несколько ударов сердца

Пегги ощутила, как сердце поочередно пропустило три удара. Первый, когда Стив назначил ей свидание. Второй, когда вместо его голоса из динамика рации полился режущий слух скрежет. И третий… она даже не знала причины. Наверное, в тот самый момент, когда что-то внутри, на интуитивном уровне, ей подсказало, что пришел конец. Агент Картер славилась своим упрямством. Она была упряма с матерью, которая сулила дочери безмятежную жизнь, наполненную сковородками со сгоревшими тостами, носящимися по лужайке детьми, прогулками с подругами по магазинам и нежные объятия, подаренные мужем. Она была упряма в военной академии с преподавателями, которые прогнозировали ей: минимум — секретаря, максимум — работу радистки. Она была упряма на полигоне с военными, смеющимися за ее спиной (да и в лицо некоторые не брезговали) и опускающими в ее адрес низкие высказывания. Она была упряма во всем, что хоть каким-то образом касалось ее как безликого солдата, так и живой личности. Пегги была упряма и тогда, когда в роковой (для Стива? или для них со Стивом?) вечер все же пришла в назначенный ресторан в назначенное Роджерсом время. Красное платье ниже колена. Красная помада на губах с опущенными вниз уголками. Красные туфли на невысоком каблуке. Красные ногти, обводящие окружность бокала, наполненного красным вином. Пегги выглядела впечатляюще снаружи. Пегги была сломленной внутри. Это был четвертый пропущенный удар, разливший внутри нее необъятную боль. Агент Картер была взрывом. Она была взрывом, шагая по улицам Нью-Йорка против толпы напыщенных дедков. Женщина против мужчин. Она была взрывом, выделяясь накрахмаленным воротником белоснежной блузки под синим деловым костюмом и элегантной красной шляпкой в потоке черно-серых пиджаков. Прозрение против слепоты. Она была взрывом, сжимая в руках старую фотографию Стива Роджерса (еще не Капитана Америки) и позволяя скатиться лишь одной-единственной слезе. Маска против чувств. Пегги уже старая женщина и за ее плечами долгие годы приключений и опасных заданий. Сотни забытых лиц и единицы тех, кто никогда не стирался с памяти. Пегги стало сложно удивить: слишком много чудес мира ей встречалось (больше, чем полагалось обычному человеку), так что сердце долго и бесперебойно выполняло свою работу, циркулируя по венам кровь, адреналин, притупленные эмоции и давешние воспоминания. Агент Картер даже в свои зрелые года и с прогрессирующей болезнью мозга остается агентом. Поэтому когда к ней в очередной раз приходит добрейший Фил Колсон, Картер дарит ему старческую улыбку и предлагает сесть на стул возле кровати. Сердце останавливается, как и тогда, много-много лет назад, после принесенной Колсоном новости. Картер цепляется за поручень и вытягивает хрупкое тело в сидячее положение. «Он жив. Он жив. Он жив. Он жив». Пегги решает дождаться его. Она упрямо ложится спать и сама себе приказывает проснуться утром. Она упрямо просыпается на рассвете, с мантрой на потрескавшихся губах. Она упрямо держит в голове образ Стива, отдавая на пожирания болезни другие, порою даже более счастливые воспоминания. Она упрямо считает минувшие дни, продолжая смотреть на закрытые двери палаты. Ее сердце пропускает второй удар, когда эти двери все же открываются. Блондинистые волосы Стива и его голубые глаза насыщают потухший мир Пегги, возвращая краски. Она счастливо смеется, пока одинокая слеза катится по истрепанному годами лицу. «Он жив. Он жив. Он жив. Он жив». Его объятия все такие же нежные, а кожа так и пылает жаром. Стив мягко ей улыбается и Пегги замечает в его глазах проблеск сожаления о том, что у них могло быть. Пегги мудрее Стива, Пегги знает, как найти нужные слова утешения. Она начинает переводить тему с прошлого на настоящее, не акцентируя внимания на разницу между ними. Роджерс смеется ее шуткам и отвечает, правда совсем не по-современному, а как человек времени ее молодости. И все-таки разница никогда не исчезнет. Картер чувствует еще один пропущенный удар, когда Стив берет ее за руку и напоминает о танце. Она улыбается и успевает перед его уходом кинуть предупреждение-угрозу в виде красного платья, в котором она будет выглядеть сногсшибательно. Роджерс обещает, что упадет от ее красоты в обморок и Картер ловит его на честном слове. Пегги возвращается в палату после долгого вечера и тихонько смеется под нос, словно молоденькая девушка. Глаза вспыхивают яркой звездой счастья; единственное, что она помнит — медленный танец с любимым и разливающееся внутри спокойствие. А еще завершенность. Ее сердце пропускает удар в четвертый раз и замирает. Уже навсегда.