Никаких сюрпризов

Все началось в день, когда Кагами проснулся от кошмара. Ему снился полумрак, в котором кричали и суетились люди, толпились у выхода из вагона метро. Тускло мигали лампочки аварийного освещения. Над потолком разносился голос бесплотной женщины, просивший пассажиров сохранять спокойствие и следовать плану эвакуации. Кто-то споткнулся, упал, и Кагами обнаружил себя на полу с глубокой раной на шее, из которой хлестала кровь. Что хуже всего — он не знал, как ее остановить, и страх парализовал его тело. Он посмотрел вокруг, посмотрел на свою побуревшую майку, и не смог соотнести одно с другим. Куроко не пришлось искать на этот раз, он сидел рядом и не замечал царящей вокруг паники, его пальцы скользили по шее Кагами в тщетных попытках зажать артерию, он звал его беззвучно, как в немом фильме, и выглядел таким потерянным и одиноким, каким Кагами не видел его никогда. Дальше пленка оборвалась, Кагами закрыл глаза, а когда открыл, декорации сменились. Он лежал не на жестком полу вагона, а в мягкой постели у себя дома, школьная форма висела на стене, шея цела — ни порезов, ни даже царапин. Кагами сел на постели и попытался отдышаться. Боль во сне была настолько реальной, что чувствовалась до сих пор, пронизывая все тело до кончиков пальцев. Откинув одеяло, он тяжело сполз с кровати и побрел в ванную. Тщательно осмотрел себя в зеркале, задрал подбородок, нахмурился, пощупал кожу пальцами, но ничего странного не нашел. Раны просто не было. Зато футболка пропиталась потом и неприятно липла к телу, поэтому Кагами быстро снял ее с себя и забросил в корзину для белья. — Приснится же такое, — сказал он себе и обрадовался, что вовремя очнулся. До занятий остался ровно час, а будильник на прикроватной тумбочке не сработал — Кагами забыл завести его с вечера. Такое случалось нечасто, учитывая, что обычно он вставал пораньше, чтобы успеть на утреннюю пробежку. Наскоро позавтракав, Кагами схватил сумку и бодрым шагом пошел на остановку. Впечатления от сна все еще не покинули его, и он решил добраться в школу на автобусе. Пусть дорога займет больше времени, но так ему будет спокойнее. Первые неприятности поджидали его на пути к главным воротам. Кагами бежал со всех ног, чтобы успеть на первый урок, звонок должен был прозвенеть с минуты на минуту. Что-то серое и большое мелькнуло на краю зрения, проскользнуло у самого лица, задев щеку жестким крылом, и уселось прямо на столб перед школой. Кагами пробежал бы мимо, будь это голубь или ворона, но примостившееся на заборе существо было слишком крупным для птицы. Оно не походило ни на одно из земных животных: не то гигантская летучая жаба, не то летучая мышь-мутант. Кагами остановился и протер глаза, надеясь, что ему всего лишь померещилось, но существо не исчезло, а прохожие и опаздывающие ученики проходили мимо, не замечая ничего странного. Буквально в шаге от Кагами пронесся Яги, задел плечом, пробормотал неуклюжие извинения, поклонился и убежал. По дороге он наступил на мохнатую цветастую ленту, которая тянулась из зубастого клюва чудища. Через секунду Кагами понял, что лента — живая, и на другом конце ее виднелась вопящая голова. Чудище продолжало меланхолично перемалывать еще живую гусеницу, мигая маленькими блестящими глазками. Когда их с Кагами взгляды встретились, оно вдруг перестало жевать, и его морщинистая морда сложилась в удивленную гримасу. — Эй, ты чего уставился? — отчетливо проговорил клокочущий птичий голос. Прозвенел звонок. Кагами сбросил с себя оцепенение, торопливо отвернулся и побежал, оставив позади столб с уродливым созданием. Он успел войти в кабинет вовремя: учитель, наудачу, опаздывал, в коридоре не оказалось дежурных. Куроко внимательно посмотрел на него с соседней парты — в этом году их снова распределили в один класс. — Что случилось, Кагами-кун? Ты выглядишь взволнованным. «Взволнован» не передавало тех эмоций, которые написаны на его лице. Кагами раскрыл рот, чтобы обо всем рассказать, но не успел сказать и слова — в класс зашел учитель и все с грохотом встали со стульев. Начался урок, и стало уже не до разговоров о странных галлюцинациях. Через выходящее на парадные ворота окно Кагами увидел, что загадочное существо исчезло, и вместо него на столбе сидела черная кошка. Кагами списал все на стресс и решил, что не будет говорить Куроко об этом. Мало ли, еще решит, что он сумасшедший. — Тебя что-то беспокоит? — все же спросил Куроко во время обеденного перерыва. Нетронутый онигири лежал на столе, белые пальцы обнимали пакет сока. — Проспал, вот день и не задался, — как можно беспечнее ответил Кагами. — Всю ночь кошмары снились, наверное, съел что-то не то. Куроко пожал плечами и вопросов больше не задавал. Видения на этом не закончились. Поначалу Кагами думал, что все эти твари — плод его воображения, и глупо надеялся, что все пройдет само по себе. Но прошел день, второй, и ничего не поменялось. Он спокойно справлял нужду, когда горячая мохнатая лапа провела по его волосам. Подняв голову, он оказался лицом к лицу с бурым глазастым зверем, висевшим под потолком кабинки верх ногами и скалившимся настолько поганой ухмылкой, что Кагами едва успел застегнуться, прежде чем с чертыханиями выбежать из туалета. После этого он пообещал себе не пользоваться этой кабинкой до конца года и впредь осматривать потолки в общественных туалетах. По дороге домой он наблюдал за семейством лиловых шарообразных тварей, которые переходили дорогу в положенном месте, после положенного сигнала. Некоторые из них уцепились к проезжающим мимо машинам, и Кагами ошалело проводил их глазами, а вечером увидел эти машины в новостях, в сводках дорожных аварий. Он проверил, видит ли чудовищ в присутствии Куроко, но результат разочаровал — они как обычно обедали в «Маджи», а за столиком у дальней стены сидел тучный мужчина, глотавший бургеры один за другим. Кагами пытался игнорировать присосавшуюся к толстяку тварь, похожее на огромное розовое желе, но отталкивающее зрелище раз за разом притягивало взгляд. Он не выдержал и, извинившись перед Куроко, вышел из кафе под предлогом, что ему нужно позвонить, и вернулся за столик, только когда толстяк, переваливаясь, вышел из дверей и унес с собой насытившегося паразита. Даже дома Кагами не чувствовал себя защищенным — он два часа прыгал и размахивал палкой от швабры, отпугивая сгусток черного дыма, который пытался просочиться в квартиру через балконную дверь. Существо злобно вращало пятью глазами, скалило зубы и долго облизывало стекло, а потом потеряло к Кагами интерес и уплыло. Наутро стекло пошло мелкими трещинами, и окно пришлось заклеить скотчем до замены. Кагами начал шарахаться от каждой тени и плохо спал по ночам. О душевном равновесии не могло быть и речи. Он поискал в интернете информацию, связанную с галлюцинациями, и пришел к выводу, что попробуй он обратиться к психиатру — его тут же увезут в психушку. Он все еще не спешил поделиться этой проблемой с Куроко, и из-за этой недоговоренности их отношения стали напряженными — Кагами боялся рассказывать, а Куроко не настаивал. Он только бросал на него тревожные взгляды и разговаривал, осторожно подбирая слова, хотя Кагами изо всех сил старался вести себя как обычно и не подавать виду, когда очередная тварь попадалась ему на глаза. Кагами знал — рано или поздно Куроко надоест, и он заставит его расколоться, но пока он предпочитал справляться своими силами. Просмотрев сайты с рисунками и описаниями чудовищ, Кагами не нашел ничего, что совпало бы с тем, что он видел. Некоторые из тварей напоминали демонов из японского фольклора — большая рыжая собака, которой Кагами помешал выкрасть младенца у зазевавшейся матери, например, была очень похожа на лису. Он прочитал все статьи на эту тему, но не нашел упоминаний, что кицуне крадут человеческих детей. Искать помощи у оммедзи и экстрасенсов тоже не казалось правильным решением — Кагами попросту не хотел доверяться шарлатанам. Начитавшись анонимных форумов, где люди в основном травили байки, обсуждали городские легенды и делились фотографиями с очевидным фотошопом, Кагами решил, что с него хватит, и закрыл ноутбук. Интернет не помог с решением проблемы, а только заморочил голову. Кагами набрал номер Тацуи, но отключился после первого же гудка, представив себе этот разговор. «Я вижу демонов и подозреваю, что они хотят меня убить. Нет, я уверен, что здоров. Что? Постой, не надо никуда звонить!» Если решил, что будет справляться сам — то он будет справляться сам. На третий день Кагами сломался. Он уже был готов поверить, что где-то на окраине Токио произошел пространственно-временной разлом и открылся портал в другое измерение, или же эти твари вылезли в мир людей из самого ада, и теперь город ими просто кишит. За три дня Кагами успел насмотреться всякого и мог составить классификацию этих существ. Большинство из них уродливы настолько, что разглядывать их подолгу опасно для психики, другие вполне безобидны, третьих лучше не трогать. Были существа скорее необычные, чем страшные – однажды Кагами загляделся на стайку летящих над рекой серебристых зверьков, похожих на мыльные пузыри. Еще он узнал, что все они так или иначе живут среди людей, и те их совершенно не замечают. И последнее — некоторым из них не нравится, что их видит человек. После того случая с хищным дымом, Кагами подвергся нападению еще один раз. Он шел в корпус спортивных секций и случайно привлек внимание красного косматого чудовища, которое гналось за ним до самого спортзала, а потом застряло в дверях — потусторонние твари, оказывается, не могли проходить сквозь стены, как в фильмах. Кагами вломился в зал не переобувшись, и тут же получил от Рико. — Куда помчался? Можно подумать, за тобой собаки гонятся! — она выхватила сменную обувь и ударила Кагами кроссовком по голове. Несмотря на болезненный удар, Кагами был рад ее видеть. — Прости… те, тренер! — он выставил руки вперед и закрыл голову ладонями. Рико смягчилась и отправила Кагами возиться с первогодками. Куроко был уже на месте и объяснял Яги, как передавать пасы, чтобы команда противников этого не заметила. Когда он обернулся, Кагами увидел на его лице черные, как смола, следы. На светлой коже Куроко они сильно выделялись. Пугливый Яги выглянул из-за мяча и робко спросил: — Семпай? Кагами осознал, что слишком долго смотрит на Куроко и неловко подхватил мяч, который подал ему Асахина. — Выглядите, будто увидели приведение, — сказал он насмешливо. Кагами почувствовал, что находится на грани истерики. Он был изможден, три дня почти не спал и не мог расслабиться, он устал морально и физически. Асахина явно скучал, он смотрел на него сонными глазами Мурасакибары, и от этого всего Кагами хотелось громко и долго смеяться. Не сумев придумать ответ, Кагами выпалил как на духу — казалось, что хуже все равно не будет: — Ты почти угодил в точку. Я только что сбежал от упыря, который хотел меня сожрать. Позавчера я видел у школы какую-то горгулью, а вчера вечером — мужика, у которого светился живот. Ну, подумаешь, бывает. Переутомился, наверное. Яги крякнул и попятился, Куроко склонил голову к плечу. Асахина презрительно вздернул бровь. — По-моему, у вас серьезные проблемы с душевным здоровьем, семпай. У него, — он кивнул на Куроко, — на лице ничего нет. Может, пойдете передохнете, а? Мы тут как-нибудь сами позанимаемся. — Так нельзя, Асахина-кун, — строго одернул его Куроко. — Коганей-семпай свободен, попросите его потренировать вас, пожалуйста. Мы с Кагами-куном отойдем ненадолго. Он решительно зашагал из зала, и Кагами ничего не оставалось, кроме как пойти за ним в пустую раздевалку. По пути Куроко быстро вытер подбородок напульсником, взглянул на ткань и нахмурился. Кагами понял — пришло время серьезного разговора, которого он старался избежать. — Капитан нас убьет, если заметит, что мы отлыниваем. Хочешь заниматься по специальной программе тренера? — все еще попытался отшутиться он. — Ты странно себя ведешь в последнее время, Кагами-кун, — Куроко казался недовольным. — Я чувствую, что ты постоянно напряжен, а в игре нервничаешь. И мне очень не нравится, что ты отгораживаешься от меня. Что с тобой? Куроко смотрел с таким искренним желанием помочь, что Кагами в конце концов сдался. — Я вижу странные вещи, — признался он. — Вокруг меня постоянно происходит разная чертовщина. Мне кажется, Асахина прав: у меня поехала крыша. — Что именно ты видишь? — Всякую нечисть…. Крылатых чудовищ, каких-то монстров. Они везде, куда бы я не пошел. Кстати, ты чем так запачкался? Почему это заметил только я? — Когда это началось? — Три дня назад. Ты не ответил на вопро… — А что было перед этим? Накануне случилось что-то странное? — Да ничего не было, вроде. Ты сказал, что тебе нужен новый мяч, мы пошли в магазин после школы… — А потом? — с терпеливостью психолога допытывался Куроко. — Мы сели на метро, поехали… Да что ты ко мне привязался?! Лучше скажи, как мне от этого избавиться! — Что было потом, Кагами-кун? — упрямо повторил Куроко. — Ты купил себе мяч, и мы разошлись по домам, — сказал Кагами неуверенно. Странно, но он только сейчас осознал, что не помнит, как возвращался домой и как лег спать. Куроко пристально смотрел на него и ждал, когда он продолжит. — А, совсем забыл: мне приснился дурацкий сон, не знаю, наверное, это как-то связано. Что за странные вопросы? — Кагами начинал злиться. — Тоже думаешь, мне надо к врачу? — Сон? Кагами-кун… Ты действительно ничего не помнишь? — спросил Куроко. Его голос стал тише. — Что я должен помнить? Кагами почувствовал раздражение напополам с паникой. Он вспомнил сводки новостей, ведущих на фоне искореженного вагона, измученные лица пострадавших. У него закружилась голова. На миг ему показалось, что у Куроко светятся глаза, а ноздри выдыхают темный дым, но, когда моргнул, его лицо стало прежним. — Неужели все это было взаправду? — сказал Кагами на выдохе. — Значит все так, как я и думал, — во взгляде Куроко промелькнуло сожаление. — А я все ждал, когда ты поймешь и начнешь спрашивать. На это ушло больше времени, чем я предполагал. По правде, Кагами-кун, ты умирал тогда, — уронил Куроко. — Я, вероятно, немного переборщил и съел часть твоих воспоминаний. — Что? — Мне надо тебе признаться, — Куроко опустил глаза, ресницы мелко задрожали. — Больше нет смысла скрывать, раз все так получилось. Я не совсем человек, Кагами-кун. Вернее, совсем не человек. Я просто выгляжу так. Он замолчал, пытаясь подобрать слова. Кагами подался вперед, но Куроко остановил его жестом. — Не перебивай, пожалуйста. Я знаю, что в мои слова трудно поверить. Кагами терпеливо ждал, но Куроко не спешил продолжать. Тогда он запустил пятерню себе в волосы и с силой провел ладонью по лицу. — Ничего не понимаю. Если ты не человек, что ты тогда за чертовщина? Куроко сдвинул брови, будто неосторожная фраза Кагами причинила ему боль. — Один из них, — сказал он и уставился в пол. — Тех, кого ты видишь. Тогда в метро произошла авария. По новостям сказали — подземные толчки. Поезд сошел с рельс, стекло лопнуло, один из осколков попал в тебя. Я очень испугался, Кагами-кун. Представить не мог, что бывает столько крови. Можно было ждать помощи спасателей, но я понимал, что шансов очень мало, я просто не мог сидеть, пока ты… — он сделал паузу, чтобы взять дыхание. — Я не мог этого допустить. И решил не ждать. Кагами протянул руку за спину в поисках опоры. Он догадывался о том, что происшествие в метро не было сном, но до последнего отрицал правду. Каким же он был дураком. — Там же было полно народу… — Ты же знаешь, я могу делать так, чтобы меня не видели, — Куроко грустно улыбнулся. — Я попросил твоего разрешения. Помнишь? В голове Кагами будто переключился тумблер: комната раздевалки исчезла, разъелась темнотой, как кислотой, и вместо нее появился душный переполненный людьми вагон. В воздухе остро пахло страхом и дымом, во рту чувствовался одуряющий вкус крови. Над ним склонялся Куроко: он был белый как полотно и смотрел широко раскрытыми глазами, на глубине которых мерцал потусторонний свет. Он сказал ему, чеканя каждое слово: — Я могу тебя спасти, но если только ты сам этого хочешь. Не шевелись. Моргни, если да, закрой глаза, если нет. Кагами помнил, как тяжело было открыть глаза — веки, которые он опустил в знак согласия, совсем отяжелели. Конечно ему хотелось жить. До одури хотелось. Он не представлял, да и не хотел представлять, как Куроко собирается его спасать. Он просто верил этим светящимся смертельной решимостью глазам и этому голосу, который в страшные моменты становился необычайно твердым. Ему еще многое хотелось сделать: выиграть межшкольные, закончить школу, пробиться в профессиональную команду. Еще уйма несделанных дел, много вещей, которые нужно успеть попробовать. Он еще должен сказать Куроко… кое-что. Но он истекал кровью и не мог даже по-человечески попрощаться. Конечно, он согласился. — Ценой жизни была твоя душа, — голос Куроко вырвал его из воспоминаний, и Кагами вновь оказался в окружении синих шкафчиков. — Моя душа, — машинально повторил он, все еще не осознавая смысла слов. — Да. Я поглотил ее. Не полностью, только часть, иначе ты бы перестал существовать, как человек. Я не был уверен, что это сработает, но у меня получилось. Вероятно, что-то от моей сущности передалось тебе, поэтому ты видишь всех этих… монстров. Я понимаю, каково тебе, Кагами-кун. Ты привыкнешь, обещаю. — Почему ты не сказал мне раньше? — Мне хотелось заговорить с тобой об этом еще на первый день после твоего опоздания. Но ты явно не хотел, чтобы я вмешивался, и мне подумалось, что тебе следует разобраться во всем самому. — Ладно, я понял, что ты не хотел меня травмировать и все такое, но почему ты так долго молчал о том, что ты... — Кагами запинается, не зная, как продолжить. — Ты… ну... — Что я «какая-то чертовщина»? — Куроко слегка улыбнулся, и Кагами стало стыдно. — По многим причинам. В том числе, потому что я отказался от своей природы и не питаюсь человеческими душами. Кагами сглотнул. — Можно еще один вопрос? — Конечно, спрашивай, Кагами-кун. — Если ты — существо не из этого мира, то почему тебя видят другие люди? — Я связан с этим миром теснее, чем тебе кажется. Тебе еще многое предстоит узнать обо мне, и я боюсь, многое тебе не понравится. — После всего, что я повидал за последние три дня, меня уже ничем не проймешь. Он, как в старые времена, потрепал Куроко по плечу, и тот не сделал попыток увернуться, а спокойно стерпел грубую ласку. На душе стало тяжко, Куроко все еще выглядел огорченным. — Извини меня, Кагами-кун. Это я виноват. Если бы я не позвал тебя тогда за мячом, ничего бы не случилось. В его голосе послышалось раскаяние, и Кагами, следуя старой привычке, взъерошил Куроко волосы. Они были мягкими и приятными на ощупь. Он ненадолго задержал ладонь на его макушке и пропустил сквозь пальцы короткие пряди, прежде чем снять руку. — Не извиняйся, придурок, — он шутливо толкнул Куроко в бок. — Это всего лишь, как это называют… неудачное стечение обстоятельств? Благодаря тебе я жив, это главное. Куроко молчал, глядя куда-то пониже шеи. Кагами этот взгляд смутил, и он потер затылок, проехавшись пальцами по тому месту, где была смертельная рана. — Слушай, а как ты это делаешь? В смысле, как ты питаешься? — Я могу показать. Но я должен предупредить, что тебе может стать неприятно. — Да ладно тебе! Я чуть не умер, потерял кусок души и вижу разные пугающие штуки, должен же ты хоть как-то ответить за это! — Кагами-кун, ты ужасен, — Куроко поджал губы и посмотрел в точности как его мерзкий пес, когда он на что-то обижался. Кагами ухмыльнулся и повернулся к нему спиной. — После тренировки покажешь. А сейчас пошли в зал, пока тренер не разозлилась. Не хочу жалеть о том, что остался в живых. С тренировки их в итоге отпустили пораньше. Баскетбол — лучший способ выпустить пар, но сегодня игра не ладилась. Кагами ошибался, пропускал подачи и беспощадно фолил, голова, забитая мыслями, не могла думать об игре. Куроко тоже растерял свое хладнокровие и постоянно отвлекался, и Хьюга наорал на него за рассеянность. В конце концов, их поймала Рико, с проницательностью, присущей лишь женщинам, заглянула в глаза и схватила за уши. — Вы двое, что, поссорились? Что за позорище вы тут устроили? — Ухо отпусти…те! Пожалуйста! — пролепетал Кагами и попытался вытянуть шею, чтобы было не так больно. — Простите, тренер, — сдавленно отозвался Куроко. — У вас сегодня игра с первогодками, для которых вы должны быть примером, а то, что вы им продемонстрировали — никуда не годится! Вы за сегодня ни разу друг на друга не посмотрели, и не думайте, что я не заметила, что вы куда-то смылись в начале тренировки, а вернулись какие-то странные. — Это наше личное дело, тр… ай-ай-ай! — Кагами прикусил язык. Возмущение чуть не стоило ему уха. — Не хотела вмешиваться, но придется, раз уж это влияет на вашу командную игру. Что-то случилось? — последнюю фразу она произнесла с материнской заботой в голосе. — Кагами-кун выразил беспокойство на счет своей неуспеваемости по истории и классической литературе. — Горящее ухо, видимо, не помешало Куроко быстро сориентироваться. — Мы не хотели вам говорить, чтобы не отвлекать от дел. Мы договорились позаниматься вместе, и я обдумывал, как объяснить материал наиболее доступно, вот и все. Рико прищурилась, еще раз сильно дернула их за уши и толкнула к дверям. — Убирайтесь оба вон, — она воинственно тыкнула в них указательным пальцем. — И чтобы не возвращались, пока со всем не разберетесь, ясно? Я скажу Хьюге-куну, что Куроко-куну стало плохо, и ты пошел его проводить. — Простите, тренер, а почему я… — попробовал возразить Куроко, но Рико силой вытолкнула его из зала. За ним отправился и Кагами. — Все, до ближайшей тренировки! — крикнула Рико из-за закрытой двери. Они переглянулись и глупо захлопали глазами. Кагами не сдержал прорывающийся наружу смех и от души расхохотался. Куроко, застывший с неопределенным выражением лица, улыбнулся и тихо прыснул в кулак. — Черт, ну и хватка у нее! — Кагами потер ноющее ухо. — Не ожидал, что она так перепугается. И зачем надо было выставлять меня идиотом? — Не смог придумать ничего лучше, — Куроко даже не старался выглядеть пристыженным. — По-моему, она все равно не поверила. И подслушивает у двери, — добавил он тише. — Надо готовиться, — сказал Кагами демонстративно громко и развернул Куроко к себе, приблизившись к нему. — Ты же помнишь наш уговор? Плечо под его рукой ощутимо напряглось. Конечно, Куроко помнил. — Ладно, — устало вздохнул он. — Давай только найдем место поспокойней. Они ушли из школы, когда солнце спустилось за горизонт. Куроко задержался, чтобы покормить Ниго, который за прошедшие полтора года стал взрослой собакой, но ничуть не изменился в размерах. Кагами за это время привык, что он все время рядом и стал воспринимать пса как приложение к Куроко, но все еще с трудом терпел его присутствие. — Ну, вот и все. Хороший мальчик, — Куроко потрепал Ниго между ушей и подобрал с пола пустой пакет с собачьим кормом. На ночь Ниго оставался в школе и спал в аккуратной будке рядом со спортзалом. Куроко хотел взять собаку себе, но его бабушка держала кошек и боялась, что те не уживутся с новым питомцем. Да и Ниго прекрасно себя чувствовал в качестве талисмана команды и был доволен своей жизнью. Они оставили пса наедине с полной миской, миновали школьные ворота. Их фигуры отбрасывали на землю длинные тени, и Кагами молча шел за Куроко. Спрашивать, куда он его ведет, почему-то казалось неуместным. Монстры, которые встречались на пути, слабо на них реагировали — равнодушно смотрели вслед или лениво нюхали воздух. Кагами ликовал, глядя на их морды. «Я – не ваша добыча», — подумал он и врезался в Куроко, неожиданно остановившегося на перекрестке, где они обычно поворачивали в «Маджи Бургер». — Хочешь коктейль? — спросил Кагами. Куроко сделал жест рукой, прося его помолчать. Он к чему-то прислушивался пару секунд, потянул воздух носом, а потом повернул в противоположную сторону от кафе. Насколько Кагами помнил, в той стороне находился небольшой парк. Кроме занятой друг другом парочки у фонтана и уткнувшегося в телефон парня в бейсболке поблизости никого не оказалось, и это играло им на руку. — Обычно я выхожу на поиски после заката, — сообщил Куроко. — Запахи становятся ярче, и в темноте легче скрыться. — Да ты прямо ночной хищник. Куда мы идем? — все-таки спросил Кагами, потому что с дорожки они давно свернули в самую глубь парка. Он позавидовал Куроко — тот ловко маневрировал между ветками, в то время как ему приходилось от них отбиваться. — Ты просил показать, — спокойно ответил Куроко через некоторое время. В его устах это прозвучало как «сам хотел, вот и терпи». Кагами просто кивнул. Куроко что-то заметил и сбавил шаг, не сводя глаз с дерева впереди. Кагами старательно вгляделся в листву, и, наконец, уловил какое-то движение. От нее отделилось что-то небольшое и упало прямо на землю. Куроко устремился навстречу и легко поймал это в ладонь. — Что это? — сначала Кагами принял упавший предмет за дохлую ворону, но пригляделся и понял, что на птицу оно совсем не похоже. Скорее на летучую мышь. Зеленую летучую мышь с чешуей вместо кожи. — Смотри, — сказал Куроко и повернулся так, чтобы Кагами было хорошо видно. — Он умирает. Существо начало таять на руках и распадаться струями зеленоватого дыма. Еще немного, и кроме маленького черного комка от него ничего не осталось. Кагами ждал, что и этот блестящий уголек исчезнет, но Куроко вдруг поднес его к лицу и выпил, как люди выпивают жидкие тельца устриц из их раковин. Линия его рта при этом будто вытянулась, стала шире и рассекла щеки. Проглотив, Куроко опустил голову и замер. Его глаза посветлели и слабо засветились — теперь Кагами был уверен, что ему ничего не мерещится. Это было странно наблюдать. На белом лице замерцали глаза, а в широком черном рту блеснули острые треугольные зубы, от чего лицо Куроко сделалось неузнаваемым. За их спинами раздались крики — парочка вдруг начала громко спорить. Кагами почувствовал, что весь покрылся мурашками, и с трудом заставил себя обернуться. — У человеческих созданий и созданий тьмы внутри есть ядро силы, которое вы, люди, называете душой, — голос Куроко тоже слегка поменял тембр, погрубел и стал будто бы взрослее. — Его можно отобрать насильно, а можно искать умирающих и забирать то, что им уже не нужно. Но у живых силы больше. Намного больше. Особенно у вас, людей. И на вкус они… приятней, — Куроко на мгновение сбился, по острым зубам проскользнул черный язык, и Кагами почувствовал, что намертво прирастает к земле. — Для таких, как я, считается зазорным есть падаль. Я слаб из-за того, что решил жить как человек. — Не слишком уж сильно… — Кагами сглотнул, посмотрев на выпачканные в черном руки Куроко, — ты отличаешься. — Приходится постоянно искать еду, это не очень удобно, — Куроко смущенно спрятал руки за спиной, поймав его взгляд. — Куроко, мне не кажется, что это плохо, — сказал Кагами искренне. — Я волновался, что тебе станет противно, — лицу Куроко постепенно возвращался обычный вид: глаза погасли, рот и губы уменьшились, кожа порозовела. — Аомине-куна это когда-то сильно напугало. Кагами нахмурился, ощутив укол ревности. Узнать о том, что есть человек, который раскрыл секрет Куроко раньше него, было обидно. — Он идиот. А ты слишком много волнуешься. Мне не неприятно и не страшно. Скорее… интересно. Куроко удовлетворенно прикрыл глаза и вдохнул воздух ртом. Парочка стала спорить тише и вскоре совсем затихла. — Эмоции — тоже еда. Страх и злость. Ревность… — Куроко достал из кармана платок и невозмутимо промокнул им губы. До Кагами дошло, чем был испачкан его рот. — Если нет ничего другого, то и это сгодится. Кагами вспомнил то, о чем давно забыл — ночевку в тренировочном лагере и свои тяжелые сны, которые мучили его в первые дни. Однажды он проснулся среди ночи от чувства, что кто-то пристально на него смотрит и, поведя вокруг сонными глазами, увидел, что Куроко не спит и глядит на него с соседнего футона. Он тогда не заметил ничего странного, но, когда снова заснул, кошмары его больше не беспокоили. Теперь он понял, почему — Куроко забрал их все. — Так это ты был тогда… — догадался Кагами и прикрыл рот рукой, испугавшись, что Куроко услышит и спросит. Куроко морщил лоб, копаясь в сумке. Он поочередно вытаскивал из нее ключи, бутылку с водой и телефон, но не нашел нужного предмета и отложил сумку в сторону. Затем прихватил зубами указательный палец и прокусил его до крови. — Что ты делаешь? — испугался Кагами. Не каждый день друзья без причины калечат себя. — Решаю твою проблему, — он придирчиво осмотрел рану и подождал, когда выступит побольше крови. — Чтобы тебя не трогали демоны, нужно, чтобы они приняли тебя за своего. Это, конечно, ненадолго, но должно помочь. Кагами дернулся, когда Куроко вдруг подошел близко к нему и потянулся рукой к лицу. Он зажмурился и почувствовал, как холодные пальцы касаются лба, убирая волосы. Куроко чертил на нем окровавленным пальцем, и от этих простых прикосновений Кагами бросило в жар — он взмолился, чтобы темнота скрыла непрошеный румянец на щеках. Он осторожно приоткрыл один глаз и покраснел еще пуще, потому что лицо Куроко оказалось так близко, что стало хорошо видно маленькие родинки у него на подбородке. — Как-то глупо… А если метка сотрется? Что тогда? — борясь со смущением, пробормотал Кагами. — Я что-нибудь придумаю, — Куроко осторожно подул на надпись, чтобы та подсохла. Кагами показалось, что на него веет осенний ветер, пахнущий землей и прелыми листьями. — Тем более, что ты… ну, не важно. Куроко поправил ему челку и отошел. Выглядел он уже совсем по-человечески и заметно расслабился. Увидев, что он спрятал в кулаке окровавленный палец, Кагами торопливо полез в карман, чтобы хоть чем-то его отблагодарить. — Вот, заклей, — он протянул пластырь. — Грязь попадет, загноится… мало ли. — Спасибо, Кагами-кун, — Куроко с улыбкой принял подарок. На улице зажглись фонари, пока они стояли. Столько всего произошло за эти дни, Кагами казалось, что прошла целая вечность. Давно надо было рассказать о монстрах Куроко. Они же лучшие друзья, как он мог подумать, что он не поймет? Поддавшись внезапному желанию, Кагами быстро оглянулся по сторонам, убедился, что кругом не осталось людей, и молча обнял Куроко за плечи. Он ждал, что Куроко окаменеет или оттолкнет, или мягко похлопает его по спине, как иногда делал во время матчей, когда их обоих переполняла радость победы и жуткая потребность друг в друге, но ничего подобного не произошло. Вместо этого он привстал на цыпочки — Кагами вспомнил вдруг об их разнице в росте и осторожно наклонился — и обвил руками его шею. — Ты только не подумай, что я странный. Мне просто захотелось так сделать, — волосы Куроко щекотали щеку, и Кагами едва сдерживался, чтобы не зарыться в них лицом. — Все нормально, — его руки сжались вокруг шеи крепче. — Мне тоже хотелось, но ты меня опередил. Обнимать Куроко приятно. Целоваться с ним, должно быть, еще приятнее, но Кагами боялся опустить ладони ниже и провести ими по спине — такое уже вряд ли будет расцениваться как дружеские объятия. Он чувствовал, что в шаге от того, чтобы прижать Куроко к себе и полной грудью вдохнуть его запах, и нехотя отстранился, чтобы не наделать глупостей. Он был близок к тому, чтобы вывалить перед Куроко все, что чувствовал, но им вдруг овладела нерешительность. Он поправил ремень сумки на плече и медленно попятится. — Поздно уже, пора идти домой. Спасибо за все. — Доброй ночи, — ответил Куроко, сжав в пальцах полы пиджака. Глаза у него опять светились, но теперь по-другому. Не жутко, а как-то тепло. — И тебе спасибо, Кагами-кун. И Кагами позорно сбежал. Он смотрел себе под ноги, но все равно несколько раз споткнулся по дороге. В ушах так и гремело смущенное «мне тоже хотелось». Куроко не перестал быть для Кагами другом, но и думать о нем в прежнем ключе у Кагами уже не получалось. Постоянно лезли в голову разные мысли, а воображение то и дело подкидывало картинки. Тайком разглядывая Куроко в раздевалке, Кагами думал, что было бы, если бы он погладил его по голой спине. Когда Куроко пил воду, откинув голову назад и выставив шею, Кагами гадал, какова его кожа на вкус. Когда он надевал напульсники, Кагами ужасно хотел перехватить его запястье и прижаться к нему ртом. Ему много чего хотелось, но он слишком дорожил их нынешними отношениями, чтобы позволить себе больше. И он не спешил переступать черту. Усталость, накопленная за последние дни, навалилась всем весом, как только Кагами лег в кровать. Приятно снова чувствовать себя в безопасности. Засыпая, Кагами снова вспомнил демонический свет в провалах глаз, застывшую, как у античной маски, улыбку и острые треугольные зубы. Чудовища действительно перестали наведываться домой и оставили Кагами в покое. Впервые за неделю он хорошо выспался и умылся с большой аккуратностью, боясь задеть метку на лбу. Иероглиф «черный» не видно под челкой, но надпись кровью недолговечна, и скоро сойдет. Может, из-за того, что монстры не нанесли ему серьезный урон, а может из-за того, что воспоминания о потустороннем облике Куроко отвлекали его от мыслей о происходящих в мире вещах, но Кагами успокоился. Он думал о том, что его чувства к Куроко не изменились после увиденного, как вдруг учуял запах горелого. Он так глубоко нырнул в свои мысли, что омлет на сковородке начал подгорать. В школе они общались как прежде, и Кагами обрадовался, что между ними нет той неловкости, которой он ожидал после спонтанных объятий. Было даже слегка обидно — он все утро размышлял какими словами признаться, но стоило ему встретиться с Куроко лицом к лицу, как вся смелость куда-то испарилась. Он не знал, как отреагирует Куроко, и неизвестность пугала. А вдруг он обнял его под влиянием момента, просто от радости, что оказался рядом? Они были близки, но это вовсе не значило, что он хотел бы с ним встречаться. Кагами знал точно, что они не перестанут дружить, если однажды он не сдержится, а Куроко не сможет ответить взаимностью, но прежнего доверия уже не будет. Ему не хотелось просто взять и так глупо все испортить. Учитель рассказывал биографию какого-то писателя, его монотонный голос дребезжал как старое радио, которое никто не слушает. Кагами клонило в сон, на дереве за окном вила гнездо огромная химера, и он лениво за ней наблюдал, пока она не начала расплываться перед глазами. За спиной слышалось деловитое шуршание ручки — Куроко всегда любил уроки литературы, аккуратно вел конспекты, ловил каждое слово — и время потекло быстрее. — А теперь откройте учебник на странице сто два. Так, кто же зачитает отрывок, — учитель просмотрел список учащихся поверх очков. — Куроко Тецуя-кун? Или он отсутствует сегодня… Кагами оторвался от вида за окном и увидел лица одноклассников. Лишь немногие из них отвлеклись от своих дел, и девочка с соседней парты робко подняла руку. — Сенсей, но ведь Куроко-кун здесь! Учитель приподнял очки и сощурился, выискивая Куроко. Кагами отодвинулся, чтобы его стало видно за его спиной. — Ах, прошу прощения, Куроко-кун, не заметил, — в углах глаз учителя собрались морщинки, от чего выражение лица становилось добрее. Под сдавленный смех одноклассников Куроко встал и начал читать выдержку из романа. В том, что Куроко не замечают, не было ничего удивительного. Но когда это повторилось несколько раз за короткое время, реакция окружающих начала казаться Кагами подозрительной. Если учитель мог не увидеть Куроко по случайности, то в команде, где уже привыкли к его незаметности, ему не удалось прикоснуться к мячу ни разу за игру, и это уже сходило за повод для тревоги. Кагами видел, что Асахина и Митобе не передавали ему мяч, даже когда он был открыт, и это заметили не только он, но и Рико. Устроенная ей взбучка результатов не дала — парни просто не видели Куроко, будто он слился с окружающей обстановкой, как хамелеон. Кагами подбежал к нему во время перерыва. — Ты перебарщиваешь со своими фокусами. Что, совсем обессилеть захотел? — Я ничего не делал. Честно. — Куроко вытер пот со лба и нахмурился. — Происходит что-то… неправильное. — Тебе нужны силы? Давай после тренировки разделимся и поищем умирающих вместе, я же тоже их вижу, так будет быстрее. — Нет. Дело в другом, — Куроко виновато улыбнулся, и Кагами почувствовал неясную тревогу. Он покосился на тренера и капитана, но они не смотрели на них, и тогда наклонился ближе. — В чем тогда? Почему тебя не замечают? Куроко не хотелось говорить, это было заметно по судорожно сжавшейся руке на бутылке с водой. Кагами испытующе глядел на него и не собирался отставать. — Похоже, я отдал больше, чем взял, — наконец сказал он, виновато улыбнувшись. К горлу подкатил тяжелый тошнотный ком. Мир покачнулся, и Кагами с трудом удержался на месте. — Почему… — Не спрашивай, Кагами-кун, я и сам до конца не разобрался. — По губам Куроко пробежала судорога, и у Кагами опустилось сердце. — Прежде чем взять твою душу, я пытался исцелить тебя, но не рассчитал силы, и большая часть ее отошла тебе. Твоя энергия — очень светлая, но она чужеродна для меня. — Что это значит? — Баланс нарушился, моя сущность меняется. Боюсь, что скоро я не смогу поддерживать форму. Процесс уже начался. По слуху ударил тренерский свисток. Рико хлопнула в ладоши, привлекая внимание, и начала раздавать команды. Кагами стоял посреди площадки и чувствовал, что слепнет от злости. — Возвращайся к тренировке, Кагами! — проорал Хьюга. Вокруг суетились семпаи, первогодки в углу отрабатывали броски. Скоро их разделят на две команды, и они начнут матч. Кагами не было дела до них всех. Он взял Куроко за шиворот, рывком поднял со скамейки и встряхнул. — Как ты мог? — внутри кипела темная, больная ярость. — Что ты, черт возьми, наделал? — Я уже извинился, — Куроко остался спокойным, но зажмурил один глаз. Ему наверняка больно, но в данный момент Кагами это не заботило. — Ты же знал, что твои способности могут обернуться против тебя, да ведь? Куроко молчал. Он не хотел лгать. Кагами знал, что он хотел сохранить его жизнь любой ценой, и что времени на размышления не было. Пусть так, пусть изменить больше ничего нельзя, но Кагами не мог просто взять и принять тот факт, что его спасение стоило Куроко такого непоправимого ущерба. — Эй, у вас все в порядке? — поинтересовался Изуки, положив ладонь на плечо Кагами, и в голосе его слышалось неподдельное волнение. — Да, — пробурчал Кагами и повел плечом, сбрасывая руку. — Не обращайте на нас внимание. Пожалуйста. Очевидная ложь: ничего не в порядке. Куроко — парень с начисто съехавшей крышей, Кагами должен был понять это еще после жалкой попытки отвоевать площадку у дворовой шпаны, или хотя бы после того, когда он попытался изложить Бармаглотам свою точку зрения, и один из тех говнюков его поколотил. Идиотская, тупая привычка сначала делать, а потом думать, и быть уверенным в правильности своих поступков, несмотря на последствия. Кагами хотелось выбить из него все то, что за раз разом толкало его на бестолковое самопожертвование, и это желание возросло в нем во сто крат, когда он увидел взгляд Куроко, его глаза упрямого зверя, не собиравшегося сдаваться. — Тише, — шепнул Изуки, поймав Кагами за запястье. Он схватил его крепко, не оставив шанса вырваться. Кагами оглянулся и увидел, что все смотрят на них, и напрягшиеся семпаи готовы броситься их разнимать. — Прости меня, — повторил Куроко, и Кагами вздрогнул, разжал кулак и опустил руку. Он отступил на шаг, осознав, что он сейчас хотел сделать. Он чуть не врезал Куроко по лицу. Удар получился бы не хилым, он наверняка выбил бы Куроко пару зубов или сломал ему нос, если бы не Изуки. Он выдохнул. Злость опустошила его, выжгла все эмоции. Тело обессилело, и с ним пропало и желание драться. Стало больно. Он ведь убеждал Куроко, что все в порядке, а сам полез на него с кулаками, как только понял, что все оказалось не так. Беспомощность злила. Это из-за него у Куроко проблемы, и он не имел понятия, что с этим делать. — И ты меня прости, — проговорил Кагами. Он повернулся к Изуки и сказал, сглотнув слюну. — Я погорячился. Отпусти, семпай, я его больше не трону. Они часто дрались в начале первого класса, если те тычки и тумаки можно назвать дракой. Куроко никогда не защищался, но в ответ бил вдвое сильней. Кагами удивлялся, почему он совершенно не боится его. Доверял, наверное. Знал, что Кагами не причинит ему серьезного вреда. После того случая с Бармаглотами Кагами поклялся, что убьет любого, кто причинит ему вред. Тем не менее, он причинил ему уже столько вреда, что не имел больше права зваться его другом. Все вокруг понимали, что стряслась беда. Кагами был уверен, что через пару часов все забудут, что они с Куроко повздорили. Что-то подсказывало ему: скоро о человеке по имени Куроко Тецуя будут помнить только самые близкие люди. И это злило еще сильнее. Изуки напоследок серьезно заглянул Кагами в глаза и отпустил его запястье. — Если у вас проблемы, вы всегда можете обратиться к семпаям, — сказал он. Кагами вымученно улыбнулся в ответ, хотя на деле ему хотелось плакать. Нужно было отвлечь их, перевести все в шутку или придумать что-то, что объяснило бы его внезапную вспышку гнева, но ничего не лезло в голову. Бесполезно отшучиваться, все стало слишком серьезным, чтобы отделаться простыми отговорками. — Что у вас случилось? — спросил Хьюга. Он не злился, как обычно. В его тоне не чувствовалось никакого раздражения. — Капитан, — Кагами опустил взгляд, прячась от вопросов, блуждающих по лицам товарищей. Кто-то из них смотрел с непониманием, а кто-то с беспокойством. Он видел, как побледнел Фурихата. — У нас большие неприятности. Все дело в том, что Куроко, он… — Есть трудности, которые не дают мне отдаваться любимому делу всей душой, это правда, — перебил Куроко и быстро продолжил, не давая Кагами вставить и слово. — Я признаю, что очень виноват и мне жаль, что заставляю отвлекаться и вас тоже, но осмелюсь выразить желание не посвящать вас в подробности нашего с Кагами-куном конфликта — я не могу вам этого объяснить. Боюсь, я не в состоянии принять вашу помощь, даже если очень этого хочу. Нижайше прошу прощения. Он глубоко поклонился, до пояса, прижав руки к бедрам. Экстремально вежливый, как и всегда, и для Кагами, плохо владевшего кейго, некоторые слова из его речи были новыми. — Похоже, ты твердо решил, — Хьюга пожал плечами. — Но скажи, почему ты думаешь, что нам не следует знать, в чем дело? — Да, почему, Куроко-кун? — присоединилась Рико. — Думаешь, мы просто так интересуемся? Не знаю, какая кошка пробежала между вами двумя, но мне это сильно не нравится. Ты и этот недоумок сами не свои в последнее время. — Я не недоумок, — тихо сказал Кагами. Поднял взгляд на Куроко, но тот еле заметно мотнул головой. Он умолял его не выдавать. — Это ерунда. Все скоро наладится, да ведь, Куроко? — Да, — после небольшой паузы согласился Куроко. Он посмотрел на Рико. — Я не очень хорошо себя чувствую, тренер, можно я пойду? Кагами-кун проводит меня домой. Рико поджала губы и нахмурилась, во взгляде мелькнуло сомнение. Хьюга скрестил руки на груди и неодобрительно хмыкнул. Остальные просто молчали и, казалось, ждали, что будет дальше. — Ладно, — вздохнула, наконец, Рико. — Если ты думаешь, что так будет лучше, то делай, как знаешь. Но в третий раз я вас уже никуда не отпущу. Вы у меня во всем признаетесь, как миленькие. Так что скорее решайте свои проблемы, а если что — пеняйте на себя. — Я сделаю все возможное, — сказал Куроко, и в голосе его послышалась прежняя решимость. — Спасибо, что полагаетесь на нас. Он сделал Кагами знак идти за ним и, не оглядываясь, пошел к выходу из спортзала. Хьюга наклонился к Рико и что-то заговорил ей на ухо, когда Кагами отворачивался от них. «Ты уверена, что они справятся?», — разобрал он. Рико не ответила. Наверное, она просто кивнула. Куроко быстро переодевался в школьную форму. Кагами пытался прочитать эмоции по его лицу, но оно было абсолютно непроницаемым. Он глубоко погрузился в свои мысли и что-то тщательно обдумывал. — Что ты собираешься делать? — все-таки спросил Кагами. Отвернулся, когда Куроко достал аккуратно сложенные брюки и начал стягивать шорты. — Поговорю с отцом. Он поможет найти выход. — Куроко, — Кагами задержал дыхание и зажмурился. — Ты исчезаешь? — Не совсем, — его голос раздался совсем рядом, так что Кагами поспешил натянуть футболку, чтобы Куроко не заметил, что он покрылся мурашками. — Скорее меняюсь. Как бы это объяснить… — он немного помолчал, и несколько долгих секунд Кагами слушал, как он складывает вещи в сумку. — Помнишь, как мы проходили генетику на биологии? Если заменить какие-то части в ДНК, то она начинает перестраиваться. То же происходит со мной. Думаю, я постепенно утрачу свой облик. Стану настоящим демоном. Кагами вспомнил адских горгулий, черный дым и всех тварей, которых он видел. Неужели Куроко превратится в одного из них? В это было трудно поверить. — Можешь повернуться, я закончил, — вздохнул Куроко, и его дыхание скользнуло по шее. Кагами запыхтел, подхватил свою форму и затолкал в сумку. Куроко ждал его в дверях раздевалки. — Мы пойдем к тебе домой? — вопрос был явно риторическим, и Кагами пожалел, что спросил такую глупость. Не то чтобы он боялся оказаться с Куроко наедине, просто обычно они шли домой именно к Кагами — в его квартире много места, не мешали родственники, и от метро было совсем недалеко. Если подумать, они не ходили в гости друг другу, встречались всегда на нейтральной территории: шли в кино, торговый центр, или просто гуляли по улицам. Кагами однажды заглядывал к Куроко домой — занести домашнее задание, когда тот простудился, но в тот день еще была тренировка, и он не стал заходить — так что он знал, где Куроко живет. Но о том, что такое дом Куроко, он не имел представления. — Если ты не против, — ответил Куроко. Он сильно побледнел — лицо было белым, совсем как тогда, в поезде. Из-под длинных рукавов пиджака выглядывали длинные узловатые пальцы. Ногти на них вытянулись и загнулись крючком, как у птицы. Кагами отвел взгляд. — Слушай, а что ты говорил насчет того, что «отдал больше, чем забрал»? — внезапно вспомнил Кагами. Куроко слегка напряг брови, поморщился едва заметно. Между удлинившимися губами сверкнули острые зубы. — Наверное, я слишком торопился и сделал все неправильно … — он споткнулся, и Кагами придержал его за локоть. Чудовища на улицах провожали их долгими тоскливыми взглядами. — Ты сейчас сильнее меня, Кагами-кун. У меня больше не получается то, что я мог в обычном состоянии. Поэтому, пожалуйста, — он посмотрел на Кагами совершенно черными блестящими глазами. — Не делай глупостей, ладно? Кагами собирался спросить, что это значит, но его кто-то окликнул. Он повернул голову в сторону звука и увидел парня, махавшего ему рукой. — Привет, Кагами! Давно не виделись, — парень приветливо улыбнулся. — Что, в клубе отменили занятия? Или ты опять гуляешь один? Один?! — Прости, Сугита, мне нужно идти, — Кагами торопливо махнул рукой и пошел вперед, не оборачиваясь. — В другой раз поговорим. Напиши мне на имейл! Кагами помнил этого парня. Они учились вместе на последнем году средней школы, когда он только вернулся из Америки и не мог подружиться с одноклассниками. С баскетболом там тоже не сложилось — парни из команды не любили новичков и неприязни своей не скрывали, Кагами надоело слышать искаженные английские ругательства каждый раз, когда заходил в раздевалку, и его недолгое пребывание в клубе закончилось дракой и вылетом. С Сугитой они сидели за одним столом во время обеденных перерывов, и иногда разговаривали на общие темы. Ничего особенного их не связывало, но он поддержал Кагами тогда. Нехорошо так от него сбегать, но Кагами слишком волновался, чтобы терзаться муками совести. Куроко стоял прямо перед Сугитой и даже задел его плечом, когда тот сделал резкое движение, но даже так — он его не заметил. Куроко жил недалеко от Сейрин, всего две станции, и они быстро добрались до его дома. В поезде они не смогли поговорить, слишком тесно и шумно там было. Кагами пришлось поставить его у стены и встать рядом, потому что толкали и пихали его сегодня особенно часто, и им пришлось ехать плотно прижавшись друг к другу. Кагами старательно разглядывал рекламу, но в определенный момент почувствовал тяжесть на своей груди. Куроко уткнулся в него лбом и обмяк. Кагами чувствовал, как быстро и неровно он дышит, и не к месту подумал, что при более спокойных обстоятельствах давно бы умер от стыда. Он осторожно коснулся его уха и спросил, все ли нормально. Куроко слабо кивнул. Их толпой вынесло из поезда — Кагами едва успел ухватить его за руку, пока его не унесло на другой конец платформы. Куроко позвонил отцу и предупредил его о визите. Судя по тому, что их разговор не продлился долго, отец все знал. Интересно, притворялись ли людьми его родители? Куроко тем временем становилось все хуже. Его внешность продолжала меняться: кожа потемнела и напоминала сухой пергамент, готовый потрескаться; руки стали длиннее, спина сгорбилась. Он ослабел и как будто уменьшился. Кагами видел, как тяжело дается ему трансформация. Ему хотелось его защитить. Отец Куроко открыл почти сразу после первого звонка. Может, он сидел возле двери и ждал, выглядел он очень серьезным. — Кагами-кун, подожди пожалуйста в моей комнате, — сказал Куроко, остановившись в коридоре. Он показал нужную дверь длинной когтистой рукой, и Кагами ничего не осталось, кроме как послушаться его. Некоторое время он стоял в тишине, пытаясь расслышать приглушенные голоса на кухне, но вскоре бросил это занятие. Внутри всколыхнулась обида — зачем он тогда вообще его привел, если даже поучаствовать в разговоре не может? Разве случившаяся беда не касалась и его тоже? Разве она не была их общей? Кагами сел на кровать и вцепился в волосы, ругая себя за эгоизм. Пусть он больше всего боялся потерять Куроко, но он всего лишь человек, и секреты темных существ должны оставаться их секретами. Всю дорогу Куроко тер щеку рукой, будто пытался избавиться от своей жутковатой маски, и тревожно вскидывал голову, когда замечал, что Кагами смотрит. Отчасти Кагами его понимал. Он бы тоже захотел спрятаться, если бы с ним начали происходить подобные вещи. Только заставив себя успокоиться и отнять руки от лица, Кагами понял, где находится. В тесной комнате Куроко было почти не повернуться от книг и журналов про баскетбол, двоим здесь уже стало бы тесно. На подоконнике мирно спал кот, Кагами бы не заметил его, если бы тот не дернул лапой во сне. На улице стемнело, и черная шерсть кота слилась с окном. На столе в рамочках стояло несколько фотографий — старая команда Тейко, Сейрин после победы на Зимнем Кубке, воссоединившееся Поколение Чудес. Были здесь и дурацкие снимки из фото-кабинки, в которую их затолкал Коганей, жаловавшийся, что ни у кого из них нет иных фоток, кроме групповых. Собственное лицо Кагами на них не нравилось — он никогда не умел позировать. А вот Куроко выглядел по-настоящему счастливым. Кагами сел за стол, рассматривая снимок, и тогда за его спиной скрипнула дверь. Куроко ввалился в комнату и устало лег на кровать. Поверх школьного пиджака он накинул толстовку, капюшон закрывал его голову и лицо. — Что он тебе сказал? — Кагами облизнул губы, почувствовав, как вмиг пересохло горло. — Иди домой, Кагами-кун, — бесцветным голосом ответил Куроко. — Не хочу, чтобы ты видел меня таким. — Но я не хочу уходить. Я не могу тебя бросить. — Давай обсудим все завтра? Я так устал. — Куроко, не ври, я же вижу, что ты не в порядке! Время уходит, мы… — Кагами-кун, — Куроко приподнялся, и в темноте под капюшоном сверкнули по-зимнему холодные глаза. — Если ты не уйдешь, мне придется тебя заставить. — Что? — Кагами ошалел от его странного спокойствия. — Заставить? И как ты собираешься это сделать? Он не успел ничего понять и инстинктивно зажмурился, когда в плечо вонзились когти, и стылая тьма окутала руки и ноги, заставив их онеметь. Холодная длиннопалая ладонь легла на затылок, не дав вырваться, рот заткнули чужие губы, так плотно, что Кагами не смог издать звука. Куроко целовался отчаянно и зло, не давая ни оттолкнуть, ни ответить — будто истекали его последние секунды на земле и он пытался выжать из этого времени все и немного больше. Он так торопился, так отчаянно толкался языком и сминал губы, что Кагами испугался, что умрет прямо на этом самом месте. Как бы он ни старался, у него не получалось пошевелиться, он не мог даже вздохнуть. Непонятно, сколько долгих мгновений прошло, прежде чем Куроко наконец отстранился, и Кагами вышел из странного оцепенения. — Прошу тебя, — хрипло сказал Куроко, поправив капюшон, — иди домой и ложись спать. Я не знаю, что со мной будет, когда я потеряю разум, и на что я буду способен. Уходи, пока я тебе не навредил. — Куроко, — Кагами замер над ним, не решаясь уйти. — Я хочу, чтобы ты знал. Давно пора было сказать… — Я знаю, — на изменившемся лице появилось что-то вроде смущения. — Я тоже. И тоже давно. И если ты действительно хочешь мне помочь, пожалуйста, оставь меня одного. Кагами схватил Куроко в охапку и поцеловал. Во второй раз вышло нежнее — Куроко не жадничал и покорно позволял себя целовать. Странно, но его острые зубы не ранили. Кагами сжал его в своих руках, потерся носом о нос и стремительно вышел из комнаты, чуть не наступив на кота, спрыгнувшего с подоконника ему под ноги. В коридоре он наткнулся на отца Куроко, про которого уже успел забыть, и мучительно залился краской. Он надевал ботинки у порога, и, заметив Кагами, приложил палец к губам. — Он тебя выгнал? Они вышли под козырек подъезда. Кагами накрыл ладонями пылающие щеки и прислонился спиной к прохладной стене. Он не мог смотреть отцу Куроко в глаза после того, что они делали в комнате. — Он даже говорить не захотел, — пожаловался Кагами. — Я не ожидал другого от моего сына, — тот удрученно потер лоб. — Господи, если жена узнает… Мне уже дважды звонила бабушка Тецуи. Не пойму, как они чувствуют, что с ним что-то не так. Ох, прости. Ты, наверное, хочешь разобраться, что происходит. — Я хочу знать правду, — Кагами выпрямился, — почему он исчезает? — В нем стало слишком много человеческого. Тело взбунтовалось и стало поглощать свет, — он переплел пальцы и нахмурился. — Пока Тецуя еще пытается сопротивляться, но скоро ничего светлого в нем не останется. Баланс нарушился, связь с человеческим миром ослабевает. Его тянет тьма, в которой он родился. — И это уже никак не исправить? Куроко-сан молчал. Он повел плечами, начал отмерять площадь козырька шагами, оттягивая ответ. — Как же так, — потерянно прошептал Кагами. — Получается… даже я не увижу его? Не буду помнить, что он был? — Ты — не перестанешь. У тебя половина его души, забыл? Какая-то часть тебя уже принадлежит нашему миру. Кагами глупо уставился на невысокого мужчину, на которого Куроко был совсем не похож. Разве что улыбался он точно так же, искренне и очень светло, так, что в сердце снова разгоралась надежда. — Вы серьезно? Тогда, — Кагами сглотнул, голос у него дрогнул от волнения, — Куроко-сан, скажите честно, я могу его спасти? Он думал, если отец Куроко промедлит с ответом еще хоть пару секунд, он прижмет его к стенке и доходчиво объяснит, что устал от отговорок, спрятанных за витиеватой вежливостью. Но Куроко-сан не стал размышлять долго, он прикрыл глаза и сказал: — Не возражаешь, если сначала я тебе кое-что расскажу? Кагами помотал головой, прося его продолжить. Куроко-сан присел на ступеньку и похлопал рукой по полу, пригласив Кагами сесть рядом. — Я не хочу, чтобы ты думал, что мы — монстры из страшилок. У нас отличаются способы питания, но в остальном мы похожи. Так было не всегда, но те из нас, чьи мозги достаточно развиты, давно приспособились жить среди людей. Мы тоже влюбляемся, заводим семьи, — он пропустил руки между коленями и соединил ладони, — и, конечно, болеем. Знаешь, однажды Тецуя серьезно поранился, и мы испугались, что потеряем его. Люди помочь не могли, а сородичи от нас отвернулись. Я в то время работал водителем скорой помощи, боль раненных служила мне пищей. Воспользоваться моим положением казалось единственным выходом. Я стал возить его с собой и ждал подходящего момента. Он настал, когда к нам попала одна девочка. Все понимали, что у нее нет шансов доехать до больницы, но я не мог потерять такой мощный источник энергии, как душа невинного ребенка. Она была ровесницей Тецуи. Конечно, она не хотела умирать. Но она могла спасти моего сына, и я не сомневался ни секунды. Я забыл, что, когда поглощаешь душу еще живого человека, с ней передаются его последние чувства и переживания. — Куроко-сан потер глаза под очками. — Тецуя тогда был еще совсем маленьким. Он оказался не готов к такому потрясению. Больше Кагами ничего не требовалось объяснять. Очевидно, Куроко вспоминал тот случай каждый раз, когда приходилось есть. Ему нелегко жилось все эти годы. — Даже так я все еще не понимаю его, — с легкой досадой прохрипел Кагами. — Разве он не боится лишиться всего, что делает вас похожими на людей? Разве он хочет стать существом, у которого нет других бед, кроме как утолить собственный голод? — Конечно, он боится. — Куроко-сан печально улыбнулся и посмотрел Кагами в глаза. — Но еще сильнее он боится тебя вмешивать. — Но почему, черт возьми? — Ты рожден человеком, и ты должен им оставаться. Тецуя не хочет, чтобы ты пережил то, что пережил он. — Я должен пойти на жертву, чтобы его спасти? Отдать ему всю душу целиком? Съесть кого-нибудь? Я готов, если это ему поможет! Он сам не заметил, как вскочил с места и вышел из-под козырька. Отец Куроко выслушал его молча, встал и грустно покачал головой. — Если бы все было так просто, — сказал он. И, подумав, добавил: — Связь почти пропала. Ему нужен якорь, который сможет удержать его в этом мире. Удержать и дать ему пристанище, где он мог бы отдыхать и набираться сил. Кагами раскрыл рот, собираясь спросить, что это значит, но Куроко-сан уже отвернулся. — Больше я тебе ничего не скажу, — коротко сказал он. — Ты и так узнал слишком много. Боюсь, Тецуя никогда меня не простит. И он скрылся за дверью подъезда. Кагами не стал его догонять. Он добрался домой на автопилоте и попытался заснуть, но так и не сомкнул глаз. Он отправил Куроко несколько сообщений в духе «ты как?», «тебе очень плохо?» и «я приеду прямо сейчас, если хочешь», но ни одно из них не получило ответа. Под утро он набрал досадливое «не умри там, придурок» и удалил, не отправив. В полседьмого Кагами ему позвонил. Он звонил все время, пока чистил зубы, завтракал и одевался. Куроко продолжал его игнорировать. Глупо надеяться, что он появится в школе, но проверить все-таки стоило. Кагами еле дождался конца первого урока и выбежал из кабинета, чуть не сбив двоих одноклассниц. Теперь учителя не просто забывали отметить присутствие Куроко. Его фамилия просто стерлась из списков — такой ученик в школе больше не значился. На вопрос, знают ли они Куроко Тецую, одноклассники реагировали недоумением. В коридоре Кагами встретил Изуки. — Что-то не припомню, извини, — сказал он и нахмурился. — Мне кажется знакомым это имя. Может, слышал по телику. Это какой-то айдол? Эй, ты куда?! Кагами ринулся на первый этаж. У шкафчиков со сменной обувью его поймала Рико и схватила его за шкирку, увидев, что он собирается сбежать с уроков, но разжала руку сразу, как увидела его побледневшее лицо. — Извини…те, — Кагами машинально поклонился и быстрым шагом вышел из школы. Слишком поздно. Мир уничтожал все следы существования Куроко: его лицо исчезло с редких снимков, с бейсбольного поля пропали последние следы послания, сулившего чемпионское звание, тоскливо завывал у спортзала Ниго. Кагами присел рядом перед ним, переборов страх, и погладил по мокрому носу, как кошку. Ниго притих, но вскоре опять начал скулить. — Что, только мы с тобой и помним, да? — Кагами впервые жалел пса. Он понимал его горе. — Я пойду и попробую вернуть твоего хозяина. Подожди немного, ладно? Ниго лизнул его руку и вяло махнул хвостом. Собачья шерсть оказалась теплой и жесткой на ощупь. Кагами напоследок почесал белый лоб и выпрямился. — Гав! — пожелал удачи Ниго. Чудовища волновались. Кагами бежал к дому Куроко со всех ног и видел краем глаза их беспокойное мельтешение. Они все спешили поскорее убраться с дороги, и такая реакция была непривычной. Метка давно сошла, но обычно чудовища не выказывали страха, а наоборот, цеплялись к нему или проявляли гастрономический интерес. Но теперь Кагами не было до них никакого дела: он чувствовал, как уходит время. У «Маджи» он свернул в сторону парка, где Куроко демонстрировал свои способности, решив срезать путь. Он бежал и бежал, пока не заметил, что вокруг стало оглушительно тихо. Большинство людей на работе в это время дня, но парк встретил его совершенной пустотой — ни пожилых, ни детей, ни одной собаки, ни вороны. Даже вездесущие чудовища куда-то попрятались. Кагами остановился, тревожно огляделся вокруг. Не к добру такая тишина. Он не сразу расслышал гулкое рычание. Сначала оно раздавалось совсем тихо, но быстро становилось все громче и громче. Так не могло рычать ни одно животное. Но и на человеческий голос слабо походил. Кагами крутился, пытаясь выяснить, откуда доносятся звуки, но рычали, кажется, со всех сторон. Он попробовал бежать, пока не поздно, но тут же остановился. Ноги и руки у него окоченели. Оно выпрыгнуло откуда-то сбоку. Кагами едва успел заметить скрюченные пальцы с острыми когтями на концах, прежде чем увернуться от удара, который мог стоить ему глаза. Нечто в облаке черного пара, настолько густого, что за ним не угадывались очертания тела, несомненно, было опасным. И вполне возможно, что оно постарается его убить. — А ты не забыл позаботиться, чтобы здесь не осталось свидетелей, — усмехнулся Кагами, но за его весельем пряталось отчаяние. — Что, уже проголодался? То, что раньше было Куроко, присело и замерло, поджидая момент, когда можно напасть. Кагами заметил с отстраненным удивлением, что совершенно не чувствует страха. — Извини. Я помню, что ты меня предупреждал. — Кагами сделал шаг навстречу, но существо не двинулось. — Давай-ка вернем тебе привычный вид, пока ты кого-нибудь не покалечил? Кагами протянул руку в самую гущу тьмы и потянул на себя. Его резко овеяло холодом, а еще — совсем слабо — запахом осеннего леса, и он чуть не утонул в этом давящем плотном воздухе. Он увидел два светящихся глаза и наугад ткнулся губами. Попал в подбородок, моргнул и смущенно рассмеялся. — Ка… — услышал он со всех сторон сразу. — Кагами…кун? Черный дым стал рассеиваться. Худое тело Куроко тихо упало на землю, разогнав клубы темного пара. Кагами подхватил его на руки, и приподнял, чтобы видеть лицо. — Не смей умирать, слышишь? Я только узнал, что не один вел себя как идиот и боялся признаться, и если ты сейчас уйдешь, будет просто отстойно! — Я так рад это слышать, — проговорил Куроко и улыбнулся — мягко и умиротворенно. А потом перевернулся на живот и содрогнулся всем телом. Он широко раскрыл рот и издал булькающий всхлип, как при рвоте. Кагами заботливо придержал его за плечи, пока он кашлял и хватал губами воздух, судороги повторились несколько раз, и вдруг его тряхнуло особенно сильно. Куроко упал набок и запрокинул голову так, что Кагами увидел, как что-то крупное и круглое прокатилось по его горлу. Исторгнутый комок шлепнулся на траву — чистый и нетронутый. Куроко с каким-то детским удивлением посмотрел на него, потом на Кагами, устало повалился на землю и взгляд у него стал бессмысленным. «У человеческих созданий и созданий тьмы внутри есть ядро силы, которое вы, люди, называете душой». — Черт, черт, черт! — Кагами осторожно подхватил комок и поднес его к лицу. Это был неровный шарик черного и белого цвета, и он ощутимо пульсировал в ладонях. Половинки в нем разделялись неравномерно и постоянно перемещались. — Можешь дуться хоть до скончания времен, но я не дам тебе так просто исчезнуть! Он проглотил ядро. Их смешавшиеся души ухнули вниз, но не осели на дне желудка. Казалось, они двинулись вверх, в сторону сердца. Кагами сел и уложил голову Куроко себе на колени. Стал перебирать мягкие волосы, не глядя вниз. — Ты пошел мне навстречу, — рот свело судорогой, но Кагами продолжил. — Ниго с ума сходит, весь школьный двор обнюхал. Скоро межшкольные, а в команде нет связующего. Без тебя скучно, — он шмыгнул и вытер рукавом влагу под носом, — возвращайся скорее. Он склонился и поцеловал Куроко в губы. Горячий тяжелый комок прошелся по легким и скользнул вверх. Под ладонью гулко стукнуло сердце. Душа прокатилась по языку, прошла круг в животе и наконец вернулась на место. *** Стояло жаркое утро. Люди прятались от жары везде, где работал кондиционер, так что «Маджи» оказался битком набит школьниками и скучающими парочками. Кагами взял с полдюжины бургеров и два ванильных коктейля на вынос. Он высмотрел местечко под вязом, прохладное и уютное, и бодро зашагал туда, следя, как вытягивается собственная тень. Она росла и темнела, пока не стала приобретать объем и менять очертания, и вдруг — одним ладным движением — отделилась. — Долго же ты. — Там просто огромная очередь. — Кагами положил пакет с бургерами на землю, сел, и отпил глоток коктейля. — Кстати, доброе утро. Куроко уселся напротив, заглянул в пакет и голодно облизнулся. — Спасибо, — он достал первый бургер и начал разворачивать бумажку. — И тебя тоже с добрым утром, Кагами-кун. Он отвесил полушутливый поклон, и Кагами взъерошил ему волосы на затылке. — Не будь таким чопорным. Первое свидание все-таки, — сказал он и с удовольствием пронаблюдал, как розовеют у Куроко щеки. — Это нечестно, — Куроко опустил руки и стал смотреть на бургер. — Теперь ты навсегда привязан ко мне. Куда бы ты не пошел, что бы не делал, я всегда буду ходить за тобой по пятам. Кагами прихватил губами трубочку, задумчиво помолчал. — Ты помнишь, что сказал мне, когда мы только познакомились? «Я буду твоей тенью». Разве нет? — Но ведь ты, Кагами-кун… — Обо мне не беспокойся, — Кагами откинулся назад, на ствол дерева. — Я совсем не против, если ты будешь всегда меня преследовать. Куроко поднял взгляд и улыбнулся. Он выглядел счастливым, совсем как на том снимке из фото-кабинки, в которую их затолкал Коганей. — Ешь уже свои бутерброды, — проворчал Кагами. Снова некстати накатило смущение. — Остынут же. — А ты не хочешь? Кагами покосился на Куроко, с аппетитом поедавшего бургер. — Один можно. Он отпил большой глоток ванильного шейка и облизнул острые треугольные зубы.