Любовная Схватка

      Пламя потрескивает в камине. Заливает комнату трепещущим, красноватым светом. Наполняет неспокойными мечущимися тенями. Создает совершенно особенную атмосферу романтики и тайны, которую не может нарушить даже развешанная по стенам внушительная коллекция холодного оружия. Огненные блики пляшут на обнаженных клинках, отражаясь в полированной стали.       Кинжалы, мечи, сабли, шпаги, ятаганы. Каждый из них – шедевр. Произведение оружейного искусства, выполненное на заказ лучшими мастерами антикварного оружия в Галактике. Лезвия обнаженных клинков отполированы до хищно-алого блеска. Их рукояти инкрустированы серебром и аметистами. И это многое говорит о любви к порядку и безупречном вкусе хозяев коллекции.       В центре комнаты, среди мечущиеся в призрачном танце теней и бликов, в классических боевых стойках замерли двое. Человек и турианка стоят, держа мечи наготове и жестко зафиксировав друг на друге пристальные, исполненные решимости взгляды. Тот, кто сдвинется с места первым – проиграет. Поэтому они стоят. Такие бесконечно-разные и, вместе с тем, неуловимо-схожие.       Он высокий, точеный и элегантный. Наделенный изяществом и легкими, плавными движениями тренированного солдата. Черная, облегающая стройную фигуру одежда выглядит дорогой но не броской. Шелковая рубашка, расстегнутая до середины груди. Узкие черные брюки. Бледная кожа, тонкие черты, острые скулы, выразительно выделяющиеся на лице и яркие, цвета стали, глаза.       Она – под стать ему, высокая, стройная и изящная. Из одежды на ней – лишь короткая шелковая жилетка и полупрозрачные, газовые шаровары. Сиреневый цвет безупречно сочетается с серебряной вышивкой. Светлая, покрытая узорными пластинами, кожа, миндалевидные глаза аметистового цвета и рот, полный длиннейших и острейших зубов, увенчанных мерцающими серебряными остриями.       Двое знают друг друга давно. Это видно по тому как они стоят. Как движутся, чуть заметно, как ловят каждый вздох, каждый жест друг друга. Один точно знает, как движется другая. И наоборот. Подобное понимание приходит с опытом. А его у столкнувшейся на тренировке парочки, много.       — Ну что готов проиграть, красавчик? – голос у турианки низкий, вибрирующий как мурлыканье леопарда, но не смотря на это кажется, будто он заполняет комнату, эхом отражаясь от стен.       — Нет, – человек улыбается и беспечно взмахивает отполированным железным мечом, желая поглядеть на игру света на лезвии. Затем касается кончиком острия пола перед собой. Бросает вызов.       — Ну а ты, птичка моя? Готова сдаваться в плен? – этими словами он пытается спровоцировать турианку, но, недооценив пламя ее неукротимой натуры, оказывается не готов к ответному натиску.       — Угораздило же связаться с тобой! – в шутливом возмущении кричит он едва успев отпрыгнуть.       В его словах есть доля правды. Шонас Миллер никогда не любил турианцев. Даже более, чем просто не любил. И откровенно не понимал тех, кто восхищается ими. На вопрос друга из академии, восторгавшегося строгостью и дисциплинированностью жителей Палавена он ответил, что считает турианцев уродливыми и агрессивными чудовищами, которые, к тому же, враждебны человечеству.       Во время восстания Сарена неприязнь к турианцам лишь усилилась. Поначалу. А потом слепой случай изменил все. Во время атаки гетов на Цитадель он вынужден был сражаться бок о бок с турианкой, чтобы выжить. И он сражался, наступив на горло собственной гордости и убеждениям. А потом, как-то неожиданно, отметил, что лучшей напарницы у него, пожалуй и не было за все время.       Атака Гетов на Цитадель все изменила. Трудно ненавидеть ту, с кем прошел сквозь пламя битвы, проливая кровь и металл. Трудно ненавидеть ту, с кем судьба если судьба связала столь крепко. Да и незачем. Потом они встретились в баре чтобы, по заведенной среди всех солдат традиции, выпить за победу. А в процессе, обнаружили не малое сходство характеров и даже жизненных увлечений.       Не все турианцы такие, какими он привык их считать. Это Шонас понял, встретив ее. Айерис Виракен. Конечно, большинство из них четко следуют установившимся традициям, бережно хранят устоявшийся уклад и всегда исполняют приказы старших по званию. Но есть и те, кто пускается во все тяжкие. Вот так и Айерис наплевала на блестящую карьеру ради приключений, которые и привели ее, в конечном итоге, на Цитадель.       — Это моя фраза! Это должна была сказать я! – возмущается турианка, не ослабляя натиска.       Айерис дерется с искусством и страстью, которые трудно найти на просторах Галлактики. И все же Шонасу удается уклониться от серии рассекающих воздух взмахов клинка и коротких выпадов, которыми турианка пытается легонько уколоть его. Игра с опасностью. Адреналин и возбуждение.       В его голову приходит шальная мысль и человек решает свести к минимуму количество одежды на подруге. Чертит кончиком меча вертикальную полоску от живота до горла. Разрезает шелковую жилетку, не поранив при этом украшенную пластинами кожу. Высокое мастерство, почти искусство.       Турианка ворчит. Наполовину в восхищении, наполовину – в возмущении от испорченной вещи. И в тех звуках, что вырываются из ее горла, возмущения все же больше, чем восхищения. Видя, что ее одежда превращена в лохмотья Айерис наносит такой удар, что Миллер едва успевает отпрыгнуть.       Дразнить эту девушку – опасное развлечение но он не может отказать себе в этом удовольствии поиграть с огнем. Однако же делает шаг назад, принимая оборонительную стойку. Айерис пользуется этим чтобы освободиться от ставшей помехой жилетки остается обнаженной по пояс. Интригующе.       — Какие формы, – Шонас скользит бесстыжими серыми глазами по светлой, словно фарфор, коже, покрытой пластинками, и прищелкивает языком. С самым что ни есть пошлым видом.       Он ничуть не лукавит и не кривит душой. Его действительно будоражат очертания турианского тела. Сочетание строгой соразмерности и элегантной утонченности. Очерченные контуры пластин, придают ее фигуре обрисованную четкость, делают турианку похожей на контрастный рисунок.       Айерис. На нее Шонас может смотреть часами. Просто любоваться, изучать узоры татуировок, выведенные на ее теле сиреневой краской. Он доскональна знает каждый из них. Каждую линию, каждый завиток, но все равно проводит по ним, пальцами когда появляется такая возможность.       Иногда он приходит к мысли, что рисовал бы ее, если бы умел. Если бы мог передать эту игру бликов и тени на ее теле, когда она спит в его кровати, прикрытая лишь тонкой простыней. Но, к сожалению, все, что он может посвятить своей птичке, это наброски, сделанные черной ручкой.       Птичка. Так Шонас называет Айерис, когда они остаются одни. И надо сказать, это ласковое прозвище турианка приняла не сразу. Поначалу она спорила с ним. Доказывала что не имеет ничего общего с «пернатыми». Просила прекратить называть ее так. Он слушал ее, улыбаясь едва заметно, кивал в ответ на все аргументы, но все равно не сдавался, продолжая называть ее именно так.       Видя, что бессильна переубедить парня, турианка выходила из себя, злилась обвинялась в глупости и даже рычала на него. Приказывала прекратить звать ее так поскольку, по ее словам, хотела сохранить останки ясного разума. Но терпение и труд все перетрут. Даже в такой ситуации.       В конце концов она привыкла к прозвищу как и ко многому другому. Например – к его юмору. Шонас улыбается, вспоминая с каким трудом ему удалось научить турианку понимать человеческие шутки. Ведь пропасть между культурными традициями людей и турианцев поистине колоссальна.       — И не мечтай! – весело огрызается Виракен, возвращая его к реальности поединка, в котором наступила пауза. Затем добавляет с рычанием: – Не мечтай сегодня оказаться в моей постели.       Схватка продолжается. Турианка его атакует вновь. Быстрая, ловкая, проворная. Смертоносная. За ее движениями едва ли можно уследить, а он умудряется как-то и парировать. Потом еще раз. И еще. С каждым новым ударом, блоком и финтом игра принимает все более интересный оборот.       Оба ощущают азарт схватки. Человек, вознамерившийся получить желаемое не смотря на все препятствия и турианка не желающая сдаваться, отдавая себя на милость победителя. Они оба стоят друг друга и оба готовы побороться за желанный приз, что ждет их в конце фехтовального поединка.       Довольно непростого поединка, надо сказать. Особенно для Шонаса. Ведь Айерис увлекается холодным оружием, время как он лишь обучался сражаться, используя любые средства. В том числе клинки. Для нее это не просто фетиш, но возможность соприкоснуться с несущей смерть красотой.       Каждый раз беря в руки меч турианка на несколько мгновений застывает в неком подобии благоговения. При этом, Шонас знает это совершенно точно, она не только любуется искусством создавшего его мастера но и, одновременно, ощущает скрытую в нем, до поры до времени, силу.       А в бою меч действительно становится частью ее руки, продолжением ее тела. А потому даже Миллер, бо´льшую часть жизни посвятивший развитию воинских навыков, с трудом может совладать с ней. Иногда он даже проигрывает. Но только не сегодня. Нет. Сегодня он укротит свою турианку.       И чем сложнее битва, тем слаще будет победа, доставшаяся не силой и умением, но хитростью.       — У тебя роскошное тело, но знаешь... совсем голой ты бы лучше смотрелась, – произносит он во время очередного соударения клинков, которое только что искры не высекает.       Продолжая дразнить девушку он отвлекает ее внимание и острием меча рассекает пояс ее шаровар. Тончайшая ткань соскальзывает с крутых бедер Айерис, и она путается в штанинах, но, каким-то образом умудряется не потерять равновесия. Природная турианская гибкость, не иначе.       Моментом освободившись от стесняющих оков испорченной одежды воительница отскакивает от противника, который иначе непременно поразил бы ее. Счет не в ее пользу. Она стоит перед мужчиной в одном лишь кружевном белье сиреневого цвета и высоких, до колена, сапожках.       — Я сожру тебя живьем, – сквозь зубы рычит Виракен перехватывая похотливый взгляд Шонаса, в котором нет сейчас и намека на страх. Ее мандибулы чуть расходятся, обнажая устрашающий оскал.       Мужчина усмехается. Вот уж действительно пугающая угроза. Ведь вторая ее страсть по жизни это еда. И чем экзотичнее тем лучше. Айерис любит поесть. Даже больше, чем холодное оружие. Он еще не встречал девушки, которая с таким аппетитом поедала бы столь разнообразные блюда.       Всеядная. Это определение походит ей идеально. Турианка съедает все, что привлекает ее внимание соблазнительным ароматом или просто ярким внешним видом. Возможные отравления и аллергические реакции не беспокоили ее потому, что она и так все время сидела на антигистаминах.       На досуге Айерис просматривает кулинарные книги и, периодически восклицает вслух: «Хочу все это попробовать!». Да еще с таким видом, словно это пособие по технике секса. А учитывая что готовить они оба не любят, им приходится стать завсегдатаями ресторанов, предлагающих порцию экзотики по сходной цене. Так что ее угроза съесть его лишь мрачное проявление турианского юмора.       И все равно это забавно. Ведь к сарказму турианки ему тоже пришлось привыкать. О! Шонас хорошо помнит, сколько нервов ему попортили ее меткие колкие замечания. Айерис наблюдательна и умеет отыскивать «болевые точки» собеседника. А а ее язык так же остр, как и ее когти и зубы. Фигурально выражаясь. Только эта красивая фраза не может передать все, чего он натерпелся от нее.       — Лыбишься? – урчит турианка нисколько не стесняясь обнаженки. – Посмотрим, как ты будешь лыбиться, когда я твою одежду искромсаю! Один выпад и рубашка Шонаса безнадежно испорчена.       Мужчина отступает назад, сбрасывая с плеч, груз ненужной одежды. Лишние движения мешают перейти в контратаку и Айерис снова нападает на него. Обмен пробным ударами и очередной взмах изогнутого клинка. Его штаны приходят в негодность, падая на пол грудой изорванного тряпья.       — Два:два. Счет равный, – с напряженной улыбкой констатирует Шонас. Он понимает, что его ситуация незавидна, и движения стеснены. Да чего уж там, он не может и шагу сделать, чтобы не запутаться в обрывках и не растянуться посреди комнаты. И турианка тоже прекрасно понимает это.       — Еще один удар и ты мой! – произносит она с хищной улыбкой, демонстрирующей острые кончики посеребренных зубов. – Готовься, красавчик. Твоя задница будет моей в течении этой ночи.       — Смотри не промахнись, – подзадоривает Шонас после чего Айерис сразу же атакует, нанося рубящий удар с разворота. Кажется, что исход битвы предрешен, а потому удивлению турианки нет предела, когда человек уворачивается, проходя под лезвием меча и перехватывает кисть ее руки.       Жетские пальцы сжимаются, давят на чувствительную точку под пластиной, защищающей сустав большого пальца, вызвая боль и слабость в ладони. Пальцы Айерис разжимаются и оружие падает на пол с лязгающим зовном. Холодная сталь клинка Шонаса прижилась к ее горлу. Чистая победа.       — Ну вот ты и попалась, – торжественно произносит парень глядя в аметистовые глаза девушки. Гордость за одержанной победы и желания получить долгожданную награду переполняют его.       — Я еще отыграюсь, – огрызается девушка, пытаясь сделать вид, что не расстроена поражением.       — Возможно, но уж точно не сегодня. И, согласно спору ты моя в течение этой ночи. Ласковая, любящая, покорная дева в моей постели. Не забывай об этом, – ехидно напомнил Шонас. Хотя этот спокойный тон дается ему нелегко. Сражение за приз заставило его вожделение разгореться.       И не важно, что приз всегда один. Детали каждый раз разные. И их определяет победитель. Именно так. И только так. Потому что они не привыкли уступать друг другу. Ни в чем. Никогда. И ни при каких обстоятельствах.       — Забыть не могу, – ледяным тоном отзывается Айерис, тщетно пытаясь вырвать у него свою руку. Он не отпускает, наслаждается ее тщетными попытками. Ее остаточным... сопротивлением.       — Может... заставить тебя массаж мне делать? – улыбается человек. Он отчетливо понимает, что такого сейчас просто не выдержит, но все равно глумиться. Айерис, обычно, так бурно реагирует.       — Я не умею… Разве что мечом, – спокойно и на полном серьезе отвечает турианка, скосив взгляд в сторону лежащего на полу оружия. Шонас вздыхает. Эта жестокая шутка вполне в ее стиле.       — Моя хищница, – мурлыкает человек, прижимаясь лбом к ее лбу. Айерис улыбается. Ее синий язычок легко проскальзывает между зубами и касается его лица. Жаркий, влажный, шальной.       Это уже слишком много. Даже для его самоконтроля. Мигом забыв об играх, Шонас убирает меч от шеи девушки, а затем и вовсе отбрасывает в сторону, не заботясь о том, куда он упал. Ее руки он заводит себе за спину, позволяя турианке обхватить себя. Чем она незамедлительно и пользуется.       Айерис запрыгивает на него, заставляя пошатнуться, и обвивает руками и ногами. Крепко, до боли. До впившихся костяных пластин и царапин от когтей. Шонас подхватывает ее под задницу, пытаясь обрести хотя бы некоторое подобие устойчивости, но турианка не желает сидеть смирно.       Она ерзает, рычит и царапает его, вдавливая когти в плечи и спину. Кусает за шею, лижет лицо и уши и лупит костяными пятками по пояснице. Заставляет стонать от противоречивых ощущений. Впрочем, она все равно слишком осторожничает, а потому удовольствия больше, чем боли.       — Массаж захотел? – мстительно рычит Айерис у него над ухом. – Сейчас я тебе такой массаж устрою, что ты долго его не забудешь. В ее голосе и рычании он слышит обещание адской боли.       Но это лишь обещание. Угроза как часть игры. А потому он лишь улыбается, кусая турианку за шею, в чувствительном месте под мандибулой. И когда Айерис запрокидывает голову, испуская вибрирующий стон и чуть ослабляя хватку, опускается на покрывающие пол мягкие ковры.       Не давая опомниться, Шонас наваливается на нее сверху. Приникает, покрывая торопливыми поцелуями поверхность грудного панциря и постепенно смещаясь вниз. К мягкому чувствительному животу, где подцепляет сиреневые трусики зубами и тянет вниз, прикусив нежную плоть подбрюшья.       Девушка содрогается, испустив тихий стон. Игривое сопротивление уступает место вожделению. Чистой страсти, которая вытесняет все остальное. Турианка откидывается на шкуры и запрокидывает голову, глядя в лицо нависшему над ней человеку. И Шонас видит в ее глазах отражение своих чувств.       От желания турианки оставаться гордой и непреклонной не остается и следа. Айерис сама накидывается на партнера, тесно обив его талию ногами и скользя острыми каблуками по его спине, бокам и плечам. Полностью обуздать свою турианку ему не удается, но, по правде говоря, этого следовало ожидать.       Ведь их любовь так похожа на схватку.