***
Фриск жила у скелетов уже несколько дней, но за это время они не заметили за ней никаких странностей. Девушка спокойно спала, обнимая подушку, и с утра вставала с первыми призывами Папируса к завтраку. Это казалось скелетам странным, потому что со слов Ториэль они ожидали совсем иного. Проблемы начались на пятый день. Санс проснулся из-за сильного грохота из своей комнаты, которую временно занимала Фриск. Он вскочил с дивана, наспех надел тапки и вбежал вверх по лестнице. Дверь была не заперта. Поэтому когда Санс слишком резко открыл её, бедная дверь ударилась об стену с глухим хлопком. В комнате царил хаос. Вещи, что совсем недавно стояли на столе, были разбросаны по полу. Постель вся взъерошенная и на ней отсутствовала подушка, которая вскоре нашлась на шкафу. Разбитая лампа лежала возле стенки, а на полу было полно осколков. Среди всего этого была Фриск. Она сидела на полу, схватившись за голову обеими руками и поджав под себя ноги. Она медленно, словно сумасшедшая, качалась вперед-назад и тихо что-то шептала себе под нос. Санс не мог расслышать её слов. Похоже, она и не заметила, как он вошел. В тусклом свете скелет смог увидеть поблескивающие шарики, что стекали по её розовым щекам и падали, оставляя темные круги на листках бумаги, разбросанных перед ней вместе с карандашами. Вдруг перед Фриск, в нескольких сантиметрах от пола, появилась табличка в оранжевой рамочке с надписью «reset». Её дрожащая рука потянулась к ней и Санс опомнился. Он вмиг оказался возле неё и схватил её за руки. — Фриск! Прекрати. Почему ты… — он замолчал, когда понял, что она не реагирует. Она не ощущает его присутствия, не чувствует, что он крепко сжимает её руки. — Фриск! — Санс тряхнул её чуть сильнее. Табличка исчезает. Фриск резко поднимает голову. Её глаза еще затуманены от недавнего сна и слез, поэтому она не сразу фокусирует взгляд на сидящем перед ней скелете. Её глаза опухли, а щеки неестественно блестели в лунном свете. Санс с минуту вглядывался в Фриск. Сейчас она предстала перед ним не тем ребенком, полным решимости, а обычной маленькой девочкой, загнанной в угол какими-то собственными страхами. Санс прижал девушку к себе. Она уткнулась в ключицу, и его футболка вмиг намокла от новых слез. — Тише, Фриск. Это был всего лишь сон. — Сон ли? подумал про себя скелет. — Я с тобой. Все хорошо. Он гладил её по голове и шептал её на ухо приятные успокаивающие слова. Спустя пять минут всхлипы Фриск полностью затихли. А еще через три минуты Санс услышал ровное дыхание. Фриск уснула. Скелет еще раз оглядел комнату и выдохнул. Уберется он завтра, а сейчас у него на руках была маленькая Фриск, которую он не мог оставить одну. Санс взял её на руки и уложил в кровать. Вернув на место подушку, он спустился и принес свою, и лег рядом с Фриск, накрыв обоих одеялом. Санс лежал без сна. Его полностью занимала проблема с Фриск. Её сны, о которых она не помнит, странные рисунки, а теперь еще и неосознанные действия. Он не мог уснуть, думая о ней, той, которую он обещал защищать. Скорее всего, ему придется поговорить с Фриск, узнать, что ей снится, но сделать это так, чтобы она сама захотела этим поделиться, чтобы ему не пришлось вытягивать из неё слова. Фриск свернулась клубком и тихо сопела. Будь у Санса кожа, то он бедром бы чувствовал холодные ступни девушки.***
На следующее утро Фриск пребывала в замечательном расположении духа. Проснувшись, девушка умылась, и первая побежала в комнату к Папирусу. Уже через десять минут они готовили на кухне фирменные спагетти великого Папируса. Санс убрал ночью беспорядок в комнате, поэтому утром Фриск ничего не видела и ничего не вспомнила. Когда завтрак был готов, кулинары с трудом подняли ленивые кости старшего скелета и заставили его спуститься вниз. За завтраком Фриск и Санс слушали истории Папируса. Некоторые он уже рассказывал, но друзья решили не упоминать об этом. Санс смотрел на Фриск. Еще вчера она ревела на полу, буквально вырывая себе волосы, а сегодня она так же мило улыбается, отвечает на нелепые истории Папируса заинтересованным вниманием и смеется. — САНС, МЫ ИДЕМ В МАГАЗИН. Скелет обернулся. Папирус стоял у открытых дверей. Фриск, вероятно, уже выскочила на улицу и там дожидалась младшего скелета. — Да, конечно, — махнул рукой Санс. — У ТЕБЯ ВСЕ В ПОРЯДКЕ? — обеспокоенно спросил Папирус. Обычно его собранный и внимательный брат сейчас выглядел каким-то растерянным. — Да, бро. Все норм, — улыбнулся Санс. — Иди. Не заставляй даму ждать. Папирус еще несколько секунд смотрел на брата, но после скрылся за дверью.***
— ЧЕЛОВЕК, ТЫ УВЕРЕН, ЧТО ХОЧЕШЬ ВСЕ ЭТО КУПИТЬ? В руках Фриск было пять плиток шоколада. Никогда раньше скелет не замечал за человеком такой любви к какао-бобам. Но сейчас девушка стояла и так бережно держала эти плитки шоколада, с такой наивной детской улыбкой смотрела на него, что небольшое волнение скелета отступило на второй план. — ТАК И БЫТЬ. ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС ВОЗЬМЕТ ТЕБЕ ЭТИ ЛАКОМСТВА! НЬЯХ. Фриск просияла. И если бы не шоколад в её руках, то она бы кинулась на скелета с объятьями.***
— Вы решили добавить шоколад в начинку? — лениво поинтересовался Санс, когда увидел то количество шоколада, которое приобрели кулинары. — ЭТО ВСЕ ФРИСК. ХОТЯ, ТАКАЯ ИДЕЯ МНЕ ПО ДУШЕ. — Папирус подошел и попросил у Фриск три плитки. Девушка с улыбкой на лице, протянула шоколад скелету. Одну плитку она отдала Сансу. Тот не был большим любителем сладкого, но плитку взял, зная, что потом отдаст её Фриск. Вторую шоколадку она забрала в комнату и положила на стол, рядом с очередным рисунком. На этот раз на листке был изображен желтый цветок с хитрыми глазами.***
— Ты принесла шоколад. Спасибо. Фриск открыла глаза и осмотрелась вокруг. Видимо, она уснула, пока читала, потому что сидела сейчас за столом. Девушка невольно потянулась за плиткой шоколада, но её пальцы наткнулись на ровную поверхность стола. Шоколада не было там, где она его оставила. — Прости, но я не поделюсь. Не надо было отдавать все этим скелетам. Фриск обернулась. На кровати сидела Чара. Так она представилась еще в первый раз, когда была бестелесным голосом в её голове. Чара приходила к ней каждый раз, стоило Фриск уснуть. Недавно она попросила принести ей шоколада. Фриск помнила об этом, пока не проснулась. А днем, когда они с Папирусом были в магазине, Фриск несколько секунд рассматривала витрину с шоколадом. Она не понимала то дикое желание, которое кричало глубоко внутри неё: «купи», «купи». — Я не люблю шоколад, — ответила Фриск, полностью развернувшись к собеседнице. Чара не вызывала у Фриск положительных эмоций. Эта девушка, чем-то похожая на саму Фриск, всегда говорила странные вещи, которые не пугали, но вызывали легкое отвращение. — Любишь, — простодушно сказала Чара, откусывая кусочек, — просто сама еще этого не знаешь. — Почему я не помню тебя? — решилась спросить Фриск. Но ответа не последовало. Чара откусила еще и поднялась с кровати. Она подошла к окну. — Ночи здесь не такие как на земле, да? — иногда её голос приобретал безразличные нотки, которые вызывали мурашки по телу Фриск. — Здесь все по-другому. Все такие вежливые и дружелюбные до тошноты. Они больше не боятся тебя… — Почему они должны бояться меня? — недоуменно спросила Фриск. — Они должны, — ответила Чара. Повисло молчание. Фриск не любила такие моменты больше всего. Чара всегда говорила о чем-то отдаленном, странном и непонятном для Фриск. — Почему я вижу тебя только во сне. Почему ты не хочешь общаться по-другому? — По-другому? — сказала Чара, развернувшись к девушке. — Брось, я думала, ты умнее. Фриск молча смотрела на неё, дожидаясь, пока та продолжит. Чара вернулась к кровати и села не неё, снова откусив кусочек шоколада. — Ты это я. А я это ты. Просто пока ты не осознаешь это, — она улыбнулась, сделав в воздухе несколько взмахов рукой. — Пока ты строишь из себя доброго самаритянина, я застряла тут — на границе твоего сознания и пространственно-временного чего-то там. И ты поможешь мне выбраться отсюда. — Как? — не задумываясь, спросила Фриск. Ей хотелось избавиться от этой странной персоны, которая имела над ней определенную, странную и оттого пугающую власть. Чара откусила еще и со странной ухмылкой посмотрела на Фриск. Вдруг она рассмеялась. Её смех не был похож на человеческий — это был истерический смех с металлическими нотками. — Не забывай, что твои мысли это мои мысли тоже, — усмехнулась она. — Хочешь избавиться от меня? — безразлично произнесла она. Из глаз исчез тот огонек азарта, что постоянно сопровождал их беседы. Сейчас на Фриск смотрело тело, просто пустая безэмоциональная оболочка. Фриск поежилась и сильно сжала края стула, на котором сидела. Вдруг все стало так, как было. — Хорошо, — сказала Чара. — Потому что у тебя все равно ничего не выйдет. — Она снова откусила шоколад. — Слушай внимательно, Фриск. Ты должна помочь мне выбраться отсюда. Я могу на тебя рассчитывать? Фриск неосознанно кивнула, чем вызвала довольную ухмылку у Чары. — Отлично, — она вновь поднялась и начала приближаться к Фриск. — Твоя решимость, конечно, впечатляет, но её недостаточно. Ты знаешь, как повысить уровень решимости? Фриск молчала и тогда Чара продолжила. — До сих пор ты щадила их. Они расслабились. Позабыли, что такое охота на человека. Забыли, что такое страх. Ты выбрала неправильный путь. Чара подошла к Фриск на расстояние вытянутой руки. Она села перед ней на колени и взяла её руки в свои. — Мы пойдем другим путем. Будет нелегко, но я всегда буду рядом с тобой. Буду направлять тебя, подсказывать. — Чара улыбнулась — Ведь такие как мы должны держаться вместе, да? — Фриск молчала. — Послушай. Помнишь фроггита, минижела и прочих мелких монстров, что донимали тебя, как только ты оказалась здесь? — Фриск кивнула. — Они должны умереть. Фриск медленно помотала головой из стороны в сторону. Чара резко поднялась на ноги, отпустив руки перепуганной Фриск. В темноте блеснули два красных огонька. — Ты думаешь, у тебя есть выбор! — Кричала Чара. — Хорошо, я покажу тебе, как это делается! Чара приложила руку ко лбу Фриск и в тот же момент девушка ощутила, будто тело пронзает тысяча острых иголок. Фриск не могла пошевелиться, не могла сопротивляться, только кричать. Фриск снова переживала момент, когда она только упала. На этот раз не было Цветика, не было Ториэль. Руины были открыты, дом был пуст. — Где мама? — тихо спросила Фриск у Чары, что следовала за ней бестелесной тенью. — Её нет, — с усмешкой протянула Чара. — Я немного облегчила тебе путь. Но не переживай. Когда мы начнем, ты убьешь её сама. Из глаз Фриск хлынули слезы. Ей хотелось кричать, бросится на Чару с кулаками, но Чара полностью контролировала её тело. Они миновали руины. Каждый монстр, которому не посчастливилось встретиться на пути Фриск, был убит. Девушка только могла наблюдать, как Чара её руками убивает каждого, превращая их тела в пепел. — Прекрати! — кричала Фриск, когда они вышли из руин. Ведь тут она повстречала братьев скелетов. — Не надо! Чара, остановись! Пожалуйста! Чара не обращала внимания на жалкие попытки сопротивления. Она знала Фриск, знала её привязанность к монстрам, её слабости. Еще пару таких встреч и Чара добьется своего. Но ей хотелось растянуть мгновенье, хотелось, чтобы их игра продлилась чуть дольше. Фриск открыла глаза и с ужасом осмотрелась вокруг. В комнате она была одна, никаких намеков на присутствие Чары. Однако тело Фриск содрогалось от пережитых эмоций, от страха и боли, которые заставила пережить её Чара. Фриск чувствовала слезы, стекающие по щекам. Она без сил упала на пол и схватилась за голову. Внутри была какая-то пустота. А она все еще спала. Утром Фриск ничего не помнила. А плитка шоколада исчезла.***
Очередной поход в магазин закончился скупкой двенадцати плиток шоколада. Шесть из них забрал Папирус, так как эксперимент с пастой из шоколада закончился успехом. Шесть плиток принадлежало Фриск. Теперь шоколад был разбросан по всему дому. — Куда тебе столько? — переключая каналы, спросил Санс. — Люблю, — ответила Фриск и откусила еще кусочек. Любовь к шоколаду. Ладно, это еще не повод бить тревогу. В конце концов, все дети любят сладкое. Но это положило первую ступень в понимании происходящего.***
Каждую ночь Чара приходила к Фриск. Каждую ночь они совершали очередное убийство. Фриск больше не устраивала погром, но спала беспокойно и постоянно ворочалась во сне. Днем она не помнила ничего из того, что якобы совершала, но после каждой ночи что-то внутри неё ломалось. Будто Чара забирала по кусочку её души. Фриск уже не радовали спагетти Папируса, она перестала рисовать и вообще выходить на улицу. Даже в магазин. Она лишь просила Папируса купить ей еще шоколада. Друзей у Фриск не было. Но раньше она очень хорошо общалась с Монстренком, этим беззаботным безруким монстро-ребенком. Когда Санс привел его домой, то Фриск закрылась в комнате и даже не вышла. Единственный с кем Фриск общалась, был Санс. Она находилась с ним рядом, будь он на работе или дома на диване перед телевизором — Санс не был против компании. Он всячески старался приободрить Фриск, шутил без перерыва, что так сильно раздражало Папируса. Фриск трудно было вытащить из дома одну, но вместе с Сансом она, пусть и с неохотой, отправлялась гулять. Фриск осунулась. Под глазами появились фиолетовые мешки, которые сильно портили красивое личико девушки. Она стала меньше улыбаться. И лишь иногда, в редких случаях, она смеялась над шутками Санса. Фриск хотелось поделиться с ним тем, что терзает её, но она и сама не могла понять, что это было. Не хватало информации, чтобы разобраться. Она через силу выдавливала из себя улыбку и делала вид, что её что-то интересует.***
Фриск была приятна забота Санса. То, как он под очередным предлогом пытается вытащить её из дома. Как он шутит. Ночная сказка стала ритуалом. Троица собиралась в комнате Папируса. Обычно Санс сам выбирал книгу. Папирус и Фриск забирались на кровать, закутываясь в одеяло, а Санс садился рядом на стул и читал им. Ни Фриск ни Папирус не засыпали до окончания истории, они всегда с упоением слушали скелета. Когда сказка кончалась, Санс и Фриск целовали Папируса в лоб и уходили к себе в комнату, пожелав младшему скелету сладких снов. Санс уже вторую неделю спал в собственной комнате с Фриск. Она закутывалась в кокон из одеяла, а он целовал её в лоб и они в обнимку засыпали. У Санса не было кожи и обычно его кости были прохладными, но Фриск нравилось засыпать в его руках. Так она чувствовала себя нужной.***
Второй тревожной ступенькой стал вечер вторника. Санс сидел на диване и почти дремал. Пульт в его руках свалился на пол. Тихий шлепок разбудил его. — Чего, малая? В паре метров от него стояла Фриск. Она смотрела на него немигающим взглядом, слегка склонив голову на бок. Она дернула правой рукой. Только сейчас Санс заметил нож. Фриск резко сорвалась с места и накинулась на ширококостного, выставив вперед руку с ножом. Санс среагировал мгновенно. Он парировал удар, и нож по рукоятку вошел в мягкую обивку дивана. До того как Фриск успела выдернуть нож, скелет схватил её за руку и развернул к себе. Он прижал девушку к себе, лишая её возможности сопротивляться. — Что на тебя нашло? — раздраженно произнес Санс. Ему пришлось пару раз встряхнуть девушку, прежде чем она посмотрела на него. Фриск пыталась вырваться, дергалась и что-то невнятно кричала. Вскоре она успокоилась и просто уткнулась в ребра скелета лбом и тихо заплакала. Санс ослабил хватку и теперь просто обнимал человека. Он не спешил что-либо говорить. — Пр…прости меня, — прошептала Фриск, сжав в своих руках футболку скелета. — Мне страшно… — Малая, посмотри на меня. — Он терпеливо ждал, пока Фриск решится поднять голову и посмотреть на него. Он не был зол и, кажется, это успокоило её. — Мы обязательно разберемся с тем, что происходит. Я не оставлю тебя. Он поцеловал её в лоб, вызвав этим улыбку на лице Фриск. Они еще долго простояли так, просто обнимаясь, пока Фриск окончательно не успокоилась. По крайне мере, подумал Санс, теперь она осознает свои действия.***
За несколько ночей до этих событий Чара решила продвинуться дальше убийства обычных мелких, как она говорила, монстров и взяться за крупную добычу. Первым в очереди оказалась Ториэль. Чара не врала, когда сказала, что Фриск будет убивать свою мать снова и снова. Это стало первой трещиной в душе Фриск. Вторая трещина — собаки: Догго, Догами и Доганесса. Фриск привязалась к этим собакам. С ними было связано слишком много приятных воспоминаний. Третья трещина — смерть Папируса. Фриск рыдала, кричала, вырывалась. Она пыталась помешать Чаре. Но когда Папирус был мертв, Фриск осознала, что действовала не под контролем Чары, а сама. Чара лишь направляла её, но не контролировала. Четвертой был Санс. Чара не заставляла Фриск убивать его. Она лишь позволила им поговорить. До того как проснутся, Фриск помнит, как ревела и кричала. Она не хотела этого делать, но голос Чары настойчиво шептал «Убей, убей его. Ты думаешь, он твой друг? Он думает, как убить тебя. Так сделай это первой». Именно эту фразу шептал таинственный голос в голове Фриск, когда она взяла с кухни нож и направилась к спящему Сансу.***
Санса было трудно застать дома. После того происшествия, о котором они не рассказали Папирусу, Фриск стало казаться, что ширококостный сторонится её. Девушка впервые почувствовала себя одинокой. Папирус пытался её развеселить, предпринимая разные нестандартные методы, но ничего не помогало. Фриск нужен Санс. Чара то и дело шептала в ухо «Ты ему не нужна», «Он сейчас с кем-то хорошо проводит время, а тебя оставил дома, одну», «Он заслуживает наказания». Фриск просыпалась и забывала об этом, но то и дело голос подсознания прокручивал в голове все эти странные фразы. Все эти дни Санс старался навести справки. Он советовался с Ториэль и Азгором, советовался с ученой Альфис. Все они сошлись на одном мнении. И учитывая нынешнее состояние Фриск действовать нужно немедленно. Когда Альфис попыталась объяснить Фриск, что с ней творится, девушка не поверила. Она не знает никакую Чару. Не знает, что ей нужно. Она лишь чувствует пустоту внутри и слышит странный голос в своей голове. Её страстную любовь к шоколаду и необщительность Ториэль объяснила как симптомы. Как выяснилось позже, Чара — приемная дочь Ториэль и Азгора, первый упавший человек. И так как Фриск последний упавший ребенок — седьмая душа — Чара использовала её решимость, чтобы вернутся. По словам Санса цель Чары — уничтожить душу Фриск и занять её тело, оболочку, чтобы закончить начатое несколько лет назад. Фриск отрицательно мотала головой. Она не знает Чару. — Ты не помнишь её, — сказал Санс, — потому что она играет твоим сознанием. — Что мне делать? — тихо спросила Фриск. Ториэль подошла и обняла свое дитя. — Мне жаль малыш, — выдохнул Санс, — но тебе придется сразиться с ней. — Сразиться? — испуганно повторила Фриск. Скелет кивнул. — Не переживай, дитя мое, — поглаживая девушку по голове, говорила Ториэль, — мы все будем с тобой. Фриск осмотрела присутствующих. Все единогласно кивнули и одарили её ободряющими улыбками. — Прибор, который я подготовила, — начала Альфис, — погрузит тебя в состояние сна. Там ты сразишься с Чарой. У тебя будет небольшое преимущество — душа монстра. Всего одна, но этого хватит тебе для победы. — Чья душа? — тихо спросила Фриск. — Моя, — без промедления ответил Санс. Фриск посмотрела на него. Скелет ей снова улыбнулся. Его глаза и голос говорили, что он полон решимости. Фриск грела лишь мысль о том, что Санс будет рядом с ней. Он обещал, что не бросит её, и он держит свое слово. Фриск уложили на кушетку. К её голове и правой руке подключили несколько датчиков, от чего монитор возле кровати запищал. Фриск еще раз оглядела собравшихся. Её приемная мать, ставшая ей родной, еле сдерживалась от слез. Азгор, который мог стать её приемным отцом, по-отцовски улыбался. Альфис смотрела с некой грустью и сожалением. По её мнению ребенку, Фриск, будет сложно победить вековое зло, Чару. И Санс. Он лежал на кушетке, стоявшей в метре от Фриск. Он улыбнулся ей, когда она протянула ему руку. Он сжал её, проведя костлявым большим пальцем по нежной коже девочки. Её взгляд говорил «люблю», в ответ «я знаю». Прибор начал работать и Фриск погрузилась в сон. — Да что ты о себе возомнила! — закричала Чара, стоило только Фриск появиться. — Ты забыла, кто тут главный?! Фриск молча сделала пару шагов вперед. Она не знала, с ней ли сейчас Санс, но девочка чувствовала себя увереннее. Чара засмеялась — Так ты серьезно. — Её голос приобрел стальные нотки. — Будь по-твоему. В руке Чары появился кинжал. Она склонила голову на бок, улыбаясь Фриск одной из своих маниакальных улыбок. Чара резко сорвалась с места и побежала на Фриск. — Если я убью тебя, все станет моим! Твоя душа разбита, тварь! Тебе конец! Фриск увернулась от прямого удара и попыталась ударить Чару локтем в бок. Но Чара извернулась и снова занесла кинжал. Фриск перехватила её руку и попыталась выбить оружие, но одним мощным броском была отброшена на несколько метров. — Ха. У тебя и оружия то нет. Что же твои друзья отправили тебя на верную смерть? Чара наслаждалась своим превосходством. Она смеялась. Фриск было трудно подняться с земли. Когда Чара отбросила её, девушка сильно ударилась спиной о твердую поверхность. — А я говорила тебе, Фриск. Предупреждала. Ты ведь им не нужна. Посмотри на себя. Жалкое подобие человека. У тебя в руках была такая сила, ты могла уничтожить этот мир! Могла убить их всех! Но что же ты выбрала? — Чара не спешила с атакой. Она ходила перед Фриск, подкидывая кинжал. — Мирный пацифистский путь. Мир во всем мире. Ой, посмотрите на меня, монстры меня обожают, — она театрально приложила ладони к щекам, — я ведь такая милая! Чара пнула Фриск в живот и снова засмеялась. Фриск не хватало оружия. Она признала, что в некоторых словах Чары есть доля правды. — Мы могли править этим миром! Подземным и надземным! Никто не смог бы остановить нас! — продолжала Чара. — А теперь ты умрешь, — маниакально усмехнулась она, — Твоя ошибка в обмен на жизнь. Как думаешь, справедливо? — Чара облизала кончик ножа, слегка порезав губу. Но кажется, ей нравился вкус собственной крови. — Прости, что задержался, — Санс присел на одно колено перед Фриск. — Ха. Какие монстры! Санс помог Фриск подняться, совершенно не обращая внимания на Чару. — Прости, что задержался. В приборе возникли какие-то неполадки. — Он достал из кармана куртки изношенный кинжал. — Держи. Это тебе пригодится. Фриск признала в этом кинжале тот, что когда-то нашла в доме Азгора. — Санс, мне не победить её… — тихо прошептала Фриск. — Хей, я вам не мешаю?! — раздраженно поинтересовалась Чара. Но никто не обратил на неё внимания. — Сохраняй решимость, Фриск. Я с тобой. — Санс улыбнулся ей. Из его груди вырвалось синее сердце — душа ширококостного скелета. Фриск с замиранием сердца смотрела на его душу. — Возьми её, — сказал Санс. Чара знала, какую силу обретет Фриск, если её душа соединится с душой монстра. Поэтому Чара быстро рванула к ним, чтобы поглотить душу скелета самой, но она не успела. Фриск протянула руку, и душа исчезла в её ладони. Санс исчез. Фриск чувствовала, как внутри неё сливаются два мира. Она каждой своей клеткой чувствовала душу Санса. Внезапно девушку охватило чувство легкости. Фриск чувствовала, как её наполняет решимость. С каждым мгновением она чувствовала души монстров, которых должна защитить. Объединение человеческой души и души монстра дает небывалый эффект. Кинжал в руках Фриск превратился в косу, выше роста самой девушки, с отделкой из скелета собаки. Тело девушки, так же, как и её новое оружие, охватывало голубое свечение. Она была полна решимости победить. Перед Чарой предстала не та плаксивая девочка, которой было так легко манипулировать все это время. Фриск была полна решимости и желания победить. И теперь Чара не была уверена в своей победе. Её одна душа против двух.***
Все с трепетом ждали, когда Фриск откроет глаза. Они знали, что она одержит победу, но это чувство беспокойства и ожидание, которое томило их, запускало тревогу в сердца монстров. Фриск открыла глаза и увидела лицо склонившейся над ней матери. Ториэль сразу признала в Фриск свою дочь и обняла её. Ведь Чара смотрела на неё совсем по-другому. Фриск поднялась с кровати и подошла к Сансу. Он бездыханно лежал, и от этого вида у девушки защемило сердце. Она призвала душу монстра и, на вытянутых руках, вложила её в грудную клетку Санса. Он был с ней, как обещал. И теперь очередь Фриск. Санс очнулся через пару секунд. — Ты в порядке? — спросил он, глядя на Фриск. — Ты чего плачешь? Фриск глупо улыбаясь, утерла слезы и крепко обняла своего ширококостного друга. И получила ответные объятия. Они были гораздо сильнее обычных дружественных объятий, но девушка не была против. Она наклонилась к месту, где у скелета должно быть ухо и тихо прошептала: «спасибо».