После войны...

Ниʼлан с восторгом и печалью смотрела на восходящее солнце, медленно поднимающееся над землей. С ее глаз медленно скатывались горько-счастливые слезы, которые маленькая женщина не смела скрывать. Первый день, после окончания войны казался таким ожидаемым, но таким болезненным для нее. Сколько друзей погибло в этой длинной, казалось бесконечной, войне? Сколько? Да, им не было счета. Печальная мелодия, с почтением обращенная к ушедшим, лилась из ее лютни. А сама нифай тихо пела, обращая свой взгляд к небесам. Она вспоминала всех тех, кому все живущие в этом дне были обязаны своим спасением. Всех, кто отдал свои сердца за эту победу. Крал, верный мужественный горец, с сильным сердцем и душой; Мессил, храбрая женщина и просто настоящая подруга; Касса Дар и Джастон, сильная ведьма и храбрый болотник; ее сестры, остальные нифай, что были обращены темным властелином. Ох, имена их друзей можно было перечислять бесконечно, и с каждым новым именем эмоции сильнее завладевали нифай. Она, что так сильно переносила потерю близких, что всегда была слишком чувственной к чужим потерям, больнее многих воспринимала уход каждого члена их «семьи». Да, пусть не кровные, но они действительно все друг для друга семьей стали. — Ниʼлан, — нежно позвал ее знакомый родной голос, а теплая накидка тут же опустилась на хрупкие плечи маленькой женщины. Она даже вздрогнула испуганно, не расслышав сразу приближение элвʼина. Вот он, истинное дитя ветра, что когда-то был ее врагом, а теперь стал… любимым. — Мерик, — она с нежностью прошептала его имя, после оказавшись в теплом кольце рук любимого. И вновь, переполненная эмоциями, девушка не смогла сдержать нового потока слез, хлынувшего из глаз. Долго она держалась, но эмоции оказались сильнее девушки. — Поплачь, не сдерживай сейчас своих слез… — он прекрасно понимал ее, так как сам на этой войне потерял многих. Мать, брат — они оба оставили его, уйдя достойно, как истинные герои своего народа. — Мне так больно, — она уткнулась носом ему в шею, опуская лютню на колени и обнимая элвʼина. Горячим дыханием опаляя кожу любимого, маленькая женщина продолжала дрожать, но не от холода. От боли, переполняющей ее. — Мне так не хватает их всех, — честно призналась девушка, стирая слезы с глаз и чувствуя, как Мерик тут же ловит ее ладони, поднося их к своим губам. Целует. Нежно. Так ему несвойственно. — Мне тоже не хватает их, — он не сдержал грустной улыбки, смотря любимой прямо в глаза. Сейчас он вспомнил, как тогда, в том лагере, потерял ее. Тогда, когда одна из прислужниц темного властелина прямо на глазах разорвала ее хрупкое тело, казалось бы, убив последнюю из нифай. Ох, сколько же тогда эмоций он испытал, как сильно переживал потерю недоврага — недолюбимой. Как бережно и благоговейно он хранил ее лютню, как свою собственную. Лютню — что осталась единственной памятью о ней. — Я думал, что потерял тебя тогда… — заговорил элвʼин спустя несколько минут молчания, но Ниʼлан не дала договорить ему. — Не нужно, я понимаю все то, что ты испытывал тогда, — она прижалась к сильной мужской груди Мерика, чувствуя его нежность и любовь. Чувствуя то, что с трудом можно ожидать от того, кого она когда-то назвала своим врагом, думая, что он бесчувственный, способный лишь на агрессию юноша. Ох, как же она ошибалась тогда, как была не права. — Я рад, что ты со мной, — он до сих пор, не до конца понимал, как ей удалось воскреснуть. Он до сих пор помнил, как в сердце зародился огонек надежды, когда она явилась к нему тогда, на корабле, попросив о том, чтобы он принес ей лютню. И пусть большинство не верили его словам, как и он сам отчасти, Мерик не думая двинулся в путь, тая в себе последнюю надежду на встречу с маленькой женщиной. Как же он был рад, когда его надежда оправдалась… — Я рада, что мы снова вместе, — она неуверенно прижимается чуть ближе, сплетая их пальцы и вдыхая приятны аромат свежих ветров. Второй рукой касаясь щеки любимого, нифай чувствует, как родные губы накрывают ее, даря заботу и нежность, которой так давно не хватало ей. Она со всей пылкостью отвечает на столь нужный поцелуй, закрывая глаза и не сдерживая очередной слезы, что катится по ее щеке. Боль отступает, оставляя после себя осадок и некое послевкусие печали. Да, она всегда будет помнить о тех потерях, о тех друзьях, что ушли, но она будет продолжать жить в том мире, за который они так яро сражались. Она будет жить не только за себя, но и за остальных, которым не дано это. И нифай верит, что когда-нибудь, они все обязательно будут вместе, как это было раньше. Нет, она не просто верит, она знает это. — Мама, папа, — слышится звонкий голос Родрико, отчего возлюбленные тут же отстраняются от губ друг друга, оборачиваясь к шумному мальчонки, с улыбкой спешащего к ним. Смешной, не сдерживающий эмоций, он обоих заставляет улыбнуться. — Роди, — нифай первая бросается к своему сыну, которого так долго не видела за время их разлуки. Нежно целуя щечки, лобик и носик сына, маленькая женщина, наконец, чувствует себя истинно счастливой. — Как я рада, что с тобой все в порядке, — шепчет она в сердцах, вновь чувствуя объятья Мерика со спины. — Теперь все будет хорошо, — шепчет элвʼин спокойно, поднимая взгляд к небу. Ниʼлан лишь молча кивает на его слова, прижимая к себе двух самых дорогих ее сердцу мужчин. Да, все действительно будет хорошо. Просто не может быть иначе. Просто они действительно достойны счастья, после всего горя, что испытали…