Пигмалион

Вот уже полчаса Даррен Дример сидел в широком кресле с откидной спинкой. Возможно, кресло было не таким удобным, каким его описывали в каталоге, зато его безвкусная полосатая расцветка идеально вписывалась в эту повсеместную атмосферу "красноречивой бедности". Чернокожий мужчина изо всех сил пытался не смотреть на мольберт, хотя, расположенный там, белоснежный холст неумолимо притягивал его взгляд, а голубые глаза бесконечно поглядывали вправо. Тяжёлый вздох. Даррен забросил голову на спинку кресла и снял причудливый атрибут своего повседневного туалета - очки со встроенными в них зелёными линзами. Кажется, взгляд на мир художника должен быть иным. К тому же, зелёный отлично подчёркивает цвета. Он положил очки рядом с телефоном и подошёл прямо к зачатку своей картины, глаза мужчины сузились и Дример вслух отметил: "Да, без очков этот безнадёжно-белый цвет кажется не таким явным признаком бездарности и полной обречённости". Постепенно комнату заполнили шаги несчастного художника. Нужно было всего лишь отчистить разум. Стоило только перестать думать о том, что уход из бизнеса - это отнюдь не выбор человека, решившего начать свой путь, скорее прихоть безответственного идиота, не способного мыслись аналитически, каприз самодура с талантом безрукого живописца! Следовало всего лишь выбросить из головы толки о счетах и оплате колледжа для сына. Осталось только освободить голову от навязчивой идеи того, что не будь он вдовцом, всё было бы совсем иначе. Сознание художника сейчас не должно быть заполнено мыслями о дешёвой мебели и великолепной Кассандре Гот. Снова. Кассандра Гот... Если любовь - это ложь, то Даррен Дример полностью погряз в ней. Это чувство поработило его натуру, оно наполнило невероятной тяжестью его сердце. Сердце, которым теперь владела она, держа чуткий предмет в холодных лабиринтах своей души. Нет, она не была его хранителем, девушка уподобилась суровому надзирателю. Мозг художника слишком хорошо представлял её тонкие черты, овал вытянутого лица, опущенные уголки её широких губ и отстранённый взгляд, который был подобен клинку. Отличное воображение безукоризненно сформировало её равнодушный, отчуждённый образ, её сдержанные манеры и, такие притягательные для Дримера, странности поведения и чудаковатость мыслей, холодная откровенность и даже, присущий немалому количеству гениев, эгоцентризм. Её нельзя было разгадать, можно только нарисовать, безнадёжно стараясь показать миру всю многогранность облика Кассандры. Даррен мог бы смело назвать себя портретистом, при условии, что на всей Земле останется лишь Кассандра Гот. Её облик захватил каждое ядро каждой клеточки тела безнадёжно влюблённого мужчины, он мог воссоздать обожаемые черты в прямом смысле с закрытыми глазами. Он устал рисовать её у мольберта, он изнемог, бесконечно отображая девушку в своей голове.       Теперь пленник Афродиты раскинулся на узком диване, закрыв лицо руками. Причиной полного отсутствия вдохновения является не ограниченность художника в материальном плане и даже не осознание того, что его жизнь превратилась в кучу нерешаемых проблем из неоплаченных счетов и недовольных критиков, не было в этом виновна и очевидная недосказанность между ним и Дирком. Он мог нарисовать что-то стоящее и в финансовом, и в творческом отношении будь она рядом. Но вот уже прошло два месяца, как от потенциально счастливой невесты Кассандры Гот сбежал неисправимый ферлакур и, по личному мнению Даррена, деморализованный кретин Дон Лотарио. Дон сделал это с нарциссизмом и позёрством, так свойственными ему. Бросая Кассандру у алтаря, он ратовал о свободе и любви, используя самые уничижительные для неё обороты. До сих пор пересказ его слов можно услышать в очередях и в парках, а иногда просто на улицах. Из всего, что слышал Даррен можно подчеркнуть, что он не был краток, говорил мягко и изворотливо, пытался доказать своей невесте, будто любовь - это фарс, который разыгрывают миллионы людей повсеместно, он утверждал, что смысла в браке нет, так как через небольшой промежуток времени люди просто надоедают друг другу. Трус, кажется, старался изо всех сил остаться с Кассандрой в прежних отношениях, но природная гордость и чувство собственного достоинства не дали ей стерпеть грязь, которой Дон безустанно поливал "самый счастливый день в её жизни". Ходили слухи, что в конце ловелас осмелился предложить униженной невесте остаться друзьями с небольшим исключением. Разумеется, в это озлобленный Дример не верил. Конечно, такой поступок был присущ развратнику Лотарио, однако сомнений не было, что в таком случае Мортимер Гот просто не позволил покинуть ему свой участок, пришлось бы несостоявшемуся мужу пополнить список похороненных там мертвецов. Считается, будто поместье Гот полно жутких тайн. И в некоторые из них Даррену нравится верить. Только одна вещь, о которой толкуют многие, не заставляет его закипать от гнева, это то, что Кассандра, должно быть, не постеснялась преподнести негодяю неслабую пощечину. Вот только она уже как шестьдесят дней не выходила из дома, точнее, из собственной комнаты, оскорблённая девушка, замкнутая по натуре, совершенно отгородилась от внешнего мира, непосредственным элементом которого являлся Даррен Дример. Нет никакого сомнения в том, что порыв высоких чувств его к добровольной затворнице побудил мужчину неоднократно посетить поместье аристократов, однако он был встречен встревоженным хозяином с пышными и седыми усами, он смотрел на влюблённого внимательно и сочувственно. Мортимер был немногословен, хотя очень вежлив и открыт, он говорил только, что ей нужно время и приглашал на ужин. Разговаривать с ним было всё ровно, что вести беседу с призраком, настолько сверхъестественным казался старик, эта фамильная черта Готов вызывала необъяснимую симпатию у художника. Даррену ничего не осталось, помимо ожидания, а ещё, регулярно посещающей его, злости. Он и раньше ненавидел Дона Лотарио, но теперь эта ненависть периодически проявлялась в необоснованных приступах агрессии. Обычно спокойному и уравновешенному Дримеру были чужды гнев и вспыльчивость, но на прошлой недели он во время завтрака поддался своей злобе и разбил пару стаканов об кафельный пол, при этом, не стесняясь комментировать происходящее в самых ярких и вызывающих формулировках. Чуткий, интеллигентный и благовоспитанный отец шокировал своим поступком сына так старательно поглощавшего кукурузные хлопья. Родитель стоял посреди комнаты с растерянным видом, а потом мгновенно стал убирать результат собственного негодования. - Дирк... Сынок, я... я не знаю, что сейчас произошло. Просто, в последнее время сколько случилось. Прости меня. Прости меня, пожалуйста, - взволнованный родитель говорил сбивчиво, стараясь трясущимися руками убрать прозрачные осколки. Мальчик встал из-за стола, взял небольшое полотенце: - Аккуратно, пап, - Дирк наклонился и собрал несколько осколков в полотенце, - так можно порезаться. Старший Дример сидел на полу, облокотившись на кухонную тумбу, тем временем подросток избавлял помещение от битого стекла. - Ох, этот месяц... и прошлый тоже, да и большая часть моей жизни были непростыми, понимаешь, Дирк? - Конечно, пап, - говорил Дирк, отправляя остатки посуды в мусорное ведро. - Я бы хотел с тобой кое-что обсудить... - Да-да, обязательно, но позже. Мне давно пора на автобус. Опаздываю в школу! - сын Даррена многозначительно поднял указательный палец правой руки. - Что ж... - мужчина поднялся на ноги. - Ещё, пап. Я хотел поинтересоваться... Гёте или Бернард Шоу? - Что? - Ну, у кого ты позаимствовал такие... - ухмылка исказила добродушное выражение лица мальчика, - выразительные речевые обороты? - Кажется, ты торопишься! - отец скрестил руки на груди, стараясь выглядеть строже. - Может, Оскар Уайльд или Хемингуэй? Это на них похоже... - Когда ты будешь дома? - Не знаю, - беззаботно бросил парень, разворачиваясь спиной к собеседнику. Дирк Дример без промедлений выбежал во двор, где его уже ожидал школьный автобус. С каждым днём он отдалялся от отца всё сильнее. Даррен подозревал, что сын влюбился. Занудство было его отличительной чертой с раннего детства, сейчас на смену ему пришла игривость. Отец знал, когда сын говорит о будущем, планирует карьеру, он думает об этой девушке. Он осмотрелся, стоило перестать мечтать о драке с этим воплощением похоти. Нужно думать о сыне и, как подобное отразиться на нём.       Звук дверного звонка вернул в сознание мужчину, выбросил из вереницы свежих воспоминаний. Он резко встал и прислушался. Недолгую тишину разбил тот же звук. По подсчётам Даррена сейчас было около двух часов ночи. Спускаясь вниз по лестнице, он как можно громко кричал: "Если это очень вежливый грабитель, то я обязан сообщить, что достаточно бедный парень!" Внизу его сердце забилось, подобно турецкому барабану. Глаза художника мгновенно узнали молодую девушку. Мужчина увидел её сдержанный образ через стекло, встроенное в массивную входную дверь, обрамлённую искусственным деревом. Явно нервничая, он потянул за дверную ручку и впустил в помещение свою томительницу. Потухший взгляд Кассандры Гот совершил пренебрежительное путешествие вдоль стоической фигуры художника. - Привет, Кассандра, - Даррен говорил это покровительственно, стараясь расслабиться. Это не сон, мужчина был настроен оптимистически. - Здравствуй, Даррен, - её голос, как обычно, был высокомерен и безэмоционален. Хотя, при разговоре с Дримером она всегда придавала ему особенный ласковый привкус. - Я увидела свет в окнах второго этажа и решила, ты будешь не против того, что я зайду. - Ты совершенно права, - он подарил ей светлую улыбку, - я буду только рад. От взора художника не могли ускользнуть незначительные, но заметные изменения во внешности возлюбленной. Длина подола её повседневного платья по обыкновению доходила до носков кожаных, крепко зашнурованных сапог. Тёмный корсет был затянут не сильно и служил только для того, чтобы подчеркнуть стройную фигуру и высокую грудь смуглой Венеры. Лицо, однако, несколько отличалось. Полное отсутствие насыщенного макияжа и беспорядочное состояние коротких волос Кассандры придавало ему естественности и почти полностью лишало вычурности. Казалось, что внутренний мир Даррена Дримера переживает страшную войну, орудия всех времён были задействованы разом, дабы сотворить неведомый хаос и тем самым вызвать в душе его тупую боль. Любовь и осознание её беспомощности, её бесполезности начали сражение, как только мужчина посмотрел в светло-карие глаза леди Гот, прозрачные стёкла в круглой, металлической оправе походили на пару щитов, верно оберегавших эти таинственные зерцала. То, что хранится там, не мог разглядеть даже глаз опытного живописца, ожидая увидеть в них глубокую грусть, он будто бы заметил какое-то чувство, совсем несвязанное с печалью.       Свет дешёвой лампы отчаянно пытался заполнить небольшое помещение кухни, когда хозяин дома пригласил гостью присесть за маленький стол с нефритовой поверхностью. Привыкшую с детства к, роскошно убранному, особняку, Кассандру совсем не смущала сдержанная обстановка, господствующая в доме Дримеров. Полное отсутствие предрассудков ещё одна фамильная черта династии Гот. - Хочешь кофе, Кассандра? - Даррен стоял посреди комнаты, не смея лишний раз пошевелиться. - Да, пожалуй, - голос девушки казался далёким, она сидела сгорбленная, подпирая двумя руками свой подбородок. Мужчина без промедлений направился к кофейнику. Процесс приготовления занимал некоторый промежуток времени, его движения стали скованнее, когда он почувствовал на себе взгляд Кассандры. Словно каждый член его тела обдавало языками пламени. Перед тем как задать вопрос, он сглотнул: - Ты голодна? - Может быть... - Я... Твой ответ неоднозначный. Тебе что-нибудь приготовить? - Даррен уже наполнял кружки кофе, каждый раз рискуя разлить его себе на брюки. - Не стоит. Просто, неси этот напиток сюда... и сядь рядом, - теперь она внимательно следила за каждым движением друга, а тот, в свою очередь, аккуратно поднёс чашки к столу и поставил одну рядом с обожаемой девушкой, потом сел напротив Кассандры, начиная пить жидкость небольшими глотками. - Дирк... его нет дома? Иногда, из-за однозвучной интонации в голосе, художник не мог воспринимать правильно многое из того, что говорила Кассандра. Последнее он расценил как вопрос, хотя это могло быть и утверждением, а может, не требующая комментариев, констатация факта, поэтому ответ он старался дать нейтральный: - Верно. - Я видела его некоторое время назад, - она неожиданно заговорила после первого глотка, - в компании сверстников. - Правда? И чем же он там занимался? - Точно не знаю. Хотя, похоже, в ближайшем будущем он планирует сделать тебя дедушкой. По крайней мере, твой сын довольно настойчив в этом вопросе. Смысл фразы и та невозмутимость, с которой гостья Дримера произносила её, вызвали искрений смех у Даррена. Кассандра немного опустила свою головку и продолжила глядеть на повеселевшего мужчину из-подо лба, уголки её губ были чуть приподняты. Когда радость отступила, художник сказал: - Это объясняет, почему он пару часов назад сел в незнакомую машину и уехал, должно быть, решив, что я временно ослеп. - И что же ты предпримешь? - Я? Ну, утром он будет ждать удара, поэтому я нанесу его завтра вечером. - Ужасно некрасиво... Мне нравится! - Кассандра почти опустошила свою чашку. - Да... Но разве ты в его возрасте не вела себя подобным образом? - Нет. Здесь очень важно отметить большую разницу в обстановке нашего с ним взросления. Если коротко, когда я была его возраста, моя мама обучала меня стрелять из арбалета в мансарде нашего особняка, - Даррен внимательно слушал. - Ещё пример: тогда я вела затворнический образ жизни. Поэтому лицезреть модель отношений других людей я не могла. У моих родителей немалая разница в возрасте. В виду этого в моей голове зафиксировалась определённая поведенческая установка касательно того, что между любовниками должна быть определённая разница в возрасте, иначе эти отношения для меня не имеют никакого смысла. Влюблённого в неё, Дримера совершенно не пугали такие заявления со стороны Кассандры. Очень часто во время их совместных разговоров она давала такие неуместные комментарии. Ум этой девушки - штука потрясающая. Науки и искусство были подвластны ему, однако, повседневные социальные практики были чужды гению Кассандры Гот. Природная застенчивость и апатия совсем не способствовали развитию у девушки социального чувства. - Да, в этом что-то есть. Потом, когда кофе был допит, секунды начали тянуться нестерпимо долго, тяжёлый воздух попадал в лёгкие и препятствовал дыханию. Даррен поддался вперёд и начал всматриваться в предмет своей неизмеримой любви. Теперь она сидела боком, повернувшись спиной к художнику, и обхватив руками деревянную спинку стула. Подбородок девушки лежал на маленьком кулачке, и здесь следовало бы описать выражение её глаз, но мужчина даже не пытался распознать его. Бесполезно. Впрочем, как всегда. Она заметно похудела, но всё ещё продолжала упорно молчать. Зачем ты здесь, Кассандра? Точно бы она почувствовала, какие мысли беспокоят её друга, ощутила на себе вопросительный взгляд очарованных глаз. Это невозможно было объяснить, однако она отчётливо слышала, застрявший в воздухе, вопрос и уже готова была дать косвенный ответ: - Над чем ты сейчас работаешь? - Работаю? Ну, есть кое-что, - Даррен вернулся в исходное положение. - Моя новая картина несёт название "Фрустрация". - Звучит интригующе, - она снова сидела как прежде. - Может, проведёшь небольшую презентацию?       На втором этаже было всё по-старому. Безобразная мебель, ужасно-комические вещицы, расставленные повсюду и, висевшие на стенах, картины более удачливых художников. Хотя всё это кажется не таким отталкивающим, когда в этой импровизированной мастерской находится ни с чем несравнимая Кассандра Гот. В данный момент она созерцала результат изысканий своего друга-художника, белый холст целиком оправдывал своё название. - Как будто, я уже это видела, - сейчас Даррен отлично понял, что девушка иронизирует. - Наверное, в Лувре, - создатель "Фрустрации" стоял за спиной Кассандры, от неё сладко пахло. - Что с тобой? - она тактично повернула голову. - Всё в порядке, - мужичина сложил руки на уровне груди. - Мне нравится думать, что я - художник. Тебе известно, что иногда художники испытывают творческий кризис. А вот что с тобой? Не хочешь поговорить? - Поговорить? - черты её лица стали резче, она развернулась и быстро подошла к окну. - О чём? - Я просто подумал, - Дример говорил осторожно, стараясь не казаться повелительным, он продолжал находиться на безопасном расстоянии, точно не зная, какая эмоция завладела его любимой, - что ты захочешь поделиться. - Хм... Что ты конкретно жаждешь услышать? Что человек, с которым я собиралась провести остаток своих дней, обошёлся со мной оскорбительно? Что он растоптал меня с неприкрытым наслаждением? Или, что вечером того же дня этого безнравственного повесу застали в раздевалке местного магазина за совокуплением с Ниной Кальенте? Ты, наверное, желаешь узнать, какие невозможные страдания я испытываю! Должно быть, ты ждёшь того, как я начну безудержно рыдать, а ты, в свою очередь, должен будешь меня утешать. Мы проведём так всю ночь, и ты будешь доволен собой, ведь смог дать надежду девушке с разбитым сердцем! А через пару лет, когда моя боль утихнет, ты решишься пригласить меня на свидание. Я ничего не упустила? - закончив, она повернулась и посмотрела на Даррена испепеляющим взглядом. - Кассандра, я не хотел... Одно несдержанное движение и невнятная речь мужчины была прервана. Поцелуй, внезапный и глубокий, вызвал в Даррене чувство жизни, словно дыхание доныне было ему недоступно. Ещё секунда, и он, растерянный, наблюдал за тем, как молодая особа осторожно сняла свои очки и положила их на письменный стол. С такой же непринуждённостью она резко толкнула его на то самое кресло. Оторопевшему мужчине было необходимо произнести хотя бы слово, но, как и в прошлый раз, его намереньям помешали губы Кассандры, она наклонилась над ним, и тепло стало медленно разливаться по телу художника, сверху вниз. Когда поцелуй прекратился, Даррен заговорил серьёзным тоном, силясь подавить хрипоту в голосе: - Кассандра, что ты делаешь!? - Какой банальный вопрос. Девушка отошла в сторону, наклонилась и стала ловко расшнуровывать левый ботинок. Даже сейчас она была образцом беспристрастности. Даррен Дример теперь понял истинные намерения любимой, с самого начала она задалась целью соблазнить его. Каждое движение мимики лица, абсолютно каждый жест, любое слово, сказанное ей сегодня - всё это было лишь фабулой коварного плана. И, возможно, ночь с Кассандрой Гот была подобна утопическому сну, однако мужчине были ясны мотивы, движущие разбитой девушкой: - Это неправильно, Кассандра, - в глубине души Дример не хотел её останавливать. - Я знаю, что тебе больно, ты чувствуешь себя подавленной и ненужной. Но ты не должна уподобляться Дону Лотарио! Ты выше его, ты лучше его, ты... - О чём это ты? - Кассандра добралась до второго ботинка. - Я понимаю, что ты просто хочешь отомстить Дону. - Нет, я просто хочу заняться с тобою сексом. Девушка избавилась от обуви, Даррен тихо встал, ладони его рук нежно обхватили плечи Кассандры, мужчина всмотрелся в её лицо. Удивительно, оно совсем не изменилось, аналогично небрежное выражение так и не покинуло его. Художник прильнул к её лицу. Запах был сладким, даже приторным, мужчина чувствовал, как сознание отчаянно борется за жизнь, как оно глотает жадно воздух, пытается спастись: - Кассандра, - осторожно целуя шею своей соблазнительницы, Дример наслаждался лёгкой дрожью, которая овладела молодым телом девушки, - ты совершаешь ошибку. - Ох, Даррен, - она держала голову прямо, стараясь скрыть сбивчивость дыхания, - я чуть не вышла замуж за Дона Лотарио. Не говори мне об ошибках. Сознание Даррена Дримера издало предсмертный вздох, и в лазурных глазах художника родился хищный блеск. - Я хочу, чтобы ты помог мне с одеждой. Потом выяснится, что память Даррена отказалась хранить в себе то, что случилось сразу после этих слов. Как если бы данная информация могла повредить его душевному спокойствию и нервной системе. Из всего, испытанного им в это мгновение, остались только обрывки полной картины, какие-то отголоски. Словно он смотрел старый фильм на проекторе, и в одно мгновение плёнка загорелась. Серебристые ленточки, вплетённые в корсет, теряют свою симметричность, шорох раскрепленной "молнии" и божественно-давящая обстановка. Он понял, что именно произошло, когда перед ним предстала иная Кассандра Гот. Обнажённая упругая грудь его Музы, всегда скрытая, сейчас она всем своим волнующим видом глумилась над словом "кротость". Удивительный изгиб тонкой талии хорошо оттенял её, придавая объёма. Тыльная сторона ладони Даррена с осторожностью бродила по ровному животику, её движения заметно замедлялись, когда на смену ощущению матовой кожи под фалангами пальцев приходило щекотливое чувство шёлка, свидетельствующие о переходе в заветную область. Бардовое нижнее бельё из шёлка и с кружевными чёрными вставками по бокам почти не представляло интереса для мужчины, он старался смотреть сквозь него. Соответствующего цвета нейлоновые чулки - единственное, что хотелось оставить. Кассандра метнула свой взгляд в сторону любовника, от желания скрыть своё смущение он казался ещё острее. Тут художник понял, что в отличие от неё был полностью одет. Ловко он снял свой светлый свитер из тонкой ткани. Одержимый здоровым образом жизни, он никогда не позволял себе расслабиться. Широкая рельефная грудь, подтянутая фигура и хорошо проработанные мышцы рук наглядно свидетельствовали об этом. Леди Гот, похоже, любила эпатировать, ведь через мгновение она уже была натурально на руках у Даррена. Она крепко обхватила сильную шею и, прижавшись, обвила свои длинные ноги вокруг его бёдер. Руки Дримера заботливо придерживали девушку. Мужчину сводило с ума каждое прикосновение к коже возлюбленной, он по-настоящему боялся потерять вкус её губ, сладкое, ни с чем несравнимое, ощущение от того, что она близко, максимально близко. Бесконечный поцелуй был прерван Кассандрой, она ловко опустилась приблизительно на шесть сантиметров, потом возобновила свою позицию, этот процесс она повторила ещё раз, и ещё раз, и ещё... Впервые в жизни почтенная носительница своей фамилии не могла сдержать эмоций. Тихий стон вырывался каждый раз, когда она чувствовала в себе твёрдый стержень возбуждённого органа. Конечно, это уступало эмоциям Даррена Дримера, туман страсти заполнил мозг неравнодушного мужчины, и он мог быть сосредоточенным только на одной мысли. Ноги его тяжелели, а руки отказывались служить своему предназначению. Следовало бы пойти в спальню, однако сейчас художник не был способен осознать это. Он собрал все свои силы и направился к, ровно выкрашенной, стене, расположенной напротив. Ноги Кассандры снова оказались на полу. Чтобы не упасть, она взяла за опору гладкую поверхность. Даррен прильнул к её губам, когда поцелуй стал по-настоящему страстным, девушка начала гладить его щеку так нежно, что мужчина совсем потерял веру в подлинность происходящего. Позже нетерпеливые поцелуи покрыли большую часть молодого тела. Наконец он остановился возле объекта своего основного замысла. Кассандра сильно прикусила нижнюю губу, когда почувствовала, как её мокрые трусики медленно сползали вниз. Художник чуть приподнял небольшую стопу и полностью от них избавился. Совсем осипший голос был слышен внизу: - Кассандра, подними, пожалуйста, правую ногу. Постарайся занести её мне на плечо. Девушка вздохнула и, украдкой посматривая вниз, выполнила просьбу своего мужчины. Как только нога была на положенном месте, Дример крепко обхватил её рукой. Больше указаний не требовалось, действия по отношению к левой ноге были аналогичны. Даррен немного привстал. Она чувствовала горячее дыхание на своей промежности. А потом другое ощущение вытеснило первое. Его мокрый язык проникает прямо вовнутрь, его колючая бородка касается половых губ... так необычно... приятно... очень хорошо... волшебно... божественно... изумительно... невообразимо... Подобного рода прилагательные невнятно бродили по сознанию Кассандры. Тем временем Даррен неустанно гладил её киску. Громкие стоны заполнили комнату в первые секунды, они усиливались пропорционально глубине места нахождения его изворотливого языка. Эмоции, которые мужчина вызывал в любимой, были невиданны им до этой ночи, такая живая и податливая, но и одновременно она властвовала над ним с удвоенной силой. Это всё вызывало в нём эйфорию и причиняло огромные неудобства внутри его бежевых брюк. Обыкновенно холодная, голова Кассандры Гот сейчас представляла собой беспорядочное скопление бессвязных мыслей. Эта новая разновидность наслаждения её очень интриговала. Девушка раскинула руки и закрыла глаза, дабы лучше воспринимать каждую ступень блаженства. Впервые она прокричала имя своего любовника. Кончив, Кассандра испытала что-то выше обычного упоения, это ощущение лёгкости, настоящей свободы и безграничной неги. Дример вылизал всю жидкость и поместил ноги девушки обратно, на холодный паркет. Он снова оказался на одном уровне с её лицом. Та, что вызывала в нём такие глубокие чувства, отвела свой взгляд, и лёгкая ухмылка возникла на лице мужчины. Заметив это, она начала сползать по стене вниз. Даррен полностью убедился в намерениях девушки, когда почувствовал трепет от посторонних прикосновений к пуговице на его брюках. Кассандра осторожно расстегнула ширинку и пришла к убеждению, что пенис мужчины стал больше с момента "их последней встречи". Она подумала, что причинила художнику уже достаточно дискомфорта и, что теперь можно познать кое-что ею неизведанное. Штаны вместе с боксерами были спущены одновременно, без лишних обрядов девушка принялась за дело. Сначала она взяла в рот только головку чувствительного органа, обошла её языком и принялась за остальную часть, стараясь постигнуть как можно больше длины. Обладатель занимаемого детородного органа сдерживал дрожь в коленях, упираясь ладонями в стену, он выкрикивал набор букв, отдалённо напоминающих ряд слов. Кассандре не хватало опыта, хотя потенциал был в наличии. Дример не мог осознать всего этого, до безумия великолепная эмоция завладела им. Возлюбленная увеличила темп, и Даррен, наконец, смог что-то сказать: "Я сейчас... совсем скоро... О, Создатель!" Девушка отпустила член и поднялась в полный рост. Художник стоял с опущенной головой, чистый пот покрыл всё его тело. "Так быстро?" - промелькнуло в голове девушки, когда она потянулась рукой к, ещё жаждущему внимания, достоинству. Действительно, процесс семяизвержения произошёл незамедлительно. С тех пор, как умерла Дарлин, у Даррена не было женщины - именно поэтому вдовец вёл себя так экспансивно. Однако он пытался не думать о подобном, и последующие события поспособствуют этому. Когда Дример поднял голову, то увидел перед собой любимую Кассандру. Ещё более взъерошенные волосы прилипли к лицу, в глазах миндального оттенка было что-то от человека, утолившего свой голод после сотни лет, проведённых без пищи, обличающе пухлые губы стали самым соблазнительным фрагментом всей этой пикантной картины. Мужчина нежно поцеловал её, и девушка, почти потерявшая свой голос, поспешила заговорить: - Дон ушёл ни с чем, понимаешь? - Нет, - Даррен бережно посмотрел на неё. - Подожди, то есть ты хочешь сказать... - Да, я - девственница. Это известие вызвало бурю радости в душе Дримера. "Непревзойдённый обольститель", "укротитель женских сердец", "никто неспособен устоять перед завлекающим взглядом шоколадных глаз" - так и не только нарекал город Дона Лотарио. Это было просто смешно, он мог провести ночь с малознакомой девушкой, однако невеста женолюба держала его на почтительном расстоянии.       Кассандра с ногами забралась на узкий диван. Возможно, большая кровать с велюровыми простынями была бы лучшим местом для потери невинности, но сейчас она плохо чувствовала свои конечности, и желание успокоить свою разгорячённую плоть вытесняло подобные идеи. Под её заинтересованным взглядом Даррен снял обувь, а также избавился от остатка одежды. Он быстро направился к, пока ещё безгрешной, девушке, она бесстыдно осматривала любовника. Добравшись туда, он сразу стал целовать возлюбленную, постепенно сокращая расстояние между ними. Кассандра положила свою голову на подлокотник. Убедившись, что она удобно устроилась, Даррен принял горизонтальное положение, покрывая своим телом смуглое тело девушки. Нижняя часть этого тела была сильно напряжена, ноги чуть расставлены. - Я люблю тебя, - художник в очередной раз пытался понять, какой внутренний ответ возник в сознании Кассандры. - Я знаю, - ему хотелось, чтобы это было не так, но, похоже, эти слова лишь материальное воплощение её подлинно-холодных мыслей. - Поэтому... Я никогда не причиню тебе зла. Я знаю, что нужно делать. Хорошо? Девушка постаралась расслабиться, решив сначала предоставить возможность другу заниматься управлением процесса. Он вошёл в неё неожиданно и быстро, вызывая дискомфорт небольшим количеством резких движений. Ощущения были странными, скорее непривычными. Что-то изменилось в Кассандре, когда член мужчины стал двигаться медленнее, позволяя ей приспособиться к новому состоянию. Ожидание страшной боли в сопровождении крови было бесцеремонно обмануто. Хотя, конечно, то, что происходило с ней сейчас нельзя назвать приятным. Чтобы отвлечься, она с неподдельной увлечённостью следила за эмоциями, которые в этот момент управляли Дарреном Дримером. Они разительно отличались от её собственных, мужчина держал свой торс на весу, нежно поглаживая руками каждый изгиб фигуры любимой. И наслаждение проявлялось каждый раз, когда неторопливые движения его бёдер прерывались на миг, и он зажмуривал глаза, а потом возобновлял их, тогда его тяжёлое дыхание прерывалось лёгкими стонами. Наконец он решился взглянуть на Кассандру, необходимо было удостовериться в её состоянии. Без слов он всё понял, и начал двигаться быстрее. Теперь женские стоны поглотили все комнаты в доме. Оба любовника стали воспринимать действительность в искажённом виде, отпала необходимость во всём, что раньше представляло хоть какую-то ценность. Последующие минуты, словно не были привязаны к жизни этих двоих. Дышать и блаженствовать - вот то, на что они были способны.       Когда всё свершилось, Кассандра Гот совсем не чувствовала своих нижних конечностей. Часть рассудка вернулась к ней, и девушка заключила, что прямо сейчас её перенесли на мягкую и холодную постель. Остывающее тело накрыли тонким одеялом, и знакомое ощущение присутствия Даррена Дримера снова было с ней. Он бережно целовал её в щеку, при этом трепетно сжимая кисть девушки в своей ладони. - Ты ужасно романтичен, Даррен Дример. Причём, заметь, ключевое слово здесь "ужасно". Мужчина привстал и наклонился над лицом возлюбленной. С самой первой встречи, он мечтал только об одном - когда-нибудь увидеть в её застывших чертах проблеск ласкового света. Благосклонность Кассандры Гот была бы высшим наслаждением для Даррена. Он готов был навсегда отказаться от своего призвания за каплю искренности по отношению к нему. Нет, я просто хочу заняться с тобою сексом. Боль сжимала грудную клетку. - Я люблю тебя - Я знаю Чувство беспомощности отступает. Она рядом, она дышит, двигается... совсем, как настоящая. Муки станут сильнее, когда она покинет твой дом.