***
Они встретились снова через неделю, в аптеке, куда Чонгук зашел, чтобы купить бинты. Он просто открыл дверь и увидел знакомую копну зеленых волос. Юнги стоял у кассы и покупал какие-то таблетки. Чонгук подошел поближе и поздоровался с ним, пока он, скучающе облокотившись руками о стойку, ждал, когда девушка принесет ему то, что он просил. — А, это ты, — взгляд темных глаз скользнул по фигуре Гуки. — Только не говори, что не помнишь моего имени, — Чон встал рядом с Мином и посмотрел на его веселую, ярко-желтую футболку с принтом различных ягод по всей ткани. Эта футболка уж точно никак не ассоциировалась с мрачной физиономией Шуги, что Чонгук не преминул заметить. — Ты прав. Я не помню. Как там тебя? — Юнги прищурил и так узкие глаза, и задумчиво поджал губы. — Чонук? Шонгук? Локук? — Чонгук. Меня зовут Чонгук. Что, сигареты тебе последние мозги отбили? — Гук недовольно глянул на собеседника, скрещивая руки на груди. — Пока что нет, — вернулась девушка-продавец и протянула Шуге упаковку таблеток, которые он быстро спрятал в, кажется бездонный, карман своих джинс. Как он не старался, Чонгук все равно заметил, что на пачке было написано «снотворное». Быстро купив нужные ему бинты, он выбежал из магазина, и осмотревшись по сторонам, увидел стоящего у стены курящего Шугу. Поправив рюкзак на плече, он подошел к нему, спрашивая: — Ты что, всегда куришь или это я так удачно попадаю в нужное место и нужное время? — Юнги не обратил внимание на тон собеседника и протянул ему сигарету, выдыхая ядовитый дым и прикрывая глаза. — Я не понимаю, ты что, сам не можешь купить себе сигарет? — Чонгук раздражено посмотрел на Мина, удивляясь, как он может постоянно задавать бесящие его вопросы. — Не могу. Продавщицы в магазинах не считают меня за совершеннолетнего, а таскать с собой паспорт мне слишком лень, — он зажал сигарету между зубов, убирая зажигалку в рюкзак и смотря на проходящих мимо людей. — Мм? Так ты все же совершеннолетний? По тебе и не скажешь, — Юнги мерзко захихикал и Чонгук искренне пожелал ему подавиться дымом. — Так сколько тебе? — Девятнадцать. — О, да ты у нас взрослый мальчик, однако, — Шуга снова засмеялся, раздражая и так нервного подростка еще больше. — А тебе? — Когда мы перешли на ты? — Чонгук досадливо вздохнул, не понимая, почему он вообще завел с этим зеленоволосым придурком разговор, и выдохнул сизый дым, туша сигарету. — Мне 23. — И ненамного ты меня старше. — Но уж умнее, поверь, — Юнги выкинул докуренную сигарету и, пробормотав что-то вроде прощания, ушел в сторону жилых домов. — Тоже мне, умнее, — прошептал Чонгук и пошел в другую сторону. Его еще ждали дела.***
Они встречались еще пару раз на улице, совершено случайно, и Чонгук правда не понимал, почему именно этого идиота из всех идиотов, что он когда-либо встречал, он видит чаще, чем кого-либо еще. Иногда ему казалось, что Шуга даже вздумал преследовать его, но он со смешком отбрасывал эту мысль, так как, серьезно, разве может его волновать хоть что-то, кроме сигарет? В одну из таких встреч, Чонгук попросил у Юнги номер телефона. Мин тогда смеялся, будет ли Гуки писать ему перед сном сопливые признания в любви, в которых обязательно будут присутствовать любовные смайлики-поцелуйчики, за что Чонгук тогда хорошо вдарил ему по голове, говоря, что ничего подобного не будет и он сам не понимает, зачем попросил его долбанный номер. Юнги еще долго подшучивал над ним по этому поводу, но все же добавил свой контакт в телефон Чонгука. — Мало ли, вдруг ты все же решишь признаться мне в любви, а я даже не узнаю об этом, — прокомментировал он свои действия, отдавая мобильник Гуки и нагло ухмыляясь. У Чонгука тогда появилось неудержимое желание еще раз хорошенько приложить зеленоволосого по голове, но он сдержал свои героические порывы спасти мир от одного недалекого придурка и просто раздражено хмыкнул, смотря на новый контакт. «Папочка» и куча странных смайликов, которые у Чона вызывали стойкое ощущение порно. Он стер это имя и написал «Кикимора Болотная, Безмозглая» и блюющий смайлик. Наверное, где-то глубоко внутри, Чонгук мог признаться себе, что ему нравится проводить время с Юнги, и он был даже счастлив встречать его на улицах. Но это только глубоко внутри, а снаружи же он все еще недоумевал, что он с ним возится и почему еще не прекратил страдать такой фигней, и не занялся более полезным делом. Но страдать фигней было у Чонгука в крови, поэтому он продолжал гулять с Шугой, болтая и подшучивая друг над другом.***
Чонгук не был хорошим мальчиком, он даже близко не был на него похож и поэтому вечно ввязывался во всякие передряги. Он знал, что рано или поздно он влипнет по-крупному и тогда уже все может закончится на так радужно, как обычно. Чонгук любил драться. Ему нравилось ощущение адреналина и опасности, ему нравилось ставить себя выше остальных, одолевая их в уличных потасовках. И он ничего не мог с этим поделать. Когда в его жизни появился Юнги, он забыл об уличных драках. Как оказалось, переругиваться со старшим было намного интереснее, чем разукрашивать лица неизвестных ему людей, также страдающих от недостатка адреналина в их жизни. Чонгуку нравилось отвечать на остроты Шуги, нравилось побеждать в их маленьких словесных дуэлях (хоть его победы и не были многочисленными, это делало их только слаще), нравилось курить с ним дешевые сигареты и рассуждать о дерьме этого прогнившего мира. Юнги был интересным, и Чонгук каждый раз с нетерпением ждал их новой встречи. Они даже как-то ходили в кино вместе, на фильм ужасов, где Юнги с совершено каменным, даже каким-то насмешливым лицом обсуждал каждый шаг героя в той или иной ситуации, а также довольно громко рассуждал о клишированном сюжете, банальности персонажей и тупости режиссера, что снял такое. Их тогда выгнали с сеанса под их громкий смех, и Чонгук еще долго вспоминал лицо Шуги, которое на его памяти впервые было таким беззаботным и довольным жизнью. И Гук тогда улыбался, просто смотря на красивую улыбку Мина и как-то отдалено думал, что может смотреть на нее вечно. Чонгук знал, что Шуга трудный человек. Он понял это еще в первый день их встречи, хоть он и помнил ее достаточно плохо. Настроение Юнги менялось чуть ли не каждую секунду, и из спокойного и какого-то меланхоличного человека, он мог превратиться в раздраженного, вечно чем-то недовольного монстра, который обливал все живое непомерным слоем грязи и оскорблений. Шуга был трудным, и Чонгук это знал. Кто же знал, что столкнуться с его трудностью ему придется так скоро?***
Сегодня было пасмурно. В новостях обещали дождь, а Чонгук не любил такую погоду. Темнело, ему было скучно, и он решил сходить к Шуге, тем более, что последний как-то сам его туда приглашал. Гук помнил, как пройти к его квартире, потому что пару раз как-то дотаскивал его пьяного до дома, оставляя на лавочке возле подъезда и считая свой долг выполненным. В квартире был разгром. В прихожей валялась одежда, небрежно вываленная из шкафа, на полу было разбитое стекло. Уже тогда у Чонгука было плохое предчувствие. Уже тогда он чувствовал, что, черт его дери, не стоило приходить сегодня сюда, потому что это может закончится как угодно, но только не хорошо. Он прошел по направлению к гостиной и аккуратно заглянул внутрь. Посередине комнаты стоял Юнги, держа в руках прозрачную бутылку со странной жидкостью на дне. Отхлебнув от горла, Шуга взбешенно зарычал и кинул бутылку в стену. С трескающим звуком она ударилась о твердую поверхность и острое, битое стекло упало на пол с противным звоном, пачкая его дрянным алкоголем. Резко развернувшись на носках, Юнги направился к столу, начиная резко сваливать все на пол, устраивая хаос в небольшой комнате. — Прекрати! — Чонгук выбежал вперед, хватая Шугу за руки и пытаясь удержать его на месте. Мин рванулся вперед, выдергивая себя из хватки младшего и развернулся, хватая Гука за грудки и притягивая к себе, дыша на него отвратительным запахом перегара. — Какого хуя ты здесь делаешь?! — рявкнул он ему в лицо, резко отталкивая от себя, из-за чего Чонгук упал на пол, больно ударяясь головой о стену. Рука проехалась по тем самым мерзким осколкам, неприятно царапая и застревая в нежной коже. Шуга развернулся и со злостью пнул стол, с которого недавно смахнул предметы, переворачивая его. Чонгук раздраженно встал, стараясь не обращать внимания на пульсирующую в руке боль, и снова подбежал к Юнги, кладя целую руку ему на плечо и разворачивая к себе. Мин злобно посмотрел на него и дернулся в сторону, но младший стиснул его в своих объятиях, закрывая глаза и прося прекратить. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — шепчет Чонгук, пытаясь удержать дергающегося Шугу. Юнги запрокинул голову и как-то обречено и немного сумасшедше рассмеялся. Он оттолкнул младшего и с размаху ударил ему кулаком по скуле. Чонгука снова отбрасывает к стене, и он чувствует ноющую боль, отчаянно злясь. Он пытается ему помочь и что получает в ответ? Гук оттолкнулся от стены и ударил Юнги по лицу, как делал это на обычных уличных драках. Шуга покачнулся и упал на лестницу позади него. Зеленые волосы колыхнулись, и Чонгук замер на пару секунд, пытаясь успокоится. Мин снова вскочил и, схватив Чонгука, уронил его на пол, больно ударяя по ребрам и отходя от младшего на пару метров. Он тяжело дышал, и бешено смотрел на Чонгука почерневшими глазами. — Это все из-за тебя! — закричал Юнги, хватая стул и кидая его в зеркало на стене. Стекло треснуло и упало на пол, прерывая гнетущее напряжение между этими двумя. Чонгук сощурил глаза и тяжело поднялся, смотря на Шугу исподлобья и тихо бросая, разрушая натянутую тишину: — Не надо обвинять меня в проблемах, которые не можешь решить самостоятельно. Быстрым шагом он направился к входной двери, раскидывая битые вещи ногами по пути. Его глаза потемнели от ярости, потому что, ну как этот долбанный придурок смеет обвинять его в чем-то, чего Чонгук даже не совершал?! Он уже схватился за ручку двери, когда сзади на его плечи опустились чужие руки. — Чонгук, постой, — Юнги тяжело дышал и все еще был напряжен, но уже смотрел более осознано, чем в гостиной. — Отпусти меня и дай мне уйти, — Чон дернулся, пытаясь уйти от прикосновений и развернулся к Мину лицом. — То есть вначале ты меня бьешь и обвиняешь чуть ли не во всех смертных грехах, а теперь просишь подождать? Чонгуку казалось, что еще чуть-чуть и они продолжат начатую драку, так как Шуга смотрел спокойно и чуть насмешливо, как будто это не он менее чем минуту назад напивался в хлам и крушил собственную же мебель. — Дрянной ты мальчишка, — Юнги улыбнулся уголком губ, смотря младшему прямо в глаза, почти что не моргая. — И почему понравился мне именно ты? Чонгук распахнул глаза, чувствуя себя очень глупо, будто бы они снимали какую-нибудь очередную дораму, где в главную героиню влюбляется красавчик-мудак всея Кореи и он, напившись вдрызг, признается ей в своей любви на пороге ее квартире, где они потом занимаются бурным сексом, о чем сюжет, конечно, умалчивает, но это и так все знают. Он продолжал смотреть в черные глаза Юнги, начиная сомневаться в его здравом рассудке и даже начал тянуть руку к его лбу, чтобы проверить температуру, когда Шуга подался вперед и коснулся его губ своими. Чонгук думал, что это его, как минимум, разозлит, и он его оттолкнет и хорошенько вдаст, чтобы еще чуть-чуть и можно было в землю паковать. Как оказалось, Юнги целовался превосходно, возможно потому, что Чон целовался только однажды, в средней школе с какой-то девчонкой на год старше его и переизбытком гормонов. Тогда это было влажно, и немного мерзко, когда она попыталась оседлать его и засунуть свой язык ему в рот. Сейчас же прикосновения Юнги были приятными, его губы не были размалеваны какой-нибудь масляной ярко-красной помадой с дурацким привкусом, он мягко прижимался к его рту и проходился языком по нижней губе, будто спрашивая разрешения. Чонгук приоткрыл рот, чувствуя, как Шуга проникает внутрь, соприкасаясь с его языком своим, что отдалось мурашками по телу. Чонгуку было девятнадцать и, как оказалось, спермотоксикоз еще не оставил в покое его прокуренный мозг, так как Чон явно почувствовал разлившееся внизу живота тепло. Где-то внутри Гуки уже проклинал тот день, когда они познакомились, но сейчас он лишь вцепился руками в футболку на спине Мина и прижался к нему ближе, отвечая на поцелуй. Шуга забрался пальцами под черную толстовку Чонгука, прикасаясь холодными пальцами к горячей коже. Младший рвано выдохнул, отрываясь от его губ, чтобы вдохнуть спертого воздуха. — Давай не здесь, — прошептал Чонгук, прерываясь тяжелым дыханием, и позволил Юнги утащить себя в спальню. Шуга подцепил пальцами его кофту, стягивая ее, пока Гуки пытался расстегнуть штаны, после чего стянул их ногами, снова прижимаясь к Юнги, оставаясь в одной футболке и трусах. Он быстро нашел его губы, коротко целуя и хватаясь за его футболку. — Это не честно. Я почти раздет, а ты все еще в одежде. Шуга ухмыльнулся и снял с себя футболку, обнажая бледную кожу груди и подтянутый живот. Чонгук облизнул губы, чуть ли не пожирая Юнги глазами и тоже скинул с себя ненужную ткань. — Теперь штаны, — Куки кивнул на нижнюю часть одежды и нетерпеливого перемялся на месте. Шуга медленно, показушно снял с себя джинсы, смотря Чонгуку прямо в глаза и оставаясь в черных боксерах. Мин сделал шаг вперед, толкая Чона в грудь и роняя того на кровать позади него, наклоняясь, чтобы прикусить нежную кожу на ключице. Чонгук тихо застонал, когда рука Юнги прошлась по его бедру, соприкасаясь с вставшим от ласк членом. Он вскинул бедра, пытаясь продлить приятное прикосновение, на что Шуга коротко усмехнулся, оставляя еще одну метку на груди и прижимаясь ртом к соску. Подросток рвано выдохнул и вплел пальцы в мятные волосы партнера, запрокидывая голову назад и пытаясь сдержать рвущийся наружу стон. — Наверное я должен сказать что-то вроде «я хочу слышать твои стоны» или «ничего не бойся, я отправлю тебя на седьмое небо от наслаждения», но, во-первых, я ненавижу врать, а во-вторых, ты и так будешь стонать на всю Корею, — Шуга прикусил сосок, прокручивая второй рукой. Чонгук улыбнулся и потянул Юнги за волосы, чтобы снова утянуть его в поцелуй. Мин ответил, стягивая с него и с себя нижнее белье и раздвигая ноги Гуки коленом. Он оторвался от припухших губ Чонгука и провел пальцами по его лицу. — Со слюной, конечно, не очень хорошо, особенно в первый раз, но, знаешь ли, я не готовился к тому, чтобы трахнуть тебя сегодня, — насмешливо прошептал Шуга и придвинул руку ко рту партнера. — Ничего, когда я буду тебя трахать, я обязательно подготовлюсь, — в тон ответил ему младший. Юнги шикнул на него и провел пальцами по губам. Чонгук послушно открыл рот и облизнул бледные пальцы. Старший вздрогнул от его прикосновения, на что Чон довольно улыбнулся и продолжил более активно смазывать его пальцы слюной. Шуга смотрел на то, как парнишка сосет его пальцы и возбуждался еще сильнее, хотя казалось, что больше некуда. Конечно, его рот смотрелся бы куда лучше на его члене, а не на пальцах, но выбирать не приходиться. Чонгук кинул на него взгляд затянутых похотью глаз, приоткрывая рот и давая слюне стечь по подбородку, проходясь языком между миновскими пальцами. Юнги моргнул, наконец-то сбрасывая оцепенение от такой картины. Он убрал пальца от его лица, приставляя их к сжатым мышцам и надавливая, прижимаясь к губам младшего коротко и кусая. Чонгук зажмурился от непривычных ощущений, пряча лицо в сгибе локтя и пытаясь расслабиться. Мин протолкнул палец внутрь, двигая им и пытаясь растянуть младшего насколько это возможно. Он схватил его ладонь, прижимаясь губами к порезанной коже и слизывая кровь, смотря на раскрасневшегося Чонгука, после прижимаясь к его губам, вталкивая свой язык. Чонгук выгнулся от вкуса своей крови во рту и чувствуя пальцы старшего, что проталкиваются глубже. — Боже мой, Юнги, просто войди в меня уже, иначе я тебя сам трахну, — простонал младший, оттягивая волосы Мина на затылке. — В другой раз, малыш, — Юнги вытащил пальцы, приставляя ко входу головку и толкаясь внутрь, выбивая из Чона воздух и какое-либо представление о том, что происходит. Чонгук простонал от боли и странного тянущего чувства, но по большой сути от того, что он сейчас лежал полностью голый на кровати в квартире его друга и его трахал Мин мать его Юнги. Если бы кто сказал ему об этом еще пару дней назад, он бы посмеялся на этим и сказал бы что-то вроде того, что он не гей. Ну да, не гей. Это все просто Мин мать его Юнги, ага. Юнги и его долбанные зеленые волосы. — Бля~ять, — выдохнул Чонгук, чувствуя, как старшему двигаться в нем все легче. — Бля~ять, если ты всегда будешь так трахать меня, я, возможно, всегда буду снизу. — Мм, правда, что ли? — выдохнул Юнги, кусая его в изгиб шеи. — Что, прям вообще не интересно как это — трахать великого Мин Юнги? — Сдалась мне твоя задница, лучше… о~о да, продолжай так двигаться и тогда я, может быть, тебя трахну. В благодарность. — Вот еще. Чонгук обхватил старшего за шею, вплетая пальцы в его взмокшие волосы и бездумно сталкиваясь губами и языками. Юнги обхватил пальцами его член, посылая стадо мурашек по всему чонгуковскому телу, и двинул ими верх-вниз, кусая младшего за подбородок. — Юнги, я скоро… блять. — Ты не скоро блядь, ты уже блядь, — простонал ему на ухо старший, чувствуя теплую сперму на пальцах и то, как Чонгук сжимает его внутри сокращающимися мышцами. — Моя бля~ядь… Чон фыркнул и вздрогнул, когда Юнги кончил внутрь него, упираясь лбом ему в плечо. Он провел ладонью по его волосам, подрагивая от только что пришедшего оргазма, и передернул плечами, когда семя старшего начало стекать по его ягодице на белые простыни. Мин вышел из него, склоняясь над его губами и цепляясь за них своими. — Хороший мальчик, Чонгуки, — он рассмеялся, падая младшему на грудь и тяжело дыша, на что Чонгук дал ему щелбан и скинул его с себя, говоря о том, что он тяжелый. — Хорошим я буду, когда выебу тебя так, что ты имя свое забудешь, — он посмотрел Юнги в глаза, склоняя голову набок. — А сможешь? — Поспорим?