Да, я ведьма!

На темное чистое небо восходила законная хозяйка этого времени суток — луна. Большой желтый круг освещал путь затерявшимся в шумном и пыльном городе, приковывал взгляды закоренелых романтиков и тех несчастных, кому не повезло в любви. Девушка, сидевшая на мансардной крыше, задумчиво смотрела на свою старую небесную подругу, не замечая, что нервно покусывает зубами правую часть нижней губы. Руки были сомкнуты вокруг прижатых к груди коленей, а холодный ветер нещадно трепал длинные темные волосы. Она периодически сдувала локоны, которые оказывались прямо перед глазами, но шальной ветер, с ревом раненного зверя, снова кидался в бой с ведьмой и её волосами. К сожалению, эта война с ветром была изначально проиграна, так что Гермиона решила просто убрать непослушные волосы в низкий хвост. — Нам пора, — сначала послышался звук открывающегося мансардного окна, а затем голос матери Гермионы Лестрейндж. — Неужели моя умница-дочка смогла забыть о таком грандиозном мероприятии? Метла, лежавшая слева от Гермионы, слегка дернулась от магии своей хозяйки. Юная ведьма полностью легла на красную черепицу, раскинув руки и ноги, не обращая внимания на мать, возвышающуюся над ней с очень длинной метлой подмышкой. — Дорогая моя маман, не принижай меня, а то быть тебе неделю в обличии самой мерзкой жабы да пугать этим отца, — с очаровательным оскалом Лестрейндж-младшая слегка повернула лицо к Беллатрис, с безумным весельем в темных глазах посматривающую на дочь. — Ты прямо-таки я в молодости, — женщина хихикнула и уселась на пологий скат крыши недалеко от ступней Гермионы. Удовлетворённое выражение не сходило с лиц обеих ведьм, ведь именно сейчас, в этот самый момент, происходило единение и полное взаимопонимание матери и дочери. Пару минут женщины перекидывались язвительными замечаниями, в попытках как можно больнее уколоть друг друга, но это больше подходило на стандартное общение, нежели на что-то из ряда вон выходящее. — Запылают костры, — смакуя каждое слово, проговорила Беллатриса Лестрейндж, придерживая длинную красную юбку из-за сильных порывов ветра, норовящего показать как можно больше, чем узкие белые лодыжки. Гермиона согласно кивнула и посмотрела на мать, не скрывая улыбки. Мечтательный взгляд, румянец на бледных щеках и еле подрагивающие руки выдавали нетерпение Беллатрис начать как можно раньше. Согнув ноги, Гермиона встала босыми ногами на черепицу и вскочила, при этом оттягивая тяжелое темное платье. Белла с любопытством посмотрела на дочь, которая протягивала к ней руки. — Я в тебе не сомневалась, детка, — она позволила утянуть себя наверх, вставая лицом к лицу с своей крошкой. Улыбка аля «мечта садиста» сверкнула на лице Лестрейндж. Не давая Гермионе времени на раздумья, мать впихнула метлу между колен растерянной дочери, сталкивая её с крыши. Не ожидавшая такой подлости от свой собственной матери, Гермиона, падая вниз, пронзительно закричала, крепко вцепившись в древко метлы. У самого асфальта она смогла выровнять метлу параллельно земле. Тяжело дыша от страха и адреналина, ведьма гневно вскинула голову наверх, смотря с яростью сквозь темные пряди на смеющуюся мать, стоявшую на самом краю крыши. — Ненавижу! — выпалила Гермиона, медленно поднимаясь ввысь. И добавила уже громче: — Я убью тебя, карга старая! Казалось, это только больше рассмешило мать Гермионы. Дикий, безумный смех разносился по округе. — Сначала догони! — прокричала Белла, уже оседлавшая метлу, и, оттолкнувшись, полетела навстречу луне.

* * *

Гермиона с Беллатрис медленно летели по светлеющему в преддверии утра небу. Обе ведьмы выглядели неважно, хотя ни одна из них не замечали этого. Буйные черные волосы старшей Лестрейндж были местами слеплены от капель крови, как, в принципе, вся одежда и открытые участки кожи. Разводы сажи виднелись на лбу и впалых щеках, создавая причудливый орнамент на лице. Темно-карие глаза были удовлетворённо прикрыты, а полные губы мягко улыбались, от чего на правой щеке появилась крошечная ямочка. — Ты помнишь, какие чудесные звуки издавал тот последний? — нарушила умиротворенную тишину мать Гермионы. — Ах, была бы возможность, поставила бы крики этого пупсика на будильник, — она сделала мёртвую петлю, снова приземляясь рядом с дочерью. Лицо приняло выражение детской обиды, как будто у женщины отобрали любимую игрушку. — Только, боюсь, Руди не оценит. Гермиона на это отстраненно кивнула, почти не вслушиваясь в то, что говорила мать. Она медленно вычёсывала пальцами волосы, пытаясь распутать колтуны и попутно вытаскивая небольшие куски земли, которые непонятным образом оказались в густой шевелюре юной ведьмы. Взгляд карих глаз упал на собственные ногти, под которые забились грязь и кровь. Промелькнула мысль, что надо бы их подстричь. — Мам, я ещё немного полетаю, ― Гермиона прервала воодушевлённые речи Лестрейндж. Белла, казалось, впервые за это время осознано посмотрела дочь. Беллатрис нахмурила брови, осматривая растрёпанную девушку на метле. — В таком виде ты никуда не полетишь, дорогуша, — неожиданно строго сказала мать, подлетая к Гермионе. Протянув руку, она жёстко ухватила Гермиону тонкими пальцами за подбородок, поворачивая её голову к себе. Ведьма всё так же неэмоционально посмотрела в обеспокоенные глаза матери. — А если тебя кто-нибудь увидит? Потом проблем не оберёшься. — Я найду, где привести себя в порядок, мам, — Гермиона мягко освободила подбородок от материнской пальцев, взяв ладонь в свои руки. — Недалеко есть пруд, искупаюсь там. Тем более, не хочу пугать папу своим видом. Миссис Лестрейндж не сводила подозрительного взгляда с дочери. Помолчав какое-то время, она тяжело выдохнула и высвободила правую ладонь из плена тёплых рук Гермионы. — Хорошо, но чтобы в полдень была дома. Отца я предупрежу, — Беллатриса развернулась на метле и стремительно полетела в сторону дома. Дождавшись, когда мать превратится в крошечную точку на утреннем небосклоне, Гермиона развернула древко метлы в абсолютно другую сторону от пруда и резко сорвалась с места, летя к городу. Минут через десять Гермиона, спрятав метлу в надёжном месте, шагала по тротуару к возвышающейся высотке в элитном районе. У больших стеклянных дверей её встретил консьерж Стивенсон, приветствуя девушку приподнятой фуражкой. — Доброе утро, мисс Лестрейндж, — искренне сказал Майкл, обеспокоенно оглядывая собеседницу. — С вами всё в порядке? Гермиона отмахнулась от этого, словно её внешний вид не стоил должного внимания кого-либо. — Это очередные развлечения моей матери, не берите в голову, — Лестрейндж устало улыбнулась, подходя к будке лакея. — Он у себя? — Конечно, мисс Лестрейндж, — всё ещё обеспокоенно ответил Стивенсон, протягивая Гермионе ключи. — Осмелюсь высказаться, что мистер… Но продолжить ему не дали. Гермиона резким движением руки остановила его. — Спокойной ночи, Стивенсон. Я очень устала, — и отправилась восвояси, а, значит, к лифту. Майкл Стивенсон расстроено смотрел ей вслед. Быстрая поездка до нужного этажа и вот Гермиона вваливается в родную квартиру. Тихо прикрыв дверь, чтобы не разбудить хозяина, она на носочках поспешила в ванную, чтобы смыть с себя всю кровь и грязь. Достав из левого шкафчика от большой раковины свои умывальные принадлежности, Лестрейндж пошла к навороченному душу. Пока вода нагревалась, она быстро пыталась снять одежду, сейчас вызывающую у неё только непередаваемое отвращение. Сколько крови, сколько мерзостей повидало это чёрное твидовое платье, сколько ещё смертей оно увидит… Забравшись в душевую кабину, Гермиона долго стояла под водными струями, подставляя грязное лицо. Да, она ведьма, да, ей это нравилось и это было её сутью, но иногда, в такие моменты как этот, Гермионе было противно от наследия, что передала девушке мать. Тонкая усмешка искривила мокрые губы Лестрейндж. Вот уж кто никогда ни о чём не жалел, так это её она. Беллатриса Блэк была прекрасна в своём безумии, уничтожая своих жертв самими разными способами. К примеру, сегодня её матушка вырвала сердце из груди молодого парня голыми руками, а после кинула труп в огонь, как будто вытащила орех из скорлупы. Гермиона же не была настолько жестокой как её мать или другие ведьмы, присутствующие на шабаше, но даже такого зрелища было достаточно, чтобы почувствовать себя грязной. Истеричный смех вырвался из горла. Мать бы триста раз выпорола Гермиону, если бы узнала о её жалких попытках самобичевания. Ведьма не должна быть такой. Гермиона Лестрейндж была ведьмой и никогда и никому не стоило забывать это. Даже ей самой. Через двадцать минут Гермиона выбралась из душа невероятно спокойной, умиротворённой и чистой. Своей грязной одежды она не обнаружила, зная, что её уже забрали и к назначенному времени платье будет простиранным и выглаженным, зато рядом с её косметикой лежал большой пушистый халат, в который девушка сразу завернулась как в доспехи. Осмотрев себя в зеркале и оставшись довольным своим отражением, Гермиона вышла из ванны и пошла в хозяйскую спальню. Одна половина огромной кровати была занята высоким парнем, раскинувшим руки и ноги в разные стороны. Снимая халат, девушка хихикнула. Ведь именно от неё он перенял эту привычку. Оказавшись полностью обнажённой, она шмыгнула под одеяло на свою половину под тёплый бок и устроила голову на подушке, оказавшись у мужчины подмышкой. Почувствовав наличие ещё одно тела рядом, блондин пошевелился, поворачиваясь на бок и притягивая Гермиону к своей груди. — Снова твоя мама? — сонно пробормотал Драко Малфой, утыкаясь носом своей девушке во влажную макушку. — А кто ещё-то, — очень тихо ответила Гермиона, кладя правую руку на мужское бедро. — Спи, Драко, — и прикоснулась губами к его плечу. Очнулась ведьма от вопящего будильника и вторящего ему Драко Малфоя, которого категорически не устраивал такой подъём. Он с силой швырнул будильник в другой конец комнаты и лёг обратно только тогда, когда послышался звон разбивающегося устройства. Гермиона застонала в подушку. — Когда-нибудь я выставлю тебе счёт за все мои разбитые будильники, Малфой, — пробормотала она, поворачивая голову к парню. Тот закинул руки за голову и мягкая улыбка расползлась на узких губах. — Радость моя, если ты будешь покупать эти адовые устройства, их ждёт та же участь, что и их предшественников, — угроза в голосе никак не ввязалась с счастливым выражением лица. Лестрейндж закатила глаза. — Зато ты не можешь мне сказать, что мои будильники ни на что не годны, — самодовольно ответила Гермиона и хихикнула, когда холодные пальцы коснулись бедра. — Но-но, молодой человек, — она пригрозила хитро ухмыляющемуся Драко пальцем, — не распускайте руки. Лестрейндж выскользнула из-под одеяла и нагишом побежала в ванну. Малфой так и остался в кровати, дожидаясь возвращения своей девушки. О да, он обязательно дождется, ведь сегодня он скажет ей то, что вынашивал в себе последний месяц. Через какое-то время Гермиона вошла в комнату в своём платье, вытирая полотенцем мокрые волосы и напевая себе под нос какую-то весёлую песенку. За это время Драко успел убрать кровать, надеть спальные штаны и теперь сосредоточенно что-то чиркал в документах, сидя за рабочим столом. — Присядь, пожалуйста, — он указал Лестрейндж на глубокое кресло напротив стола, не поднимая глаз от бумаг. Гермиона, кинув влажное полотенце на стул, опустилась в указанное кресло, поджав под себя ноги. — Только учти, что мне надо уходить буквально через пару минут, — немного озадачено ответила Гермиона, скрещивая руки на груди в защитном жесте. — Это не займет много времени, — Драко оторвался от бумаг и откинулся на спинку кресла. С минуту он пристально рассматривал Гермиону. За это время Лестрейндж перебрала множество вариантов того, что могло случиться, неуютно ерзая в кресле под его взглядом. Наконец Малфой глубоко вздохнул и, не отрывая взгляда серых глаз от собеседницы, спросил: — Как давно? Гермиона недоуменно подняла правую бровь. — Что «как давно», Драко? Ты говоришь загадками, — ведьма слегка поддалась вперёд, с интересом смотря на своего парня  — Не прикидывайся дурой, Гермиона! — Малфой в гневе стукнул ладонями по столу, от чего она вздрогнула. — Как давно ты одурманила меня, Лестрейндж? Гермиона растеряно хлопала глазами, пытаясь переварить высказанное ей обвинение. — Ты в своём уме, Малфой? Какое одурманила? Если ты про то, что ты в меня влюбился, то это только твои проблемы и не надо устраивать из этого драму. Напомню, что мы уже как год встречаемся! — Лестрейндж так же, как и Драко вскочила с места, оперившись руками на стол. Мужчина сверлил девушку недобрым взглядом. Он наклонился к Гермионе, обдавая горячим дыханием её губы. — Спрашиваю в последний раз. Когда ты приворожила меня, ведьма? — последнее слово Малфой чуть ли не выплюнул ей в лицо. Весь запал Лестрейндж резко куда-то пропал и это увидел Драко Малфой, у которого, от чувства предательства и боли, снесло крышу. Он обошёл стол и встал вплотную к своей девушке. — Ну что, было безумно весело, не так ли? Потешаться и играть моими чувствами, влюбить в себя настолько, чтобы не видеть того, что Гермиона Лестрейндж — ведьма? Тебе это удалось! Малфой жёстко вцепился пальцами в предплечья Гермионы, как будто собираясь встряхнуть её как тряпичную куклу, но Лестрейндж силовым потоком магии оттолкнула парня от себя. Драко упал в кресло, хорошенько приложившись затылком об обивку. Он зашипел от боли сквозь сжатые зубы, уставившись на Гермиону. Её волосы намагнитились, торча в разные стороны, словно змеи на голове Медузы Горгоны, а миловидное лицо исказилось в злобным, поистине нечеловеческом оскале. Никто из них не видел, как справа от них вспыхнул алым огонь в большом камине и на горящем полене уселась Беллатриса Лестрейндж. — Если бы я захотела, охотник, — невероятно тихо начала шипеть девушка, склоняясь над парнем, — то за секунду заполучила бы твоё сердце. Если бы я захотела, ты бы навечно потерял покой, не зная, кто ты и что ты такое, — глаза, которые до этого были просто карими, сейчас превратились в чёрные омуты и Драко затягивало в них как Чёрную дыру. Безвозвратно. — Если бы я захотела, ты бы лишился рассудка, Малфой, и всю оставшуюся жизнь был бы в состоянии овоща или зверя. Гермиона наклонилась совсем близко к охотнику за ведьмами, касаясь своим носом его. Серые глаза Малфоя бегали от её глаз до губ, не сосредотачиваясь на чём-то одном надолго. — Но я не хотела этого. Я хотела быть обычной девушкой, не ведьмой, которая хочет себе человека, который бы искренне её любил. Без колдовства, Малфой. Да, я ведьма и я этим горжусь, но это не значит, что я использовала магию, чтобы ты полюбил меня. Драко не выдержал и, наклонившись, яростно впился в губы Гермионы. Ведьма упала на него, расставив колени по бокам, чтобы удобнее усесться на мужские бёдра. Парочка страстно целовалось, бормоча вперемешку извинения и явно порываясь начать покрывать поцелуями не только лицо и шею. Ухмыляющаяся Белла решила, что пора вмешаться. — Пупсик, отпусти мою дочурку домой, — сладко пропела Беллатрис, наблюдая, как Гермиона и Драко испуганно отскакивают друга от друга, так еще и Малфой умудряется упасть назад вместе с креслом. Женщина хохотнула и приглашающе протянула ладонь дочери. — Мама? — растерянно спросила Лестрейндж, поправляя растрепавшиеся мокрые волосы. — Что ты здесь делаешь? — Да вот решила забрать заблудшую дочку домой, — саркастично протянула Белла, требовательно протягивая руку Гермионе. — Дома ждёт отец. Лестрейндж-младшая подошла к камину и, протянув руку, вложила пальцы в материнскую ладонь. Малфой, чертыхаясь, резво поднялся из упавшего кресла и подошёл к ним. — Мы не были представлены должным образом. Драко Малфой — парень вашей дочери, — склонившись, он поцеловал протянутую маленькую ладонь. Подняв голову, он встретил грозный взгляд чёрных глаз. — Тебе повезло, пупсик, что всё благополучно разрешилось, — Белла резко дёрнула Драко за шею, заставляя нагнуться к её лицу. Испуганный вскрик Гермионы она проигнорировала. — Но если я узнаю, что ты ещё раз обидел мою дочь, о быстрой смерти можешь забыть. Так же, как и спокойной жизни после. Увидев, что нужный эффект достигнут, Беллатриса Лестрейндж, оттолкнув Малфоя, притянула неожидавшую этого дочь в алый огонь и обе ведьмы унеслись прочь. Ошарашенный Малфой подошёл к своему столу и, открыв нижний ящик справой стороны, достал бутылку виски и бокал. В этот момент раздалась трель звонка мобильного телефона. Откинувшись в рабочее кресло, Драко принял звонок. — Нет, я не поеду по этому делу. Разбирайтесь со своими ведьмами сами, я закругляюсь. Отцу скажу сам, Роули. Надеюсь, больше не увидимся. И скинул звонок. Телефон полетел на пол, а Драко Малфой, потирая шею после сильный «объятий» Беллатрисы Лестрейндж, залпом выпил щедрую порцию виски и уткнулся лбом в деревянную столешницу. — Да, не этого ожидал я от разговора.