♥♥♥
Белое совершенно. Полотно девственно перед ее глазами, хоть и исполосовано дорогами. Она давно вступила на скользкий путь. Кисть движется плавно, будто не ее трясущейся рукой заядлой наркоманки. "Дороги" на ее руках точками отмечены, по ее телу ведется маршрут на кладбище. Хёён это не расстраивает, ибо мы все попадем туда. Когда-нибудь да с кем-нибудь. Или не с кем-нибудь. Хёён хочет тихой смерти, подальше ото всех. Чтобы никто не завывал в мольбах о воскрешении. А если все случится совсем наоборот, то ей бы хотелось: чтобы кто-нибудь из друзей пришел к ее пустому телу, пригубив дорого коньяка, и решил, что как нибудь переживет эту трагедию. Ведь мир не любит слабых. Юри часто это повторяла, когда ложилась рядом на двухместную кровать после долгого исчезновения где-то между Сеулом и Пусаном. Хёён стонет, когда в нее входят во всю длину. Она думает, что начала жизнь заново, но ошибается, потому что может получить удовольствия только с закрытыми глазами, представив на месте парня светловолосую бывшую лучшую подругу и недолюбовницу Квон Юри. Японец, ласкающий ее сегодня ночью, симпатичен, но не настолько, чтобы в него можно было влюбиться. Хёён думает, что идет вперед, когда кончает на выдохе. Она резко открывает глаза, и Юри исчезает под проклятия Ким. Часы в комнате тикают. Время продолжает свой ход, ничего не изменилось. Хёён ждет свою последнюю минуту, чтобы попасть туда, где ее кокаиновое сердце не будет так разрываться. Все лгут. Все до одного. Она себя врет чаще, чем Юри лгала ей о том, что натуралка. Лучше бы Юри не лгала.♥♥♥
— Я не играю в крокет, попроси мою бабулю, — едко отвечает Ким, когда незнакомка подходит к ней с инвентарем для игры. — А кто сказал, что я хочу тебя позвать? — рыжеволосая морщится, будто увидела грязь под ногами. Хёён ненавидит таких особ как она. Они напоминают ей таких же сучек, какой являлась Юри. — Я вижу тебя насквозь, — лавка после ночного дождя еще не высохла. Но Ким ли не плевать? Ей холод нипочем, лишь бы отойти от прошлого наркотического дурмана и начать понимать происходящее вокруг. Незнакомка вновь скривилась, и клюшка для крокета с красными полосками приземлилась на влажную пожелтевшую траву. Уже осень , думает Хёён, когда вспоминает июльские запахи: воска, искусственных цветов и влажной земли. Будто это было только вчера; она облачилась в черное и натянула на себя кислую мину. Она помнит ленты. На них три слова: Любим. Помним. Скорбим. Эта лента проходит между Хёён и рыжеволосой незнакомкой. Их контакт глазами недолгий, и девушка не выдерживает пристального взгляда наркоманки, отворачиваясь, смотря в пол. Сегодня Хёён выиграла. — Дашь номерок своей бабули? — Хёён от удивления чуть не роняет зажигалку на асфальт, ведь девушка напротив не кажется ей той, кем она, оказывается, является. Может, это знакомство научит их обеих чему-нибудь новому. Или же разъебет их обеих на части. Тогда Хёён придется собирать вдвое больше, чем планировалось. Незнакомка представилась Со Чжухён. Ну что же, имя без японских примесей и без перевода "стекло". Хёён нравится, что она еще способна заводить с кем-то разговор ни ради того, чтобы услышать стандартные соболезнования.♥♥♥
Терять нечего, когда они уже обнажились. Хёён понимает это, когда чувствует, что обнажена по эпидермис перед Со Чжухён. Перед той самой Со Чжухён, которая совсем недавно осмелилась предложить ей поиграть в глупую игру, часто встречаемую в британский фильмах. За последний месяц рыжеволосая узнала о Хёён больше, чем все ее друзья за годы дружбы с ней. Со Чжухён правда знает больше, чем дозволено обычной богатенькой девчонке, рожденной с серебряной ложкой во рту. Ким не знает, зачем ей нужна вся эта бесполезная информация о ней. Зачем-то расспрашивает ее о друзьях и семье, о собаке, которая сдохла лет семь назад в загородном доме у бабушки с дедом. — И как она умерла? — любопытство для нее не порок. Не зря рыжая. А как умирают? — хочется задаться встречным вопросом, но Хёён молчит. У нее в пальцах блестит колечко. Совершенно обычное. Без окантовки и гравировки, без жемчуга и алмазов. Простой железный кружок подкрашенный под липовое серебро. Парное. Одно сейчас у Хёён в руках, а второе — в земле. Хёён сама на Юри его надела. А Квон не снимала по непонятным причинам. Натуралка прямо вылитая. — Долго. Мучительно. Терьер старым был. Чжухён кашляет, прикрывая рот ладонью, отчего почти не слышно хриплого сухого звука. — Я не собаку имела в виду. Хёён нервно передернула плечами. Ответа на вопрос не последовало. В воздухе запахло дождем и мокрой землей, через несколько минут небо разорвало в тучах. Они обе промокли до нитки. Чжухён искала у Хёён тепла, но у той кроме зажигалки ничего погорячее не нашлось.♥♥♥
Редко Со Чжухён делилась с ней информацией о своей жизни. Хёён слушала от скуки, не вставляя никаких реплик. Все казалось ни к месту лишним. — И тут она смотрит на него и чувствует, что ничего не чувствует. Ни былой щенячьей привязанности, ни ошметков каких-либо былых чувств. Разве можно так? Однажды любить, а потом в какой-то день проснуться с осознанием, что ты больше не влюблен даже на толику в человека, лежащего подле тебя на кровати? — ее голос звонкий и резкий, никак не подходящий под настроение Хёён и погоду. Чжухён озябла от холода; она обнимает себя за плечи, потому что тоненький белый пуловер совсем не греет. Вокруг Со Чжухён летает дым, а ответов нет. Наверно, из-за того, что Хёён вновь подумала, что все вопросы ее собеседницы скорее риторические. Поэтому когда Со Чжухён задает вопросы, Хёён только кивает и приучает Со к пассивному курению, когда младшая приучает Хёён к пассивную участию в разговоре. — Любовь – штука непостоянная. Ей всегда требуется подпитка. Проще говоря, любовь как крутая тачка, которая жрет дохера бензина. — И когда бензин кончается… — проговаривает Чжухён. — Поездка прекращается. — Сравнение с машиной не самое романтичное, но вполне сойдет. Мне нравится, — Чжухён кладет свою голову на плечо подруги. Та впервые ежится за вечер. И не из-за холода. Не привыкла она к этим телячьим нежностям. Юри ее не приучила. — У тебя была когда-нибудь любовь? — ее рыжие локоны развевает ветер, она убирает их с лица, полностью открывая его для прохладных порывов. Ноябрь. Июль все больше становится событием, уходящим в далекое прошлое. — У меня была машина. Тени танцуют по стенам в ее квартире. Хёён с удовольствие станцевала бы с ними. Но что-то инородное держит за руку и мешает. Память, наверное. Они с Юри любили танцевать, когда не ругались, матеря друг друга самыми грязными словами, хранившимися в их лексиконе. Они называли это самыми настоящими «грязными танцами». Они кружились и целовались, потом Юри любила исчезать на месяц, изредка отправляла фото, где она и он. В ее руках всегда бокал с алкоголем, а на пальце кольцо. Парное, которое Хёён подарила. Юри выглядела глупо, пытаясь оттолкнуть ее, ведь ее недоступность была для Хёён самой главной привлекательной чертой. Из-за Юри Хёён больше не может танцевать как раньше. Она не может кружиться и целовать воздух. И Чжухён тоже целовать не может. Потому что Чжухён — ни разу не Юри. И вообще Хёён нужно время, чтобы привыкнуть к новому лицу, коим являлась новая приятельница Чжухён: богатенькая, осуждающая, любопытная. Рыжая, словно лиса, и, может быть, настолько же хитрая. И это заставляло Хёён лишний раз напрягаться и давать себе обет, что с Чжухён она никогда не переспит. И даже если переспит, то ничего хорошего из этого не выйдет. По крайней мере, это усугубит их общение, а личную жизнь точно не улучшит. Хёён итак тонет, а хвататься за Чжухён не хочется. Вдруг Со не умеет плавать, а Хёён не хочет тащить на дно кого-то еще. Ведь на дне уже все вакансии заняты.♥♥♥
— Я не буду спать с тобой, — заявляет Хёён в утро субботы, играясь зажигалкой: огонек то загорается, то тухнет. Чжухён не сводит с него усталых глаз. — Почему? — Ты знаешь почему. — Нормально ли это? — Чжухён вскакивает со стула и начинает ходить от места к месту полукругами. — Нормально что? — Хёён честно не понимает. Слишком устала от загадок Чжухён, в последнее время младшая ее просто ими засыпает с ног до головы. — Жить прошлым. Ты до сих пор не избавилась от ее вещей. Это безумие. Ты словно живешь на одном большом могильнике имени ее. Если ты не можешь избавиться от этого всего сама, то можно этим займусь я? Очень смелое высказывание с ее стороны. Хёён даже готова была похвалить Чжухён за подобный поступок. — Если ты захочешь избавиться от всего, что принадлежало ей, то первым делом следует сдать в утиль меня. Рыжеволосая фыркает и думает, что когда-нибудь Хёён сдастся и позволит ей вылечить ее от пережитков прошлого. Чжухён мучается от просмотра старого хлама. Из-за него страдает Хёён. Страдает и не понимает этого, но Чжухён же видит. Видит все. Модные журналы с закладкой на разделе секс, томящиеся на журнальном столике; слишком яркая косметика, которую Хёён никогда не использует; целые отделы в гардеробной заполнены платьями и другим шмотьем, которое Хёён не по размеру. Какое глупое расточительство пространства. Хёён все равно на попытки Чжухён искоренить Юри из ее головы. Ведь Чжухён даже не может искоренить Юри из дома Хёён. Одна эта квартира, как одно большое напоминание. Ким уверена, скоро Со надоест, и она примет Юри как часть своей подруги. Как не самую лучшую часть, как опухоль. — Какой она была? — Чжухён кажется обреченной, угораздило же ее влюбиться не только в наркоманку, так еще и в однолюбку. — Сукой, — теперь Хёён может сказать это вслух. Чжухён тихо смеется, потому что осознает — она точно во вкусе Ким Хёён. Нужно лишь время, а у нее его предостаточно.