственный параллельный мир, где ты с ней не знаком, во всех остальных она являлась тебе другом. Вот только в тех мирах она проявляла к тебе далеко не дружеские чувства. - Здравствуйте, меня зовут Миура Хару, я журналист газеты «Ёмиури симбун». Разрешите ли вы взять у Вас интервью, г-н Савада-сан? – почтительно поклонившись, еле заметно улыбнулась девушка, а ты же лишь пожав плечами, пропустил её в дом. Журналистка, на радость взгляду, была довольно-таки воспитана, причём в самых что ни на есть японских традициях, поэтому, лишь она заступила за порог дома, отчётливо произнесла «Прошу прощения за вторжение». Кажется, в тот момент ностальгия накатила на тебя с головой: когда ты был подростком, все твои школьные друзья по приходу к тебе домой произносили эту фразу, разувались, и… тут же неслись по запаху на кухню, потому что Нана, твоя мама, как обычно, будто бы вторая наследница «гипер-интуиции» словно бы предчувствовала приход гостей. Гокудера, помнится, как заходил к тебе домой, не успевал поприветствовать маму, как закрывал входную дверь… с обратной стороны. У него до сих пор эта боязнь сестры не прошла – каждый раз, стоит им лишь столкнуться друг с другом в этом доме, как со стороны Хранителя Урагана летит пламенная матерная речь вперемешку с громким недовольным урчанием в желудке. Ямамото же, всегда и везде следуя за другом по пятам, заглушал его нелестные выражения своим смехом, ведь тогда он думал, что все их приключения, включая мафию – всё это игра. Ламбо же, кажется, единственный, кто в точности взял себе характеры Хранителей десять лет назад. И сейчас он может показать ту черту их характера, которой всем так не хватает. Рёхей же сейчас всё больше проводит времени в Варии, и, если раньше ты не понимал его странного порыва времяпровождения в компании профессиональных убийц, то, лишь самому побывав там недавно, ты не был особенно против этого. Всё-таки Вария хоть и устрашает одним лишь своим видом, на самом деле это компания весёлых ребят, правда, с более чем жестокими шутками. А вот Хибари и Мукуро, как были всегда отдельны от общей вечеринки, так и спустя десять лет не изменились, правда, к компании Рокудо всё чаще и чаще начала присоединяться Хром, но это уже её дело. Девушка прошла в гостиную, достаточно громко цокая при этом небольшими каблуками, но ей, кажется, было совсем безразличен тот факт, что она может раздражать этим звуком. Вот что значит – закалённый характер у человека, и ведь не зря её, наверное, отправили именно на это интервью, потому что вид, предоставленный сейчас журналистке, был явно не для слабонервных. Где-то в углу работали оперативники, благо, сейчас они уже как раз заканчивали – собирали все свои скальпели, образцы, отпечатки в небольшие чемоданчики, последний раз осматривали помещение и по раздельности уходили. Вся эта картина могла бы любого вывернуть наизнанку – вырванные у некоторых трупов глаза валялись на полу, выпоротые животы у жертв, раздробленные черепа, отрезанные языки, некоторые части тела были разбросаны по залу. Казалось, тут побывал сам Потрошитель, или же тут снимался какой-то фильм ужасом, главным фигурирующим которого было извращённое убийство людей. Трупы же были собраны в кучу в дальнем углу и на полу были видны следы того, как их волокли в ту сторону. Действительно, любого бы вывернуло, лицезрея это место бойни, но только не Хару. Она лишь со спокойным взглядом включила фотоаппарат и сделала несколько фотографий, пару раз ей даже пришлось дотрагиваться до тел, чтобы придать им более качественное положение для снимка. - А Вы, я посмотрю, закалённая на такие вещи женщина. – Отозвался я, выходя из своего укрытия – колонны, опору в виде которой я нашёл ещё вчера вечером. Ты, лишь увидев, что быть в тени я не собираюсь, лишь кивнул на кресло рядом с собой. Девушка подошла к нам с беспрестанным выражением лица как раз в тот момент, когда за последним оперативником захлопнулась дверь, которая дала команду для начала действий чистильщикам – людям, чья работа состоит в том, чтобы избавляться от трупов. Конечно же, их работа, как и работа оперативников была спланирована, не гоже, чтобы такому делу и не придали хоть какой-нибудь огласке, поэтому и было принято решение прислать всего одного журналиста. Один журналист из топовой газеты стоит десятков из различных третьесортных «жёлтых страниц». - Если не иметь определённую закалку, то и не за чем становиться журналистом вовсе. Лишние эмоции мешают работе, а в данной сфере они тем более ни к чему. – В её взгляде не промелькнуло и тени сомнения, однако же душа её была давно убита. Там же, где находится её возлюбленный, там же, где находится её обещание никого не любить сильнее его, там же, куда она отправила все свои чувства и эмоции – всё это в потустороннем мире, том, о котором я и понятия не имел. Она никогда не выйдет замуж, не родит ребёнка, не будет вновь любимой… В её жизни сейчас существует лишь карьера, и, лишь единожды побывав невестой – ей этого хватило вполне. Боль утраты никогда не оставит её сердце, и, как бы парадоксально это ни звучало, ей просто суждено всегда связываться с мафией. Ни в одном мире она не была избавлена от этой участи, и в каждом мире она обречена на страдания и потери, и виновником этого была мафия. - Что ж, думаю, пора начать наше интервью, Вы так не считаете? – уточнила Хару, и получив твой утвердительный кивок, продолжила: - Я задам Вам всего несколько вопросов общего характера, если же Вы посчитаете вопрос некорректным, прошу сообщите мне об этом и я его заменю. – Девушка присела на край диванчика, что стоял прямо напротив твоего кресла, и закинула ногу на ногу, предварительно положив на коленку блокнот и согнувшись, чтобы записывать интересующие её работодателя факты. Странно, но я почему-то сравнил её с девушкой, что вчера недвусмысленно намекала тебе о том, что готова отдаться тебе, но только после полуночи. Интересно, почему же она выбрала именно это время, а не какое-нибудь другое? На Золушку она не очень-то и была похожа, только если теряла бы она не туфельку, а своё короткое платье, едва прикрывающее её задницу. Я ещё тогда рассмеялся: ну неужто ты клюнешь на эту курицу, одну из проституток, наличие которых было просто обязательно на подобных встречах, иначе бы главы мафиозных группировок попросту бы не пришли. Тогда ты ей сказал что-то такое, от чего девчонка тут же поспешила убраться от тебя подальше. Интересно, что же всё-таки ты ей сказал? - Итак, вопрос номер один. Что вы знаете о том, что произошло здесь сегодня ночью и что вы об этом думаете? – маленькая лгунишка. Специально задаёт сразу несколько вопросов в одном. Или она сама заинтригована ситуацией, или это её метод подхода к делу. Скорее всего второе, ибо по этой мрачной девушке и не скажешь, что она может быть чем-то заинтересована помимо качественно сделанной работы. - Честно скажу, я сам до конца не знаю, что здесь произошло… - Ложь чистой воды. Это ведь ты всё спланировал, твои подчинённые напали на мафиози, как только ты ушёл с этой встречи. Но вот только почему же ты ушёл вместе со мной, ведь я был такой же лёгкой добычей, как и остальные. Чем я от них отличаюсь? Такой же, погрязший в грязи глава мафиозный семьи, держащий насильно в своём подчинении несовершеннолетнюю девочку. Да мало какие грехи я совершил, их все не перечислить, а всё лишь ради достижения единой цели. - Мой друг, Ёсида Кин попросил меня, чтобы я организовал вечеринку, на которую он хотел привести своих знакомых и отметить какое-то событие. Я, в общем-то, человек не жадный, поэтому местом встречи решено было сделать этот дом, дом моих родителей. И, так как я не очень люблю вечеринки вовсе, - смеёшься. – Поспешил ретироваться, дабы не заснуть прямо посреди зала. - Хорошо. – Девушка что-то быстренько чирикнула в своём блокноте и перешла к следующему вопросу. – Замечали ли вы ранее странное поведение у своего друга и привлекался ли он к уголовной ответственности? - Вот буквально до вас отвечал точно на такой же вопрос уважаемому г-ну полицейскому! – Снова смеешься, как будто во всём этом есть что-то смешное. Лжец. Конечно же, ты нервничаешь – если что-то пойдёт не так, девушку придётся устранить, а убийство гражданских в твои планы не входило. На твоём лбу тем временем появилась лёгкая испарина, но журналистке было невдомёк из-за чего: из-за того, что в доме было неимоверно жарко, или же от постоянного напряжения. Впрочем, ей было это явно неинтересно. – Нет, Кин-кун был моим другом с университета, и на моей памяти он никогда не выходил за пределы обычных шуток. Ну, знаете, прятал мятную конфетку под крышкой «Coca-Cola», а когда бутылку открываешь, конфетка падает в газировку и получается целый фонтан из лимонада, который хотел попить! – Чтобы хоть как-нибудь умять напряжение и дрожь в ладонях, ты, похоже, решил вспомнить историю из собственной жизни. И снова смеёшься, хотя раньше, когда ты рассказывал о подобных случаях, ты либо смущался, либо вообще ничего не говорил. – Слушайте, Миура-сан… - Зовите меня Хару. Просто Хару. - Хорошо, Хару. Может быть чаю? – Это тоже было в твоём плане? Или же эта девушка тебя заинтересовала? Что такого в ней мог увидеть ты, чего не увидел я? И почему ты так хотел оттянуть момент её ухода неожиданным предложением сделать перерыв на чай? Может быть, я слишком много думаю по этому поводу, однако девушка сама ответила на все мои вопросы. - Нет, спасибо. Если вы не против, мы продолжим. – И опять никаких эмоций. Словно бы у неё отняли эту привилегию – быть эмоциональной, чувствительной, сочувствующей, сострадающей, любящей… Да что же с ней не так? Словно бы ледышка. Ничего, присущего человеку, в ней больше не осталось. Тогда она задала ещё с десяток вопросов, больше общего характера, где получила от тебя, Тсунаёши-кун, ответы, смысл которых постоянно уходил не в ту степь. Ты то вспоминал снова истории из своей жизни, то ещё что-либо предлагал девушке, но даже в таком случае она была непреклонна, лишь что-то кратко записывала в своём блокноте. Уж не думал я, что эта девчонка тебя настолько заинтересует, Тсунаёши-кун, что ты так открыто стараешься вывести её на разговор. Что в ней есть ещё, кроме как разбитой половины сердца? - Тогда последний вопрос. – За всё интервью я так и не сводил с девушки глаз, буквально раздевал её глазами, но даже на этот взгляд ни капельки её не смутил! Вот уж действительно интересная натура. Её сущность совершенно не подходит её происхождению. Это ли ты заметил, Тсунаёши-кун? – Что Вы можете сказать нашим читателям? Стоит ли им бояться вашего бывшего друга, убийцы тридцати девяти глав мафиозных кланов? - Нет, не думаю, что им стоят чего-либо бояться. Правда, я так до сих пор и не знаю, что ему нужно было от мафии, с ними же опасно связываться! – Снова смеёшься. Господи, видел бы ты себя со стороны… Если бы этой девушке было до тебя дело, она бы точно попросила перестать врать. – В любом случае, полиция и сама мафия сделает всё возможное, чтобы поймать Ёсиду-куна, можете не беспокоиться. - Хорошо. Джессо-сан, Вам есть что добавить? – спросила журналистка, впервые за вечер встретившись со мной взглядом. И тогда до меня, кажется, дошло… - Нет. Совершенно ничего. Хару ушла спустя всего несколько минут, негромко попрощавшись. Но лишь через полчаса молчания мы всё-таки заметили, что что-то не так. Как же так? Она оставила свой блокнот… Странно, что она его забыла. По невнимательности ли? Не думаю… Эта девчонка не настолько глупа. Ещё странней то, что она за ним не возвращается. Но полностью смысл этого интервью дошёл до меня лишь когда мы открыли блокнот… «Будь более честным с собой» - таковы гласили слова, написанные на первой странице чёрной шариковой ручкой. И даже пролистав записную книжку, мы поняли, что на всех остальных страницах она девственно чиста. - Хаято, - ясное дело, ты в первую очередь позвонил своей Правой Руке, главному зачинщику ночной резни. – Найди для меня информацию на девушку по имени Миура Хару из газеты «Ёмиури симбун». – И снова мгновение молчания. На дальнейшие слова Хранителя ты так и не ответил, сбросив трубку – не видел в этом смысла. Девушка с этим именем в данной газете никогда и не работала. Даже спустя три дня статья так и не появилась ни в одном из дневных выпусков, ни в одном из вечерних. А еще через неделю до тебя дошла информация о том, что некий Ёсида Кин, с которым ты, оказывается, действительно учился в университете, был убит. Внешность обманчива, Тсунаёши-кун… *** Наши отношения тянулись на протяжении нескольких месяцев – месяцев, наверное, самых лучших в моей жизни. Во-первых, рядом всегда был ты, Тсунаёши-кун, а это уже само по себе счастье. Во-вторых, дела наших семей тут же пошли в гору, как только Альянс узнал, что и семья Мельфиоре, и Джиглио Неро стали друзьями Вонголы. Сам того не подразумевая, ты поднял свой авторитет ещё выше, что совсем не вписывалось в твои планы. Что ж, по крайней мере, никто к тебе не придрался по поводу того случая, когда в твоём доме погибли боссы мафиозных кланов, а с ними – и сами семьи. Так как глав тёмных группировок не стало, подчинённые тут же бросились искать новых боссов – людей, которые унаследуют их далеко не доброе имя. И каждый раз они совершали одну и ту же ошибку: они недооценивали Вонголу, за что и поплатились. Во-третьих, я, наконец, рассказал тебе о своих планах: о том, что хочу завоевать мир, о том, что для этого мне требуется его помощь и поддержка. Когда состоялся этот разговор, честно признаться, я ни на что не рассчитывал, думал, ты пошлёшь меня к чёртовой матери, скажешь что-то вроде «И чтобы глаза мои больше тебя не видели!», но… я ошибся. Ты внимательно выслушал меня, и тогда наступили самые, наверное, напряжённые минуты в моей жизни. Конечно же, ты все решения обдумывал тщательно, но благодаря твоей супер-интуиции, время подачи ответа составляло около двух минут. Так было всегда, но только не в этот раз. Тогда молчание между нами было таким напряжённым, что мне казалось, я поседею раньше времени, ведь от твоего решения зависело дело всей моей жизни. Ах да, снова забыл. Я ж и так «седовласый». Но спустя сорок минут тишины, ты, наконец, дал мне положительный ответ. Думаю, то облегчение, которое я испытал, даже описывать не стоит. Благодарил я тебя тогда особенно страстно, вкладывая в поцелуи всю свою любовь. Надеюсь, что ты понимаешь, как сильно я тебя люблю… Вообще, мы редко когда выбираемся куда-нибудь вместе: всё из-за чёртовой работы – так что встречаемся мы обычно только дома. Но сегодня я решил сделать всё по-другому. В голове созрел очередной план по захвату мира, и твоего сердца в частности, поэтому я не смел его игнорировать и пригласил тебя вместе пообедать. Каждая наша редкая встреча – для меня это всегда чем-то невероятным, удивительным, и таким волнительным происшествием, во время ожидания которого внутри словно бы всё взрывается. Сидя в нашем излюбленном кафетерии, я нервно тарабанил пальцами по столу, хотя на губах сияла улыбка, мало кто догадался бы, какая борьба с эмоциями происходит у меня в голове. И вот, входная дверь открывается, сопровождаясь звоном колокольчика, висящего над дверью, и голосом миленькой девчушки-официантки, тут же подбежавшей к тебе со словами «Добро пожаловать!». Ты еле заметно улыбнулся ей и попросил отвести к нашему, самому дальнему, столику. Я тут же поднялся, и, как только ты подошёл, взял твою руку в свою и поцеловал тыльную сторону твоей ладони. Да, верно… Ты моё самое драгоценное сокровище… И вместе с тобой мы захватим этот мир. Официантка, поклонившись, тут же испарилась, как только получила наш заказ. Я не переставал целовать твою руку, даже когда нам принесли наше вино, хоть ты всё время и говорил, чтобы я прекратил. - Тсунаёши-кун, я люблю тебя. – И ты прекрасно это знал, на что в очередной раз усмехнулся. Ты всегда так делал, когда я говорил что-то очевидное и предсказуемое. - Знаю, знаю, только руку мою отпусти. На нас же люди смотрят. – На самом деле, тебе было плевать, кто там на нас может смотреть, но нужно же было чем-то меня поддеть, чтобы освободить свою конечность. И я исполнил твою просьбу. Всё что угодно для любимого. - Хорошая сегодня погода, не правда ли? – всегда во время наших встреч звучала эта фраза, и неважно, кто говорил её. Кажется, это стало у нас некоей традицией, что-то вроде приветствия. И плевать, что за окном сейчас лил дождь, и из-за него ты промок до нитки. Я-то уже успел обсохнуть, потому что, как обычно, пришёл за час до встречи. Люблю это волнительное время ожидания… - Итак, у тебя очередная идея по захвату мира? – твоя прямолинейность – одна из черт, которые я в тебе просто обожаю. Нет никаких недомолвок, тайн, всё прямо и в лоб. - Конечно, Тсунаёши-кун. Как насчёт того, чтобы властвовать этим миром вместе со мной? – мне показалось, или после этих слов твой взгляд стал резче? Эй, Тсунаёши-кун, почему выражение твоего лица изменилось? - Что станет с моей семьёй? – достаточно громко спросил ты. Кажется, ты и так уже знал ответ, но хотел проверить. Ты мне не доверяешь?.. - Какая же ты бука, Тсунаёши-кун! Я же говорил, что королями мира будем только мы с тобой, так что… - Я отказываюсь. Тебе никто раньше не говорил такую фразу: за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь? Это был первый раз, когда ты мне возразил. Нет, Тсунаёши-кун, не надо таких резких слов и грубого взгляда… Не делай мне больно, Тсунаёши-кун… Почему именно сейчас? Когда до достижения цели осталось всего лишь полшага… Почему ты закрыл для меня свой мир? - Но почему? – отставив своё вино в сторону, я потянулся было к кобуре, но тут заметил одну особенность… Всё как в тот раз… «- Хорошая сегодня погода, не правда ли? – столь постыдное занятие, конечно же, не обошло стороной внимание владельца этого места. Но из-за этого ли он подошёл? Да ещё и начал разговаривать о погоде… В руке у Тсунаёши был такой же бокал с вином, а взгляд его был направлен прямо на меня. Ну вот, думал я, сейчас подходящий момент начать разговор, и да воплотится план в реальность… Было трудно оторваться от такого завораживающего зрелища, как капли, падающие на пол, сливаются с небольшой лужицей. Но подняв взор, все мои домыслы не нашли себе применения. Я-то считал, что знаю тебя как облупленного, но смотря в эти таинственные карие глаза… глаза босса этого ложью пропитанного места, я понял – как облупленного здесь знали только меня. - Прогуляемся? А осознание того, что цвет вина на самом деле – тёмно-красный, почти что бардовый – пришло ко мне слишком поздно. Красный – цвет крови» - Если из-за твоих планов пострадает хоть один член моей семьи – я тебе этого никогда не прощу. – Я это прекрасно знаю, но… Тсунаёши-кун. Боюсь, всем нам будет тесно в нашем мире. Честно, я не хотел этого делать, но ты меня вынуждаешь. Хочешь поиграть? Ну, давай поиграем… Достав из-за пазухи пистолет, я приставил его к твоему лбу. Ну что, страшно, Тсунаёши-кун? Чувствуешь, как страх сковал твоё тело? Как вместо мыслей в твоей голове образовалась пустота, которая словно бы освобождала место для пули. Как ноги словно бы налились противным тяжёлым свинцом, не позволяя сдвинуться с места? Нет, конечно же. Ты ничего этого не испытывал. За всю свою мафиозную жизнь, за десять лет жизни на краю, ты привык к этому металлическому холоду пистолета, приставленного ко лбу. Сколько раз в тебя стрелял твой репетитор-киллер Реборн, сколько раз тебя пытались убить твои завистники, но ты наверняка не ожидал такого выпада от своего любовника, не правда ли? Вот только почему же я не могу прочитать на твоём лице ничего, кроме безразличия? Неужели тебе и правда наплевать, что же с тобой будет через несколько секунд? - Тсунаёши-кун, ты веришь в бога? – решил спросить я в надежде, что этот парень рассмеётся, разозлится, устрашится, или, в конце концов, просто уберёт дуло от своего лица… Нужно было его переубедить, ведь зачем мне нужен будет мир, если его не будет рядом, а наши Вселенные будут находиться на двух разных фронтах. Это мне не нужно… Совершенно не нужно. - Нет. - Почему же? - Бог, по крайней мере, ничего не обещает. – Парень в первый раз за вечер усмехнулся и в ту же секунду раздался выстрел. Нет, моя рука не дрогнула, она как держала твёрдо курок, так и осталась держать. Вот только я до самого конца думал, что твоё тело, падающее со своего места, что эта дыра на твоём виске, из которой сочится тонкой дорожкой кровь, что крик официантки из дальнего угла – это всего лишь галлюцинация. Ты сейчас должен войти в этот кафетерий и вновь посмеяться над тем, какой я всё-таки наивный. Но этого не произошло даже спустя несколько минут после выстрела. Я ведь всегда тебе повторял: «Внешность обманчива, Тсунаёши-кун». Кажется, я понял, что эту фразу должен был говорить ты мне. Конечно же, ты достал свой пистолет, ведь мой был даже не заряжен… А внутри всё словно бы оборвалось: хотелось взять твоё тело на руки, похлопать по щекам, поцеловать это любимое лицо, любимые губы… поверить, что ты жив… Что ты просто меня обманываешь, может быть, ты хотел, чтобы я забрал свои слова обратно!.. Но, даже шепча извинения и бесконечные признания в любви и чувствуя, как щиплет в носу и глазах, я не сказал тех заветных слов. Не сказал, что согласен править миром вместе с тобой и твоей семьёй. Не сказал, что готов на всё ради тебя, хотя думал и знал об этом. Какой же я всё-таки эгоист… почему я понял это, когда уже стало поздно? Ты всегда лишь соглашался со мной, постоянно обдумывал свой ответ в наших диалогах… Интересно, ты с самого начала это предвидел, или действовал по обстоятельствам? И когда же прекратит визжать эта глупая девчонка?.. Телефон завибрировал в кармане. Странно, почему же теперь мир словно бы потерял свои цвета? Всё стало как в старых чёрно-белых фильмах… Звонил, конечно же, Кикё, один из моей маленькой армии, по силе не уступавшей всем войскам вместе взятым. Не дав парню договорить, я твёрдо отрезал: - Начать захват мира. – И сбросил трубку. Как жаль, что ты больше никогда не откроешь свои прекрасные карие глаза. Хотел бы я сказать тебе, хотя бы в последний раз, прямо в лицо… Я люблю тебя. *** Погребальные Венки начали действовать. И ничто их уже не остановит. Ни один мускул не дрогнет, когда они начнут убивать непокорных. Им на них плевать. Им плевать, женщины это, или же дети… Вот только почему же во взгляде Блюбелл промелькнуло нечто вроде сожаления, когда ее рука поднялась над младенцем – чистым, непорочным, с голубыми невинными глазами – перед тем как растереть его существование в пыль, оставив напоминание о нем лишь в виде куска мяса, с которого непрерывно текла кровь, да плач матери? Почему же Дейзи с таким остервенением уничтожал психбольницы, вкладывая в атаки всю свою «любовь» к этим местам поселения для умалишённых? Почему же он с упованием смотрел в глаза тех людей, жизни которых он обрывает? А особую страсть он прикладывал к убийству врачей, которых раньше боялся как огня. Тогда они говорили: «Не бойся, Дейзи-кун, это совсем не страшно», а на самом деле их пытки были просто невыносимыми. От таких сойдут с ума даже здоровые, а тут они предлагают идти на самоубийство людям, которые не могут самостоятельно сделать выбор. Подопытные кролики, по-другому не назвать. Правительство и не смотрит за тем, как же лечат пациентов в местах, где их признали сумасшедшими. Верно говорят, - кто попадёт в это Богом забытое место – может забыть о том, кем он был раньше. Здесь пациентам впаривают о свете и тьме, одухотворённости и возвышенности, о Боге, судьбе, любви к людям, хотя сами таковой не испытывают ни капельки. Врачи в психбольницах вообще ненавидят свою работу, они бы с радостью срывались на ни в чём не повинных сумасшедших, если бы знали, что сумасшедшими, как таковыми, эти люди не являются. Что изъяны мозга имеют только они сами. Жаль, что они не признают того, насколько сами больны своей же иллюзией «здравого рассудка». Но и с этим пора заканчивать. Ведь Дейзи когда-то пообещал им, что отомстит. И ему никто не поверил. Теперь пусть ждут своей минуты. Как говорится, - становитесь в очередь, друзья. Кикё выпала честь уничтожать крупные фирмы и их сотрудников в частности. Видеть, как толстых неуклюжих «боссов», насидевших за свою жизнь только счета в банках, состоящих из украденных у и так бедного народа, денег, - расплющивает их же потолок, выше которого они пытались прыгнуть – для Погребального Венка это было истинным удовольствием. Закуро и Торикабуто же досталась работа повторной «зачистки». С особой жестокостью убивать тех, кому удалось спастись от трёх других обладателей колец Марэ – что ж, ради этого лакомства стоит и потерпеть звание «второго». Среди них есть те, у кого внутри коробочек хранится не только демоническая сила, но и частичка чистого сердца, не поддавшаяся той злобе и агрессии, которую испытывают истинные убийцы. Нет, они просто выполняют своё задание, ради светлого будущего. И всякое сожаление нужно оставить позади себя, не оглядываясь на него. Ведь их предводитель, которому они преклоняются, обещает им новый мир: без боли и страданий. А пока... Пока нужно немного подождать. Десять минут. Десять минут потребовалось правительству, чтобы сдаться. И этот мир был захвачен. За столь короткое время весь мир пал. За столь короткий период времени все человечество трепетало и страшилось предстоящего. Остается лишь догадываться, какова истинная мощь Бьякурана, если же он даже не участвовал в уничтожении предпоследней параллели. Он лишь успел снять с руки любимого кольцо – доказательство того, что он является… являлся правовым Десятым боссом Вонголы, единственным, кто пошёл по стопам Примо, а не по стопам вульгарности и порочности. И кольцо – посмертный подарок Бьякурану, во исполнение своей мечты. По крайней мере, так он думал. Какие же мотивы преследовали его Тсунаёши до выстрела – босс семьи Мельфиоре так и не смог понять. Но одно он знал точно: был бы у него маятник времени – он бы отмотал время назад и вернул всё, как было. Он готов был пожертвовать своей мечтой, лишь бы его любимый мальчик жил. Пусть он бы возненавидел Бьякурана, зато Джессо точно бы знал, что он живёт, хоть и жизнью без него самого, но живёт… Вот только на попятную уже не пойти, маятника времени не было. А вот установка Тринсетте существовала, и ей не хватало всего лишь одной детали – кольца неба Вонголы. Бьякуран понимал, что Савада делал всё возможное, чтобы помочь ему достигнуть свою цель, поэтому отбросить сейчас всё – было бы неуважением к памяти о Тсунаёши. Это было его последнее желание – сделать всё возможное для разработки любимого. Так, по крайней мере, думал босс Мельфиоре. Какие же на самом деле мотивы преследовал покойный – никому не ведомо. Даже самому близкому кругу лиц Десятого, которого в ближайшие минуты не станет так же, как и остальных. - Заканчиваем. – Набрать несколько цифр, за которыми следует кнопка вызова – в последнее время эти действия стали выполняться чисто на машинальном уровне. На улице лил дождь, и выйдя из кафетерия, Бьякуран даже и не подумал о том, чтобы накинуть куртку. Он огляделся по сторонам в надежде увидеть недовольный ливню народ, но вместо них видел лишь бесформенные трупы, кровь которых смешалась с грязными лужами, образовывая тёмное месиво. Красный – цвет крови. Только, к сожалению, нынешняя картина меньше всего походила на кровь. По крайней мере, так Бьякурану казалось. И прилипшая к глазам мокрая чёлка скрыла глаза, из которых сочилась солёная влага. Нет, он не плачет. Просто пыль попала в глаза… Хотя какая пыль в середине ноября в дождливый вечер? Иногда ему кажется, что он сам себя обманывает. *** С вот таким вот непонятным настроем я и попал сюда, Тсунаёши-кун из последнего незахваченного мира. За всё время сражений я засёк себя на мысли о том, что сравниваю тебя с тем боссом Вонголы, которого я знал, в которого был влюблён, мотивы которого понять не могу до сих пор. Даже после его смерти он не перестаёт мучить меня нашими воспоминаниями, и то странное чувство словно бы съедает душу изнутри, пожирает её с таким же остервенением, как и я маршмеллоу. Тсунаёши-кун, неужели ты мне мстишь даже с того света? И всё же… Я бы мог тебя победить… если бы захотел. Не то, что бы я не желал одержать победу над тобой, мой надменный Тсунаёши-кун из последнего мира. Просто не смог. Ты из этого мира и ты из параллельного – совершенно разные, но при этом абсолютно одинаковые люди. И сейчас единственное отличие между вами заключается в том… что один из вас мёртв. Хотя нет. Есть ещё куча отличий: ты пятнадцатилетний, конечно же, очень мил, но двадцатипятилетний мне как-то больше нравится. А ещё, тот Тсунаёши-кун, которого я знаю – настоящий босс Вонголы. Ответственный, мужественный, сильный, умный, смелый, расчётливый… Его качества можно перечислять до бесконечности, ну а ты – лишь жалкое его подобие. В тебе лишь задатки тех качеств, которые есть у него, и, судя по всему, пройдёт немало времени, прежде чем они раскроются в полной мере. Тогда, думаю, ты станешь по-настоящему непобедим, ну а пока… Кто-нибудь может ответить на вопрос: почему же я проиграл? Тут дело даже не в Небесном пламени, главном атрибуте босса Вонголы, и не в силе, приложенной к атаке, хотя она тут как-раз-таки играет немаловажную роль. Твои чувства делают тебя сильным. И неожиданная смерть Юни стала спусковым крючком для этого. Для тебя она была другом, человеком, который понимает тебя как никто другой, девчушка, которая надеялась, молилась за тебя, просила защиты – и ты, ясное дело, не мог ей отказать. А для меня она была не более, чем главной составной Тринсетте. Кто угодно разозлился бы, если бы сломали его игрушку, верно же? Но для тебя она была далеко не игрушкой. Почему-то слову «друг» ты придавал значение, более одухотворяющее его истинное определение. Зачем? И почему ты плачешь, сжимая в руке её пустышку? Что сделала для тебя эта девчонка, что ты так скорбишь по ней? А из-за того, что в тот момент ты был очень похож на Моего Тсунаёши за несколько секунд до его смерти, у меня просто опускались руки. Я уж было подумал, что он вселился в тебя и управлял тобой так, как ему заблагорассудится, лишь бы насолить мне. Ох уж эта фантазия… И всё же… Люди, души которых бродят по мирам, давно умерли, и это я понял слишком поздно. Смотря в твои карие глаза, наполненные слезами и ненавистью, я не смог тебе ответить должным образом, среагировал слишком поздно. Вот что ты со мной сделал, видишь, Тсунаёши-кун? У тебя точно такой же взгляд, как и у него… И даже чувствуя, как кольцо Марэ слетает с пальца, я не смог оторваться от твоих глаз – настолько сильное было желание встретиться взглядом со своим бывшим возлюбленным. *** Одновременно с тем, как я проиграл в битве с тобой, я провалился в кошмар, созданный своей же иллюзией. В ней я всё-таки победил тебя, Тсунаёши-кун, и вот тогда-то начался настоящий кошмар. Без цели существования провалиться в самую бездну и упиваться лишь мыслью о том, что мечта исполнена. И лишь тогда-то я понял, что лучше было бы оставить мечту мечтой и никогда не добиться её, чем добиться и не знать, зачем существовать дальше. А я ведь хотел утянуть тебя с собой, Тсунаёши-кун… При нашей последней встрече я так и не понял значения твоих слов: «За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь». Но сейчас я понимаю их, как никто другой. И осознание этого настолько сильное, что становится больно в груди. Это первый раз, когда ощущение, словно сердце кровью обливается и постепенно словно бы останавливается… вместе со временем. И когда нет никого вокруг, с кем можно было поговорить, выговориться, остаются лишь воспоминания. Странно, что все воспоминания связаны лишь с тобой, Тсунаёши-кун, словно бы я всегда жил не своей жизнью, а твоей. Я помню твоё первое убийство, правда, сам ты этот момент своей жизни вряд ли когда-нибудь вспомнишь. Тогда тебе было около четырёх лет от роду, и уже в то время отец на долгое время оставлял тебя и маму одних, уезжая в длительные «командировки». В детстве ты не понимал, зачем ему нужно было всегда уезжать и месяцами не возвращаться, временами ты даже ненавидел его за это, ведь в какой-то степени он буквально бросал вас, оставляя на произвол судьбы, и только деньги присылал. Как же Нана, умная, красивая и добрая женщина, осталась верна своему мужу? Почему не развелась с ним, почему любила его настолько сильно, ждала его всё это время, совершенно не зная о том, что Емицу нагло врёт и ей, и тебе, единственному сыну? Но это не те вопросы, которые следовало бы задавать четырёхгодовалому малышу, ответы на которые впоследствии ты найдёшь сам, но уже будучи кандидатом на роль Десятого босса Вонголы. В тот день твой отец вернулся из командировки, которая длилась полтора месяца. Тогда ты ещё спал крепким сном здорового и, главное, самого обыкновенного малыша, поэтому и не услышал громкий смех откуда-то с первого этажа вашего небольшого дома, не слышал восклицания мамы, бурные россказни папы, пьяные бормотания, громкий храп и хлопок двери. Наверняка мама попросила мужа проследить за тобой, пока она сходит по делам – она что-то говорила по поводу того, что встретила недавно старую подругу, которая пригласила её к себе в гости. Но ты этого не знал, так как крепко спал в своей тёпленькой кроватке, казавшейся тебе огромной в силу твоего маленького возраста – да, твои родители не привыкли менять что-либо в интерьере, и даже не покупали тебе новую кровать. Впрочем, даже в подростковом возрасте ты не был особо против – кровать как кровать, слишком большая для младенца и нормальная для парня твоего телосложения. И всё же, лишь по дому раздался хлопок входной двери, храп снизу тут же прекратился. Потом послышались глухие шаги по лестнице и скрип открываемой двери. Теперь шаги стали ближе, а затем и вовсе ты почувствовал, как край кровати заметно прогнулся. - Я дома, сынок. – Хотел бы ты услышать эти слова хоть раз в жизни, но к сожалению, тогда ты спал, а больше возможности это услышать и не представилось. Если бы ты в тот момент проснулся, ощутил бы, как нечто холодное, твёрдое и достаточно увесистое кладётся рядом с твоей подушкой, ощутил бы сильные руки отца, укутывающие тебя поплотнее в одеяло и прижимающие тебя к телу мужчины, горячие губы, целующие твой лоб. Ты не знал, что отец может быть таким нежным и трепетным по отношению к тебе, что ты для него куда больше, чем будущий босс, наследник имени Вонголы. Вы ведь с Наной составляете для него одно целое, единое сокровище, которое он ценой своей жизни будет защищать, даже если кто-нибудь из вас возненавидит его. Не будет в его жизни тебя и любимой жены – сама жизнь Емицу станет чем-то, напоминающим обычное существование, обязанность, которая будет всем только в тягость. Но ты, Тсунаёши-кун, вряд ли когда-нибудь узнаешь о его маленькой тайне, которую отец никогда и не скрывал. - Добрый вечер, г-н Савада Емицу, внешний советник Вонголы, глава организации CEDEF. Рад встрече с Вами. – Холодный голос, доносящийся со стороны окна, конечно же, по всем законам жанра, нарушил эту семейную идиллию, но твоему отцу не привыкать – он давно погряз во всей той грязи, в которую чуть позже затянет и тебя. Шпионы из тайных организаций приходили в этот дом редко, но они всегда выбирали для этого неординарные способы. За всю жизнь, эти опасные люди наведывались к Емицу всего три раза, и всегда выбирали разные места появления: спускались с крыши, прятались в кустах, и теперь – забрались в комнату сына через окно. Довольно опрометчивый поступок, если учитывать возможности шпионов, то, что они могли сотворить со всей вашей семьёй. Успокаивает только то, что, если посланник организации явился как «гость», шумно и чуть ли не с фанфарами, то это означает, что грядут обычные переговоры. «Разговором» этот напряжённый диалог назвать язык не повернётся, ибо кто знает, в какой момент всё может превратиться в перестрелку? - Здравствуй, Гость. Не сказал бы, что эта встреча так уж радостна. – У шпионов было всего одно условие: во время их появления их кодовое имя – Гость. И то, что их встречают далеко не с самыми весёлыми лицами и далеко не самыми лестными фразами – их никак не волнует. Уже само появление Гостя заставляло напрячься. Их работа – переговоры, передача информации, а в случае непредвиденных обстоятельств – убийство. Одиночное. Без следов. – Но ничего не поделаешь. У мафии опять претензии к Вонголе? За последнее время она не была засечена ни в каких передрягах, так в чём же дело? - Именно из-за того, что Вонгола в последнее время тише воды, ниже травы – другие кланы и почувствовали подвох. Но это лично моё мнение. Есть ещё одна причина, почему мафия точит зуб на Вашу семью. Девятый уже достаточно стар и всем интересно, кто же займёт место десятого. Ходят слухи, что это будет его сын, но есть ещё одно предположение, достаточно незначительное и опрометчивое, но его обычно стороной не обходят. Савада-сан, это Ваш сын. Что Вы скажете по этому поводу? И ты бы рад услышать этот диалог, знать причину того, почему отцу пришлось опустить тебя обратно на кровать, ставшую за несколько минут холодной и какой-то чужой… Почему он смотрит на этого Гостя так затравленно? Почему он сжимает кулаки до такой степени, что слышится характерный хруст суставов? Почему его голос звучит настолько холодно и твёрдо, он совсем не похож на тот голос того отца, которого ты знал – весёлый, добрый, радостный… - Это слухи. Мой сын никогда не будет связан с мафией, тем более – с Вонголой. - К сожалению, одна нить всё-таки связывает его с Вонголой, а значит и со всей мафией. И это Вы. А зная, что Девятый в большей степени расположен именно к Вам, то… У нашей организации есть предложение для Вашей семьи: отдать юного Десятого босса на воспитание мафии, чтобы… - Да ни за что! Девятый никогда не позволит малолетнему ребёнку участвовать в таких делах! Да и я не позволю! Никогда! – отцу пришлось повысить голос. Странно, но ты никогда не видел его настолько разозлённым… да и сейчас ты не мог его видеть таковым, ведь в этот момент ты сладко спал на холодной кровати, которая никак не хотела тебя согревать. В объятиях папы было гораздо уютнее, да? Но, как только отец начал кричать, даже твой небольшой мир снов начал рушиться. Небо начало трескаться и опадать крупными осколками, которые потом стирались в пыль. Было страшно, аж до слёз. Ты давно уже плакал в своём, быстро разрушавшемся, мире, и в реальности, постепенно просыпаясь и возвращая себе способность мыслить и чувствовать, ты хныкал – маленькое дитя, которому приснился кошмар. Но двое взрослых и не обратили на это никакого внимания. Даже когда ты открыл глаза и просто тихо плакал, смотря в одну точку, привыкая к тому, что всё закончилось. - Прости, Тсунаёши, мы тебя разбудили? – снова этот добрый голос отца, успокаивающий, умиротворяющий… Все страхи постепенно улетучивались, оставляя только блаженную пустоту в голове. Емицу встал, потрепав тебя по макушке, и направился к Гостю. Попросил перейти в другую сторону комнаты, мол, не дело это – маленькому ребёнку слышать такие разговоры. Шпион же лишь недовольно посмотрел на тебя, но спорить не стал – желание переговариваемого для него закон. Тогда ты сел на кровати, закутавшись в одеяло, всё ещё холодное и не родное, и удивлённо смотрел на отца и неизвестного мужчину в обычной, ничем не приметной одежде. Их разговор сопровождался редкими воскликами и рукоплесканиями. Тогда ты ещё не знал, что цель этого шпиона – уговорить твоего отца отдать тебя на попечение неизвестным дядям и тётям, но даже просто смотря на этих двоих, в душе твоей зарождалось нечто вроде неверия и беспокойства. И тогда твой взгляд упал на пистолет, лежащий рядом с твоей подушкой. Странно, что никто так и не обратил внимания на то, как ты взял его в руки и начал крутить тяжёлый для ребёнка предмет в руках. В детстве ты смотрел много боевиков, зачастую случайно попадавшихся по телевизору. Там всегда крутые дяденьки, как только находили оружие, всегда попадали из него в цель. И ты тоже захотел почувствовать себя «крутым дяденькой из фильма». Пистолет ты вытянул обоими руками, дрожащими от тяжести оружия. И лишь тогда дядя и отец заметили твою игру с не детской игрушкой. Одного их резкого шага в твою сторону хватило, чтобы ты испугался, и от этого сильно сжал курок. Кто знал, он был снят с предохранителя?.. Сильный выстрел заставил твоё тело удариться о стену, а руки – бросить пистолет на пол. Громкий звук ненадолго оглушил тебя, и казалось, даже время замерло. Лишь спустя несколько секунд пришло осознание произошедшего. Ты плакал, гораздо громче обычного, смотря на тело неизвестного тебе мужчины, лежавшего на полу всего в нескольких шагах от твоей кровати. Лежал он лицом вниз, а под головой у него начала расползаться по полу тёмная лужа. Ты надеялся, что отец снова придёт и успокоит тебя, прижмёт к себе, погладит по голове, но он лишь ошарашенно смотрел то на тебя, то на Гостя. А спустя какое-то время послышался скрип открываемой входной двери и радостный возглас матери: - Дорогой, я вернулась! Ты слышал сейчас где-то из нашего дома громкий хлопок? – а вот и Нана вернулась… Убрать тело за то время, пока мама поднимается по лестнице, для Емицу не составило никакого труда – всё-таки он сам, в какой-то степени, мафиози. Когда женщина вошла в комнату сына, то застала тебя, сидящего на кровати и плачущего, и отца, возвышающегося над тобой и пытающегося тебя успокоить. Кровь на полу была вытерта одной из твоих старых маленьких футболок, а пистолет несильным пинком был отправлен под кровать. Тело же пришлось спрятать в шкафу, Нане же не придёт в голову обшаривать твои вещи, правда же? - Что произошло, дорогой? – обеспокоенно спросила шатенка, буквально подлетая к тебе и поднимая на руки, целуя в мокрые и распухшие от слёз щёчки, гладя по головке и покачивая. - Ну… как бы… Мы с Тсуной играли, я хлопнул в ладоши, а он испугался, вот. Представляешь? – Смеясь, быстро соврал ей ты. Нана подхватила смех Емицу, потрепав его по волосам, как это недавно делал отец, и ты, в момент успокоившись, уткнулся ей в шею. А отец, обняв вас обоих, внимательно слушал свою жену, которая начала рассказывать о её походе к подруге. Тот день стал решающим, ведь именно он поставил тёмную печать на твоё будущее. Это было уже безоговорочное решение – тайные организации так просто не прощают смерть своих сотрудников. Тогда Вонголе пришлось постараться умять этот случай. Итогами переговоров стало то, что, по исполнении пятнадцати лет ты должен был стать полноправным Десятым боссом Вонголы, правда, будучи в четырнадцатилетнем возрасте ты должен был сразиться за это место с сыном Девятого. Емицу очень часто ругался с боссом по этому поводу, мол, несправедливо по какой-то случайности подвергать смертельной опасности его единственного сына, тем более, заставлять его становиться главой целой мафиозной семьи – главой того, от чего Савада-старший поклялся оберегать. Не смог. Не уберёг. Тогда было принято решение – когда придёт время, к тебе должен был явиться малыш по имени Реборн, репетитор, который будет готовить тебя к тому, чтобы унаследовать это место. Помнится, после того момента с Гостем отец водил тебя по психиатрам, врачам, делал всё для того, чтобы ты забыл тот инцидент. Как ни странно, помочь смог только Девятый. Тогда он приехал в дом Емицу погостить и, стоило ему прикоснуться пальцем, на котором было зажжено пламя предсмертной воли, к твоему лбу, как ужасные кошмары перестали тебя мучить и воспоминания того дня забылись сами собой. Но, став Десятым боссом Вонголы, у тебя всегда дрожали руки, когда ты держал заряженный пистолет. Каждый раз, когда тебе приходилось убивать, руки твои дрожали, а зрачки сужались настолько, что превращались, казалось, в маленькие точки. Нет, ничего из прошлого ты не вспоминал, просто тело реагировало по-своему. Поэтому всю тёмную работу ты приказывал выполнять своим Хранителям и подчинённым. Магазин твоего оружия практически всегда был цел, и носил ты его с собой только в качестве дополнительной самообороны – лишние руки никогда не помешают защищаться в случае нападения, тем более, если на босса мафии. Но подождите-ка… Почему же руки твои не дрожали, когда ты приставил свой пистолет к виску? Почему лицо было умиротворённым?.. Я тут же кинулся рыться по широким карманам, вспоминая, в который из них я положил пистолет – твой последний подарок, билет в дорогу в никуда, который я не мог просто так оставить. Всё-таки, что-то памятное о тебе должно же остаться… Вытащив магазин, я лишь смог на него поражённо смотреть. Он был девственно чист. Ни одной царапинки на его корпусе, а пружина подавателя, казалось, никогда и не пружинила. Это был совершенно новый пистолет, которым ни разу в жизни не пользовались. Но как же так… Я же видел, как ты пустил пулю себе в висок… - Ты всё знал! – Кричал я, но уже в пустоту. – Ха-ха! Ты всё время знал! К сожалению, было уже поздно. Сколько времени я провёл в своём мире, который завоевал собственными силами, - неизвестно. Честно говоря, я просто устал считать, понадеявшись на милость божью (если Бог, конечно же, существует), что он заберёт меня раньше, чем я успею почувствовать сожаление. Странно даже: я боялся страдать, а некоторым даже не предоставил шанса на это. Уж не знаю, кому в данном случае завидовать – себе, человеку, который будет мучаться до скончания своих дней, или тем невинным людям, которым «посчастливилось» умереть от рук моей небольшой армии? И почему же все мои размышления сводились к одному лишь последствию – смерти? Всё когда-нибудь умирает, тут разница лишь во времени… Даже у маршмеллоу есть срок годности. Но результат всегда один – смерти не избежит никто. В который раз я молился Богу, чтобы всё это прекратилось, и в который раз задавался вопросом: а может быть, Бог сам умер? Сколько людей молилось ему, и никто так и не слышал ответа на их вопросы. Смерть – не самое ли логичное тому объяснение? И вот даже сейчас он не слышит мои мольбы, хотя в этом мире, кто бы мог подумать, я один… Может быть, он действительно умер?.. Как-то раз ты мне даже сказал: «Люди могут творить добро. Жаль, что инстинкты наши злы. Либо Бога нет, либо он немыслимо жесток». И при этом сам в него не верил. Был ли в таком случае кто-нибудь, кому ты доверял все свои секреты? И всё же кто ты? Какую роль ты играл в моей жизни? Какую цель сам преследовал? Я уже давно смирился, что никакой я к чёрту не Бог, ликование от победы над тобой давно сменилось тяжёлым бременем, в котором главная суть – пустота. Ох уж эта странная закономерность мимолётной радости, после которой следует опустошение чувств. Без цели существования, безразмерное «ничто», состояние бревна, - можно называть как угодно, - когда единственным желанием является скорейшая смерть. А от постоянных мыслей об этом я начал забывать о том, кто я есть на самом деле, точно так же уходили воспоминания, оставалось лишь сожаление… Делал то, во что верил, и лишь в конце пути понял, какая же это была бессмыслица. Что мечта, что жизнь, которую посвятил слепо следуя за своим желанием, всё это было бессмысленно и привело в итоге к одиночеству. А чего, собственно, я хотел добиться, завоевав мир? Глупец… Думал, там будет вечность, верил в это. А сейчас осознал, что вся эта вера в вечность привела к осознанию того, что жизнь – ничто. И вот тогда, когда я, кажется, уже терял даже способность мыслить, постепенно сходил с ума от разговоров с самим собой, пришла Она. Появилась из ниоткуда. И тогда там, где вечно была тьма, проступил свет – такой яркий и мягкий, не режущий глаза от окружающей «ночи». Кто же она? Кто эта девочка с тёмно-синими волосами и оранжевой пустышкой, которая излучала этот чудесный свет? Хотя казалось, его отражала и сама девочка… Её лицо казалось до боли знакомым: эти мягкие черты лица, эта добрая улыбка, глубокие искрящиеся глаза, эта смешная родинка на левой щеке… Где я мог её видеть? - Я всегда верила в тебя, Бьякуран. – Девочка подошла ко мне и провела ладонью по моим белоснежным волосам. С этим её движением волна необычайного тепла словно бы электрическим зарядом прошлась по телу. Я снова начал ощущать жизнь, понял, что хочу жить! Я хочу вспомнить, кто эта девочка, вернуть всё то, что было забыто… - Кто ты? - Неважно, кто я. Важно – кто ты. – Она словно бы лучше меня разбирается в моей проблеме, стоило ей лишь прикоснуться ко мне. И воспоминания нахлынули волной, нет, не так… словно бы цунами обрушилось на меня. Юни. Юни, как я мог тебя забыть? Это ведь ты, правда? Ну скажи мне, что это ты!.. Девочка тем временем села передо мной на корточки, при этом не отпуская моей руки. Зачем ты это делаешь? Разве ты не должна меня ненавидеть? Я столько боли причинил тебе и твоим друзьям, а ты ещё приходишь ко мне и утешаешь? Нет, не думаю, что такая как она способна на подлость… однозначно, нет. И всё же, почему её глаза горят добротой и нежностью по отношению ко мне? Почему её ладони, такие тёплые, согревают мои руки, и сердце вместе с ними? - Я? Я чудовище. Я уничтожал миры, убивал людей, убил своего… - Слово «возлюбленного» застряло в горле, и я решил оставить эту фразу незаконченной. Хотя я и не убивал его напрямую, но буквально заставил пойти на самоубийство, и за это я корю себя уже много времени. - И ты мог уничтожить последний. Мой. Подумай только, чтобы достигнуть цели, тебе оставалось подчинить себе всего лишь один мир. Но ты этого не сделал. Почему? – и тут я понял, что в действительности никакой я не Бог мира, а лишь жалкий трус, который может лишь врать, в первую очередь – самому себе. - Потому что я проиграл. - Врешь. Ты сам себя обманываешь, Бьякуран. Ложь уместна только в умеренных количествах и только тогда, когда это действительно необходимо. - Например? - Чтобы защитить близких, конечно же. Так что ты победил еще в самом начале, когда начал сожалеть о содеянном. – Но ведь это же не одно и то же, Юни!.. «Нет, я все равно проиграл, потому что понял, что было уже поздно...» - очень печально, что осознание этого пришло именно сейчас. Если бы я понял это раньше, может быть, удалось этого как-нибудь избежать. - Да откуда ты... - Когда-нибудь ты сам это поймешь. Но не сейчас. Не сейчас… - и Юни протянула ко мне руку. Руку надежды, взяв которую в свою ладонь, я лишь поцеловал в запястье в знак благодарности. Не в тыльную сторону ладони, а именно в запястье – это и будет нашим символом. Символом обещания, данного друг другу. Чувствую, она не бросит меня до самого конца. Я в этом уверен. Доброта этой девочки была тем, что вернуло меня к реальности. *** И что же мне нужно делать теперь? Когда мечта уже была достигнута, и сейчас, вспоминая об этом, осталось только ощущение неприязни к ней? Нет, однозначно, мне больше не хочется завоевать мир, но что же тогда я делаю здесь, без мечты и цели существования? Глупый вопрос… Конечно же, я живу. Жить не скучно. И не стоит искать приключений на самую аппетитную часть своего тела, они и сами тебя найдут, когда придёт время. По крайней мере, у меня был выбор. Жаль, что я не дал возможности выбрать тем людям, которые погибли из-за меня. Благо, Юни меня утешила: когда я проиграл тебе, Тсунаёши-кун из параллельного мира, в тот момент, когда моё кольцо Марэ потеряло свою силу, разрушения в параллельных мирах, вызванные этой семёркой, были стёрты. Тогда эта девочка пожертвовала своей жизнью, чтобы такие, как я, не завладели больше кольцами, и её желание помогло её пламени стать вечным. Вечный мир для возвращения в мирное прошлое… красиво звучит. Сила этой девочки просто поражает, а её пламя вдохновляет на поступки, которые раньше не совершал ни при каких обстоятельствах. Например, на защиту дорогого человека. Правда, Юни? Тогда она мне сказала, что ты, Тсунаёши-кун из моего мира, жив. И что я должен постараться ради возвращения к любимому, искать способ, чтобы попасть в тот мир. Жаль, что установку Тринсетте я потратил на совершенно ненужные мне вещи… Мало того, что она невероятно сильна, так еще и предвидела сражение за снятие проклятия между представителями аркобалено. Один вопрос: зачем же она участвовала в этой битве, если победа в ней и не являлась её целью? Думаю, сейчас я смогу ответить на этот вопрос: для защиты небезразличных ей людей, для светлого будущего тех, кто ей дорог. Луче, Ария, Юни… Их всех объединяет одна черта – короткая жизнь. Стоит ли рисковать жизнью, чтобы защитить её, аркобалено Неба? Есть однозначный ответ. Стоит. Эта девочка столько сделала для того, чтобы защитить своих друзей, спасти меня из иллюзии моего собственного кошмара… Чтобы защитить свет, исходящий от неё, не жалко отдать и столь немногое в моём понимании, как жизнь.. - Никогда бы не подумал, что этот день наступит. – Усмехаюсь я, замечая, что за какой-то небольшой промежуток времени для тебя и целую вечность для меня, ты изменился. Сейчас ты больше похож на моего Тсунаёши-куна, которого я знаю. Удивительно… - Рассчитываю на тебя. Я же могу тебе верить, Бьякуран? – сомневаешься… Вполне естественно с твоей стороны. Вот только на этот раз я предоставлю тебе право выбора. - Кто знает… Тебе решать. Я жизнь поставлю на то, чтобы защитить эту девчонку. И тебя, наследник имени Вонголы в десятом поколении. …Если выживу, обязательно скажу тебе об этом, а пока… Внешность обманчива, Тсунаёши-кун.