То, что Питер безумно дорожил воспоминаниями о Приори, знали всего его новые друзья. Но никто не понимал, почему. Обычная школа для необычного существа, эльфа, которым Пит и являлся. Если честно, Питер и сам бы не стал зацикливаться на том периоде его жизни, но… Но вот засела эта Приори в голове и всё тут. Ничего не поделаешь.
Муррэй жил хорошо, правда. По вечерам он играл в баре, исполнял различные песни. Его голос завоёвывал всё новых и новых фанатов. С ним знакомилось много девушек, но его сердце упрямо билось размеренно, спокойно, ничто не нарушало его спокойствие.
Ночью всё менялось. Очередная девушка, оставшаяся с Питом на ночь, утром навсегда покидала его квартиру. Питер не обижался, он знал, что он не тот человек, с которым захочется делить постель неделями, месяцами, годами… Уже давно Лизи, честная девушка, рассказала эльфу причину собственного «побега» утром.
«Ты плакал. Ты плакал во сне и называл чьё-то имя. А когда я потрясла тебя, попытавшись разбудить, ты… Боже, ты стонал, как шлюха. Просил большего. Говорил: „Она не узнает, прошу… Поцелуй. Дотронься. Я. Никому. Не. Скажу.“ С этого дня даже не приближайся ко мне, извращенец».
Питер честно недоумевал, о ком думал во сне, но по лицам девушек «на одну ночь» понимал, что снится ему эта таинственная особа постоянно. Он просыпался посреди ночи с сумасшедшим сердцебиением, с мокрой подушкой и… и не только подушкой.
Одним ничем не примечательным вечером в баре начала работать новая официантка — Сьюзен. Она была очень хороша собой. Утонченные черты лица, приятный голос, тоненькая талия и длинные ноги. Короткого флирта после концертной программы хватило, чтобы через час Сьюзен уже целовалась с Питером на пороге его же квартиры.
— Расскажи мне, кто ты, Питер. Всё, что я знаю о тебе, это твоё имя и место работы, — сказала Сьюзен, одеваясь и пересаживаясь в кресло, пока черноволосый пытался прийти в себя после опустошающих фейерверков.
Муррэй резко открыл глаза, чтобы посмотреть в лицо Сью. Все девушки либо уходили сразу, либо утром. Никто не говорил с ним. Эльф мысленно пожал плечами, ну мало ли, все не разговаривают, а вот этой захотелось.
Пит сел на кухонную табуретку и сделал глоток чая, поглядывая на Сьюзен. Та явно всё ещё ждала ответа. Терпеливая.
— Я эльф. Хотя думаю, ты это уже поняла, — тихо начал Питер. — Несмотря на это, я совершенно обычный. Не придумываю оригинальные шутки, ничего не изобрел, ничего не добился. Просто пою.
Сьюзен выслушала всё. Про родителей, бросивших Пита, когда он был еще мальчишкой. Про длительные скитания по всей стране. Про то, как работа в баре помогла ему.
Про Приори эльф не сказал ничего. Порывался несколько раз, но так и не смог. Каждая клеточка тела неожиданно вибрировала «Они наши! Наши воспоминания! Не делись, она всё равно не поймет! НАШИ».
***
Быстрее, быстрее, быстрее. Ветки впиваются в лицо, ничего не замечаю. Успеть. Только бы успеть. Задыхаюсь, ненавижу себя. Почему я не был рядом? Клянусь, больше никогда не пойду к далеким ручьям без него… только бы… Так сложно было подождать вместе с ним Канику?! Идиот. Идиот!
Я вбегаю в палату, ничего не слышу, кроме собственного сумасшедшего сердцебиения. Глаза застилает пот, я не вижу его. Мне нужно увидеть его. Приходится потратить драгоценную минуту на то, чтобы прийти в себя после незапланированного марафона.
Его лицо искажено болью. Нет, вы не понимаете! Его вытянутое, бледное лицо, с его проницательными, немного печальными глазами, искажено болью. Я не могу сдержать стон. Страшно смотреть на его изуродованную грудь, израненную длинную шею. Он с трудом открывает глаза, пытаясь сфокусироваться на мне. В его выражении лица явно читается надежда. Он хочет видеть в этот момент кого-то особенного. В меня словно втыкают тысячу ножей одновременно, когда он узнаёт меня. Рот его кривится в холодной усмешке, а глаза заполняются ненавистью.
— Уходи. Предатель. И не возвращайся.
***
Сьюзен была удивительно тихой. Сидела в кресле, изредка перелистывая страницу книги, которую читала. А Питер был слишком погружен в себя, чтобы что-то заметить. Впервые за много месяцев он отчетливо помнил, что ему снилось. И лишь от мысли об этом кошмаре руки начинали дрожать.
Ему снился Кестер.
И нет бы снился… Ну, как обычно ведут себя друзья во снах? Почему не снился какой-нибудь нудный урок в Приори, на котором они с Кесом перекидывались записочками? Да всё, что угодно, что когда-то действительно было. Но не это.
Осознание того, что он за всю свою жизнь никогда не испытывал такого страха, как в увиденном недавно сне, напугало Пита. Напугало и всколыхнуло, казалось бы, потухший огонь. Воспоминания нахлынули с новой силой, как будто волшебник никогда и не запирал их в большом сундуке в своей голове. «Видимо, в недостаточно большом».
***
Сьюзен внимательно смотрела за парнем, для виду перелистывая страницы в книге, название которой она и не знала. Ей нравился Питер. Очень нравился. Он был интересным, заботливым, страстным. А главное, им было легко управлять. Он доверчив и наивен, Боже, как дитя. Сьюзен просто рассказала ему историю своего якобы тяжелого детства, придуманную на ходу, пожаловалась на одиночество и проблемы с заработком. И всё, они вместе уже почти два месяца.
Последняя ночь выбила Сьюзен из привычной колеи. Питеру часто снились сны, снилось что-то явно возбуждающее, что ни капли не тревожило девушку. Наоборот, каждое их совместное утро начиналось весьма приятно. Но таким она не видела своего парня ни разу. Страх и боль смешались в одну разрушающую эмоцию на лице спящего. Питер не кричал, он шептал, отчаянно, хрипло. Раз за разом одно и тоже имя. «Кесси, не умирай. Кесси, дождись меня, прошу. Узнай меня, Кес… Это я, Пит! Кесси? Нет, прошу! Нет!»
Кто эта девушка по имени Кесси? Какая-нибудь Кассандра из многочисленных знакомых Муррэя? Теперь этот вопрос занимал все мысли Сьюзен. «Эта отвратительная Кесси может всё испортить. Так не вовремя! Пит далеко не равнодушен к ней. Мой Пит. Нет, я заставлю его поверить в то, что он влюблён в меня. Я в сто раз лучше любой грудастой блондиночки Кесси».
Как только эльф ушёл в душ, Сьюзен продырявила все презервативы.
***
Питер, закутавшись в свой любимый свитер, шёл по адресу, написанному на салфетке. У сестры Ноя, владельца бара, был день рождения вчера, и он рассказывал буквально всем, какой замечательный подарок подарил ей.
«Во-первых, часы Michael Kors, которые она давно хотела, а во-вторых, я нашёл человека, который рисует открытки на заказ и делает это великолепно!» Спустя несколько минут после этого разговора, Питер попросил Ноя дать адрес этого человека, подумав о Кестере. Они не общались ровно с того момента, как Муррэй покинул Приори. Может, стоило давным-давно послать письмо или открытку? Адрес Рау ведь у Пита был.
— Для Сьюзи? — спросил Ной, выводя фломастером буквы на салфетке.
— Да. Скоро два месяца, как мы вместе.
Питер сам не понял, зачем соврал, но слово не воробей.
***
Витрина мастерской была обставлена скудно − только различные книги. Когда Питер зашел внутрь, прозвенел колокольчик. Мастерская была очень маленькая, но в то же время уютная. Пахло бумагой, клеем и красками.
Из смежной комнаты вышел чрезвычайно молодой, высокий человек с темными волосами. Муррэй был озадачен: он представлял себе художника совсем по-другому.
− Добрый день, чем я могу вам помочь? − у него был приятный голос.
− Добрый день, − Питер пожал протянутую руку. − Я в поисках подарка, открытки. − перешел он сразу к делу.
− Естественно, ничего обычного и недорого.
Питер коротко улыбнулся.
− Да, действительно так.
— На одном листе или на развороте?
Питер раздраженно прикрыл глаза. Если честно, он рассчитывал, что тот ему покажет несколько экземпляров или предварительно озвучит сумму. Художник посмотрел на него и тихо рассмеялся.
− Я не могу продемонстрировать вам никаких экземпляров. Подобные открытки − это нечто очень… личное. В таких вопросах необходимо полагаться не на примеры, а на образ, который себе представляет человек. Тем более, если это подарок, — он мягко улыбнулся, взял карандаш и маленький блок для записей.
− Итак, на одном листе или на развороте?
− На одном, − быстро сказал эльф, он был все еще удивлен. Художник неразборчиво что-то накорябал на листке.
− Формат? «А-четыре», «а-пять» или «а-шесть» наиболее удобные, но это стандарт, а некоторые люди не любят клише.
Питер решил, что все верно, и для Кестера он не хотел никаких стандартов.
− Что-нибудь между «а-пять» и «а-шесть»? − спросил он, и художник кивнул. Он подошел к ножницам и отрезал от листа несколько кусков. Затем он подал их клиенту.
− Выберите подходящий.
Муррэй, размышляя, взял в руки образцы.
− Вот этот, − наконец сказал он и протянул почти квадратный лист, немногим меньше чем «а-пять».
Художник кивнул и сделал еще одну пометку.
— Цвет бумаги? Белый - это классический. В общем-то, подходит каждому, − консультировал он Питера дальше.
Но тот покачал головой. Кес не был прост. Взгляд Питера привлек глубокий серо-голубой цвет. Идеально.
− Этот серо-голубой, − сказал Пит, и художник кивнул, тоже записав это в свой листок.
Кажется, ему доставляло удовольствие, что клиент точно знал, чего хочет.
− Хорошо, и ещё кое-что, − художник выглядел радостно возбужденным. — Ей понравится открытка, где совсем не будет слов?
Эльф удивленно поднял брови, взглянув на собеседника.
− Ей?
− Эта открытка − подарок. Вы выбрали цвет бумаги под цвет ваших глаз. Открытка должна отражать вас, и девушка будет читать ваше символическое сердце, − он легко улыбнулся.
Открытка символизировала его сердце. Питер почувствовал мурашки по коже. Одновременно с этим, его очень тревожило то, насколько этот человек был прав.
− Он, − сказал Муррэй тихо.
Художник бросил на него короткий удивленный взгляд и затем улыбнулся.
− Он!
− Да, ему понравится. Только на обратной стороне, наверное, надо написать: «Для Кестера от Пита».
— Хорошо. Теперь опишите мне его.
Питер закрыл глаза, воспроизводя у себя в голове образ друга.
— Знаете, он ни на кого не похож. Высокий для своего возраста, но всё равно немного ниже меня. Кажется, что он очень худой. Волосы смоляные, длиннее, чем у меня, такие… мягкие на ощупь. Большие фиолетовые глаза, от которых невозможно отвести взгляд. Аккуратный нос и тонкие губы, — тут волшебник замолчал, потому что сердце бешено заколотилось, словно намекая, что Пит увлекся.
Художник улыбнулся и кивнул. Кажется, он был рад этому заказу. Или он всегда так радовался заказам?
Наконец Питер выбрал из ряда шрифтов тот, который ему нравился больше всего для надписи на обратной стороне, и решил, какова будет толщина бумаги.
− Хорошо, вот бланк заказа и стоимость. Если вы не передумали, то потребуется Ваша подпись и адрес, куда прислать счет.
Эльф прошёлся взглядом по сумме, написанной внизу, и без промедлений написал свой адрес.
− Вы должны сказать ему об этом, − неожиданно произнес художник.
Сердце Питера замерло:
− Что?
Художник поднялся и улыбнулся с пониманием.
− Вы всегда получаете такое удовольствие от работы? — быстро сменил тему Муррэй.
− Да, но в особенности − если у меня особенные заказы.
Он улыбнулся еще шире.
− Вы можете забрать открытку через неделю.
Питер кивнул, и они пожали друг другу руки на прощание.
Он шёл домой, погружённый в свои мысли, смотрел вокруг и не видел дома и людей, проносящихся мимо. Слова его нового знакомого всё ещё звучали у него в ушах. Он глубоко вздохнул и попытался унять бешеный стук сердца.
Когда он видел Кестера, этого удивительного человека, его черные волосы, ясные глаза, слышал его мягкий голос, случайно касался его теплых, худых пальцев − ему всегда казалось, что сердце выпрыгнет из груди.
Любил ли он Кестера? Любил ли он его в этом понимании? Да. Любил. И уже давно. Но одновременно ему было невероятно больно знать, что любовь эта была безответна.
***
Когда Сьюзен уехала к сестре, Питер позволил себе придаться воспоминаниям.
***
Их первая встреча была во дворе школы. Питер сидел и читал что-то, когда появилась троица ребят, без которых он позже не мог представить себе ни дня в Приори. Позже они все вместе записались на дуэли, назвав себя «Войны ночи». Как же Питу было обидно, когда оказалось, что максимум в команде могло быть четыре человека, да и то не разрешалось, чтобы все участники были из одного факультета. В итоге он прошёл множество дуэлей бок о бок с Зоей и Каникой. Две девочки одиннадцати лет поразили Питера своей настойчивостью, своим упорством, отвагой и талантом.
Кестера не хватало. Он приходил на тренировки поддерживать команду, но Питеру всё равно было досадно, что человек с таким редкостным разумом не участвует в Лиге дуэлей.
Всё началось из-за того, что девочкам часто не удавалось посещать лекции, а Пит с Кесом ходили на все, ну… по крайней мере Кестер. В такие дни Муррэй был по-настоящему счастлив. Они с Кестером оба старались заработать побольше баллов для факультета, при этом отлично ладили, им всегда было о чём поговорить. А Питеру было, о чём молчать. Тогда он едва ли понимал, что чувствовал, принимая свои эмоции за восхищение. Кестером Штефаном Рау действительно непросто было не восхищаться. Муррэю даже постоянно приходилось напоминать себе, что Рау всего одиннадцать лет, потому что мальчик разговаривал так, словно закончил одновременно Оксфорд и школу «Как-сделать-так-чтобы-Питер-умер-смеясь». Он делал все задания наравне с эльфом, если не лучше. Не говоря уже о том, как он выглядел. Питер не мог объяснить, что же было настолько притягательное во внешности юного волшебника. В Приори было много парней, которых можно было с лёгкостью назвать сексуальными, смазливыми, симпатичными. Но единственное прилагательное, крутившееся в голове у Пита, когда он смотрел на друга, было «красивый».
В последние недели они проводили всё свободное время вдвоём, гуляя по окрестностям школы, вместе выполняя домашнюю работу, дурачась и придумывая какие-то сумасшедшие идеи. В те дни они даже наткнулись на боггартов. Так много Питер не смеялся за всю свою жизнь. Оба Боггарта превратились в профессора Де О'Пильо и стали танцевать друг с другом, смешно дёргая конечностями. Видел бы кто эту картину!
В комнату Муррэй заходил весь раскрасневшийся и невероятно счастливый. Он падал на кровать и игнорировал тот факт, что сердце готово было разорвать грудь своими ударами.
Питер понял, почему было так плохо, почему не хотелось жить, почему стоило только моргнуть, как по щекам стекали горячие слёзы, когда он застукал Кестера, целующегося с Каникой, около Черного озера. Он понял, но понял слишком поздно: Рау сделал свой выбор. С одной стороны, безумно хотелось каждый день просто видеть рядом с собой Кестера, а с другой, было так больно. Муррэю казалось, что кто-то надел мантию-невидимку и бьёт его ножом прямо в сердце.
— Что ты так переживаешь, Пит? У Кестера тот самый возраст первый любви. Уверена, Каника — оптимальный вариант для него. Они хорошо знают друг друга и смогут потом остаться друзьями, — Эллисон обеспокоенно смотрела на друга. Он был не похож сам на себя в последние дни. Данн безрезультатно пыталась понять, что так расстроило эльфа в той ситуации с Рау и Инчис, а Питер таял на глазах.
— Питер, я думаю, тебе стоит уехать. Я же вижу, как тебе плохо здесь. Не переживай насчёт факультета, ты сделал для него всё, что мог, — Муррэй взглянул отсутствующими глазами на Эллисон и кивнул. На следующее утро он уехал, никому ничего не сказав. Знала только Данн. Что она сказала Кестеру, эльфу никогда не суждено было узнать.
***
Решение пришло само. Наверняка, Кестер уже закончил обучение. Надо было только дождаться открытки и послать её по адресу. И если Рау ответит, наплевать на всё и поехать в Румынию. Сколько бы не пришлось ждать, Питер это осилит. «Я буду снова видеть его рядом. Когда-нибудь, он полюбит меня в ответ».
Питер не ходил, а летал, вовсю расправив крылья, поднимаясь всё выше и выше. Он светился надеждой, любовью был пропитан каждый его концерт в баре. Он забыл, что падать с высоты гораздо больнее.
You there? You better off here. You there? You better off here.
«Питти, я должна тебе кое-что сказать. Поверь, это тебя очень обрадует. Сядь, Боже, не знаю, куда деться от счастья! Я… Я беременна от тебя».
Черный лис с задумчивыми фиолетовыми глазами недоумевал, почему же его выбросили, а не отправили по почте, как все красивые открытки.
So far from who I was. From who I love. From who I want to be.
So far from seeing hope. I stand here alone. Am I asking for too much?
