Температура воды

Двадцать первый Душный августовский день заставляет парней, сидящих в квартире вместе, открыть все окна и включить вентилятор. Горячее солнце пронизывало все своими палящими лучами, заставляя выгорать траву, и, может, даже поджигать ее в лесах. Выйти на улицу означало умереть от солнечного удара или зажариться в духовке, как куропатка. Ощущение было такое, что, кажется, вся жидкость испарилась за несколько часов, и в будущем люди останутся без воды, как в реках, так и в организме. Ваня снял с себя всю одежду и разгуливал по квартире в одних боксерах, смущая Мирона своим видом. Федоров же ограничился футболкой и старался не смотреть на голое тело друга. Ваня ходил и смеялся от красных щек Мирона. Неожиданно на кухне раздался громкий звук чего-то падающего, и Евстигнеев сразу кинулся проверять, что мог учудить Мирон. Зайдя на кухню, он увидел, как Федоров собирает по полу раскиданные пачки с хлопьями, благо хорошо запакованными. — Какого хуя у тебя хлопья рядом со специями? — пробормотал Мирон и ставил коробки на стол. — А где им еще быть? — удивленно спрашивает Рудбой и садится на стул, наблюдая за ползаньем репера. Когда Мирон поднял последнюю упаковку, то столкнулся с проблемой того, что обратно он их не уберет сам. Полка слишком высоко находилась, и Мирон едва дотягивался до нее рукой. — Ванек, сам убирай, — сказал Мирон и подвинул хлопья к Евстигнееву. — Нет, ты уронил, ты и убирай, — сжал руки Ваня и улыбнулся. Мирон хотел было взять стул, чтобы встать на него и поставить хлопья, как тут длинные ноги Евстигнеева легли на него, немного подвигая к себе. — Что ты делаешь? — спросил Мирон, оборачиваясь к парню. — Пиздец жарко, да? — как бы и не замечая предыдущего вопроса, произнес Евстигнеев. Федоров равнодушно поставил хлопья на стол и пожал плечами: — Окей, здесь, видимо, лучше место ты выбрал. Ваня встает со стула и хлопает Мирона по плечу. — Я в душ, — говорит Рудбой и скрывается за дверью ванной комнаты. Федоров может спокойно убрать коробки с хлопьями на место. Закрыв дверцу и поставив стул на место, он возвращается в зал, к вентилятору. Что-то промычав, Мирон падает на пол, пытаясь хоть немного получить, так желаемой, прохлады. Евстигнеев — Сука, сейчас под холодной водой плещется, а Мирон — сиди и подыхай в комнате. Как бы он был сейчас рад тоже встать под ледяным напором воды, ну или хотя бы, холодным. Решив, что Ваня будет не против, Мирон без стука заходит в ванную. Ваня, закрыв глаза, стоял под душем и растирал по себе воду. Мелкие капли быстро стекали по татуированному телу Вани и падали вниз, разбиваясь. Евстигнеев не заметил прихода Федорова и продолжал наслаждаться процедурой. Рэпер смутившись, покраснел будто бы пробыл на улице часа два, стоя прямо под лучами солнца. Ширинка брюк заметно округлились, и рука Федорова легла на пах. Пока Ваня ничего не видит, нужно было бы свалить подальше, но Мирон продолжал пялиться на друга. Приспустив штаны и боксеры, Мирон начинает водить рукой по члену, тихо постанывая и смотря на Рудбоя. Все равно — слышит он, не слышит, видит или нет. Похуй. Слишком долго он сдерживал свое желание и страсть к Ване, что сейчас забыл обо всем, и вся кровь прилилась лишь к паху. Движения рукой становились все быстрее, а стоны все громче, и не услышит их только глухой. Но Рудбой продолжал медленно обливать свое тело водой, специально водя руками по всему телу, легко к нему прикасаясь. И мысли об прохладе пропали из головы Мирона, и сейчас, хоть оставьте его в самом сильном морозильнике мира — это нихуя не поможет. Евстигнеев заметил его как только он открыл дверь. Его глаза сразу уловили лицо Федорова, который думал, что остался незамеченным. Видел все его нервные вздохи и немного прикрытие глаза, которые не отпускали взглядом тело Вани. Слышал стоны, которые Мирон пытался глушить, но у него не слишком получалось и от которых у Евстигнеева самого вставал. Он не хотел, чтобы Федоров еще сильнее смутился и убежал, выпрыгнув в окно. Поэтому продолжал создавать иллюзию Мирону. Но вот тело Евстигнеева не хотело ему подчиняться и поэтому пришлось начать дрочить, чтобы Федоров ни о чем не догадался. «Если он захочет, он подойдет первым.» Мирон, увидев пигментированные пальцы, которые начинают ласкать член хозяина, простонал, ускоряя толчки в руку. — Блять, Мирон, ты либо иди сюда, либо я сам тебя сейчас выебу, — простонал Ваня, не в силах больше терпеть. Федоров широко распахнул глаза и уставился на Ваню. Тот стоял и ждал, пока Мирон подойдет. Федоров быстро скинув штаны, зашел к Ване и приобнял того за талию, соприкасаясь членами. Федоров протяжно застонал, трясь о тело Евстигнеева. Ваня поднимает лицо Мирона и страстно целует его в губы, изучая рукой тело. — Мог бы и просто сказать, — усмехнулся Ваня и обхватил рукой горящий и пульсирующий член Мирона. Федоров облокотился о стену и стонал на ухо Евстигнееву. Дальше Ваня встал на колени и взглянул в глаза Мирону. Тот выругавшись притянул его лицо ближе к паху, призывая к действиям. Холодная вода шипела соприкасаясь с телом парней. Евстигнеев взял рукой член Мирона у основания и обхватил головку губами, заставляя тело Мирона дрожать, как придорожную блядь. Ваня начал обводить головку влажным языком и насаживаяться глубже. Он принялся как можно больше доставлять Федорову удовольствие, хотя Мирон был уже на грани. Плотное кольцо губ ласкало плоть Мирона. Ваня с каждым разом брал все глубже, почти до конца. Федоров прикрыв глаза толкался в рот Евстигнеева. Мирон грубо вошел глубоко в рот Вани и кончил, испуская громкий стон. Мысли путались превращаясь в кашу. Ноги еле держали тело. Рудбой встал и поцеловал Мирона, поваливаясь на него сверху. Довольная улыбка расплылась на лице Федорова и он обнял Ваню за талию, ощущая, его еще напряженный член, бедром. — Кто-то обещался кого-то трахнуть, — тихо прошептал Федоров и обернулся к Ване спиной, выгибая спину и выпячивая зад. Евстигнеев сглотнул и обхватил руками ягодицы Мирона, крепко их сжимая сильными руками. Мирон соприкоснулся с членом Вани и потерся о него задом, постанывая. Евстигнеев засунул два пальца в рот Федорову, и тот покорно вобрал их в себя, смачивая слюной. Через несколько минут он вводит эти же пальцы в растянутое кольцо мышц и удивленно вскидывает брови. — Так ты уже готов что-ли? Я у тебя не первый? Мирон Янович, ну вы и блядь, конечно, — произносит Рудбой, продолжая поглаживать его тело. — По утрам и по вечерам ебусь с Мамаем, угадал, — отшучивается Федоров. Ваня убирает пальцы и входит в него наполовину. Мирон прошипел и сжал губы. — Что, у Илюхи меньше? Тогда терпи, — произнес Евстигнеев, продолжая входить. — Не забудь ему сообщить об этом. Евстигнеев полностью проникает в тело Федорова и сразу же начинает резкие движения. Из глаз Мирона появились слезы, но Ваня, не обращая внимания, толкался в узкое отверстие и стонал. Сильное жжение и раздражение заставляли Федорова болезненно хрипеть, и стараться избавится от инородного тела. — Сука, Евстигнеев, — шептал Мирон, пытаясь сдерживать крики. Ваня еще сильнее толкнулся в горящее тело и, заставляя Мирона пропустить стон удовольствия, и тут он остановился. Неожиданно холодная вода вдруг превратилась в самую горячую, обжигая тело, оставляя следы. — Бля-я-ять, — протянул Федоров сам насаживаясь на член Евстигнеева. Ванины руки нежно начали гладить тело, и мягкие губы целовали спину Мирона. — Ваня, я тебе хуй отрежу, если ты не продолжишь, — произносит Федоров, жалобно скуля. Рудбой усмехается и разворачивает Мирона к себе лицом, целуя того и приподнимая над полом. Федоров обхватил ногами тело Рудбоя, и Ваня входит снова, на это раз сразу попадая в нужную точку, извлекая из Мирона стоны. Ваня плотно прижал тело Мирона к стене, быстро и грубо в нее втрахивая. Орган Федорова уже вновь возбудился и изнывал. Пред самым концом, Рудбой начинает водить рукой по члену и, Ваня, стонет, кончая в Мирона и обессиленно падая на него, тяжело дыша в шею. Еще несколько раз Ваня провел рукой вверх — вниз по члену, и Федоров кончает, пачкая руку Евстигнеева. — Пиздец жарко, да? — повторяет Мирон, целуя Рудбоя.