Урок

Ему всегда хотелось быть плохим парнем. В школе он был хулиганом, курил едва ли не с младших классов, тянулся к дорогой технике, был не прочь подраться да и сейчас хранил боксерские перчатки бережно у письменного стола — учительского стола. Учитель-хулиган, учитель, заглядывающийся на девчонок, учитель, которого судьба забросила в школу не просто так — Кеитиро сам был таким же старшеклассником, как и многие. Дорогая техника, сигареты, поиск повода ввязаться в драку, потаенные желания, вызываемые короткими юбками школьниц… Он считал, что он для всех авторитет, что его образ не допустит до него никого, что, несмотря ни на что, между ним и учениками огромная бетонная стена, которую не сможет преодолеть никто — он сам ее возводит, своими руками в боксерских перчатках, неумело, уперто, отчаянно… Торако влезает в не заделанную дыру в стене, как тигренок, трясет рыжей головой, извиняясь, и смеется, чертовка. «Извините, Амагаса-сэнсей!», слышит Кеитиро изо дня в день. И злится, и дымит, как паровоз, и кулаки сжимает нервно, а толку. Торако начинает знакомство с ним, выведя его из строя ударом в живот. Торако сажает на место себя, а потом и одноклассницы, робота, больше напоминающего металлолом, и считает, что это смешно. Торако ломает его сотовый, Торако влетает в учительскую и на глазах у всего педагогического состава расчесывает ему волосы, Торако угощает его ланчем, Торако провоцирует его сперва судить их игру, а потом играть с ними самому, Торако, Торако, Торако. Кеитиро одергивает себя, постоянно, злобно. «Учитель, — напоминает он сам себе, когда забирает камеру у старшеклассников, снимающих школьниц для последующей продажи фото, — я учитель, я не имею права». Амагаса всю жизнь приучает себя к мысли, что он не имеет права. Сперва не имеет права кататься на мотоцикле, потому что мама волнуется: сдает права на машину. Потом не имеет права заниматься боксом, ведь это опасно и безрассудно, лучше заняться чем-то полезным и безопасным: чтением, компьютерами. Не имеет права идти на технический факультет — педагогика подойдет лучше. Все вокруг дают Амагаса советы, учат его, как жить, он огрызается, делает лицо позлобнее и клюет на каждую удочку. Кеитиро не желает прислушиваться к чужому мнению и при этом ведется на каждую провокацию, позволяет манипулировать собой кому попало. Кеитиро любит девушек помладше, он затыкает уши наушниками, он постоянно кусает сигарету, он пытается не видеть вокруг себя стройные юные тела и напоминает себе о своем возрасте. «Учитель, учитель, старше их вдвое, японский учитель, имей совесть, читай книги, включи классическую музыку, а не этот мейнстрим!», — одергивает себя Кеитиро раз за разом и тускнеет на глазах. Ему хочется жить, как он всегда мечтал, но время уходит — он почти верит, что ушло, — теперь он взрослый, ответственный мужчина, сэнсей для них, юных и неразумных, он должен быть примером — да только пример выходит дурной, и Амагаса осознает это, злится сам на себя и на все вокруг еще сильнее и в очередной раз смолит сигарету прямо в столовой. Торако вьется вокруг него, как назойливая мушка, а он для себя определить не может — то ли он вкусный десерт, то ли отнюдь. — Кеитиро-сэнсей, — тянет его за рукав Торако. — Кеитиро-сэнсей. — Что тебе, дура? — привычно огрызается он, даже не задумываясь, что учитель так говорить не может — с Торако можно, она сама давно спровоцировала его на этот стиль общения. Кеитиро не хочет признавать, что ему нравится их стиль общения, что ему нравится факт присутствия Торако в его жизни. Что ему нравится Торако. Кагэяма улыбается широко и смотрит ему в глаза весело и хитро. — Вы хотите избить меня, сэнсей? Он даже сперва не понимает, что она сказала, а потом из его рта выпадает сигарета и тлеет на полу у его ног. — Мой старший братик, — она делает небольшую паузу, но Кеитиро не успевает обратить на это внимание. Он вообще мало внимания обращает на все вокруг себя, только на себя самого и на свой внутренний мир. Торако рядом почти всегда, куда чаще, чем кто-либо, а у него в представлении о ней только ее эпатажные выходки. Он не знает о ней ничего, ее боль, скрытая за добротой и весельем, для него просто не существует, как не существует у него сейчас возможности сказать что-то, отличное от «Что ты мелешь, дура. Что твой брат?..». — Он садист. Эс, — говорит она. — У вас похожие взгляды, — она смотрит в глаза Кеитиро пристально, и он отшатывается, параллельно вспоминая, о ком она говорит. Кицунэ Кагэяма, точно. Тот старшеклассник, с булавкой в ухе. Странный, дерзкий, агрессивный и насмешливый. Вот оно что. Торако подходит ближе и упирается рукой в грудь Амагаса, прислонившегося к стене. — Вас одолевают манящие желания, но вы не решаетесь их исполнить. В отличие от него, — Торако хмыкает и смотрит в глаза Кеитиро откровенно игриво. — Хотите знать, какие вещи вытворяет Кицунэ?.. Не со мной — в принципе… Кеитиро сжимает кулаки: провокация сработала, как и всегда. Он рывком прижимает девчонку к стене, упирая грудью, и задирает ей юбку. Да, его уволят, да, возможно посадят, да, он ненормальный, извращенный, самый отвратительный учитель во всей Японии, да-да-да! Торако ахает, а потом мурчит, как тигренок, хихикает сдавленно и просит: «Еще, Кеити-сэмпай!». Щеки Кеитиро горят, все последствия, весь фон, абсолютно все не имеет значения: важно лишь белое белье Торако и ее упругие ягодицы. Он сжимает ее бедро, она ахает, и он наносит еще один шлепок. — И чего ты добилась, — он спрашивает без вопросительной интонации, устало, обвиняюще. — Как чего? — Торако смотрит на него широко распахнутыми глазами, а потом улыбается коварно: — Сэнсей, мы квиты теперь, вы наказали меня за все, что я сделала: теперь мы друзья! Амагаса чуть не проглатывает от возмущения сигарету, кашляет, а несносная девчонка издевательски хлопает его по спине, заботливо кудахтая «Вы в порядке, Амагаса-сэнсей?..». — Дура, — он не хочет смеяться, но смех слетает с его губ против его воли. — Ты дура, Торако, идиотка, провокаторша, лентяйка, хулиганка и просто тигр, а не человек. — Тигрица, — поправляет она, лукаво улыбаясь. — А вы не учитель, вы мучитель настоящий, — она приближает губы к его уху и жарко шепчет, — у меня так горят бедра… Кеитиро пытается поймать ее в охапку, но она с хохотом ускользает и, махая на прощание рукой, не оглядываясь, вприпрыжку убегает прочь: «Мне пора на урок, Амагаса-сэнсей!.. Впрочем, вам тоже, это же ваш урок! Не опоздайте на собственный урок, Амагаса-сэнсей!..». Ее фраза обрывается, короткая юбка скрывается за поворотом. Кеитиро печально вздыхает и оценивающе смотрит на свою эрекцию: непосредственная, потрясающая, чрезвычайно умная девчонка. Торако повторила слово «урок» трижды, чтобы осознание плотно отпечаталось в голове. Кеитиро то ли стонет, то ли хнычет вполголоса, потом возводит глаза к верху лестницы, в закутке под которой курил, прячась от школяров, как подобный им, и где потом благополучно отшлепал Кагэяму. Кто из них кому преподал урок, нет ни малейшего сомнения.