i. шанс

бёнюн не помнит время, когда приходить осознание стало того, что всё проёбано с самого начала и окончательного конца. он не помнит, когда вместо привычного «хён» — «эй, ты» стало звучать. грубо так. совсем не по-бёнюновски, словно в него демон злой вселился, и вычеркнул из памяти все манеры и, кажется, половину сердца демон тоже забрал вместе с собой. потому что биваю хреново. очень хреново. слишком хреново. и это можно сравнить с тотальным коллапсом. до слёз. противных и жалких таких, неверующих. он принял свои предположения_идеи [чёртовый маразм сумасшедшего], но от этого легче совсем не стало. он слова путает и говорит невпопад. у него проблемы с самореализацией начинаются и топографический кретинизм каждый раз напоминает о себе. а сонмин же видит все эти изменения бёнюновские, которые плохо на мелкого его влияют, но он молчит. делает вид, что слеп, поэтому лезть к биваю ещё больше начинает. звонки в три часа ночи, потому что закончилось молоко, а очень хочется сейчас съесть тарелку хлопьев с молоком? да, привет, мелкий мой пиздюк. постоянное «бёнюн-а, заплати за своего классного хёна, он потом вернёт» и вечные обнимашки, которые бивай в последнее время плохо переносит. на щеках и шее появляются красные смешные пятна и сонмину даже потрогать-помацать их хочется, но каждый раз он себя останавливает — утихомиривает в себе ребёнка. рю же далеко не глуп. у рю планы похлеще диктатуры георгиоса пападопулоса с его «чёрными полковниками» [рю не интересуется историей, ему просто попандос как нравятся смешные фамилии]. а ещё сонмину нравится, когда бёнюн смеётся с сонминовских закладок в браузэре о саддаме хусейне и диалоге платона «государство». ему вообще нравится, когда он сиджеммовские вещи трогает. ему вообще бивай нравится, но об этом совсем не стоит говорить в слух — у мелкого иисус под боком и маленький томик библии под подушкой. ему совсем не до подросткового юмора сиджемма и его: «пиздюк, а ты же мне нравишься. зараза». сонмин хочет разрушить целую вселенную, потому что ему покоя не дают появляющиеся красные пятна на бёнюновской коже и его вечный нудёж на темы, которые уже поперёк горла. его нервирует всячески эта бурлящая в его мелком дотошность, которую уже даже шуточками не сотрёшь. а бёнюна просто уже достали рассказы хёна о просимне с дионисом и о том как последний сделал из ветви смоковницы себе фаллос, чтобы отплатить просимну за его помощь. его вообще сонмин до белой горячи достал и уже хочется сменить все замки, чтобы рю не ходил за ним тенью, не преследовал его и не плёлся постоянно рядом, словно тот доброкачественная опухоль вне теле. его раздражает, что сонмин не понимает фразы с отъебаться и «оставь меня в покое». он обещал себе не материться часто, но, когда в твою жизнь поселится рю сонмин, то все планы полетят в тартарары. и бёнюн летит туда тоже, просто сиджэмм мёртвой хваткой вцепился в чужую душу и не отпускает. у бёнюна на повторе «mm» сиджэмма и тот всячески пытается скрыть то, что всё же немного фанючит на своего хёна. хёна, которого смог превзойти, но вот фанючить меньше от этого всё равно не стал. и им обоим уже давно плевать, что в айтюнс у сонмина все песни бивая куплены и прослушаны уже по несколько тысяч раз. они оба сочли, что это стоит просто упустить как один из маловажных фактов их жизни. их жизни. бёнюна и сонмина. одного дотошного верующего и дорка с вечными позывами в экстраверсию и желанием попиздеть. они оба разные, но сонмину на это плевать и он упрямо цепляется за постоянно уходящего бёнюна. иногда сквозь постоянные подбежать-схватить-утянуть у сонмина из лёгких всё же вырывается сопливая фраза, которую он после пытается потом забыть несколькими шотами вискаря. «не беги от меня, бля» — фраза, которую сонмин хоть и говорит громко, но слышит её лишь бёнюн. бёнюн слышит, но делает каждый раз вид, что пропустил всё мимо ушей. мимо души и своего треснувшего сердца из-за одного низкорослого придурка. — и вокруг лишь тернии-тернии, и когда же звёзды? — сонмин потрошит. убивает собой из-за чего бёнюну с ним находиться становится совсем уж неловко. — эй, бивай, перестань уже в куколки играть. — что? — непонимание в глазах в сочетании с уверенным и насмешливым взглядом глаз рю со стороны выглядит так, словно бёнюн сиджэммовская сучка, а не наоборот. а сиджэмм лишь усмехается как-то уж совсем по-серьёзному и подходит ближе, разрывая все границы. раз за разом. — говорю, что низкорослые мачо — самый смышлёный вид и я уже давно вышел из детского сада, чтобы не замечать всего. бёнюну так и хочется спросить, что же он заметил, но он лишь сглатывает слишком громко и хрустит костяшками пальцев. ему сказать-то нечего [как и всегда], но вопросы рекой хан хотят литься. он хочет спросить о том, когда сонмин догадался. когда понял, что даже через тернии бёнюн увидит улыбающегося сонмина. wherever u're, it always rains. — мы слишком прекрасны. идём, я заплачу за ужин и всё обсудим, — и он впервые за всё это время улыбается вечно открытому и свободному от всех границ и этическим нормам рю. и, если рю постоянно отвечает за soul компании, то у бивая давно на рёбрах выбито «류성민» и думать трезво уже не получается от слова совсем.