Ты и сам знаешь, почему

Гаара – чертово песочное изваяние, мелкая крошка меж пальцев, надменность и неприятное саднящее чувство между лопаток. У Пятого Казегаке слишком прямой, задумчивый взгляд, тонкая кожа и проклятая татуировка на лбу со всем известным смыслом. Наруто все это кажется слишком резким, слишком вычурным и откровенным, словно горящая неоновая вывеска. «Любовь» — гласит татуировка. «Ненавижу» — думает Узумаки и весело, широко улыбается проходящей мимо Харуно. Он цедит саке сквозь сжатые зубы, делает вид, что слушает что-то лепечущую Ино и не забывает стереть с лица глупое выражение местного полудурка. Гаара брезгливо кривится и поправляет плащ. Вообще-то, все они радуются возвращению Саске. Хей, Наруто, ты так широко улыбаешься, и так рад возвращению лучшего друга. «Хей, Наруто, убери руку от куная и попытайся не вырезать сердце человеку, который разбил твое» — усмехается чертов Демон внутри, насыщаясь вязкой ненавистью и солоноватым привкусом злобы на растянутых в ухмылке губах. Лис слишком остро чует кровь. Словно гончая, взявшая след, он упивается кровоточащими язвами и ссадинами на сердце своего Джинчурики, шепчет низким голосом и оглушительно хохочет. «Заткнись!» Узумаки улыбается так широко, что вот-вот треснут губы. Узумаки хлопает хмурящегося Саске по плечу, произносит что-то вроде: «Я так рад, дружище», и выходит наружу, потому что в помещении внезапно становится нечем дышать. Потому что внутри Наруто кто-то перекрыл подачу воздуха и даже Лис, почуявший опасность, наконец-то утихает. — Актер. Наруто не вздрагивает, слыша позади его голос. Голос, лишенный эмоций и похожий на заунывную песню пустыни во время бури. — Он вернулся, представляешь? — Наруто садится на ступеньку и обхватывает колени руками. — Я видел, — кивает Гаара, присаживаясь рядом. Обжигает взглядом глаза, скулы и останавливается на губах. — Ты добился своего. Ты выполнил обещание, данное Сакуре. — Я… да нет же, он сам. Сам пришел, словно ничего и не произошло,— Наруто пожимает плечами и растеряно смотрит вдаль. — Я рад, конечно же. Я так рад! — Наруто… — голос у Казекаге какой-то глухой и, пожалуй, усталый. — Ты не обязан делать вид. Не сейчас, не здесь… не рядом со мной. Кому, как не мне… понимать тебя. Он ушел тогда не от тебя, Сакуры или даже воспоминаний. Он пытался уйти от себя. И он сделал это, только ты бегал за прошлым, отчаянно хватался за ускользающую тень лучшего друга. Которого, по сути, уже не существовало. Он стал другим. — А я остался все тем же. — Неправда. Ты тоже изменился, — Гаара ловит рассеянный взгляд собеседника, смотрит прямо в душу, выворачивает. Разрывает на части. Чертов-всепонимающий-ублюдок. — Все кончено. Детство ушло, погибших не вернуть. Душу – не исцелить, — Узумаки нагибается, черпает горсть песка и ссыпает его на другую руку, наблюдая, как песчинки сыпятся между пальцами. — А что чувствуешь ты, Гаара? — Песчаный хмурится и смотрит на Наруто изучающим взглядом. — Что ты чувствуешь, смотря на них всех? На свою сестру, которая в любой ситуации готова послать противника в нокаут одним взмахом веера и грозится убить, а сейчас обнимает Шикамару и больше напоминает ласкового котенка, нежели хищника? Что чувствуешь, смотря на Хинату, когда та несет цветы к могиле брата? Что чувствуешь при мысли о том, что война окончена и все мы… все мы уже потеряны друг для друга? — Я не чувствую ничего при взгляде на Хинату или Шикамару, но я знаю, что я чувствую, при взгляде на тебя, — Гаара наклоняется слишком близко, опаляя лицо собеседника своим дыханием. — И что же? — произносит Узумаки тихо, на грани слышимости, не в силах отвести взгляда от Песчаного. — Война окончена. Но тебя я не отпущу. Ничего не закончено, Наруто. — Не для нас, верно? — Узумаки понимающе улыбается, придвигается ближе и опускает голову, прижимаясь лбом к плечу собеседника. Он сейчас слишком нуждается в чужом тепле. Гаара – единственный, готовый отдавать его безвозмездно. «— Правильно. Закрой глаза и представь на его месте человека, которого на самом деле хотел бы обнимать, — усмехается Лис, лениво шевеля хвостами. — Только будет ли это честно по отношению к Гааре?» «— Просто заткнись». — Верно, — говорит Песчаный, рассеяно проведя ладонью по золотистым локонам. Наруто так и не видит грустную, чуть болезненную улыбку.

***

Когда Наруто с очередной миссии возвращается прямо в больницу, смотрит на снующую рядом с ним Ино, на счастливую беременную Харуно, на тихую Хинату, принесшую цветы, хочется взвыть. Когда двери открываются, ветер шевелит занавески и руку Узумаки сжимает горячая, чуть шершавая ладонь, парень приподнимается и, не размыкая глаз, тыкается лбом в мягкий, запыленный плащ. Гаара рассеянно гладит его по спине и молчит. Внутри у Узумаки черная воронка. А в груди – выжженная дыра вместо сердца. — Я не могу так больше, — едва слышно шепчет Джинчурики, жмурясь и поддаваясь чужим ладоням. — Рядом с ним. С его женой. С будущим ребенком. Не могу. — Ты хочешь уйти со мной? — приглушенно спрашивает Но Собаку, а Наруто чувствует, как чужая ладонь напряженно замирает. — Да, знаешь… наверное, да. Я хочу бросить все это, оставить позади прошлое и впустить настоящее. Я хочу. Гаара кладет ладони на плечи Узумаки и отодвигает того от себя. Смотрит в небесно-голубые, такие родные глаза, хмурится. — Ты хочешь. Но сможешь ли? — Я постараюсь, Гаара. Правда. Я буду очень стараться. — Хорошо. Наруто натянуто улыбается. Гаара сжимает его плечо и вздыхает.

***

Гаара любит чуть пересоленные блюда, терпит запах рамена по всей квартире и оглушительно смеется, когда Узумаки чихает из-за зацветшего стоящего на веранде кактуса. Песчаный и подумать не мог, что у Джинчурики окажется аллергия на единственное выжившее растение в его доме и теперь эти двое друг друга возненавидят. Наруто смешно заверяет, что кактус колет именно его, чихает, и смотрит на растение ненавидящим взглядом. Кактус растет и цветет все больше и больше словно бы назло, заставляя неугомонного Джинчурики что-то невнятно бормотать о злобных растениях и их великом разуме, подчиняющемуся уже почившему Мадаре. Почему в качестве Повелителя Разума Кактусов парень выбрал именно его – остается загадкой. Впрочем, Песчаный не спешит вникать во все это, ему достаточно того, что, приходя домой, он получает теплую улыбку и лукавый взгляд. Гааре нравится возвращаться не в пустой дом. Гаара обнимает теплого и уютного, уже словно бы оттаявшего Наруто и с содраганием вспоминает тот первый месяц, когда Узумаки жил с ним – неестественно робкий, хмурый, какой-то запуганный голубоглазый ребенок, смотрящий на все с недоверием и нетерпеливо льнущий к его рукам. Только со временем к Джинчурики вернулась это его беззаботная улыбка, смешливость и теперь вот появилась холодная война с Великим Разумом. Наруто постепенно становился собой. Взбалмошным, идущим напролом, бесконечно добрым чудаком. Гаара наслаждается вечерней прохладой на крыше, сладко жмурится от длинных пальцев, лениво перебирающих пряди его волос, и сонно тянется за бокалом саке, за что тут же получает по рукам. — Дневная доза выпита, — хмыкает Узумаки. — Напомни мне, почему я дал тебе ключи от своего дома? — насмешливо спрашивает Песчаный, вздыхая. Но руки от напитка покорно убирает. — Потому что я привлекательный засранец с глазами побитого щенка? — Наруто улыбается. — Вот как? — Гаара поднимает голову и встречается взглядом с большими, кажущимися синими в полумраке глазами, в которых отражается он сам. — Не угадал. — Оу, тогда ты оценил мою попку, да, извращенец? — улыбка на его лице озорная и чуть-чуть, едва заметно, лукавая. — Это, конечно, тоже… но суть не в этом. — И что же это тогда? — Наруто изгибает бровь и задумчиво склоняет голову к плечу. — Тогда, быть может… — Ты и сам знаешь, почему, — перебивает Гаара, поуютнее устраиваясь на чужих коленях и переведя взгляд на небо. Он чувствует, как Наруто напрягается, краем глаза видит, как улыбка медленно сходит с его лица и понимает, что вслух ничего говорить не нужно. Потому что все и так понятно. Потому что он без слов произносит это каждый раз, застегивая Узумаки плащ, набрасывая на него по ночам одеяло, и готовя этот жуткий рамен, который Джинчурики, однако, готов уплетать ежечасно. Потому что слова не передадут всего. Наруто медленно перебирает его пряди, молчит и тоже смотрит на небо.

***

А потом в их жизни опять появляется он. Неизвестно как очутившийся на их пороге, закутанный в холодную вьюгу, пришелец в их пустыне, квартале и доме. Наруто сонно хлопает глазами, поправляет рубашку, едва достающую до бедер и нервно комкает рукав. Гаара стоит за его спиной немым стражем и чувствует, что земля медленно уходит из-под ног, катится к чертям и швыряет его в бездну. Узумаки, хмурясь, смотрит на замершего Учиху и неловко ведет плечом. — Зачем ты пришел? — За тобой. Гаара чувствует, что в легких нет воздуха. — Что? Что за глупости? Катись к своей жене и ребенку, ясно? — Я выбрал тебя. Я хочу быть с тобой. И… нам нужно поговорить в любом случае, понимаешь? — Учиха кривится, переведя взгляд на напоминающего изваяние Гаару. — Наедине. Татуировка на лбу выжигает кожу. На шее – стальная хватка. Он медленно, но верно падает в пустоту. Узумаки тяжело вздыхает и неверяще, угрюмо смотрит на Саске. — Ладно. Поговорим. В висках настойчиво пульсирует. За окном назревает песчаная буря. Наруто накидывает плащ и выходит. Гаара оглушительно, совсем невесело хохочет и сползает по стене. Кости с треском ломаются о правду.

***

Гаара – чертово песочное изваяние, мелкая крошка меж пальцев, надменность и неприятное саднящее чувство между лопаток. У Пятого Казегаке слишком прямой, задумчивый взгляд, тонкая кожа и проклятая татуировка на лбу со всем известным смыслом. Наруто все это кажется слишком резким, слишком вычурным и откровенным, словно горящая неоновая вывеска. «Любовь» — гласит татуировка. — Ненавижу, — шепчет Казекаге, опрокидывая очередной стакан с саке. За окном сгущаются сумерки. — Это уже куда больше дневной нормы, верно? — из рук Песчаного мягко забирают стакан. Гаара вскидывает голову и смотрит на Узумаки, словно на привидение. — Да, я здесь, ты удивлен? —Но почему… почему ты не ушел с ним? Наруто садится рядом и задумчиво смотрит вперед, словно там не стена, а нечто интересное. Они не нуждаются в словах, признаниях или клятвах. Их союз – нечто большее. Нечто крепкое, построенное на предательстве и поддержке, на боли и понимании, на слезах и искреннем, заливистом смехе. Они – единое целое. — Ты и сам знаешь, почему.