31, восьмой месяц (гриан), 3875 Теневой город (Циорания)
Пришлось повозиться, чтобы добыть свет. Кристалл отобрали, зато вовремя удалось спрятать кость и карту, так что они остались при себе. В углах одиночной камеры Широ даже отыскал куски старой промасленной тряпки — засохшей, но вполне пригодной для дела. Собрав всё воедино и обзаведшись двумя камушками, парнишка принимается за работу. Скоро удаётся высечь искру, и тряпка загорается. В камере, куда засадили будущего разведчика, есть окно — решётка далеко наверху; туда не дотянуться, зато хороший дымоотвод. Широ греет продрогшие руки над самодельным костерком, наслаждаясь мгновениями света, затем достаёт трофеи. Протяженный коготь костяного чудовища лежит в руке, словно является её частью — такой простой, прочный, идеальный. Широ зачарованно рассматривает поверхность без единого изъяна, взвешивает на ладони. Кость ещё и лёгкая. Интересно, можно что-нибудь сделать из неё? Хотя с такой прочностью вряд ли она поддастся отделке. Карта немного потрепалась. Широ пока ещё помнит, как шёл, но в комнате нет ничего подходящего для письма. Недовольно цыкнув, парнишка кусает себя за большой палец и ставит отпечаток на карте, там, где должно находиться здание. В свете костерка плохо заметно, что это кровь. Широ зализывает ранку и пытается высчитать маршрут. Хесунг был перепуган до глубины души, и Широ был невероятно признателен ему за это. Давно он не ощущал чьей-то заботы, так давно, что почти забыл это ощущение… а ещё старший воин задал ему хорошую трёпку, прежде чем сдать обычным стражам. Махотр был так же счастлив, что его новобранец остался в живых, что почти не ругал за этот случай, но всё равно запер тут — на два дня, хлеб и вода в рационе, никакого общения. Про то, что тут темно и холод волчий, видимо, они благополучно забыли — или сделали вид, что забыли. Но Широ доволен уже тем, что остался жив, что вокруг него ощутимые вещи, а не пространство черноты. Тени его отталкивали. Оставшись вновь в темноте, он на полном серьёзе чуть не потерял рассудок, но, врезавшись в панике в стену и ощупав её, наконец успокоился — теперь он был, по крайней мере, не в одиноком и опасном мраке, а обычном подвале для наказаний. Итак, торчать ему пока что тут. Когда принесут буханку да графин, нужно будет попросить хотя бы свечку, да и накидка бы не помешала. В дуплете тепло за пределами города, в городе — жарко, а в подвалах всё равно температура подобна зимнему морозу. Бррр. Широ поглаживает кость. «Сила… — Закрывая глаза, он вспоминает зеленоватое сияние и шершавую поверхность. — Желаю ли я силы?.. Конечно. Ради этого я здесь». Кто поверит, что мальчишка, которому ещё и пятнадцати не исполнилось, пустился в такой далёкий путь ради того, чтобы всю жизнь прозябать среди поглощённых мраком земель? Хах, как наивно. Широ не глупец. Он знает, на что подписался и зачем вообще здесь объявился. Кровь, везде кровь. На руках, на одежде, на волосах, даже щёки испачканы. Колосится рожь, когда бежишь по ней, спотыкаясь, спасаясь от пожара и кровавой мглы. Широ покачивается, обнимая себя руками. — А что здесь написано? — О, тут старинная легенда. В землях, что укрыты темнотой, среди гористо-влажных территорий погибшей империи хранится великая тайна. И тот… — …кто найдет её, обретет могущественную силу, равной которой не сыщется иных, — заканчивает Широ вслух, зябко ёжась. На него накатывает странное чувство, будто совсем рядом, в неосвещённых углах, пляшут живые тени. Они наполняют пространство, мешаясь со светом огня, и пламя само тянется к ним: высокое, выше, чем было рождено в крохотном костерке. Каморка освещается очень ярко, почти слепяще, и Широ широко распахнутыми глазами взирает на пляшущие в воздухе искры светотени. Эти же сполохи отражаются в его глазах, а губы шевелятся, давая ответ на вопрос, который незримо разливается в воздухе — пусть его и нельзя ощутить. — Мне нужна сила. Я желаю её.Осознаешь ли ты риск, соглашаясь на контракт с тем, что превосходит тебя? От договора не избавят ни пения Осколков, ни взмах крыльев Стихиария, ни молитвы всех священников. Контракт будет действовать до смерти твоего тела.
Голос звучит со всех сторон, сверху и снизу, даже из самого Широ, точно проникая через его кости, через плоть и кровь, смешиваясь с ней каждой нотой. Этот голос — и музыка, и трагичная, и торжественная, и вдохновляющая песнь — лучшая, которую доводилось слышать. — Мне нечего терять! — горячо восклицает Широ.И ты желаешь разделить с духом свои тело и душу?
Когда-нибудь он бы остановился. Он бы задумался, взвесил бы все варианты. Но не сейчас. Сейчас Широ помнит кровь, помнит крики и запах копоти, помнит страх и постоянное отчаяние, что чернее мрака за стенами. Хуже того, что ему удалось увидеть и почувствовать, не может быть даже контракт с демоном — если это действительно демон. — Разделю, — отвечает он, чуть щурясь: свет режет глаза. — Раздели со мной силу! А в следующий момент мир взрывается мириадами звезд. Широ всё ещё в своей каморке и осознает это частью разума, но всё, что его составляет — его сердце. Его душа, свободолюбивый сильный дух — оно несётся где-то далеко, обгоняя ветра, ныряя в клубы блестящих облаков, лёгких и древних, древнее самой земли. Миллиарды созвездий полыхают бриллиантовыми россыпями вокруг, сгорают в пламени и возрождаются из пепла, а среди всего великолепия Широ застывает, остановленный самим Временем. Напротив него вьётся отражение — его отражение. Но потом оказывается, что это существо иного склада — нет, это определённо не Широ, хотя в нём есть что-то от него. На паренька взирает алыми, как рубины, глазами некое создание; у него нет ни зрачков, ни радужки — только слепящий оранжево-красный свет.Имя, данное мне Вышними, — Фокалор. Я огонь и кровь, я кость и пламень. Я вечнее ночи и сильнее Осколков. Я — аркат, смесь Первого Света Солнца и Луны с Первым Мраком. Я — Первоматерия во плоти. Однажды заключив контракт, его не расторгнуть. Ты разделишь со мной тело и душу, моя сила станет твоей. Я буду твоим оружием, ты будешь моим проводником. Готов ли ты закрепить клятву, человек?
Он видит всё. Он всё знает. На Широ наваливается эта мысль, и он смотрит пристально, но сияющее существо подавляет весь его страх. Оно на самом деле древнее, почти как звёзды, и Широ понимает инстинктивно: этот могущественный Фокалор создан самими Богами, а не просто появился в их мире. — Я приношу свою Клятву, — говорит Широ, зная правильные слова, хотя никогда их не слышал. — Я разделю с тобой существо своё, а ты разделишь со мной энергию свою. Да заключим же мы контракт!Да будет наша Клятва вечна.
Мир взрывается фейерверками. Разноцветные вспышки окружают их, обволакивают искрящимися потоками, и Широ смотрит впервые не своим взором: его глазами смотрит нечто иное. Нечто иное дышит его лёгкими и шевелит его пальцами. Оно проникает внутрь, оно растворяется в крови, оно становится частью — и затем наполняющее, пьянящее ощущение пропадает, словно летний сон. Широ оказывается вновь в тёмной комнате, но заключение договора ещё не закончилось. Перед пареньком зависает в воздухе его собственный меч — тот, что таится за его кроватью, взятый из дома предков. Кость поверженного чудовища поднимается над полом и сливается с мечом. С оружием происходят дивные изменения: зазубрины пропадают, сталь становится сверкающей, совершенной; рукоять украшается алыми рубинами, белыми костяными узорами и словно объята огнем. Широ касается её — и пламя не ранит; оно согревает ладонь. Чудесный, прекраснейший из всех меч ложится в его ладонь, как разумный, и с новым чувством Широ понимает — да, это так. Существо-аркат вселилось в его оружие, как вселилось в него самого. — Ты пришёл не из Мрака, — говорит Широ удивлённо. [Меня создали те же Боги, что и мир вокруг тебя, дитя,] — говорит дух, и его голос, глубокий и живой, как языки пламени, отзываются прямо в голове Широ. [Таких, как я, 72, и мы заключаем контракты с людьми без Осколков и без магии, дабы защищать баланс сил в мире. Ты — мой новый контрактер. Я знаю твоё прошлое и настоящее, а будущего не знает и Стихиарий; но как ты хочешь представиться, дитя?] — Я… Широ. А ты — Фокалор? И ты волшебник? [Аркат, что дополняет человека. Я следил за твоею судьбой давно и знал, что тебе суждено принести Клятву. Ты выбран не случайно. Отныне мы — два существа в одном, запомни.] — Ага… Широ касается меча то там, то там. Видно, что он острый, однако там, где парнишка его касается, сталь не ранит. И огонь тоже не трогает его, наоборот, ласково согревает. Собственный аркат не причинит ему боли… Невероятно. Это и есть сила самой Первоматерии? Глаза щиплет, и Широ часто-часто моргает, недоумевая, с чего ему вздумалось раскиснуть. Но дело, должно быть, не в горести воспоминаний, а скорее в благоговении, в этом чудесном ощущении, когда ты являешься двумя предметами одновременно, ощущая себя только сильнее от этого разделения. Часть души — вернее, аркат, ставший её частью — находится и в мече, и в сердце Широ одновременно, и его энергия наполняет паренька. Будто больше нет ничего невозможного. Одна эта мысль заставляет смахивать слёзы, но плечи все равно трясутся, руки дрожат, а солёные капли падают на прекрасное оружие. [Ты плачешь, дитя?] — Наверно… Людям и такое свойственно… — шепчет паренёк через всхлипы. [Я плохо разбираюсь в людях.] — Это ничего… Это пройдёт… Всё проходит. — Широ раскачивается, поглощённый теплом, светом и темнотой, ощущением яркого понимания чужой сути и — своей собственной тоже. — Всё проходит, всё проходит… И лишь их Клятва отныне вечна.*
1, девятый месяц (оир), 3875 Теневой город (Циорания)
К р о в ь . Широ поднимается с горьким вскриком, с холодным потом, с тёмными тревожными глазами, и сидит в темноте, пока сердце не перестаёт бешено колотиться о рёбра, голова не прекращает кружиться, пока дыхание более-менее не успокаивается. Опять тот же кошмар, что всегда его преследует. Опять кровь на руках, на ногах, повсюду, куда только можно взглянуть. Выжженное ржаное поле и алые брызги на одежде. Гарь, копоть, сажа. Кровь. [ Дитя, твоё состояние нестабильно. ] — Это из-за кошмаров, — бормочет Широ. Моргнув, он спрашивает: — А ты, получается, чувствуешь мои состояния? [ А также настроения, эмоциональные порывы и физическую боль, ] — подтверждает дух в голове. [ Что такое кошмары? ] — Сны. — Паренёк проводит ладонью по мокрому холодному лбу и отдёргивает пальцы. Становится противно. — Плохие сны про ужасные вещи. Ты можешь видеть их со мной? Получено подтверждение. Широ следит за своим дыханием, чтобы скорее прекратилась тряска, и потому не сразу слышит едва различимые в бархатной ночи шаги. Цепко отмечает их, пытаясь сообразить, кто может так красться, а ответ приходит в неожиданной форме. — Эй, ты! — шикает на него кто-то из решётчатого окошка над запертой дверью в подвал. — Блондинчик! — Джет? — с подозрением откликается Широ. Это представляется как-то совсем нелепо. Джет-то что тут забыл? Поржать явился? Так пусть валит ко Мраку с таким отношением, гадюка подлая! — О, тут! — в шёпоте проскальзывает восторг. — Слышь, ты был за стеной, да? — Если посмеяться пришёл — убирайся, — грубо фыркает Широ, обнимая себя руками. Ему снова становится холодно: подземелье не создано для приятного времяпровождения. — Будь добр, сгинь уже! — Завались, неудачник! Я за тобой припёрся, между прочим! Чиканье. Зажигается свет. Широ даже на ноги поднимается от удивления: Джет стоит напротив камеры с горящим факелом, и хотя его лицо искажается недовольством, он явно не шутки шутить спустился в подвал! — И зачем? — осторожно интересуется Широ, сдерживая упорное желание прильнуть к двери, лишь бы отхватить кусочек огненного тепла. Меч в ножнах (и откуда они только взялись?..) поскрипывает. — Так ты ж выбрался! И наверняка пойдёшь ещё раз! — Джет с воодушевлением ухмыляется, будто происходит нечто захватывающее. — Я тебя вытащу, но ты возьмёшь меня с собой! — С чего мне это делать? Ты всё это время только насмехался да издевался. — Да всё равно, сейчас-то возьмёшь! — Не дождёшься. Иди к Мраку, не хочу иметь с тобой дела. Широ зло отворачивается и садится, прислонившись к двери, чтобы не видеть соблазнительно тёплой ауры вокруг факела. Оранжевые ответы пляшут на полу камеры. Джет сдерживает возгласы, но явно хочет оттрепать его за уши или хотя бы обругать — но ему приходится спешно скрыться. Света больше нет. Широ, разогретый злостью, дышит на ладони. [ У людей странные отношения, ] — философски произносит Фокалор. — Ага, очень, — бурчит в ответ Широ, пытаясь не считать каждый миг в ожидании освобождения. Оно приходит не так скоро, но окончательно закоченеть всё-таки не позволяет, чему парнишка истинно рад. Дверь отворяется с надсадным кряхтением, заглядывает в каморку Махотр, придерживая другой факел. — Не замёрз? — заботливо спрашивает он. — Ничуть, — отчеканивает Широ, у которого зуб на зуб не попадает. Его выводят, и дальше в чём-то тёплом нет надобности: бархатные лучи солнца пробиваются из пучин темноты, один из немногих светлых дней приходит на бренную землю. Город пронизан светом — тусклым в сравнении со светом обычных территорий, но таким всепоглощающе ярким для Теневых земель. Немногочисленное население города толпится на лицах, согреваясь в пронзительном сиянии. Широ тоже подставляет лицо ласковым лучам и блаженно вздыхает — как же ему этого не хватало! — Откуда у тебя этот меч? — хмурится Махотр, протягивая широкую ладонь к белым ножнам, из которых высовывается рукоять. Широ быстро и плавно отступает, сам кладя руку на эфес. Меч тёплый. Потому что живой? Фокалор всё ещё присутствует в сознании Широ, но не как нечто постороннее — так же, как часть разума, как одна из постоянных мыслей. Легко можно позвать его, и он ответит на зов, но воспламенять клинок на глазах чужака, не посвященного в тайну, не стоит. — Я нашёл его в лесу, — твёрдо заявляет Широ. Ещё одна ложь, но не будет же он рассказывать историю с аркатом. Это тайна, его и Фокалора. — Хм. — Махотр рассматривает меч с жадным интересом, но в сдающемся жесте отмахивается. — Ладно. Считай это своим трофеем. — Спасибо, — откликается Широ, стараясь скрыть облегчение. [ Меня не могут отобрать, ] — говорит Фокалор. [ Я — твой аркат. ] «Не хочу ни с кем ссориться в форте, — думает Широ, понимая, что аркат наверняка услышит ход его размышлений. — Лишние распри ни к чему». Фокалор молчит. Паренёк со вздохом ёжится в полученной меховой накидке, слушает распоряжения относительно своих задач и даже направляется за остальными дозорными. Вряд ли после такого его хоть раз ещё выпустят за пределы города. Удачей будет, если вообще в форте дадут место. Широ — лучший фехтовальщик из молодняка, так говорят наставники, но даже репутация у мастеров клинка не спасёт его от изоляции. Его мотивы изначально не были честными. Да и кто в здравом уме отправится в самый опасный район земли, ещё и завоёванный беспросветной мглой, кишащей чудовищами и врагами рода человеческого? Никто. Широ не глупый, не наивный и точно не идиот. Но он всё-таки сюда пришёл, бредя за путеводной звездой своей цели. Цели стать сильнее. Цели выжить. «Аркат мне вряд ли для благородных помыслов», — вздыхает про себя парнишка, только потом с холодком вспоминая, что Фокалор всё-всё слышит. Тем не менее, ответ арката звучит нейтрально. [Только в легендах духи выбирают героев. Да и что есть легенда? Пустые человеческие басни. Человек, не знающий силу арката, может представлять себя доблестным, но на деле всё иначе.] «Что ты имеешь ввиду?» [ Я не наугад выбираю, дитя. Все твои замыслы, цели и мечты открыты передо мной, как книга.] Его ставят в дозор на городской стене, почему-то не отправляя на уроки, которые сейчас проводятся где-то в черте. Другие дозорные поглядывают на него с затаённой опаской, и Широ становится понятно. Конечно. Малец, который мечом-то недавно овладел, не только удостоился чести (относительной) отправиться в разведку, не только потерялся в землях Мрака, но ещё и выжил там. А сейчас стоит рядом с ними с каким-то необыкновенно красивым мечом на поясе, в меховой накидке и смотрит на темноту, которой должен бояться. Они пялятся, потому что не понимают, как ребёнок смог такое пережить, а потом ещё и ходить прямо, так, что ли? Широ усмехается себе под нос. Видели бы они, какие существа снуют в черноте покинутого леса — глазели бы ещё больше. Самолюбие паренька не подаёт признаков жизни. На самом деле ему несказанно повезло, а в везении, как говорится, нет ничего особенного. Чувствовать всеобщее внимание кажется дико непривычным. Широ мрачно одёргивает накидку и старательно делает вид, что его ничто не волнует. Совершенный меч поблескивает в свете фонарей дозорных. За стеной ревут чудовища, эхом их голоса разносятся по периметру. Люди наверняка ждут, что Широ вздрогнет — должна же у него быть травма психики после такой-то ночки! — и парнишка им назло стоит спокойно. Ещё бы так себя чувствовал! Он сухо сглатывает. В горле першит. Желанная цель достигнута, великая сила в его оружии уже, но почему-то он не чувствует восторга и всплесков энергии, побудивших его когда-то на безумное путешествие в край Мрака. Как будто первый этап его замыслов не осуществлён, даже если диковинное, могущественное существо заключило с ним договор. [ В Своде памяти есть то, что стоит увидеть, ] — замечает Фокалор, но слова не поясняет. Только добавляет немного погодя: [ Это опасно, но ты, дитя, управляешь великим оружием с грациозным мастерством. ] В списке достижений стоит отметить: «Похвала от арката». Несколько смущённый, Широ напряженно размышляет, как теперь пробраться через всех этих дозорных. Слушать древнейшее существо — тоже риск, но сейчас Фокалор — его всё; его кровь, плоть и душа. Да и терять нечего. Широ живёт лишь из упрямства и бешеного желания исполнить свой долг. Шанс предоставляется довольно скоро. Вопреки ожиданиям, ему позволяют посетить форт — кажется, там нашёлся человек, который с Широ хочет переговорить. Ему даже дают лошадь в отряде, который везёт к форту еду; управляется с послушным животным парнишка легко, а в самой крепости старается вести себя тихо и незаметно. Не получается: всё внимание опять приковано к нему. И почему люди не могут принять сам факт того, что он выжил? Можно подумать, обычно так легко умирают. Вспоминая костяные когти, насквозь проткнувшие одного разведчика, Широ вздрагивает и решает думать о другом. Свод памяти, значит… То строение, откуда с ним отправился Фокалор? Нужно будет много пройти, прежде чем он его снова отыщет. Если аркат знает дорогу, тогда всё будет проще. Только там монстры, надо вести себя осмотрительнее. — Малой! Широ так и подскакивает, но это только кто-то из рядовых. Мальчик оказался каким-то образом в обеденном зале, задумавшись, и его подзывают уже к столу. Несколько неуверенно Широ приближается, и ему тут же освобождают место. — Расскажи! — требуют наперебой. — Ты как вообще умудрился не помереть? Там реально монстры были? Ты с катушек не слетел? — Слишком долго, чудом, были, нет, я не сумасшедший, — сбивчиво отзывается Широ, путаясь в вопросах и ответах. Кое-как сослуживцы успокаиваются и даже дают ему поесть; похлёбка обжигает рот, но голодный паренёк этого не замечает, заглатывая с такой скоростью, что чуть не давится. Ему понадобится много сил на дорогу. Почти честно он даже описывает свои злоключения, не упоминая только загадочное строение и голос Фокалора, пообещавший ему великую силу. Рядовые тут же начинают разговаривать, обсуждать, строить теории и догадки — им всё так просто. Ровесников Широ среди них нет, все занимаются у наставников. Ему, наверно, оказана честь находиться с ними за одним столом, но радости он не испытывает. Скорее уж желание поскорее слинять. Ему назначена аудиенция, и не прийти — высшее хамство, однако только в этот час появляется шанс незамеченным пробраться к воротам. Этим Широ и занимается, покинув зал; остерегаясь каждого шороха и блика фонаря, засунув под накидку возвращённый ему кристалл, он продвигается к стене. — Слушай, ты моими глазами видишь или как? — с опаской интересуется паренек. [ Не совсем. Я — не ты, дитя, и я не использую твоё тело. Даже при полном единстве остается личное пространство. ] — Немного успокаивает. Есть сцены, которые видеть не нужно. [ Пожалуй, что так. ] Беседа не позволяет расслабиться, и Широ тайком прикрывает за собой двери. Сердце ухает куда-то вниз, по позвоночнику пробегает мороз, когда он ступает на ровную нестриженную траву близ стены. У него дрожит дыхание. Его окутывает темнота. Безумец. Чтобы набраться храбрости, Широ сжимает рукоять меча и начинает осторожное движение в сторону леса. Как вдруг… [ Тут человек. ] Инстинкт срабатывает быстрее предупреждения, и с размаху Широ локтём врезается в кого-то, кто додумался его плеча коснуться. Слышится хриплое оханье, и силуэт валится на колени, прижимая руки к грудной клетке — это заметно, когда Широ направляет на него светящийся кристалл. — Джет? — удивлённо моргая, произносит Широ. — Чертов придурок, — фыркает парень, морщась. — Если бы в солнечное сплетение попал?! — В следующий раз туда и ударю. Что ты тут делаешь?! — А что тут делаешь ты? Я следил за тобой! Теперь не отвяжешься, иначе я тебя сдам, дезертир! Широ так и захлебывается возмущением. — Я не дезертир! Так нужно! Иди обратно, Джет. Иди-иди! — Я с тобой. И лучше тебе это принять, потому что вот-вот набегут монстры и сожрут тебя с потрохами, костлявый. Хотя Джет хамит и наглеет на глазах, Широ замечает, как того колотит крупная дрожь. Джет просто в ужасе от собственного поступка. Надо же, а ведь Широ считал, что у этого идиота кишка тонка даже нос показать за стены. А теперь с ним напрашивается? И зачем? Сила уже у Широ. Паренёк недоверчиво щурится. — Что бы ты ни искал в землях Мрака, — предупреждает он, — я не собираюсь тебя балластом тащить. Отстанешь — возвращаться не буду. — Сдалась мне твоя защита, дохляк. — Джет снова фыркает. Он уже поднимается на ноги. Широ прячет кристалл, прислушиваясь к рваному дыханию сослуживца, но тот держится более-менее уверенно. Надо же, не такой он и трус. — Я хочу увидеть эти территории сам. — Байки потом приятелям травить? — Широ усмехается. — На что только не пойдёшь ради липового авторитета… — Прекрати. — Он говорит уже без привычного раздражения. — Я… хочется мне, короче. Пошли уже, что застрял! «Фокалор, если ты не видишь, то как ориентируешься?» [ Высшим существам не нужны органы чувств, чтобы мир ощущать. Не беспокойся, дитя. Я укажу, коль столкнётесь с порождениями Мрака. ] Неплохо. Их шансы на удачу в походе увеличиваются. Широ пихает в бок попутчика и идёт в намеченную сторону, туда, куда чутьё указывает — там должен быть лес, а за лесом уже таинственный Свод, к которому стремится его удивительный меч. Они идут, и темнота размывает их следы.