***
Шла третья декада обитания трущобной кошечки в доме Лоренцо. Она обзавелась миской с надписью «Плесень не смывать — идёт эксперимент» (лабораторная посуда, забытая кем-то из коллег), ящиком с песком, местом для спанья, хотя всё равно предпочитала подушку некроманта, причём именно в то время, когда на ней спал он сам… Но не именем. Назвать триста грамм мяса, меха и громкого мяуканья неожиданно оказалось сложнее, чем сочинить ритуальную формулу на древнекхмерском. Фантазия отказывала, а из нормальных кошачьих имён вспоминались только «Чернушка» и «Рыжик». Он перебрал с пару десятков видовых названий различной нечисти и нежити, но ни одно из них почему-то не шло комку белой пушистой шерсти. Дольше всего рассматривалось имя Баньши, но Лоренцо всё же решил, что такой выбор будет неблагоразумным, учитывая, что одна из этих бестий иногда заглядывает к нему в гости. Чувство юмора у Ййендель имелось, вот только далеко не факт, что оно распространялось на именование «в честь неё» кошек, которых она, как и большая часть нежити, недолюбливала. И если самому Лоренцо отсутствие у котёнка имени не сильно мешало, — при необходимости можно было окликнуть её «мелочь» или «клубок шерсти», она всё равно не реагировала, как и на «кыс-кыс», — то его гости регулярно интересовались, как зверёныша зовут… Тётушка Лоренцо имела к магии отношения не больше, чем вязаные половички и пирожки с капустой. Младшая сестра его матери, она составила весьма смутное представление о том, чем занимался её зять и чем занимается племянник, но не одобряла. Почти все почтенные матроны и старые девы (Вильгельмина Рамиро относилась ко второй категории) отлично умеют Не Одобрять: чересчур глубокие вырезы на платьях, слишком быстрые танцы, увлечение молодёжи иностранной музыкой… или, например, некромантию. При этом совершенно не вникая в предмет. В остальном же донья Вильгельмина была добрейшей души созданием и искренне любила племянника. — Какая лапочка! — восхитилась она, едва увидев спящего на лестнице котёнка. — Лоренцо, дорогой, где ты взял такую прелесть? Некромант благоразумно не стал сообщать, что на задворках таверны в трущобах, и обтекаемо ответил: — На улице. Впрочем, донью Вильгельмину не особо интересовал ответ. — Наконец-то ты завёл себе нормальное животное, а то всё страховидлы какие-то! Объяснять, что «страховидлы» — это не домашние животные, а объекты исследований, было бессмысленно. Тем более что в жилой части дома появлялись только наиболее безобидные из них. Он ещё не настолько лишился рассудка, чтобы выпускать мумию гранадского сфинкса из рунной комнаты… — А как его зовут? Прозвучал ключевой вопрос. Лоренцо еле заметно поморщился, но был вынужден признаться: — Пока никак. И это кошечка. — Ты ещё не придумал ей имя? — огорчилась тётушка, но тут же воодушевилась: — Давай я помогу! Как тебе, например, Снежка? — Не очень. — А Белянка? — Это народное название одной боляч… — Лоренцо осёкся, спохватившись, с кем говорит, и торопливо добавил: — Не надо, в общем. — Пушинка? — Тетя, может, не будем стоять в прихожей, а пройдём в гостиную и выпьем чая?.. Чай оказался достаточно удачным тактическим ходом. Донья Вильгельмина отвлеклась от придумывания кошачьего имени и перешла к обычной болтовне о дальних родственниках, вредных лавочниках и выпечке. Лоренцо привычно внимал, больше заинтересованный в принесённых тётушкой кексах, чем в рассказе о процессе их изготовления. Однако когда все кексы были съедены, чай допит, а тётушка галантно выпровожена в прихожую, уже на пороге она спохватилась: — Может, Флаффи? Лоренцо сглотнул, дипломатично ответил: — Я подумаю, — и с чуть большей, чем следовало, поспешностью закрыл за почтенной родственницей дверь. На следующий день к Лоренцо в гости заглянул принц Йоран. Йоран был четвёртым сыном короля, и, несмотря на то, что старший из его братьев ушел в Орден Ястреба и таким образом выпал из линии наследования, шансов занять трон у него было очень мало. Его это, впрочем, ничуть не огорчало. Йоран, прозванный принцем-менестрелем, имел другие приоритеты в жизни. Вино, женщины, путешествия — в любых сочетаниях, и музыка — в обязательном порядке. Если бы не зелья, которыми он предусмотрительно запасался у алхимиков, быть ему отцом не одного десятка бастардов. Пока же менестрель был молод, свободен, безрассуден… и совершенно непредсказуем в своих появлениях в жизни Лоренцо. По крайней мере, этот визит не был связан ни с какими неприятностями, в которые принц влип сам и жаждал втянуть друга. Йоран вольготно развалился в кресле на террасе с бокалом вина в руках и делился с Лоренцо свежими придворными сплетнями, до которых тому не было особого дела. Но внезапно прервал свой рассказ и восхищённо воскликнул: — Какая милашка! Окинув взглядом видимый с террасы кусок улицы, некромант убедился, что ни одной дамы, которая могла бы заслужить такой эпитет, там не наблюдается, а значит, любимое словечко Йорана адресовалось запрыгнувшей на перила кошечке… — Как юную леди зовут? — тут же спросил менестрель. Особу женского пола он опознал мгновенно, и наличие у неё четырёх лап и хвоста помехой не оказалось. — Никак. — Таинственная незнакомка! — восхитился Йоран, театральным жестом взмахивая рукой. А потом поинтересовался: — Почему ты её не назвал? — Не придумал подходящего варианта, — Лоренцо вздохнул. Он догадывался, что за этим последует. Зная Йорана… — Принцесса? — Йоран, я подобрал её в трущобах. — Милашка? — Ты же знаешь, я не люблю это слово! — Женевьева? — Почему? — Так звали одну девчушку из Озёрного, которой я пообещал, что увековечу её имя в балладе. Баллада пока так и не написалась, так, может, хоть в кошке? — Нет, Йоран, называть котёнка в честь твоей пассии я не буду. — Нет — так нет, — совершенно не огорчился принц. — Может, Гипотенуза? — Это что, тоже имя подружки? — с подозрением уточнил Лоренцо. — Нет, просто слово красивое. Как подозревал некромант, со значением слова Йоран был знаком разве что приблизительно… Прошла ещё декада, а поиски кошачьего имени не сдвинулись с мёртвой точки. Или, можно сказать, наматывали круги вокруг неё. Забежавшая на выходных в гости целительница Маришка предложила целый список инфекционных болезней, но назвать кошку тем, что переводилось со старохолтийского как «гнойное воспаление паховых лимфоузлов» было чересчур даже для некромантского чувства юмора. Сегодня в гостиной расположился его «заклятый друг». Алисандр вернул одолженную у Лоренцо год назад монографию «Кровь как основа» (причём, что характерно, не им одолженную), а потом не ушёл, а нахально занял любимое кресло хозяина дома и начал сетовать на то, что Высший Учёный Совет вместо того, чтобы решать серьёзные вопросы, застрял на обсуждении изменений регламента в связи со вступлением в свои ряды архилича. Лоренцо этого архилича знал, как и то, насколько ему наплевать на регламент, — если только господа маги не решат возродить кодекс этикета Подлунной Империи, — так что находил происходящее изрядной глупостью. И не видел, что тут можно обсуждать. Глупость — она глупость и есть. По крайней мере, Алисандра совершенно не волновало, как зовут путающегося под ногами котёнка. Он вообще рассматривал животных только как источник ингредиентов для некоторых зелий. Разговор с глупости архимагов Высшего Совета плавно перешёл на новости магической науки в целом, и вот тут комментарии Алисандра, несмотря на их крайнюю язвительность, были для Лоренцо интересны. Даже если тёмный алхимик начинал разбирать по косточкам его собственные последние работы. Лоренцо в ответ и сам мог высказаться достаточно хлёстко, например, по поводу недавней статьи Алисандра о… Оглянувшись на подозрительный шорох, некромант имел возможность наблюдать прискорбную картину. Мелкие белые зубки и острые коготки кошечки, каким-то неведомым образом забравшейся в верхний ящик бюро (до того приоткрытый, он был уверен, не более чем на палец!), превращали с трудом добытую копию Кхмерского пергамента в кучу бесполезных бумажек. — Зараза! — Что, её так зовут? — насмешливо уточнил Алисандр. Лоренцо посмотрел на необратимо испорченный пергамент. Вспомнил всю эпопею по придумыванию котёнку имени… И с нескрываемым злорадством заключил: — Да, именно так её и зовут.в основном 29.06.2013