В главной роли с тобой.

Скрежет яркой стали. Угасающие удары сердца в тишине. Гул и приглушенный лязг металла, - наручники. Я чувствую, как подкашиваются ноги от нового удара по спине. Я сам не знаю, на чьем месте… Я жертва, или тот «палач»? Все будто сон, сковано в пелене. Забвение? Нет, я все же чувствую боль. Боль… я задумался, - она наполняет всего меня, будто сосуд, до краев. Хотя нет, не верно, ей нет предела. Теперь я ясно ощущаю ее, но не могу понять, от чего она… Как со стороны вижу новый удар. Он как редкая бабочка замирает на миг на скуле… Разряд тока, от сердца до пят. И новая порция криков-стонов, что выйти на свет норовят. Мне… нравится? Багровая дорожка, спеша, скатывается вниз. Подбородок, от множества царапин саднящие ключицы, дальше… Их расцарапал в безумии ты, или я? Как грудь, у сосков, как внутреннюю поверхность обнаженных тобою от одежды бедер. Сейчас я вновь чувствую на них твои леденящие прикосновения. Они опаляют холодом не хуже, чем расплавленный, кипящий металл… Обволакивают, обжигая. Твои руки неспешно движутся дальше, будто в попытке изучить и запомнить каждый миллиметр, за собой оставляя разводы моей собственной крови. Сейчас эти прикосновения даже кажутся мне какими-то нежными, но что-то внутри заставляет всколыхнуться, как только я вспоминаю, насколько это может быть обманчивым. Твоя широкая ладонь ложится на мои ребра, надавливает, задевая края сочащегося алым росчерка-пореза. Лезвие твоей катаны, что и оставила его, мерцает где-то в темноте, приглушенно, из-за окропляющей ее, еще совсем свежей крови. Кончики твоих пальцев впиваются под кожу, зарываясь глубже в рану; ты ловко перебираешь костяшками по всей ее длине, пуская по моему телу все новые и новые волны пронизывающего тока. Стискиваю зубы, незаметно для себя прокусив нижнюю губу. Должно быть, еще совсем немного и я вновь потеряю сознание, несмотря на то количество адреналина, что бежит сейчас по моим венам. Просто отключусь, и я уже сбился со счета, сколько раз я уже был на этой невесомой, призрачной грани… Широко распахиваю глаза. Чувствую укол, где-то в области локтевого сгиба. Что-то невыносимо горячее добавляется к и без того убойной смеси. Наркотик? Может... может… Я чувствую, как он цепкими иглами касается моего сердца, заставляя его просто бежать из груди, не обращая внимания ни на соседние органы, ни на своеобразную клетку из ребер. Вырываться… Легкие жжет, я пытаюсь сделать глубокий вдох, как понимаю, что просто не могу дышать. Кольцо из ледяных пальцев тисками сомкнулось на моем горле, и я содрогаюсь в беззвучном крике, ощущая, как все новые и новые судороги расходятся по телу, сжимая все мое естество, только усиленные этой вынужденной асфиксией. Не чувствую землю под собой, не чувствую ничего, кроме властной руки, пережавшей трахею. Если бы не она и не наручники, которые, должно быть, яркими полосами отпечатались на моих запястьях, я бы давно, не упал, - провалился под землю. На земле так глубоко просто невозможно падать. Что-то врывается в, казалось бы, уже полностью укутанное мраком сознание. Будто яркий свет… Глоток драгоценного воздуха. Я приоткрываю рот, начиная жадно хватать его, как меня тут же затыкают. Не сразу понимаю что это, а глаза просто отказываются выполнять свои функции. Мокро, скользко, липко, оно проникает глубоко в мой рот, касается моего языка, будто играет с ним, обводит ряд зубов, поглаживает десны и небо… Поочередно прихватывает мои искусанные губы, зализывает, сминает, впивается еще глубже… Пытается захватить все, что можно, и добиться… взаимности? Смыкаю зубы на самом кончике мягкой плоти, почти успевшей выскользнуть, будто почувствовав мое намерение. Всего мгновение.. Что-то теплое капает на мой подбородок, а потом меня оглушает резкий звук от пощечины. Еще мгновение… И я понимаю, что я лежу… на холодном грунте, впечатавшимся в мой бок. Как бы в контраст ощущаю четче, как разъяренная кровь взбешенно несется по своему руслу, и вот я вновь, ломотой в суставах, вспоминаю о существовании изрядно затекших рук. Не могу пошевелиться. Меня переворачивают на живот. Грубым пинком под дых, заставляя еще и согнуться, поджав под себя колени. Стою на коленях... Как же смешно! Теперь меня разъедает не очередной крик боли, а безудержный, совершенно безумный хохот, перемешанный с плевками, отдающими металлической ржавчиной на вкус. Вновь сплевываю, когда ощущаю, как моих ягодиц сзади касается нечто непривычно горячее, распаленное. Внутри что-то замирает от страха и волны непонятного, приторного предвкушения, будто говорит: «Вот оно». Интуитивно стараюсь отползти, спрятаться от прожигающего спину взгляда, - я упустил тот момент, когда он стал материальным?.. Но мне не дают, грубо потянув на себя за волосы и впившись ногтями в остатки неизраненной кожи бедер. И я вовсе замираю на месте, когда все та же цепкая рука ложится на мой, как оказалось, изрядно напряженный член. Боюсь пошевелиться, боюсь сделать так нужный сейчас вдох… Чтобы отдаться во власть нахлынувшему ощущению…? Чтобы спугнуть его…? - Да, чтобы изменить что-либо. Стайка мурашек, поднятая горячим дыханием на покрытой бусинками пота коже.. И решение, неизбежно, принимают за меня, закрепив еще в намерении несколькими смачными укусами на шее. Я чувствую, как что-то непозволительно большое для узких, судорожно сжимающихся, противящихся проникновению стенок разрывает меня изнутри. Резким рывком входит в меня почти до упора... Ничего не знаю… Не знаю, каково это… Лишь маленькие ручейки воды, рождаясь, почти сразу смешивающиеся с кровью, почему-то сбегают из глаз… Шумный вдох и утробный рык довольного, но далеко не насытившегося, жадного зверя. Толчок, еще толчок... Мне не дают привыкнуть, сразу же начиная обезумевши вколачиваться в мое тело. Спину опаляют все новые и новые грубые прикосновения. Не знаю, осталось ли еще на ней чистое от укусов, синяков и засосов место, или все они уже ложатся n-ным слоем, накладываясь друг на друга… Не знаю, сколько еще продлится эта тошнотворная вечность. Перед глазами туман, и нет ему пределов. Рябь из более темных мушек стелется, заполняет все, и кажется, что вот-вот начнет впиваться в глазные яблоки, выдавливая их содержимое... Яркая вспышка, совсем рядом… Еще одна. Странная муть из всех цветов радуги проецируется на сомкнутых веках, собираясь в причудливый пазл. Здесь… Сейчас… Это был мой голос? Горло надрывно саднит, и я понимаю, что все еще кричу. Конечно, если этот хрип можно считать криком. Больше похоже на пульсирующий стон, прошедший через сорванные голосовые связки. Зачем-то подаюсь бедрами назад… Не отдаю никаких отчетов своим действиям. И получаю новую дозу того, что и вызвало этот бредовый калейдоскоп перемен. Только что… Это повторилось… Ногти вонзаются в грунт, ломаясь, тошнота все усиливается, а я не могу остановиться. Двигаюсь в такт со своим насильником, и как бы в поощрение вновь получаю его руку на собственной, жаждущей разрядки плоти, которую он принимается еле весомо и невыносимо медленно надрачивать. Несколько легких, дразнящих прикосновений к головке, его пальцы останавливаются на уздечке, оттягивают крайнюю плоть. Проводит ногтями по выступающим венкам, подушечкой большого пальца надавливает на сочащуюся смазкой дырочку… И резко сжимает у основания, наконец-то начиная «работать» в такт с грубыми толчками сзади. Возмущенно соплю, между тем понимая, что не могу выбрать, чего же мне хочется сейчас больше - насадиться глубже открытой так недавно точкой на его член, или же сильнее вбиться в его грубую, но все же ласкающую сейчас меня руку. И это невыносимо… Приятно… Еще… Его собственный темп становится все более быстрым и рваным. Тугой узел внутри меня, закручивавшийся все это время в тугой бутон, должно быть, делает последний виток перед тем, как раскрыться. Острые зубы впиваются в мою шею, прокусывая какую-то венку, но все же я различаю новый гортанный рык, абсолютно не похожий на прошлые... Нутро заполняет теплая жидкость… всего несколько остаточных движений,- кончаю и я. Ты падаешь где-то рядом со мной, пачкая свою одежду в моей крови… в моем семени… Да, ты «потрудился» раздеть только меня. Но…Ты все-таки замарал форму Шинсенгуми. Усмехаюсь про себя и, пользуясь моментом, заползаю сверху, нескромно укладываясь на твою напряженно-вздымающуюся грудь. Странно, меня еще не оттолкнули… Даже по-хозяйски приобняли. Быть может из-за того, что мы оба все еще просто стараемся отдышаться. Тоши, ты идиот… Но я знаю, что это еще повторится. Правда, уже в главной роли с тобой.