Стокгольмский синдром

Одна часть Швеции хотела освободиться от Дании, другая же часть хотела остаться под ее контролем. Данией управлял король Кристиан II, который в конечном счете вторгся в Швецию и взял на себя управление над ней при условии, что любой, кто пойдет против него во время войны, будет полностью прощен, и Швеция будет управляться по своим правилам. Вскоре после этого король Кристиан II был коронован, и все воевавшие против него дворяне, священнослужители и крестьяне были казнены путем обезглавливания или повешены. Лидера людей, идущих против Кристиана II, звали Стэн Стюр, погибшего в бою. Жена Стюра — Кристина, продолжила его дело, но она и другие женщины были отправлены в Данию в качестве заключенных. Также говорится, что тело Стюра было выкопано и сожжено вместе с телом его маленького сына. Основной сюжет разворачивается сразу после Датско-шведской войны в 1658 году. В общем, Швеция атаковала Данию быстро и неожиданно, путем преодоления замерзшего пролива Большой Бельт, с большим шансом провалиться под лед. Швеция захватила многие города и угрожала столице Дании. Война закончилась Росскильским мирным договором, по которому Швеция получила несколько норвежских провинций. — Ты так ничему и не научился, да? — низкий голос Швеции эхом отдавался в ушах датчанина. Дания поднял голову и наткнулся взглядом на мужчину, стоящего в дверном проеме во входе в подземелье. Он только что проиграл войну и оказался пленником здесь, в темнице шведа. С раскинутыми руками он стоял у стены, прикованный к ней. — Может ты и был умен на этот раз, то это еще не значит, что не наступит день, когда ты снова станешь моим! — Дания самоуверенно хвастался, несмотря на его положение. Швеция спокойно прошел в комнату и снял фирменную датскую секиру, висящую на боковой стороне стены. Он перевернул топор в руке, приблизившись к Матиасу. — Сколько лет ты мучил меня этим нелепым оружием? — спросил Бервальд, хотя, прежде чем наглый датчанин успел ответить, он глубоко вонзил оружие в плечо заключенного. — Ч-черт! Сукин сын! М-м-м, знаешь, я люблю пожестче, детка! — вскрикнул Дания. Секира прорезала его плечо и наклонилась к груди, к мускулистыми мышцам. Швед не показал никаких эмоций в ответ на резкую боль мужчины. — Думаю оставить тебя поразмышлять о нашем прошлом, чтобы ты смог попытаться представить то, что наше неизбежное будущее готовит для тебя, — прямо сказал Швеция, как развернулся и снова покинул комнату, оставив Матиаса в одиночестве. — Чертов Швеция! Думает, что у него есть преимущество надо мной! Есть причина, почему я всегда властвовал над ним! — пробормотал датчанин себе под нос. Каждый раз, когда он двигался, тяжелый топор входил немного глубже. Левый бок Дании был полностью запятнан кровью. Запястья же ныли от металлических наручников, больно впивавшиеся в них. Ноги болели хуже, однако, он должен был держать равновесие, как и вес своего могущественного топора. Единственный источник света в комнате — несколько свечей. Раздражение скандинава росло все больше со временем. В комнате, всегда темной, он понятия не имел, сколько времени или какой день недели сейчас был. Мужчина был голоден и обезвожен. Каждый раз, пытаясь пошевелиться, тупая боль в его плече становилась острой и жгучей. — Швеция, ублюдок! — закричал Дания. Тишина, темнота и разочарование давили на него, кто знает, как долго. Как по команде, швед вошел в комнату, неся серебряный поднос с едой. — Это не способ позвать меня, — прямо сказал Бервальд. — Ну, как раз вовремя! Я умираю с голода! А-ах! — ответил датчанин, открыв рот в ожидании пищи; он думал, что было бы здорово, если б его накормили. К удивлению Матиаса, он присел на землю и откусил кусок яблока. — Эй! — возмутился Дания. — Я не говорил, что это для тебя. Ты ничего не сделал, чтобы заслужить еду, — сказал Швеция, делая еще один укус. Датчанин мог видеть и слышать, как брызжут соки с каждым укусом шведа. Его желудок яростно заурчал, а рот жгло, когда слюна накапливалась в нем. — Что это за обращение?! — зарычал Матиас. — Я был хорошим господином для тебя! Я никогда не позволял тебе голодать или отказываться от лечения ран! — Никогда? — ответив, повторил Швеция с раздраженным выражением лица. Мужчина положил огрызок яблока возле ног Дании. — Если ты голоден, то проси меня об объедках со стола, — холодно ответил он, начиная есть хлеб. — Просить тебя?! Ты, видимо, с ума сошел! Ты служишь мне! — Больше нет, и никогда-либо снова. Теперь ты будешь угождать мне в надежде, что я буду достаточно щедрым для того, чтобы оставить еду и лекарства для тебя. — Бервальд прикончил хлеб, запивая стаканом воды. Он оставил пустой поднос на полу и покинул подземелье. — Ар-р! — зарычал датчанин и пнул огрызок яблока, из-за чего тот покатился через всю комнату. Вонзающийся топор и свежая кровь проникали через покрытую коркой и струпьями рану. Инфекция начала действовать и жгла так больно, как если бы его заклеймили раскаленным железом. Свечи сгорели уже примерно наполовину, в комнате было достаточно холодно для того, чтобы увидеть неровное дыхание скандинава. Он закусил губу в гневе на самого себя. «Зачем я пнул этот тупой яблочный огрызок?! Я мог бы взять его ногами и, по крайней мере, откусить хотя бы пару кусочков…» Огрызок яблока уже не был заметен, но крошек хлеба на подносе и маленькой капли воды, оставленной в стакане, было достаточно, чтобы вызвать громкое урчание в желудке. — Похоже, ты голоден, — заметил швед из тени. — Как долго он был здесь?! Я что, начинаю терять рассудок? — спрашивает Дания, поднимая голову и смотря на то, как его мучитель выходит из тени. — Ты думал о нашем прошлом? — Каждую минуту с тех пор как я впервые положил на тебя глаз. Ты всегда был моим любимчиком. — Матиас ухмыльнулся. — Похоже, что ты не прислушался к своей совести в мое отсутствие. Может, по виду я спокоен, но действительно не хочу быть терпеливым с тобой. Я думаю, только так ты поймешь, если я проткну тебя им, — холодно сказал Бервальд. Он подошел и вынул топор из вздрогнувшего датчанина, едва лишь почувствовавшего отсутствие тяжелого веса в его теле. Швеция направил окровавленную секиру на Данию после того, как отпер наручники. — Подойди к столу. — Он махнул топором, показывая жестом на большой стол с кандалами на всех четырех сторонах. — Красавчик, хочешь поиграть в доктора? — заметил северянин, подойдя к столу и улегшись на нем. — Когда я закончу с тобой, тебе будет нужно только одно, — мрачно сказал Швеция, приковав запястья мужчины над головой и врозь. Так же он поступил и с его лодыжками, разведя конечности по всем четырем углам стола. — Ты не самый смиренный пленник, поэтому процесс не будет быстрым. Я хочу, чтобы ты вспомнил 1520 год, когда произошло такое известное событие — Стокгольмская кровавая баня. Я буду задавать тебе вопросы, и за каждый непонравившийся мне ответ ты будешь растянут на один полный круг. — Швед положил руку на большое колесо, которое было встроено в стол. Дания осознал только то, где он сейчас лежал. — Ты так жесток, — усмехнулся он. — Я никогда не сламливал тебя. Даже после всех страданий и боли, что ты причинил мне! — Ты ничего не знаешь о боли и страданиях! Пока, по крайней мере. — Глаза Швеции сузились, смотря на датчанина. — В этом году я был твоим пленником, и ты был несказанно жесток. Я чувствовал много боли как физически, так и эмоционально, и не все из-за тебя. Как только я смог вернуться домой, мои люди мне сообщили о произошедшем, но я хочу услышать это от тебя. Зачем ты вторгался, хотя прекрасно знал, что я хотел быть независим от тебя? — Ты всегда принадлежал мне, и никакой господин не собирается позволить своему слуге прервать отношения с ним. Ай! — ответил Дания с воплем, когда Бервальд прокрутил колесо на один полный круг, и веревки одновременно стянули ему руки и ноги. — У меня никогда не было господина, — сказал Швеция. — Да, и поэтому ты есть у меня! Я помню, как учил тебя в своей темнице! Ты был упрям, но ломать тебя было приятно! Я мог бы поставить тебя на колени и сделать так, чтобы ты просил… Кх-хр! Колесо снова сделало полный круг, и натяжение канатов было тихо слышно. — Видишь? Ты помнишь, что выбрал этот путь и посчитал его более быстрым, хотя я предпочитаю придерживаться вопросов, которые задаю я. Твой король в то время обещал моим людям прощение и что они не будут наказаны за несогласие с ним, когда он взошел на трон. Вскоре после этого, почти сто моих людей, начиная от дворян и епископов до простолюдинов, были повешены или обезглавлены. Почему ты ничего не сделал, чтобы остановить такие уродливые кровопролития и сохранить хоть немного чести? — Бервальд гневно воткнул вершину секиры до конца так, чтобы она прижимала шею датчанина, и поэтому тот был вынужден лежать глядя прямо, не в сторону. — Ответь мне! Слишком много раз я игнорировал так же, как ты сейчас, и был в состоянии мысленно избежать тебя, но я не позволю тебе ту же любезность! — Скандинав поморщился от давления, заставляя его слегка трудно дышать. — Извини, но ты был так сексуален, когда этой ситуации не удалось избежать, — Дания ухмыльнулся; похоть сверкнула в его глазах при этом воспоминании. Швеция поднес к своему лицу твердую, не дрогнувшую руку, и снял очки. Он сложил их и затем положил в нагрудный карман. — Ты так раздражаешь, — сказал Бервальд сквозь практически стиснутые зубы. — Раз все, что у тебя на уме, это плотские утехи, мне придется использовать другой способ, чтобы спустить тебя с небес на землю. Я полагал, что дойдет до этого, хотя, думаю, ты бы мог зайти немного дальше, прежде чем окажешь мне услуги бессмысленной секс-игрушки, — ухмылка украсила губы Швеции на последнем замечании. Он крепко схватил колесо и повернул его еще семь раз, выбивая хрюканье и хныканье из Дании, растягивая его. После растяжения датчанина, мужчина взял нож с длинного стола, полного орудиями пыток. Он схватил запятнанную кровью рубашку Матиаса и быстро разрезал ножом. Вновь используя нож, Бервальд быстро расправился со штанами и нижним бельем Дании. Как только он оказался абсолютно голым на столе, его тело начало дрожать из-за холодного воздуха, вновь касаясь обнаженной плоти. Это было очень неприятно его ранам, которые, несмотря на то, что не залечивались, были, по крайней мере, частично защищены одеждой. Беспощадная ухмылка виднелась на лице Швеции, когда он подошел к столу с орудиями для пыток. Его глаза медленно осматривали инструменты в поиске единственного идеального. Наконец, он заметил ее — груша страданий. Он поднял прибор и шагнул к Дании. Устройство было полностью закрыто, и швед убедился, что глаза Матиаса смотрели на него, когда оно немного приоткрылось. — Открой рот. Ты должен взять это сам так гладко, насколько можешь, или будет хуже, если я сделаю это сам, — сказал Бервальд. На этот раз датчанин не сопротивлялся. Он знал, как работает это устройство. Как только оно будет в нем, Швеция раскроет его, и стенки кишечника будут на грани разрыва и кровотечения. Обычно жертвы этого прибора умирали. «Я надеюсь, что Швеция не ненавидит меня настолько, чтобы убить этим». Дания содрогнулся при мысли, что его тело находится в таком унизительном положении и умирающим только после того, как выдержит агонию, разрывающую изнутри. Датчанин медленно открыл рот, и устройство протолкнулось мимо его зубов. Языком он провел вокруг внутренней части устройства. Сначала в его рту было немного слюны, так как он был лишен еды и воды, но сделал все возможное, чтобы смочить прибор и облизать щеки. Через несколько минут Бервальд вырвал устройство изо рта. Оно ударило по зубам Матиаса и заставило почувствовать звонкую боль, волной проходящую через его голову. Его глаза зажмурирились и тут же широко распахнулись, поскольку он почувствовал, что устройство прижалось к его входу. Швеция полностью закрыл устройство и дразнил скандинава тем, что позволял ему спокойно сидеть за несколько мгновений до того, как надавил на него. — Кх-ха!.. — Дания начал кричать, но тут же прикусил нижнюю губу после того, как вынужден был почувствовать прибор внутри. Швед не показывал сдержанности; после того, как устройство было целиком поглощено, он начал открывать его. — А-арх! — завыл датчанин, когда приспособление принудительно чуть ли не разрывало его внутренние стенки. Инстинктивно он попытался сжать мышцы вокруг чужеродного объекта, однако оно этого не позволяло. Это действие заставляло рваться и покрываться кровью внутренности, отчего кровь начала покрывать устройство и течь вниз по бедру. Как только Швеция заметил кровотечение, он прекратил раскрывать прибор. Жгучая боль оставалась невыносимой, но как только все прекратилось, Дания не смог сдержать криков. — Ублюдок… — прорычал он сквозь зубы. Бервальд посмотрел на своего пленника его обычным, суровым, бесчувственным взглядом. — Помнишь, что ты сделал со мной после Стокгольмской кровавой бани? Дания отвел взгляд, выражение его лица говорило о том, что он действительно помнил.

***

Дания нанес тяжелый удар Швеции, который уже лежал на земле в холодном, темном переулке. — Ты думаешь, что можешь сбежать от меня? Ты никогда не сможешь сбежать от меня! — заявил датчанин повеселевшим и резким тоном. Его король только что захватил Стокгольм, и Дания не терял времени в поиске шведа. Швеция отказался ждать с Кристиной или дворянами. Он знал Данию слишком хорошо и предпочел, чтобы их воссоединение было несколько личным. Как только Дания заметил его, то тут же ударил секирой по голове Бервальда сзади. Швед споткнулся и взялся за голову в попытке обернуться. Едва он встретился взглядом с Матиасом: получил в лицо несколько тяжелых ударов кулаками. Живот Швеции пострадал от гнева датчанина и его колен, заставляя согнуться на земле, где сапогами принялись избивать того. Лицо Бервальда было залито кровью, тело было покрыто синяками. Несмотря на то, что он знал, на что идет, он с ненавистью посмотрел на Данию. — Ты, бешеный пес! — сплюнул Швеция. — Никто не хочет быть с тобой! Нападаешь на кого-нибудь с другим мнением и ведешь себя слишком властно и неприятно для того, чтобы любить находиться рядом с тобой! Еще один удар последовал в голову Швеции. — Я не давал тебе разрешения говорить! Ты был таким непослушным питомцем. Сначала ты убегаешь, а потом рявкаешь на своего любящего хозяина, который прошел через столько неприятностей, чтобы вернуть тебя?! Ну, я точно знаю, как переучить такого плохого, неблагодарного питомца. — Дания потянул шведа за ноги и заковал его руки за спиной в наручники. Матиас вынудил его пройти пешком половину пути к карете в городе, где затем он был перевезен в замок короля Кристиана II. — Я дома и принес подарок! — громко позвал Дания, войдя в тронный зал. Он бросил Швецию на землю перед своим королем. Бервальд, стиснувший зубы от унижения из-за того, что он вынужден находиться на коленях перед королем, не хотел этого признавать. — Отлично! Я надеюсь, что все проходит гладко? — спросил король. — Конечно! — радостно ответил Дания. — Тогда ты можешь делать с ним все, что угодно, — его взгдяд упал на побитого Швецию, как только датчанин сказал это. — Спасибо! — поблагодарил Дания, как тут же схватил шведа за воротник рубашки и повел его из комнаты. Матиас втолкнул Бервальда в свою спальню, где появились некоторые изменения с последнего раза, когда Швеция был здесь. Кровать стояла перед стеной, но у стены было несколько длинных цепей с наручниками на конце, прикрепленных к ней. Возбужденная усмешка появилась на лице у Дании, когда он швырнул Бервальда в стену. Волна боли прошла через его тело, все еще не отпуская из-за того, что датчанин сцепил наручники вокруг каждой его конечности и ошейник на шее. Как только все было сделано, Матиас отошел назад, любуясь проделанной работой. Швеция подвигался, оценивая, насколько далеко он может находиться. У него было достаточно места, чтобы сделать несколько шагов вокруг кровати, но на этом свобода заканчивалась. Ошейник мешал перемещаться ему больше, чем на коленях. — Вернусь позже. У меня есть кое-какие дела, но уверен, что смогу провести немного времени с тобой сегодня, — сказал он, покинув темную комнату. И часа не прошло, как Швеция ослаб. Заходил слуга и задержался, из жалости оставив на тумбочке немного бинтов и лекарств. Однако, швед остался без еды и слишком опасался заснуть перед приходом Дании. Он хотел спать, но не мог заставить себя уснуть стоя, и ему было еще неудобней засыпать на коленях. — А знаешь почему я держу тебя здесь? — спросил датчанин удивленного Швецию, как только он вошел в дверной проем. Он подбросил вверх в своей руке спелое, сочное и красное яблоко. Бервальд посмотрел на него. — Я очень люблю тебя, и поэтому хочу убедиться в том, что ты преданный и не оставишь меня наедине со страшными ночными кошмарами. Если тебе можно доверять, то я позволю прижаться в постели ко мне. — Он непринужденно откусил кусок яблока. Швеция невольно сглотнул при виде фрукта. Из-за того, что слуга ранее снял с Бервальда рубашку, теперь его оголенный живот заурчал от голода. — Ох. Проголодался? Ну, я смогу накормить тебя. Встань-ка на колени. — Матиас оставил яблоко на комоде и начал расстегивать штаны, подходя к Швеции. — Покажи мне, как ты ценишь меня, за долгое время твоего отсутствия. — Он сбросил свои штаны и трусы на пол, полностью обнажив всю длину своего жаждущего достоинства. — Нет, — мрачно буркнул Швеция. — Нет? — Дания издал смешок. — Думаешь, у тебя есть другой выбор? — датчанин сильно ударил по голени скандинава, заставив его сесть на колено. Цепи грохотали и ошейник душил Швецию из-за резкого движения от неожиданного удара. Он отвернулся от отвращения, когда Дания приблизился к его лицу. Матиас грубо схватил шведа за волосы, и заставил посмотреть на его налитый кровью член. Пристальный взгляд Швеции вызвал ехидную усмешку, когда он открыл рот и позволил Дании войти внутрь. — Ну что за хороший мальчи… Черт! Ах ты сукин сын! — датчанин было уже начал хвалить того, но быстро отскочил назад в ярости. Бервальд больно укусил того и кровь окрашивала его зубы и рот. Кровь стекала по его подбородку и достаточно накапала на пол, образовывая лужу приличного размера. Дания отступил к кровати, прикладывая гель и бинты к укусу. «Видимо, мне достанется куда больше, чем должно было, но оно того стоило», — Швеция победно смотрел на то, как Дания отчаянно пытался остановить и счистить кровь с паха. Как только у него это получилось, Матиас подскочил ко шведу с оскалом разъяренного зверя. — Ты, обнаглевшее отродье! — Дания скрежетнул своими зубами. Он схватил дубинку, которую хранил у кровати на все случаи, и особенно для Швеции. Датчанин бил ей Швецию по плечам и голове до тех пор, пока единственным, что удерживает его от падения на пол, не стали цепи. — Еще не смей падать в обморок! — прошипел Дания. Он освободил Швецию от цепей и швырнул на кровать. Швед заскулил, когда Дания подтолкнул его в сторону подушек и перевернул на спину. Он грубо разорвал брюки и нижнее белье Бервальда, оседлав его, пока тот боролся против того, чтобы с него сняли собственную рубашку. Датчанин обхватил ногами бедра Швеции и, грубо схватив того за руки, наклонился и впился зубами в ключицу. Затем он лизнул потемневшую кожу на шее. — Да как ты смеешь кусать руку, которая кормит тебя?! — После этого Матиас махнул рукой мимо лица Швеции, указывая на стену, чтобы тот так же направил свой взгляд на нее. Его щеки от ярости быстро покраснели. Все-таки швед врал сам себе, веря, что боль скоро прекратится. Дания удивился подчинению Бервальда, и нежно начал облизывать и целовать его беззащитную шею. — Ты так любишь злить меня, а, Швеция? — прошептал он ему на ухо, слегка покусывая то. Пока датчанин говорил, его руки грубо вели до сосков, потирая их, что заставило Швецию издать стон. — Думаю, тебе это нравится, грубый швед, и ты знаешь, что мне это тоже нравится, несмотря на то, что пришлось терпеть все это от тебя ради того, чтобы ты был со мной этой ночью, — говорил Дания между тем, как целовал грудь Бервальда. Швеция не ответил на это, и датчанин мягко ухватил его за подбородок, потянув на себя, чтобы посмотреть тому в лицо. Боль шведа отчетливо виднелась в его глазах. Матиас сочувственно посмотрел на него, прежде чем поцеловать в уголок рта. — Ты скучный, когда такой, — Дания поцеловал его в щеку, после чего невинно чмокнул в губы. — Я думаю, знаю способ, который немного вернет тебя к жизни. Дания приподнялся и подполз к изголовью кровати, где висела его секира. Он сел, упираясь в край кровати. Швеция с интересом и страхом наблюдал за планами датчанина. Он взял небольшую емкость с прикроватной тумбочки с охлаждающим гелем, начиная смазывать им ручку своего топора. Как только гель был нанесен на оружие, Швеция попытался сбежать. — Э, э, эй, детка! — сказал Дания с его фирменной ухмылкой, хватая шведа за бедра и заставляя лечь того обратно. Бервальд поспешно сел и безрассудно попытался схватиться за секиру. Он промахнулся, и вместо этого его руку перехватил датчанин. — Ты не затолкнешь это в меня! — швед угрожающе зарычал. — Ну, ты противоречишь моему обычному способу, и поэтому я собираюсь сделать это с моей второй любимой вещью в спальне чтобы убедиться, что мы оба получаем некоторое удовольствие от этого, — довольно невинно сказал Дания. Матиас поднялся на колено, тут же набросившись на Швецию, прижимая его к кровати. Швед извивался и брыкался, пытаясь вылезти из-под датчанина, но в итоге сильный удар в нос заставил его прилечь обратно. Бервальд в оцепенении взглянул на потолок. Он чувствовал, как теплая жидкость стекала по его лицу и ощущение тяжелого веса Дании вдруг исчезло. Датчанин направил секиру между расставленных ног Швеции. Он начал медленно толкать ручку и остановился, как только швед почувствовал боль. Как только рукоять начала входить, мужчина дернулся от боли. Он ухватился за белые подушки, зарываясь в них с головой и впился зубами в ткань, сдерживая слезы. Его тело вырывалось, дергаясь в нескольких направлениях, чтобы избежать пытки. — Ну разве я не милосерден? — размышлял Дания, смотря на то, как сотрясается тело Бервальда в конвульсиях. — Я не хочу ждать, пока ты привыкнешь к ней, но… Я не хочу ранить тебя слишком сильно, — сказал он, толкнув секиру немного глубже. — Боже, пожалуйста, прекрати! — умолял Швеция. Слезы начали наворачиваться на глазах и он всхлипнул. В нем было несколько дюймов рукоятки, и она небрежно ткнулась в его нутро. Датчанин лишь улыбнулся и потянул ручку назад. Как только тело шведа расслабилось, Дания резко толкнул рукоять обратно, вызывая оглушительный крик. — О Швеция, никто не может завести меня как ты! — похвалил его Матиас, медленно толкая и вытаскивая секиру. Через несколько минут рукоять была полностью убрана из тела. — Ох, да к черту это, я не смогу устоять перед тобой этой ночью, — решил датчанин, нависая над Швецией и заменяя рукоять на его большой твердый член. — Кх-хр! — Бервальд выдохнул от резкого ощущения толстого члена в себе. Швед обхватил руками плечи Дании и впился ногтями в спину, после чего тот грубо и быстро толкнулся прямо в простату. — Ах! — Бервальд не сдержал стона, когда на его чувствительное место пришелся такой удар. Когда Матиас начал выходить, Швеция больно прошелся ногтями по спине мужчины. Датчанин наслаждался небольшой болью, ускоряя и ужесточая ритм. Не заняло много времени, прежде чем Дания начал тяжело дышать, с каждым вздохом попадая в голос с громкими стонами шведа. Бервальд потянул мужчину вниз так, чтобы их грудь соприкасалась друг к другу, в то время как Швеция царапал тому спину в такт быстрым движениям. — Я надеюсь, тебе хватило, потому что я нетерпеливый! — предупредил Дания, наклонившись и нанеся несколько точных жестких ударов по мужчине. Спустя несколько мгновений оба скандинава одновременно кончили. Датчанин плюхнулся на Бервальда с довольным стоном. Оба тяжело дышали так некоторое время, после чего Дания, наконец, перевернулся на бок. «Я ненавижу его… Он делает все эти ужасные вещи со мной, и я не в силах сопротивляться», — в Швеции кипела злость на него самого и Матиаса. — Эти ночи… именно поэтому я никогда не отпущу тебя, — вдруг сказал Дания. Он вытянулся и захватил губы поцелуем ничего не подозревающего шведа. Он позволил себе несколько раз лизнуть Швецию, прежде чем напоследок чмокнуть и перекатиться на бок, чтобы заснуть. Несмотря на жуткую усталость, Бервальд никак не поддавался сну, не мог уснуть. Швеция ждал, пока не услышал ровное дыхание датчанина, после чего он осторожно соскользнул с кровати на пол. Все его тело ныло и кричало о том, чтобы просто лечь и заснуть, но швед переборол себя и заставил подползти к шкафу Дании. — Тьфу… а теперь еще и носить его одежду, — Швеция презирал себя за то, что позволил попасть себе в такую ситуацию. Бервальд натянул на себя рубашку, брюки и китель, после чего достал обувь. Он быстро оделся и помчался по коридору. Было уже поздно, поэтому почти никого не было видно. Ему удалось избежать нескольких слуг, которые ходили здесь в ночную смену, и выскочить через черный ход. Боль все еще давила на Швецию, когда адреналин от побега покинул его тело. Он хромал от дерева к дереву через темный лес. К тому времени, когда начало светать, он добрался до окраины леса. Внутри себя швед довольно улыбнулся, насколько далеко у него получилось зайти. — Знаешь, я действительно ненавижу причинять тебе боль, но мне больно, когда ты устраиваешь вот такие выходки, и у меня действительно не остается другого выбора, — прошептал Дания на ухо Швеции, и тут же жестко толкнул того в спину. Бервальд прошел несколько шагов назад, а затем грохнулся в холодный снег, из-за чего его очки отлетели в сторону в нескольких футов от него. Сапоги датчанина громко хрустели по снегу, когда, шагая, он встал перед лицом шведа. — Ха-а, ну я думаю, что пора вернуться к тому, чтобы переучить тебя! — радостно сказал он, как тут же секира больно врезалась в бок Швеции.

***

— Ты жестоко избивал и насиловал меня практически каждый день, пока мне снова не удалось сбежать от тебя. Я утешал себя тем, что хотя бы твой гнев пройдет мимо моих людей и они будут прощены. Но как только я вернулся, мне сказали, что ты убил их всех! Жизнь с тобой отвращала и сильно ослабила меня, но услышав это от тебя, ты практически разорвал меня на части! — легкая дрожь прошлась по спине Дании от ярости в глазах Швеции. — Если бы ты не противился мне, тех предателей бы не пришлось убивать! Каждый раз ты пытался сбежать при малейшем удобном случае, а я лишь хотел убедить тебя в том, что если ты когда-нибудь уйдешь, то там тебя никто ждать не будет! Ты мой! — рявкнул Дания в ответ. — Прежде чем я покину эту комнату, ты пожалеешь, что сделал все это со мной! — заявил Швеция, хватая другое устройство со стола, полного инструментов. Он навис над головой датчанина и нацепил на его пальцы холодное, железное приспособление. Вдруг от резкой боли Дания завизжал. — Какого хрена ты творишь?! — закричал Матиас, однако резкий возглас заставил задеть лезвием секиры его кадык. — Я собираюсь сломать тебя, поэтому начну с пальцев, — ответил Швеция, увеличив давление на устройство, и отвратительный хруст разнесся по всему помещению. — Кх-ха! Как тебе может быть этого недостаточно! Я измучен, голоден, обезвожен, истерзан, и теперь мои пальцы расплющены тисками! — Слезы начали наворачиваться на глазах у Дании, скатываясь вниз, под деревянный стол под него. Его тело ломило от боли так, как никогда раньше. Жжение в его заднем проходе было почти невыносимым, спину и плечи щипало, острая боль в его пальцах и вялые покалывания в животе заставили захотеть потерять сознание, лишь бы избежать боли. — Еще рано. Ты делал вещи со мной похуже побоев. Люди всегда смотрели на меня с испуганными и жалостливыми взглядами при виде синяков и ран, оставленных тобой. Я думаю, что заставлю пройти твою шкуру через все, что прошел я, когда ты трогал меня, и я бы посмотрел на результат! Швеция убрал тиски, секиру и грушу страданий. Затем он освободил Данию, бросив его на пол, и заковал его запястья в наручники так, чтобы тот сидел на коленях, а его руки находились на полу, по обе стороны от него. Швед вернулся к длинному столу и взял в руки черный длинный кнут. Встав за Данией, он поднял предмет и ударил того. Бервальд нацелился в левый бок, переходя от плечей датчанина к его нижней части спины. Кнут оставил достаточно глубокую рану на коже, и она быстро закровоточила. Матиас скулил от обжигающей, жгучей боли. Увидев великого Данию в таком жалком положении, Швеция ощутил все прибывающее и захватывающее ощущение в животе. Он снова занес хлыст над головой и ударил. Еще одна кровавая линия появилась на коже у Дании, тут же заполняясь кровью. Бервальд чувствовал, как его охватывает безумие. Каждый удар вызывал нарастающее возбуждение. Дания, терпя боль, изначально скулил, но когда удары стали быстрее и сильнее, его хныканье переросло в визг, а затем и в откровенные крики. «Он, наверное, делает это потому, что когда-то и я делал подобные вещи с ним. Проблема в том, что он разорвет меня на части, если я не смогу заставить вспомнить его хорошие времена, и почему даже несмотря на наши отношения нам так хорошо вместе». — Швеция! — вдруг крикнул Дания. Швед остановил руку на середине взмаха, услышав, как его назвали по имени. — А ты помнишь нашу первую встречу? — Черт возьми, что ты несешь? — спросил Бервальд, смущенный неожиданным вопросом. — Ты помнишь, на что это было похоже, когда были только мы двое? — Дыхание Дании стало тяжелым. — «Черт с ним… думаю, он задел мои легкие!» Лицо Швеции смягчилось, когда он вспомнил, как встретил его впервые.

***

Падал легкий снег, когда Швеция оглядывал густой лес. Он не был уверен, как долго там находится, но точно знал, что было холодно и тихо. Швед задумчиво огляделся по сторонам. «Все выглядит одинаково… как же я узнаю, куда мне надо идти?» — Тебе не уйти от меня! — послышался чей-то громкий возглас. Моментом спустя кабан перебежал крохотную поляну, на которой стоял Швеция. Кабан изящно перепрыгнул корни и камни, зиг-загами петляя около мальчика, убегая от того, кто кричал на него. Не слишком далеко раздался громкий хруст и прерывистое дыхание — это можно было услышать чью-то безумную погоню. Мальчишка с нелепыми светлыми волосами и голубыми глазами с воодушевленным взглядом бежал на полной скорости к поляне. Он был тепло одет и держал в обеих руках огромную секиру, которая была в несколько раз больше, чем сам мальчик. Клинок находился на плече того, когда он бежал, стараясь удерживать равновесие. Мальчик быстро замедлился, подходя к Швеции. — Эй, малыш, ты новенький? — спросил он, затаив дыхание. — Я думаю… — неуверенно ответил Швеция. — …я Дания. Как тебя зовут? — он спустил секиру с плеча в снег и слегка облокотился на рукоять. — Люди, где я живу, зовут меня Швецией. — Ну, Швеция, ты вроде неплохой парень, не хочешь быть моим другом? — Другом? — спросил Швеция. — Да. Кто-то, с кем можно быть рядом и проводить время вместе! Не многие дети любят нас, и мы так похожи, мы выглядим так хорошо друг с другом, что обязательно должны быть вместе! — Хорошо… — Здорово! А теперь ты видел, куда убежал кабан? Швеция неохотно указал пальцем на деревья позади него. — Хорошо! А теперь давай схватим его! — воскликнул Дания, снова взваливая секиру на свое плечо и хватая Швецию за запястье, и тут же побежал в сторону кабана. — Это было совсем глупо! — расплакался швед часами позже. Они оба бежали, пока еще совсем не стемнело, и так и не догнали зверя. — Расслабься, мы его поймаем! Никто не сбежит от меня! — ответил Дания, сталкивая друг с другом два камня. Искры приземлились на палки и загорелись. Оба мальчика сгрудились вокруг костра. — Завтра я отведу тебя к себе. После встречи с моим вождем мы найдем твой дом. Швеция не возражал против этого. Он смотрел в огонь, думая о прошедшем дне. Он наслаждался умиротворяющей тишиной леса, ему никогда не было одиноко, но что-то интересное было в этом новом мальчике. Не было никаких детей поблизости, когда Швеция пришел туда, все люди были спокойные и вежливые. Дания был полной противоположностью того, что знал швед. Вдруг датчанин протянул руку и толкнул Швецию, чтобы тот прилег. Дания лег рядом и руками обхватил плечи того. — Что ты делаешь? — взволнованно спросил Швеция. — Становится совсем холодно. Будет теплее, если мы будем на самом деле спать друг с другом. Через некоторое время оба мальчика заснули.

***

Дания резко и рвано выдохнул. Швеция посмотрел на спину истерзанного и изувеченного мужчины, что лежал перед ним. Он прислушивался к тому, как датчанин тяжело и напряжно дышит. Швед медленно расстегнул свою рубашку и она сползла с его плеч, падая на пол. Его ботинки мягко стукнули о пол, когда он подошел к Матиасу. Бервальд присел на колени и осторожно дотронулся до груди Дании. Датчанин вздрогнул от неожиданного проявления привязанности, но слегка повернул голову, чтобы видеть лицо Швеции. — Учитывая наше недавнее прошлое, тяжело вспоминать, насколько нежным и приятным ты когда-то был. Еще сложнее представлять, что однажды ты и я могли невинно лежать друг с другом. Я все еще немного люблю вспоминать это, и я так полагаю, что могу зайти немного дальше и дать тебе то, что ты называешь плотскими утехами. — Швеция выдохнул Дании на ухо — Ш-Швеция! Тьфу! — начал датчанин с благодарной улыбкой, но тут же замолк, когда швед протолкнул пальцы тому в глотку. — Заткнись. Ты всегда слишком много говорил, — холодно сказал Бервальд. Кровь Дании была размазана по груди Швеции и боль от соприкосновения вызывала мурашки на спине у него. Мужчина рукой, что затыкала рот датчанина, расстегнул его штаны так, чтобы он смог выбраться из них. Он скинул с себя ботинки, носки, нижнее белье и брюки. Дания застонал, когда почувствовал как член шведа прижался к его щеке. — М-м-м, — заурчал Швеция от возбуждения, когда он встал прямо напротив Дании. Сердцебиение Матиаса ускорилось в ожидании, и, терпя боль, он уперся затылком в плечо Швеции, выпрямляя свое тело. Как по сигналу, мужчина толкнулся в датчанина. — А-ауч! — Дания закричал, когда Швеция толкнулся в него. Слезы свободно полились из его глаз, когда Бервальд вошел полностью. «Груша» хорошо проделала свою работу, так как швед мог спокойно протиснуться внутрь, ощущая жар. Кровь вышла прекрасной смазкой и для Дании, и для члена Швеции. Он приостановился всего один раз в Дании, чтобы остановить его тяжелые вздохи и всхлипы. Как только тот притих, швед возобновил движения. Он двигал своими бедрами, пока не получил пронзительный крик в ответ, сопровождаемый чувственным стоном. Наконец, находя чувствительное место у датчанина, он начал больше, сильнее и быстрее толкаться в него. — Ах! Ах! — стоны Матиаса ускорялись и становились громче, когда сила на его чувствительную точку увеличилась. Это было незадолго до того, как жгучая, обжигающая боль смешалась с блаженным удовольствием, и Дания не мог сказать, когда вся эта шумиха началась или закончилась. Швеция начал кряхтеть и постанывать чуть позади него, обозначая этим, что он скоро кончит. Собственный член Дании встал, требуя внимания. Датчанин выгнулся в спине и дернул бедрами так, чтобы Бервальд мог почти всегда входить в него, сильно вбиваясь в ускоренном темпе. Без предупреждения орган дернулся, когда он был настолько глубоко в Дании, насколько можно. Это задело простату Матиаса, и удовлетворенного стона Швеции было достаточно, чтобы заставить голову кружиться так же. Быстро придя в чувства, швед вышел, и растущая лужа из крови и спермы капала возле их ног. Он встал, и Дания упал лицом вниз, на пол, задыхаясь в поту и липкой грязи. Швеция небрежно собрал свою одежду и переоделся, направляясь к двери. — Швеция! — позвал датчанин, прежде чем тот смог уйти. — Мне все еще нужно немного внимания тут. — Его взгляд говорил о том, что тот еще не освобожден. — Ты можешь позаботиться об этом сам, — холодно сказал Швеция и покинул подземелье.