Билет в никуда

      Мимо мелькали облака, зеленые хвойные ветки и красное небо, залитое закатом. Тихие деревушки больше не были похожи на муравейники с огромным количеством пони, работающими на грядках, ведь на всю Эквестрию тихо спускалась пелена ночи. Было тихо и спокойно. Из приоткрытого окна в душную комнату залетал свежий ветерок. Обычный летний вечер.       Ни о чем больше не хотелось думать, кроме как о скорейшем прибытии. Но поезд все продолжал стучать колесами по рельсам, вся жизнь будто проносилась перед глазами пегаски все снова и снова. Она украдкой взглянула на столик, где лежало скомканное письмо, оторванная марка и стояла кружка недопитого чая. Ложка, оставленная в стакане монотонно отбивала ''тук - тук '' в унисон спешащему в долину поезду.       Дэш торопливо заморгала и откинулась на скрипучий матрац кушетки своего купе. Пружины покорно прогнулись под тяжестью ее веса. Пегаска слегка ударилась о твердую стенку, но даже не заметила этого. Ее мысли были заняты другим: ей хотелось закрыть глаза, но она не физически смогла это сделать. Силясь сдержать слезу, Рэинбоу открыла рот в немом крике: ей хотелось плакать и кричать одновременно. Сколько раз она ей говорила никуда не ехать? Сколько раз она просила ее остаться, пока все не успокоится? Эти вопросы пони задавала себе все снова и снова, полная энтузиазма, чтобы разобраться, как она могла допустить это. — Чейнджлинг бы тебя побрал! — вскрикнула она, но яркие воспоминания иглой впились в ее сердце, и она, противясь своей холодной природе, все же проронила горькую слезу. Будучи дико злой на саму себя, Дэш незаметно смахнула ее копытом с щеки, говоря себе, что она сильная, она все сможет. Она не прогнется, ее не так легко сломать. — Да пропади оно все пропадом! — сквозь зубы процедила она, перевочиваясь на бок, и тихо выдохнула, когда поняла, что сказала: сильная боль, исходящая из области сердца ее доводила. А ведь ей бы стоило сходить к врачу и провериться, эти приступы стали постоянными в последнее время. Или может она просто перетрудилась и нужно немного отдохнуть?       Звуки, которые она издавала, корчась от боли, невольно складывались в слова, а слова не хотели быстро улетучиваться. Они суперклеем зависли в тишине, подкрепляемые паром, идущим из - под колес. Пегаска тихо всхлипнула и дала волю эмоциям. Она больше не боялась своих чувств. К тому же, здесь она одна и точно не услышит тупых подколов, типа: ‹‹ Рэинбоу Дэш — плакса! ››. Нет, она не плакса, а '' не плаксы '' тоже могут плакать.       Нет, она предоставлена сама себе, в узком и жутко душном купе Транс-эквестрийского экспресса. Стены поезда поймут ее настроение и примут все ее жалобы на жизнь, топот колес по железной ровной дороге успокоит неровный ритм ее сердца. И все будет хорошо.       Все.       Будет.       Хорошо?       Дэш болезненно глянула на скомканный клочок бумаги, который был готов упасть со стола. Секунда. Стук. Комок беззвучно срывается с ободранной клеенки и летит медленно, размеренно. Секунда. Дэш устало следит за ним, как вдруг ее что-то осеняет. Она будто меняет свое видение мира, внутри ее разжигается жизненное пламя, будто в ее сердце - очаг кто-то подбросил углей. Ее глаза распахиваются, сердце бьется быстрее, копыто соскальзывает с кушетки, и она ловит бумажку на лету и, перекатываясь на спину, прижимает ее к сердцу. И оно успокаивается, бьется медленнее, впитывая каждое слово, каждую выведенную букву, каждую закорючку. Дэш подносит бумагу к своему носу и вдыхает ее нежный запах. Что это? Она чувствует терпкие кофейные бобы, дорогой парфюм и...и..что-то родное, поистине домашнее. Это ощущение как бальзам на душу, пегаска мило улыбается, понимая насколько она счастлива в этот момент, лежа в тесном и душном купе поезда, который везет ее черт знает куда.       Возможно, это нечто ценно-домашнее — цедра лимона или...да, это оно. Это мята. Их любимый мятный чай. Тот, что они пили, когда встречались ночью у костра..Воспоминания обрушились на нее несокрушимой волной. Она закрыла глаза, и скомкала бумагу в своих копытах. Долго решаясь на следующий поступок, она промямлила в пустоту: — Все будет хорошо, ты говорила. А я так не думаю, — и выпустила из копыт письмо, перевернулась на бок, чтобы быть мордочкой к стене и разрыдалась, прикрывая копытом рот, чтобы сдержать отчаянные стоны.       Письмо плавно приземлилось на пол, кувыкнувшись в полете, и тихим шорохом прошептало: '' Все будет хорошо, тебе не обязательно ехать''. А билет все же куплен. И поезд мчится туда, где ее не ждут.