Тридцать секунд до твоего самоубийства

Этот день обещал быть скучным. Скучным и серым, как, впрочем и другие дни моей пресной жизни. Бесцветные девятиэтажки заполонили все пространство вокруг, окружая меня со всех сторон. Не было видно даже привычного леса вдалеке. Плачущее редкими и мелкими слезами дождя, небо, выглядело безжизненным и не приветливым, будто говоря всем своим видом " Хей, чувак, я сегодня не в духе". Там не было никакого бога, который следил бы за всей вакханалией, происходящей на жалкой, наполовину истощенной планете. Все, что я могла делать, это смотреть в окно, где я не видела ничего , что радовало бы меня. Подул северный ветер, взметая короткие, до плеч, волосы в воздух. А тело, облаченное лишь в тоненькую футболку, задрожать, гоняя стада мурашек, словно бешеных, по всему телу. Я сжала зубы и поежилась, упрямо продолжая стоять у раскрытого окна. Мои опустевшие глаза уставились на белую, шершавую поверхность подоконника. Говорят, что когда человек готов покончить с собственной жизнью, стоит ему оглядеться по сторонам- и он тут же увидит все радости этого мира. Задумается о том, как прекрасна жизнь и все, вокруг него. Для него, все будет казаться намного ярче, чем прежде. Именно это, чаще всего, заставляет многих передумать. Что ж...почему тогда, я по прежнему вижу только серость и непередаваемую бессмысленность этого мира? Почему мне не кажется все таким же радужным, как в детстве? Я вижу там только обнаженную безысходность, которую даже не пытаются скрыть. Мне кажется, что даже птицы, щебечущие наперебой где-то в листве, там- внизу, насмехаются надо мной? Мне кажется, что стрижи, скользящие в небе иногда прямо перед моим лицом, пытаются дать мне пощечину крылом. Я вздохнула. Тридцать. Я выдвинула ящик маленького комода, стоящего возле постели и вывалила на ладонь горсть снотворного. Двадцать пять. Я медленно подошла к кровати, ложась на помятые простыни и сбившийся плед спиной, не обращая внимания на складки, доставляющие дискомфорт. Двадцать. Я посмотрела на шершавый, обсыпавшийся потолок, задержав на нем взгляд на долю секунды и вновь вздыхая, на этот раз как-то облегченно. Пятнадцать. Я резко запихнула в рот таблетки, чувствуя их ужасный вкус, чувствуя, как они слипаются и прилипают к языку. Я с трудом проглотила их. Десять. Мои глаза закрылись сами собой, а голова потяжелела. Пять. Мое дыхание начало затихать, а мозг проваливался в глубочайший и последний в моей жизни сон. Ноль. Ноль секунд. В комнате царила гробовая тишина, нарушаемая только шуршанием тяжелых штор. На постели, обмякшее и бездыханное, но с едва различимой улыбкой на лице, лежало уже медленно остывающее, замеревшее тело девушки.