Темный попаданец

В последнее время меня все чаще занимала одна мысль: если даэдра знают все наши страхи и тайные желания, то почему Клавикус Вайл посылает мне видения с домом или школой? Он должен отправлять меня в узкую комнату с опускающимся потолком, чтобы довести меня до истерики. Но, проведя несколько дней в раздумьях, я поняла, что Вайл насылает на меня верные видения. Я боюсь вернуться. Здесь у меня иная жизнь, веселая, полная приключений, такая, о какой я всегда мечтала. А дома самым интересным было стянуть у взрослых немного алкоголя и выпить его в одно рыло. Внезапно стало ясно, что даэдра целиком и полностью правят бал: в любой момент, не заручаясь моей поддержкой и не давая завершить планы, меня отправят обратно. Делов-то, поменять души в телах и отправить продолжать подвиги. А меня будет ждать дом, тоска и глубочайшая депрессия. *** В те несколько дней, которые я провалялась на койке в доме Фалиона, высунув язык и едва не отходя туда, куда не следует, события сменили друг друга очень быстро. Между кормежкой и сном передо мной постоянно мельтешили лица; через жилище Фалиона, которого ранее все сторонились, теперь прошел весь Морфал – да еще и неоднократно. Народ все же побаивался меня, едва не ставшей вампиром, но, тем не менее, пер бесконечной волной: каждый считал своим долгом лично сказать «спасибо» за уничтожение кровососа. Видать, о событиях, произошедших в большом зале пещеры, почти никто не знал: ведь Моварта завалил Карджо, а не я. А может быть, и знали, но благодарили меня из сострадания перед раненой. Ярл Игрод вообще не вылезала из хижины. Я Карджо, изредка выходящего поразмяться, реже видела, чем ее. Она пожаловала мне титул тана, много денег и букет благодарностей. А еще, заговорчески понизив голос, сообщила, что чувствует во мне скрытую силу. Хотела поинтересоваться о смысле видений, что меня посещают, но, к моему неописуемому восторгу, пришел Фалион с отваром трав, и ярлу пришлось удалиться. Через два дня мне позволили вставать и шататься по городу. Я накупила провизии в таверне – изначальной цели всей кампании - и (не удержалась) выкупила у Фалиона пару книг заклинаний. На шестой день после зачистки пещеры мы собрались в путь-дорогу. Провожали всем городом – шествовали как героев. Будто большое дело сделали, но народ действительно был благодарен. Наконец, в тысячный, наверное, раз выслушав благодарности, мы окончательно распрощались с жителями и поскакали на восток. Изначально планировалось, что мы, немного не доезжая до Данстара, свернем на север, а там всего ничего останется до таверны «Ночные ворота». Но одна сусанинская голова (не буду говорить, чья) предложила срезать через горы, едва мы проехали двемерские руины с тем характерным для них невыговариваемым названием. Представьте себе два снеговика, которые ведут за собой двух снежных пони, одеты в тяжелые доспехи, прут в буран через поле без конца и края, ужасно ругаются, у одного из них длинный хвост, а другой пытается колдовать – и вы получите примерное представление о том, как мы выглядели. Я помню зиму в России и мои вечно расклеивающиеся после контакта с водой сапоги, но те приятные ощущения не идут ни в какое сравнение с пургой Скайрима и стеклянными сапогами, которые не предназначены на покорение сугробов. Вдобавок, я пыталась создать более-менее сносный огненный шар – и все равно, что у него большой радиус поражения, хуже нам все равно уже не будет? У меня уже голова кружилась от напряжения, а шар все не колдовался. Я предприняла еще одну попытку, без особой надежды на успех, но внезапно шар превратился в огромный поток пламени, слетающий с моих ладоней и растапливающий снежный покров на несколько метров вперед. Я уж собиралась поразиться своим магическим способностям (то есть вслух отметить повысившееся чувство собственного достоинства), как за спинами раздался рев, над головой пролетело что-то гигантское, с первого взгляда показавшееся летучей мышью, а нас расшвыряло воздушной волной в разные стороны. Я тут же выскочила из сугроба, ошалело озираясь и отплевываясь от набившегося в рот снега. Теперь сомнений не было: на нас напал дракон. Понятно дело, что летающего ящера завалит Карджо, а мне, по идее, следует сидеть в сугробе, но я буду не я, если не влезу и не понаделаю косяков. Потому я, молясь всему пантеону Девяти одновременно, отцепила от седла Тенегрива лук и прицелилась в кружащего над вершинами елок дракона. Моя природная жаба чуть не задушила меня: стрелы, долетевшие до цели (а таких было не много) запросто ломались о твердую чешую. Выбрав, наконец, место для посадки, дракон, с грохотом и огромной воздушной волной, приземлился, вновь начиная греть меня Огненным Дыханием. Мне не следует жаловаться, ведь я так сильно хотела согреться, но вместе со мной еще и грелся малахит в броне, потихоньку начиная плавиться. Пока я, съежившись под пламенным обстрелом, пыталась дотянуться до морды дракона, надеясь хоть почесать ее кинжалом, Карджо не терял времени: с разбегу оседлал чешуйчатую голову и теперь настырно старался выколоть ящеру глаз, тыкая мечом по всей драконьей морде. Сработало: дракон отвлекся на каджита, стараясь крылом смахнуть его с головы, давая мне возможность подбежать поближе и воткнуть кинжал в огромный оранжевый глаз. Ящер взревел от боли, поднимая голову вверх и начиная размахивать крыльями. Прежде, чем вновь улететь куда-нибудь в сугробы, я заметила меч Карджо, торчащий из второго глаза дракона. А затем я в очередной раз воткнулась лицом в снег. Не имею ни малейшего представления о том, сколько я провалялась в сугробе, постепенно укрываясь снегом – буран и не думал прекращаться. Я даже не знаю, в сознании я была или это все глюки. Хотя, скорее всего, я была где-то посредине: в сознании, но приближенная к отключке, на границе, где и видела галлюцинации. Я не могла ничего конкретного сказать о своем состоянии, но вот в том, что дракон склеил крылья, я была абсолютно уверена. В противном случае, меня бы уже пережевывали, пустив на закуску к каджиту. Получив сильные ожоги, я, тем не менее, замерзала все сильнее. Не хотелось бы вот так бесславно заканчивать свой бестолковый путь по Нирну, даже не зная месторасположения своего хладного тела. А что, наведалась бы потом в игре, горноцвет бы положила… Приближенная к состоянию глубокого сна – вестнику тихой гибели, - я чувствовала, что куда-то лечу. В Обливион, к даэдра, не иначе. Постепенно я стала различать чьи-то крики, какой-то шум, треск дерева. Я постепенно отогревалась, а сон все не уходил. Чувствуя, что ужасно устала, я крепко заснула.