По ту сторону баррикады

      — Твоя сила дана тебе не по праву рода. Ты — лишний среди нас, — кружит вокруг стула, словно ворон, проницательно шепчет, склоняясь к самому уху и щекоча своим шумным дыханием щеку. Виталий вытягивает затекшие от долгого сидения ноги и стянуто улыбается, глядя перед собой задумчиво, не особо вслушиваясь в хлесткие речи собеседника.       — Почему же?       — А ты не знаешь сам, что новшества редко признаются обществом? — становится спереди, загораживая обзор на ставшую такой интересной стену зала.       — Ну, ты же сам новатор. Говоришь при любом удобном случае, что превозносишь свежесть в мир магии. Своим видом, поведением, практиками.       — Практики я предпочитаю использовать проверенные моими предками, — резковато шипит Влад, прищуривая глаза за стеклами очков. — А что делаешь ты, лично мне, колдуну не в первом поколении, не всегда понятно. Откуда ты это брал?       — В этом и плюс — я учился всему сам: чувствовать, понимать, действовать, — почти искренне улыбается Виталий. — Вы такие смешные. Каждый готов разорваться от гордости, когда говорит о своих титулах и родах. А какой смысл, если результата это дает мало?       — Не так уж и мало. Как видишь, я в финале, стою рядом с тобой, удачливым самоучкой, — разводит руками явно довольный собой Влад.       — Будто мы с тобой не знаем, почему так получилось. И вообще, откуда такой внезапный интерес к моей персоне? — складывает руки на груди и смотрит с таким выражением, что Кадони кажется, будто маг издевается.       — Можно я не буду отвечать на этот вопрос? — страдальчески вздыхает колдун и, не спрашивая разрешения, закуривает. — Смотри. Вот сидишь ты, довольный своим успехом. А вокруг — мир магии, традиционной, — подходит непозволительно близко, волоча за собой полупрозрачный шлейф дыма, склоняется к лицу. Гиберт смотрит в упор, сталкивая сталь взглядов — колючего, изучающего, сосредоточенного и беззаботно-отстраненного, задумчивого, насмешливого, и заинтересованно приоткрывает рот. — И стоит тебе только заикнуться о том, что твои методы и теории лучше, — шумно затягивается через длинный мундштук. — И он сделает так, — стремительное движение — и Кадони, легко касаясь приоткрытых и чуть влажных губ, выдыхает дым из легких прямо в рот Гиберту. Эзотерик удушливо кашляет, но не отворачивается и не отталкивает Влада.       — Мерзко, да? — издевательски спрашивает Кадони.       — Гадость, — почему-то вновь улыбается Виталий и вытирает рот тыльной стороной ладони. — Но кто тебе сказал, что я буду кому-то что-то доказывать? Каждому свое, как говорится.       — В принципе, ты прав, — ожидавший более бурной реакции и ныне разочарованный Кадони усаживается на свой стул. Гиберт снова уходит в себя, тщательно облизываясь и стараясь избавиться от мерзкого вкуса Kent Convertibles во рту.       — А в твой адрес никогда не было обвинений, мол, ты пришел за пиаром, когда тебя и твои достижения стали забывать? — снова цепляется Влад, бочком подвигаясь ближе к Виталию. — Или специально для того, чтобы с девушками познакомиться? Например, с Юлией Коган... — окурок безжалостно задушен сапогом на полу.       — Кто бы говорил, — уже откровенно посмеивается Гиберт. — Честно, редко встретишь более забавного человека, чем ты.       — Я тебе не клоун, — повысив голос, заявляет Кадони, но маг кладет пальцы на тонкие губы Влада, приказывая замолчать.       — Когда же ты, бедняга, будешь за своей жизнью следить, а не в чужих сплетни плести? Мне тебя жалко.       Кадони недовольно хмурится, отнимает чужую руку от своих губ, но не отпускает, продолжает сжимать длинные теплые пальцы. Виталий, улыбаясь уже как-то неуловимо иначе, опускает взгляд и подвигается ближе, отвечая сжатием пальцев. Плечом к плечу, держась за руки, но не смея приблизить лиц.       — Ты хорошо научился закрываться. Всем кажется, что твоя жизнь, твои переживания на виду, а на деле внутри все бушует, стоит только любому хоть немного задеть тебя. Но никто не замечает. Это похвально... Но верно ли? — тихий низкий голос мог бы заворожить, но Влад отмахивается от застилающего мозг тумана, старательно отводит взгляд на руки. Пальцы Гиберта почти ласково гладят его, и нет ни сил, ни яркого желания убрать руку подальше. — Вам так просто заявить, что мир закрыт и закрыться самим, не осознавая, что своим решением отстраниться вы поддерживаете установившуюся систему.       — Будто ты не закрываешься, — бурчит Кадони и напряженно сглатывает, не в состоянии удержать хотя бы одну внятную мысль в своей голове.       — Личное я не выдаю. Но я не закрываюсь, даже от тебя сейчас. Просто потому, что мне действительно все равно, что ты можешь сказать обо мне дурного, — другая рука, не скромничая, опускается на шею Влада, и колдун вздрагивает, дергается, чтобы отстраниться, но поднимает глаза, понимает, что пути назад не было и не будет, подается вперед. Взгляд Гиберта притягивает, как магнитом, смотрит в упор, на мгновение опускается на губы. Видно, как эзотерик еле сдерживает себя, и у Влада зреет вопрос, который не будет озвучен: зачем останавливать себя?       — Даже твой запах. Спроси любого, и он сразу упомянет табак. А на самом деле, — резкий рывок рукой, удерживающей шею, Влад подается вперед и запоздало понимает, что Гиберт наклонился и уткнулся в нее носом. — Запах молодого свежего тела. Немного — одеколона и мертвечины, что еще ожидать от некроманта, — как мурлычет, едва уловимо касается шеи губами, и Влад не сдерживает себя, вдыхает запах подставленной шеи.       Виталий пахнет совсем не тем букетом, обнаружившимся у него самого, а... Виталием. Свой, ничем не разбавленный аромат, присущий только ему, легкий, почти неуловимый, но кружащий голову похлеще крепкого виски.       Гиберт отстраняется, и Влад касается гладко выбритой щеки. Теплый, почти горячий.       — Ты даже для нас странный, — заявляет он.       — А за тобой наблюдать интересно, — с вечной, странно не надоедливой улыбочкой отвечает Виталий. Кадони немигающим взглядом смотрит на эзотерика.       — Объясни. Почему тебя хочется слушать, почему хочется прикасаться к тебе, спорить с тобой, чтобы остаться на своем, просто находиться рядом?       — Теперь ты понимаешь, почему ко мне тянутся люди.       — В том-то и дело, что не понимаю!       — В том-то и дело, что никто не знает, даже я, — минута молчания, другая, становится невыносимо. Виталий резко щелкает пальцами, и Влад, словно очнувшись, вырывает свою руку из плена теплых пальцев, возмущенно отпихивает Виталия от себя так, что молодой маг едва не падает со стула.       — Ты охренел совсем, — вновь шипит Кадони.       — Если бы ты не хотел этого на подсознательном уровне, ничего бы не вышло, — Гиберт садится поудобнее и, схватив отчаянно сопротивляющегося Влада за запястья, снова притягивает к себе. — Тебе кажется странным то, что я стараюсь подарить то, что так отчаянно требует душа того, кто находится по другую сторону баррикады. Ты так внушаем, но так желаешь вырваться на свободу и вершить то, чего действительно хочешь. Что-то делаешь, а чего-то до сих пор опасаешься, потому что разучился доверять людям. Не бойся, — жарко шепчет рыжий маг, впиваясь взглядом в Кадони, замершего в одной позе, безуспешно пытающегося справиться с внутренней дрожью. — Ты на верном пути, а это главное. И мне уже все равно, кем мы приходимся друг другу, я хочу, чтобы ты не зависел от чужого мнения не только на виду, но и на самом деле. Научись любить себя и окружающий мир.       — И ты решил, что будешь тем, кто научит меня этому? — Влад уже почти готов отбросить свой образ, но что-то мешает. — Ты прекрасно знаешь мое отношение ко всему этому.       — Как и ты мое.       — Так какого хрена ты делаешь?!       — Здесь нет камер, — усмехается Гиберт. — Ты уже на пределе, сделай же, чего действительно хочешь сам. Покажись.       Это обескураживает. Влад понимает, что уже продемонстрировал совершенно чужому человеку, вечному сопернику слишком много, и становится как-то все равно. Изящная бледная ладонь ложится на скрытое брюками бедро и двигается выше сантиметр за сантиметром.       — О, вот как... Молодец, — все такие же обжигающие теплом пальцы приподнимают подбородок Влада. Виталий подается вперед, его взгляд подернут легкой дымкой. Кадони послушно приоткрывает губы и чуть наклоняет голову вбок, глаза сами зажмуриваются в страхе перед ранее неизвестным, волнующим, таким омерзительно влекущим. — Жаль, что ты не с нами... — шепот перед мгновением, когда губы мужчин легко соприкасаются, отдается щекотной волной в позвоночнике, и Влад кладет руку на крепкое плечо, облегченно выдыхает, чувствуя прикосновения влажного упругого языка...       — О, вы уже здесь? Отлично, — дверь внезапно распахивается, и в нее влетают сразу три оператора. Влад и Виталий, едва успев отстраниться друг от друга, натягивают на лица обычные для себя выражения и лениво кивают вошедшим в приветствии. — Так, сейчас настроим оборудование и начнем, — Влад отползает на дальний стул и снова накрывает себя пеленой образа. А Виталий с легкой печалью понимает, что пока к ним приковано людское внимание, предложение стать любовной панацеей для Кадони будет абсурдным.