Цена Империи

Глава 3 Сын и дочь.       Энакин стоял в тени раскидистого дерева, его глаза внимательно наблюдали за детьми. Он решил сначала сам поговорить с сыном, а разговор с Падме должен состояться только после того, как он все объяснит Люку. Энакин все еще надеялся, что благоразумие этой женщины победит, и она сможет хоть как-то смягчить удар, нанесенный родному сыну. Вздохнув, император направился к полянке, освещенной светом далеких звезд.       Брат и сестра сидели рядышком в беседке, окруженной растениями с Шили, много лет назад император привез семена после визита на родину своей Шпильки. Там он похоронил своего падавана согласно традициям ее народа. А потом решил, что в его дворце будет уголок ее мира, приходя в который он сможет быть рядом с той, что пожертвовала собой ради любви к нему. Для Энакина это были мрачные времена, он оплакивал Асоку, утверждался в новом качестве и старался помирится с Падме, которая не хотела его знать.       Голова юноши лежала на коленях новоиспеченной сестры, тонкие пальчики девочки перебирали светлые волосы брата. Энакин знал, что руки его дочери обладали целебной силой, она неоднократно проделывала такое и с ним. От ее прикосновений боль проходила, а усталость отступала. Сначала Император думал, что это его фантазии, но потом Йода объяснил, что свой дар девочка унаследовала от матери. Старый джедай отошел от дел и тратил свою мудрость на воспитание юных джедаев. Он целыми днями тренировал юнлингов, но особое внимание бывшего гранд-мастера было сосредоточено на детях императора. Он любил рассказывать свои легенды и давать наставления, не делая различий между одаренными и неодаренными наследницами. Кроме того, в Храме бывший гранд-мастер считался официальным учителем Асоки.       - Я так рада, что ты есть… И что, ты мой брат, - шептала девочка,- очень, очень рада.       - Я тоже, не слушай слова моей матери, мне не нужна власть. Мне нужна ты, Тендра, Шми Аврора… И наш отец …. - ответил Люк, его голос дрогнул. Он боялся потерять то, что обрел за последний год. Люк так привязался к принцессам, что уже не представлял своей жизни без них. Долгие годы его семьей был Кеноби, а потом Тендра внесла разнообразие в его жизнь, а с появлением Асоки, он начал чувствовать себя почти счастливым. Он хотел просто закончить свое обучение, завести семью и продолжить свое служение Ордену. Люк не один раз благодарил Силу за то, что его мать не вводит его в общество политиков. А теперь выяснилось, что он сын императора, это могло разрушить его мир. Ему не хотелось Империи, но он до изнеможения жаждал общения с императором. Люк с раннего детства был привязан к Кеноби. Но, даже самые теплые отношения с учителем, не могли заменить ему родительской любви, - Это тебе, - сказал он, положив что-то в миниатюрную ладошку Асоки.       -Спасибо, Люк, главное, чтобы мы были все вместе, а остальное… - начала говорить девочка и осеклась, заметив Императора. Крохотное рубиновое сердце выпало из ее рук.       Впервые в своей жизни Энакин не знал, что сказать. За последний год он старался наладить отношения с Люком, казалось, что и его сын тянулся к нему. Он видел, как юноша привязан к сестрам. А императрица в очередной раз не разочаровала его, иногда он жалел, что встретил в свое время Падме а не Аврору, которая старалась быть матерью всем его детям. Император видел, что Люк обделен любовью со стороны бывшей жены, и старался добиться доверия сына. Он чувствовал, что находится на правильном пути, Люк привязался к нему и стал доверять. Одним своим признанием Падме могла разрушить то, что он создавал долгие годы. В бывшей жене было что-то необъяснимое, любое сближение с ней означало конец спокойной жизни. По иронии судьбы светлый ангел, которого он полюбил с первого взгляда, оказался предвестником бури.       Увидев отца, Люк вскочил на ноги, на его лице была нарисована гамма противоречивых чувств. А вопросы, возникшие в его голове, напоминали потревоженный улей, каждый их них стремился вытеснить другой. Отец и сын стояли друг напротив друга, как вкопанные, не зная с чего начать разговор. Первым взял себя в руки император, наклонившись, он поднял с земли подвеску и вручил ее дочери.       - Асока, иди к себе, я позже зайду, - мягко, но решительно сказал он. Асока нерешительно направилась к выходу, постоянно оглядываясь на отца и брата. Дождавшись, пока она скроется из вида, император продолжил, - Люк, поверь, я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь.       - Вы и мама как вышло… - юноша не договорил, его голос сорвался. Мысль о том, что его мать когда-то была близка с ненавистным императором казалась ему невероятной. Еще вчера он бы посчитал это бредом.       - Я любил твою маму Люк, очень любил. Представляю, что ты думаешь, но все начиналось волшебно, это было сильное чувство, просто мы сначала полюбили друг друга, а только потом узнали лучше узнали друг друга. Если ты наберешься терпения, я расскажу тебе все с самого начала.       Он жестом пригласил сына сесть рядом и начал свой долгий рассказ, стараясь не упускать ничего. Он рассказал, как был рабом, как однажды встретил Падме, какой красивой и доброй показалась юная правительница Набу. Как он оказался избранным и стал падаваном Оби-Вана. Свой рассказ он сопровождал передачей собственных эмоций так, чтобы, Люк понимал его чувства. Юноша ощутил восторг отца от новой встречи с Падме, чувствовал его юношескую влюбленность, стремление завоевать эту неприступную принципиальную Сенаторшу. Дальше молодой человек почувствовал тревогу, которая превращалась в животный страх, когда Энакин думал о своей матери Шми, живущей на пустынном Татуине. Сердце Люка сжалось, когда память отца привела его в жилище кочевников. И вот тогда, именно тогда он ощутил, как тьма заволакивает то, что было некогда светом. Император ничего не скрывал, и молодой человек как, охваченный яростью Энакин расправился со всеми жителями пустыни включая женщин и детей. Потом было ощущение тревоги за Падме и невообразимое счастье, когда девушка ответила на чувства. Свадьба, романтика, медовый месяц, мечты. Люк воспринимал их так отчетливо, как будто они принадлежали ему. Дальнейшие воспоминания императора были связаны не с женой, юноша отчетливо увидел подростка тогруту, которая стала ученицей отца. Потом были битвы, боль и хаос, но эти двое – мастер и его падаван были неразлучны и казались частью единого целого. Падме появлялась изредка, это были мимолетные тайные свидания. Юноша всегда знал, что его мать одержима идеей демократии, а сейчас он был поражен, что движимый страстью Император не уделял этому факту особого внимания, он просто фанатично любил жену. А потом последовал новый удар – потеря падавана, а вместе с ним злость на Орден и страх потерять жену. Чувства отца затмевали разум, он никого не слышал, не понимая, что свободу галактики жена ставила выше собственных чувств, а служение Набу было важнее собственного счастья. Все это было знакомо юноше, ему это внушалось с раннего детства. Известие о том, что он станет отцом было редким светлым воспоминанием о том времени, Люк чувствовал это, с его души свалился камень, когда он узнал, что был желанным ребенком. Вдруг император замолчал, Люк чувствовал его нерешительность и страх. Да, именно страх быть непонятым.       - А потом? – тихо спросил Люк.       - Потом? Вся жизнь перевернулась, когда я узнал, что твоей матери угрожает опасность умереть во время родов. Я хотел ребенка, и не имело значение, кто должен был родится мальчик или девочка. Знаешь, брак наш был тайным, мне грозило изгнание из Ордена, да и политическая карьера твоей матери могла пострадать. Кроме этого я считался Избранным и у меня была миссия восстановить равновесие Силы. Я был готов отказаться от всего этого. Но, я не был готов отпустить тех, кого потерял. Непростительно, для джедая… И вернуть их тоже не мог. Я не хотел лишиться Падме, поэтому пытался изменить судьбу. Только один человек – Владыка ситхов сказал, что сможет помочь и я ему доверился. Зря я это сделал. Это была роковая ошибка, которая стоила множества жизней. Я был орудием лжи и предательства, но не долго. Кто-то очень светлый спас меня, а вот твоя мама не приняла. И кроме того, я потерял дорогое для меня существо, моего падавана. Она погибла, когда пыталась вразумить меня, я ее любил, да именно так называется то, что я испытывал к своей спасительнице. Моя Шпилька оказалась жертвой моей страсти к Падме, - грустно сказал император и прервал разговор, его взгляд был сосредоточен на Люке, сын был добрым и чутким, но слишком юным, чтобы до конца понять чувства отца. Тяжело вздохнув, Энакин продолжил, - Не смотри на меня так, в твою мать я был влюблен, я страстно жаждал ее внимания и ее любви. Ради этой страсти, я был готов перевернуть всю Вселенную, это я и пытался сделать. Увы, но, чувства, которые я испытывал к Падме, оказалась разрушительными. А сама она не смогла мне простить именно этого. Она не приняла моей жертвы. И рассталась со мной, забрав вас. Я чувствовал себя виноватым, ведь она едва не пострадала от моих рук. Темная сторона всегда опасна, даже если рядом с тобой та, о которой ты грезил практически с детства. Даже если тебе кажется, что ты используешь ее во благо, она всегда берет свою плату. Так произошло и со мной я потерял твою мать, которая меня возненавидела, тебя и твою сестру, своего падавана и даже Оби-Вана. Зато приобрел Империю и некоторую надежду на то, что все можно исправить. Кеноби не общался со мной с ночи, когда вы с Леей родились до того момента, пока твоя мать не привела тебя в Храм. Я пришел к нему и он, как ни странно, согласился помочь мне иногда тебя видеть. Потом я женился, родились твои сестры, ты привязался к ним. Это радовало меня и давало надежду.       - А Лея? - выдохнул Люк, сумбур в его голове все больше нарастал, то что рассказал о его рождении император, нет, не император, его родной отец перевернуло все во что он верил все шестнадцать лет своей жизни.       - Лея? - грустно переспросил Энакин, он ждал этот вопрос и опасался его, но должен был успокоить сына, - Лея моя дочь, как и четыре другие. Правда она очень хорошо ладила с Бейлом и никогда не стремилась узнать меня, в отличие от тебя. Ты всегда подсознательно чувствовал нашу связь. Но я всегда готов ее принять. Сейчас с ней все в порядке, она влюбилась. Вижу ты переживаешь. Могу понять твои чувства. Но поверь, контрабандист Соло не совсем тот, за кого выдает себя. Если бы все было так, как говорит твоя мать, твоя сестра не смогла бы даже покинуть дворец, а не то, что Корусант.       - И, что, что теперь будет... отец, - спросил Люк, еле выговаривая слова.       - А чего бы ты хотел, сын? Ты можешь бросить Орден и переехать во дворец совсем, можешь остаться в Ордене и завершить обучение, а можешь вернуться к матери и Бейлу, это твой и только твой выбор, - мягко ответил Энакин.       - А можно как Тендра? – с надеждой спросил Люк.       - А ты так не сможешь, сын. Только Тендра может так манипулировать вашим учителем. Но если хочешь, ты вполне можешь жить по ее распорядку в Храме и приходить сюда в любой момент, - ответил Энакин на его лице появилась улыбка при воспоминании о неугомонной дочери, его дети всегда преподносили сюрпризы. Кроме того, он хотел хоть чуть-чуть разрядить обстановку, спрятавшись за юмором, помня, что сыну еще предстоит разговор с Падме. В любом случае Аврора уже распорядилась приготовить для Люка несколько комнат в императорском крыле дворца. Оставался еще вопрос престолонаследия, но Энакин давно издал закон о том, что наследником или наследницей будет являться его ребенок с наибольшим уровнем мидихлорианов. И он точно знал, что это Асока.       Оставив отца и брата Асока нерешительно направилась к своей комнате, там ее ждал взволнованный Рекс. Перед тем как вернуться в банкетный зал наследница ему ничего не объяснила, сказав только о том, что произошло нечто важное. Клон ремонтировал робота-парикмахера Авроры младшей, дроид был старым и часто ломался, но девочка не хотела другого. Малышка любила переодеваться несколько раз на дню, не смотря на свой юный возраст, поначалу ей помогали служанки, но потом было решено выделить ей дроида. Кроме того, она требовала, чтобы ремонтом занимался именно Рекс, который, как и Кеноби проникся теплыми чувствами ко всем детям императора. Девочки могли часами слушать истории старого клона о войне и его подвигах. Он рассказывал о себе, Кеноби и Энакине, но иногда его голос дрожал, казалось, что он хочет рассказать о чем-то важном, но прерывался на полуслове и уводил разговор в сторону.       Мысли Асоки были заняты Люком, она пыталась представить, что ждет его дальше, и как сложатся их отношения. Она искренне любила его еще до того, как узнала правду, а теперь чувствовала себя почти виновато перед ним. До сегодняшнего дня девочка считалась старшей в семье, а кроме того она была наследницей. Это накладывало на нее определенные обязательства. Считалось, что император ее балует. И это было так, но только отчасти. Эникин всегда был строг, когда дело касалось ее обучения. Он мог не заметить оплошностей у Тендры или Шми, а ей делал замечания по поводу малейшей оплошности. Первое, что он прививал наследнице было чувство ответственности за себя и за других. И Асока стремилась быть такой, какой ее хотели видеть. С самого детства она усвоила грань между детской игрой и безответственностью. Эту грань она переходила разве что с Рексом, который видел в ней лишь ребенка, да с Люком, который зачастую окружал ее заботой, так же как Тендру.        Между Рексом и наследницей давно сложились доверительные отношения, они понимали друг друга без слов. Девочка зачастую приходила в мастерскую Рекса и помогала ему с ремонтом, если у клона находились другие дела. А их было немало, он лично следил за охраной дворца, поскольку был доверенным лицом императора. Только ему было разрешено сопровождать наследницу, если сам император не мог это сделать или отсутствовал в столице.       Асока осторожно уселась напротив клона, она любила молча наблюдать за его работой, в такие минуты Рекс был молчалив и сосредоточен, он казался почти счастливым, хотя Асока знала, что это не так. Будучи одаренной с детства, она тонко чувствовала переживания всех, кто ее окружал. Поэтому знала, что ее любимого телохранителя что-то постоянно гложет.       - Рекс, ты знаешь, что Люк мой брат? - тихо спросила она, спустя несколько минут.       - Кто это сказал Вам, принцесса? – резко прекратив работу поинтересовался клон. Разумеется, рождение Люка и Леи не было для него секретом. Он отлично помнил, как Энакин, тщетно старался вернуть расположение бывшей жены. А однажды, через пару лет после смерти своего падавана Энакин посвятил Рекса в эту тайну. Клону никогда не нравилась Падме, и он никак не мог понять, почему гордый и независимый Император старается вернуть эту женщину.       - Канцлер Амидала, а папа подтвердил, это больше не тайна, - сказала Асока, она до сих пор верила с трудом в реальность происходящего.       - Да, я всегда знал об этом и магистр Кеноби тоже, - ответил он, поняв, что скрывать правду не имело больше смысла, - Но зачем Вы спрашиваете об это, если все знаете?       - На самом деле, я хочу спросить не об этом. Еще канцлер говорила обо мне. Она сказала, что я ношу чужое имя. Ты не знаешь, что это может значить? – тихо спросила девочка.       - Не знаю, что и ответить вам, это не мой секрет. Могу только сказать, что та, чье имя вы носите, была хорошим другом и отличным джедаем. Остальное я не могу вам рассказать, придет время, и вы все узнаете, но не от меня, принцесса.

*****

      Энакин бесшумно зашел в комнату дочери, его переполняло чувство вины. Первый раз за десять лет он не смог отметить ее день рождения, это событие перестало быть самым важным в силу сложившихся обстоятельств. Император поморщился, вспомнив, как много лет назад мог послать все в пасть саарлака, если Падме требовалось его внимание. И сейчас было так, бывшая жена умудрилась отодвинуть всех.       Асока тихо лежала в своей кровати под вышитым Авророй пологом. Императрица всегда прикладывала руку к вещам своих детей, будь то юнлингсакая накидка Тендры или кружевное платье Авроры младшей. Женщина глубоко верила в то, что все, что она сделает своими руками огородит дочек от бед.       Глаза Асоки были закрыты, а дыхание ровным, казалось, что наследница погружена в глубокий сон. Ее безмятежный вид мог обмануть кого угодно, но только не Энакина. Он отлично чувствовал любое изменение в настроении своих детей. Долгие годы он старался уберечь семью от прошлого, содержащего много мрачных тайн, знать которые его детям было рано. К счастью, он сумел остановить Падме во время, оставалось только надеяться, что его угрозы подействовали и она не станет впредь действовать так глупо.       - Асока, дорогая, я знаю, что ты не спишь,- прошептал он, ласково глядя на дочь.       - Папочка, а где Люк? - спросила она открывая глаза, в которых Энакин легко прочитал тревогу.       - Он здесь во дворце и поживет некоторое время с нами, а потом они с Тендрой вернутся в Храм, - ответил император, где-то в глубине души он надеялся, что сын бросит храм и навсегда поселится в его резиденции. Однако в данный момент его больше волновало другое, - Давай сейчас поговорим о тебе, дорогая. Я не отдал тебе подарок, не успел.       - Ничего страшного папочка, - лукаво улыбаясь, ответила Асока, - Не сердись, Рекс еще утром показал нам с Люком спидеры.       - Я знаю, не хватало еще что бы твой брат рисковал своей жизнью управляя тем металлоломом, - немного помрачнев, ответил император, но тут же опомнился,- Это была только часть подарка. Хотя, это даже не подарок, эту вещь ты вернешь мне через много лет, когда я попрошу тебя об этом, - сказал он, протягивая дочери скромный футляр.       - Что это? – спросила Асока, удивленно глядя на содержимое миниатюрной коробочки. На красном бархате лежала простенькая цепочка из странного черного металла. Асока вспомнила, что видела что-то подобное в музее храма, куда ее частенько водил Йода. Когда-то много лет назад именно такие цепочки носили падаваны. Ей еще тогда показалось странным, что, став императором ее отец отменил этот обычай. Это был едва ли не единственный раз, когда он вмешался во внутренние дела Ордена. Это показалось ей странным, но Йода объяснил это мудростью силы. Тогда Асока не предала этому особого значения. Но сейчас она была удивлена тем, что ей подарили именно такую вещицу.       Девочка робко потянулась к цепочке, но, увидев подбадривающий взгляд отца, стала действовать более решительно. Спустя несколько мгновений рубиновое сердце, подаренное Люком, было подвешено на цепочку, а сама она оказалась на хрупкой шее наследницы.       - Можно так, - спросила она, не отрывая взгляда от отца.       - Вообще-то это носилось на голове, но тебе можно все, тем более, что и подарок Люка нашел свое место, - ответил император, глядя на дочь с умилением.       - Папочка, это твоя цепочка, ты ее носил?       - И, да и нет. Долгие годы она была у меня, но я не был первым владельцем этой цепочки. Кроме того, цепочки носили представители рас, у которых нет волос на голове. А у меня была косичка из волос, а потом я совсем поменял прическу. А теперь, тебе пора спать, моя принцесса, - сказал император, целуя дочь в щеку.