Четыре Курса Любви.

Про Ким Кибома всегда говорили: «Неудачник». Над Ким Кибомом всегда смеялись. У Ким Кибома никогда не было настоящих друзей. Кибом с детства отличался от серой массы его окружения какой-то особенно аурой. Можно даже сказать, что мир он видел иначе. В каких-то других очертаниях и красках, чем и заслужил к себе не слишком хорошее отношение. То и дело одноклассники в младших классах выкрикивали в его адрес слово «чудила», когда Кибом зачитывал свое сочинение перед всем классом или показывал свои рисунки на уроках изобразительного искусства, которыми к слову очень гордился. Одноклассники из среднего звена обучения выкрикивали все то же «чудила», когда проходя мимо парты Кибома, замечали, как он будто бы отключаясь от мира рисовал что-то в своей тетради, напрочь забывая об окружающих. Одноклассники из старшей школы Кибома бросали неизменное «чудила», но парню, перекрасившему темные волосы в русый цвет и сменившего гардероб, наполненный бесформенными толстовками и джинсами на более приличные вещи, было уже плевать на то, что там говорят люди вокруг него. За свою школьную жизнь Кибом из зашуганного, не умевшего дать отпор мальчишки изменился до заносчивого, раздражительного, самоуверенного и помешанного на рисовании парня, способного своим сарказмом недоброжелателю яму вырыть, да и землей сверху присыпать. Отношения со своим классом он изменил до такой степени, что связываться с ним не хотели даже учителя, с которыми к слову он тоже успел разругаться, что и поспособствовало его аттестату с ужасными оценками. Но Кибома это мало волновало. Он любил рисовать и был твердо намерен поступить в Сеульский Университет Искусств, знаменитый своими выпускниками, которые еще на половине своего обучение могли заполучить контракты с ведущими компаниями в мире музыки, моды, актерства и танцев. Конечно же, конкуренция там была не слабая, но Кибома это не останавливало. Самодовольная улыбка расползлась по лицу русого парня, когда он распечатал конверт с гербом Сеульского Университета Искусств и с гордостью прочел заветные слова: «Вы приняты». Кибом даже позволил себе подпрыгнуть от радости, захлестнувшей его, и улыбнуться еще шире. Сдув отросшую челку со лба, он пару раз прокашлялся и направился в кабинет отца, которому к слову никогда не хватало времени на собственного сына. «Дела банковские, - как говорил мужчина, поправляя сползающие на кончик носа очки, и вчитываясь в очередной важный документ. – Сами себя не решат». Кибом прекрасно знал, что родители будут против отъезда сына в столицу Южной Кореи, где напыщенные люди то и дело снуют по улицам заполненного донельзя города, в поисках наивных дурачков, коим считал своего сына отец. Но парень твердо решивший покинуть отчий дом, слегка трясущейся рукой все же постучал в дверь кабинета отца, попутно набирая в воздух легкие. Но, не успев открыть дверь и войти в помещение, Кибом уже получил ответ на еще не сказанные им слова. - Я получил оповещение из университета, - произнес нахмурившийся мужчина, сидя за столом и подписывая какие-то бумаги. Кибом осторожно вошел в кабинет и бесшумно закрыл дверь, подходя на два шага ближе к хмурому отцу. Мама парня тоже была в кабинете, внимательно следя за разговором, но, не смея вмешиваться. - Я против твоей учебы на какого-то художника, у которого даже будущего не будет, - продолжал тем временем отец. – Но запрещать тебе отправляться на учебу я не стану, раз уж ты смог поступить. Что уже удивительно, - последнюю фразу он произнес с усмешкой и более строгим голосом, взглянув на сына. – Но учти, если ты натворишь дел и с треском вылетишь из университета, старого моего отношения к тебе и не жди. - Да, отец, - смиренно кивнул Кибом. - И Бога ради, сотри этот бабский цвет волос, - хмыкнул мужчина, явно не выбирая осторожных слов для данного выражения. - Да, отец, - вновь кивнул парень. – Я могу идти? - Иди, - мужчина махнул рукой в сторону парня и вернулся к бумагам. На ватных ногах, Кибом поспешил покинуть помещение, которое было будто бы насквозь пропитано едким ядом, пытающимся его отравить и поставить на путь истинный. И уже оказавшись в гостиной, он наконец-то смог облегченно выдохнуть. Мама догнала его через несколько минут и попросила немного времени на не менее важный разговор. - Мы будем оплачивать твое обучение, и высылать деньги для оплаты жилья и ежедневных расходов, - произнесла она, взяв сына за руку. – Но ты ведь понимаешь, что было бы лучше с твоей стороны пойти по стопам отца? Может быть, еще не рано выбрать другой факультет? - Мама! – повысил голос Кибом. – Я ведь уже тысячу раз объяснял тебе, чем хочу заняться. Если меня не тянет к финансам и экономике, то я принципиально не стану идеальным бизнесменом. Если это все, что ты хотела сказать, то я ухожу к себе. Спасибо за разговор. Осторожно выпутав руку из теплой хватки матери, Кибом отправился в свою комнату. Хоть с ней у него и не было общих интересов и понимая с ее стороны, он был благодарен за то, что с мамой он мог быть собой и высказываться как ему захочется, в отличии от отца, от взгляда которого мурашки по спине бежали и хотелось провалиться сквозь землю, а вся накопившаяся за восемнадцать лет самоуверенность и сарказм в придачу как ветром сдувало. Через несколько изнурительных дней, которые Кибом провел под пристальным надзором недовольных им родителей, парень (все-таки вернувший свой родной цвет волос) наконец отправлялся на поезд до Сеула. В родном доме его поддерживала только бабушка, всегда тепло встречавшая его после школы и с улыбкой отправлявшая его по утрам на учебу. Честно говоря, ради нее одной он был бы готов плюнуть на свою мечту, на университет и остаться тут, дома, но из-за такой выходки он мог бы получить болючий подзатыльник от все той же бабушки. Дорога до Сеула прошла в сонном состоянии, Кибома все время клонило в сон, но уснуть он нормально не мог, так как каждые полчаса ему звонила мама с расспросами о том, как ему там в поезде. Где-то на заднем фоне ворчал отец, а бабушка со смешком в голосе желала внуку доброй дороги. Кибом улыбнулся и подумал, что не так уж в нем и разочарованна семья, и все же они за него беспокоятся. Университет Искусств оказался, как высказался в мыслях Кибом, всматриваясь в здание перед собой - «наишикарнейшим местом». На территории университета было несколько корпусов, отведенных для учебы, спортивного зала и общежития. Конечно же, все это Кибом просмотрел еще дома, когда штудировал брошюры университета и его сайт. Но вживую все это представлялось совсем по-другому. - Здесь-то я многого добьюсь, - завороженно прошептал парень. Но внезапный толчок в спину, буквально выбил его из мечтаний об его идеальном будущем. Нацепив на лицо свое самое нахальное выражение лица, Кибом повернулся к толкнувшему ему человеку и хотел было высказать ему все, что вертелось у него на языке, но парень (это оказался именно парень) опередил его на пол секунды. - Чего встал как истукан? – фыркнул он. – Чертовы первокурсники, встанут вокруг университета и чуть ли не молятся на его здания. Толку-то от этой красоты. Внутри все одинаковое, да и обучение тут оставляет желать лучшего. - Джонхен-а, хватит бурчать, - устало произносит стоявший рядом парнишка. – Хочу заметить, что в прошлом году ты был таким же первокурсником. - Пф, - недовольно фыркает этот самый Джонхен. – Я так не пялился. - Ну, не скажи, - рассмеялся его друг. Джонхен вновь фыркает и, пихнув друга в бок, направляется в сторону общежития. - Эй! А извиниться! – наконец-то выпаливает Кибом, до этого и правда стоявший как истукан. - Ага, - все тем же монотонным голосом бросает в ответ Джонхен, махнув рукой, даже не потрудившись повернуться в сторону Кибома. Кибом в свою очередь недовольно поджимает губы и сжимает кулаки так, что аж костяшки белеют, но вслед парню ничего не говорит, мгновенно успокаиваясь и тяжело выдыхая. - Просим всех первокурсников пройти в холл главного здания, - внезапно раздается на территории университета, от чего не ожидавший Кибом даже вздрагивает. – Старшекурсники, напоминаем, что все объявления касающиеся старших курсов вывешены на втором этаже у деканата. По вопросам просим обращаться в приемную декана. Вновь выдохнув, Кибом покрепче сжимает ручки своих сумок и твердыми шагами направляется к зданию университета. В холле стоял ужасный гул, все то и дело с кем-то перешептывались, что-то обсуждали, чем-то хвастались, делились планами, и последнее звучало настолько гордо, что можно было подумать, что люди уже заполучили места, на которые метили, поступая сюда. Декан университета оказался на редкость забавным человеком для своей строгой должности. Подбодрив новоиспеченных студентов и рассказав о всех преимуществах университета, он улыбнулся, представил первокурсниками правила их заведения и легко махнув рукой, оставил детей на попечение учителей. К обеду, закончив с делами в главном здании, Кибом наконец добрался до корпуса общежития, в котором так же толпилась куча снующих туда сюда студентов. Некоторые, особо заносчивые в открытую обсуждали первокурсников и навешивали ярлыки «неудачник» и «возможно чего-то добьется». У Кибома в горле ком стоял от звучавших ядовитых слов со стороны старшекурсников, но предпринимать что-либо против этого он не собирался. Его планом было поразить на первых же занятиях своих одногруппников и учителей и заполучить себе место фаворита в группе. Когда он, наконец, добрался до своей комнаты, то буквально всем телом ощущал усталость и чувствовал, как его руки отваливаются, от бесконечного таскания сумок под завал забитых его вещами. Дверь комнаты открывается до того, как Кибом успевает прикоснуться к ее ручке, и на пороге парень видит того самого недовольного всем Джонхена и от удивления роняет сумки на пол, одна из которых падает на ногу выше упомянутого Джонхена. - Черт возьми, что ты творишь?! – в ту же секунду злится парень. - Опять ты?! – с такой же злобой в голосе, отвечает Кибом. – Почему я с ним в одной комнате?! – возмущается парень в сторону, где как бы ему хотелось, должен был оказаться комендант общежития. Некоторые заселявшиеся в свои комнаты студенты усмехаются, некоторые пожимают плечами, и Кибом смутившись, понимает, что сказал это слишком громко. - Заходи, - фыркает Джонхен, касаясь ладонью шеи Кибома и вталкивая парня в комнату. – Сумки свои не забудь. Кибом недовольно сопит носом, затаскивает следом за собой сумки и громко хлопает дверью. - Я сплю у окна, - тут же сообщает Джонхен. – Свободную кровать я забросал своим хламом, скинь все на пол, я вернусь, заберу свои вещи, - лениво бросает парень и, взяв ключи от комнаты со стола, выходит в коридор. - М-да… - только и тянет Кибом, стягивая с себя кофту и бросая ее поверх хлама Джонхена. – Надеюсь, все будет хорошо, - тихо добавляет и он принимается за уборку своей кровати. Первый день в университете для Кибома прошел довольно хорошо, если не считать злых взглядов старшекурсников и плевавшего на все вокруг Джонхена (но второе можно и исключить, наверно). После обустройства в комнате, ему следует позвонить домой и сообщить, как он добрался, а после этого с головой окунуться в университетскую жизнь, чего он ждал еще с первого класса средней школы.