POV Том
Сегодня суббота, уже как пару часов.. И я должен выходить из дома. Мы с парнями часто такое проворачиваем, но давайте по порядку.. У Бенджа есть байк, который кочует у каждого из нас по очереди, он достался ему от старшего брата. Мы долго приводили его в порядок, перебрали движок, заменили сидение, корпус, в общем, получилось что надо. Нас четверо в компании: Бенджамин, он же Франклин из-за нелепой случайности, Пэйси, его мы зовем Розовым из-за пристрастия к лесбийскому порно, Шейн или Тампер, потому что он имеет раздражающую привычку отстукивать какие-то монотонные дроби пальцами или ногами, и, собственно, я – Том, ну, или Таран. Таран, потому что есть у меня один замечательный прием, который стал моим козырем – я без разговоров разбиваю головой лица оппонентов. Так вот, мы выросли в одном дворе, с детства занимаемся наведением ужаса и порядка на районе. Все знают, что если что-то произошло, куда надо идти? Правильно! – к Трюмперу. Я завсегдатай полицейских участков, баров и сомнительных компаний. Моя репутация меня устраивает, даже больше, я горжусь собой, но не стоит воспринимать меня как безбашенного идиота, я справедлив во всем: и в школе, и на улице, и тем более дома. Родители знают, что «я, как и все подростки, не отличаюсь поведением», многие факты мне удается скрыть, избегать серьезных проблем с полицией и так далее. Но мне уже дали понять, что я их там достал, и если будет еще один привод или жалоба, меня без всяких проблем поставят на учет задним числом, а потом – тупо в колонию на исправительные работы.. Да.. Так вот, о чем это я? Мы часто с парнями по ночам сливаем бензин из машин, чтобы заправлять байк, ибо денег у нас частенько на это не хватает, а если деньги и водятся, то тратим мы их исключительно на выпивку и курево. Так вот, зачем, спрашивается, тратить деньги на то, что можно взять задаром? Машины, что неосторожно припаркованы в тех дворах, где нет гаражей, охраны, ну, вы понимаете.. Все, что к полу не прибито, как говорят. Я оделся в привычные вещи для такого запланированного мероприятия, заправил колючий дредовый хвост под шапку, на шею повесил ободок с ушами, натянул капюшон, обулся и, распихав по карманам сигареты и отмычки, подхватил пакет с мусором. Спустившись на первый этаж, я оседлал свой обшарпанный и невзрачный, – это все для конспирации, – велас и закинул пакет за подъездную дверь. Всегда так делаю, а потом «милая» управдома, унося мешок в контейнер, рассказывает маме, как меня надо было воспитывать. Потаскуха престарелая.. Мы всегда встречаемся в разных местах, и в этот раз нашим пунктом А стал сквер в чужом районе. Свой район мы не трогаем, мне не нужны проблемы, подозрения и обвинения. А этот самый сквер.. неспроста, в общем. Я выехал со двора на главную дорогу, приостановился, настроил телефон, пристроил ободок наушников на голову, застегнул карманы и дал жару своим икрам. Спустя пять минут крутить педали на весу меня утомило, поэтому я уселся и погнал, накренив корпус вперед. В темном парке я оказался через двадцать минут, и у дальнего входа меня уже ждали. Я подкатил, остановился, беря опору на обе ноги, и, сняв уши с головы на шею, поздоровался в привычной мне манере: – Здорово, собаки, – заржал я, получая хлопки по ладони, – скучали по папочке? – Ага, че так долго? – говорит Шейн, не заостряя внимания на моих подколах, дабы ненароком не вызвать меня на словесный баттл, и вынимает из кармана пачку, вытягивая руку на середину. Все сразу потянулись за халявой. – Не скули, мой верный пес, – шучу, после чего получаю одобрительные смешки. Все сонные, вялые, тихие, видимо, совсем не ложились, боясь проспать и выслушать, а то и получить от меня нагоняй. А я вот проспал, сам себе ведь не треснешь, и тем более не запугаешь. – Пойдем уже, поговорим и за дело, – Франклин возмущается больше всех, потому что, видите ли, его ущемляют в правах на его же байк, и, как вы поняли, пришла его очередь. – Ага, – киваем мы толпой и, пристегнув своих коней к забору, направляемся в самый центр парка по плиточной аллее, в стыках которой начала прорезаться молодая зелень. Здесь тусуется одна разношерстная компания, в которую вхожи все: от каких-то доходяг до вполне себе таких достойных уважения, но мне нужен очень даже конкретный персонаж – Лекс или Льюис, не знаю точно, как его зовут. За ним числится косяк. Попробую вкратце изложиться.. Пару недель назад мы с ребятами отдыхали в местном пабе, уже не помню, какой был повод для застолья.. Все было превосходно, никто из нас не напился до монозиготного состояния, мы прилично себя вели, расплатились по счету, даже девочек-мальчиков не домогались, но беда пришла, откуда не ждали.. Через несколько столиков от нас отдыхали какие-то крепыши взрослые, причем отдыхали отлично, судя по шуму и количеству пустых пивных бокалов на деревянной столешнице. Тампер и Франклин отошли в дамскую комнату, поправить макияж и яйца в трусах, оттуда все и пошло.. Что там произошло – теперь уже не разберешь. Мы сидели с Пейси и лениво потягивали газированный хмель, хрустели орешками, обсуждая предпочтения в сексе и какие-то личные пристрастия в этом деле. Как вдруг дверь, ведущая в туалет, вылетает с петель и с грохотом приземляется на пол, а на этой самой двери лежит мой щупленький Тампер и делает неудачные попытки подняться. Я, вскочив, недолго думая, ринулся к Шейну и заметил в проеме крепкого телосложения мужчину лет тридцати. Он стоял и смотрел на меня, а я не люблю, когда мне смотрят настолько прямо в глаза. Я спокойно подошел к нему вплотную, достойно словил его пьянючую усмешку и так же спокойно дал ему с головы в переносицу, что этот дядя, закатив шары, свалился заживо. Мы вчетвером свалили по тихой грусти, чтобы избежать дальнейшего погрома в пабе и, что еще хуже, уплаты за нанесенный ущерб. Спустя пару дней до меня дошел слух, что этот амиго разыскивает меня, пронюхивает что-то, но мне не нужны проблемы со взрослыми ребятами, там ведь, сто процентов, есть свои связи, возможно, даже в полиции, а это уже статьей попахивает. Так вот, этот Лекс или Льюис, как же его там, дал тем ребятам наводку на меня: где меня можно найти и как меня зовут, описал мою внешность, круг знакомых и так далее, короче, сдал по-крупному. В общем, надо с этим длинным языком разобраться, а то это как-то не по красоте сделано было – сдавать соседний район, с которым недавно устаканились стычки. Надо с языкастым как можно тише выяснить отношения, а то не хватало еще, чтоб из-за какого-то недоумка снова начались лишние головняки под конец учебного года. – Здоров, пацаны, – подойдя к лавке, на которой и вокруг нее стаей сидели мои ровесники, я начал спешно пожимать протянутые ладони, но нужного человека я так еще и не поприветствовал. – О, Таран, ты заблудился, что ли? – спросил Хэмиш, он тут вроде местного авторитета у них, как я, в общем. Короче, общаться придется сначала непосредственно с ним. – Хэмиш, ты же знаешь, что я просто так не блукаю.. – цокнув, я скинул с головы капюшон. – Понимаешь, зачем я пришел? – мельком глянув на своих улиток, которые весенне-прогулочным темпом наконец добрались до поля моего зрения, я задал интересующий некоторое время меня вопрос, надеясь на тихомирное разрешение, а Хэми в курсе, сто процентов, обычно такое мимо таких никогда не подходит. – Там, – посомневавшись, Хэми кивнул мне головой в сторону тополей, что стояли вдоль протоптанной через эти огромные стволы и ведущей к выходу тропинки. Картинно выставив две ладони, побуждая к спокойствию и сообщая, что все будет адекватно, я скрутил из пальцев «ok» своим дворовым товарищам и зашагал в темноту парка. Приблизившись к последним, хаотично возвышающимся великанам, чьи стволы не обнимешь даже в четыре руки, я услышал характерное журчание, которое приглушала жилистая коричневая кора метрах в полутора от меня. Я мысленно поржал и начал планировать свое эффектное появление, здесь, главное, оперативно сработать.. Быстро переместившись по молоденькой и мягкой зелени, я бесшумно оказался за спиной так-долго-писающего мальчика, почти вплотную приблизился к его уху, в одну секунду схватив его за шею, уткнул парня лбом в дерево. – Здравствуй, ссыкун, – прохрипел я ему на ухо, а парень, дернувшись, перестал изливаться. Я засмеялся в голос. – Т..Таран? – заикаясь, тихим и напуганным тоном, поинтересовался человек. А меня теперь стало даже раздражать то, что имени я его не знаю, а спрашивать на прямую категорически запрещено, это что-то вроде имиджа, нельзя показывать заинтересованность.. – Ну, ты же, надеюсь, не думал, что я оставлю проделки твоего длинного языка безнаказанными? – издевательски проговорил я и вот подумал теперь: как бы мне наказать это жалкое отродье? – Может быть, найти по-настоящему достойное применение твоему органу без костей? – этот вопрос сорвался сам собой.. Все ж логично, правда? – Продолжай, – потребовал я, чтобы унизить парня окончательно, – ты не закончил.. – таких ситуаций в моей практике еще не было, да чтобы еще и ссать ходили по моей указке? Прикол. Надо будет пацанам рассказать.. – Но я.. – обескураженный таким моим мановением, парень сжался, голова попыталась спрятаться в плечах, а руки все так же держали пенис, и вся эта ситуация, донельзя комичная, приносит мне какой-то нездоровый восторг. Я рассмеялся. И мысленно стал за доли секунды предполагать то, что недосказало это атрофированное тело. «Ну, почему мне так нравится издеваться морально?», чуть не выкрикнул я в пустоту риторический вопрос, а затем сам на него и ответил: «Потому что ты – моральный урод, Трюмпер». И вот тут мне стало не очень весело, вмиг посерьезнев, я сразу же придумал парню наказание. – Значит так, – угрожающе понизив голос, начал я, – ты сейчас заканчиваешь, и мы отправляемся с тобой в изумрудный город, мое Пугало, будем для тебя мозги выпрашивать.. И только попробуй.. – договаривать я не стал, чтобы не подкинуть туго соображающему Пугалу вариации возможного развития сюжета. Я отошел в сторонку, прикурил и прислушался: «журчит.. еще бы он ослушался!» – понеслось в голове, и я, как дурак, горделиво ухмыльнулся. Было бы чему.. Так вот, я решил, пусть отведет меня в свой район, там с его приданого сольем, чтобы проблем не было.. А что? За моральную компенсацию прокатит, да и гуманно, главное, чтобы проблем не оказалось потом больше, чем есть сейчас. Вскоре мы уже пересекали парк, я тесно прижимал его к себе, приобняв за плечо, и тихо, но верно, рассказывал ему о том, что не хорошо болтать языком и вмешиваться в чужие дела. Парни уже ждали меня, оседлав свои велосипеды, мы, решив разделиться, поехали в разные стороны. Я усадил это Пугало на раму прямой формы и вручил вонючую канистру, запах из которой кружил голову и заставлял морщиться. Спустя пять минут размеренной езды мы уже подъезжали к многоэтажкам, в которых живет этот болтливый, и я, получив направление от него, свернул и пересек дорогу. Сразу же осмотревшись по привычке, я отметил, что свет не горит ни в одном окне, фонарные столбы так же не освещают улицы, лишь слабый желтый свет меркнет под козырьками подъездных дверей. Так даже лучше. Я оставил велосипед на углу дома и, приложив палец к губам, призывая спутника к молчанию, потянул за собой к машинам, припаркованным вдоль недлинного дома. Приземлившись у серебристой недорогой машины, я натянул резиновые перчатки, приоткрыл серебряную дверцу бензобака, открутил крышку, а потом протолкнул внутрь прозрачный двухметровый шланг сантиметрового диаметра, который до этого покоился в кармане моих джинсов. Проверив уровень бензина в баке, я вручил пару перчаток Пугалу и объяснил, что делать: – Смотри, – натягивая перчатки, он присел около меня, – втянешь чуть в себя, пальцем зажмешь и сразу конец в канистру засунешь, сливай не все, – я провел невидимую черту на канистре для наглядности, – вот так примерно, понял? – мне кивнули, и я встал, чтобы отправиться к следующей машине. – Смотри, не наглотайся, а то сдохнешь от токсикоза, вывернет так, что забудешь, где живешь, и не нюхай больно.. С этими словами я пошел дальше мимо машин, обходя те, что на сигнализации, а они все таковыми и являлись, а в двух машинах, которые бы я смог безнаказанно вскрыть, я, посветив фонариком на приборную панель со стороны водительского сидения, обнаружил нищенский запас топлива. Не мой день сегодня. И, как назло, все крышки на замках.. Когда я вернулся к серебристому Опелю, то не обнаружил там парня, шланга так и находилась одним концом в баке, а другой конец валялся на асфальте, разливая дорогое удовольствие по нему. Матерясь и выискивая глазами Пугало, я принялся сворачивать шланг и закрывать бак, когда к моей щеке было приставлено что-то круглое и холодное, и это что-то, тяжелое по ощущениям, напоминало железо. Я дернулся и попытался встать или хотя бы снять с головы капюшон, но меня быстро осадили стуком по темечку. Неужели этот пидор меня подставил? Или это хозяин машины? А может быть, тот самый амбал, который меня разыскивал? Или это и есть его машина, а он хозяин? Похоже, я влип. Так, без паники. – Да ты охуел? – раздался надо мной звонкий мальчишеский голос с высоты его роста, а я тут же сделал попытку развернуться и посмотреть на его лицо, но меня снова подпихнули каким-то предметом в висок. – Не дергайся, придурок, а то полицаев вызову – будешь пятнадцать суток сортиры общественные драить.. – Тихо-тихо, – спокойно начал я диалог и стал приподнимать руки над головой, чтобы он увидел, что я для него не опасен. В конце я поднялся на ноги так же медленно, не нарушая тишину, под надзирающим взглядом приятного голоса, который хотелось слышать еще и еще. – Давай, я сейчас залью все обратно, и мы забудем об этом? Ты пойдешь спать, а я – по своим делам, ок'ей? – стоя к нему спиной, я чувствовал, что он наслаждается ситуацией, как заинтересованно смотрит мне в спину. Он молчал, а я пытался обнаружить в темноте горизонта тень этого последнего крысеныша, который теперь точно не избежит нападок с моей стороны. – А больше ты ничего не хочешь? Как часто ты это делаешь? Хотя, кого я спрашиваю? Каждый раз я получал за это от отца, потому что он считает, что я беру тачку без спроса.. – я слушал, бегал взглядом по плавной линии крыши и думал, как мне выкрутиться из ситуации, а может быть, даже оказаться в плюсе. И когда мой взгляд упал на стекло задней двери, а точней на отражение в этом стекле, я увидел темное худое очертание с длинными волосами, которое держало в одной руке пистолет, а в другой – пачку сигарет. Я тут же развернулся, наплевав на возможный тихий и мирный разбег.. Пистолетом мне еще не угрожали никогда. – Ты? Трюмпер, ты совсем, что ли? Своего района мало? – развернувшись, я увидел привлекательного юношу, насколько позволяла темнота, возможно, моих лет, а может, чуть младше. Он на голову ниже меня, со злющим выражением на лице возмущенно шипел на меня не разжимая зубов, от чего щеки его немного надувались, а губы рисовали кружок. Очень мило, однако. – Постой, мой мальчик, я не понял суть наезда, – обольщенный таким внешним видом и всеми его попытками припугнуть меня, я заворковал с ним, как с ребенком, теперь уже не боясь игрушки в его руках, ведь видя его телосложение, мне не составит труда его обезвредить. – Но понял, что мы точно не знакомы. Я бы не смог пройти мимо даже в темноте, не говоря уже о светлом времени суток. Откуда ты знаешь мое имя? – Да? – усмехнувшись мне, он вынул из пачки сигарету и зажал ее между пальцев, глядя мне в глаза, а я вынул зажигалку и сделал шаг вперед, с целью поухаживать за ним, но мне вновь пригрозили оружием. – На место! – грубо тявкнул мальчик, очень уверенно держа в своей правой руке пистолет на уровне моего лица. Я лишь опустил голову вниз, приподняв руки ладонями вперед, и улыбнулся этому самоуверенному недоразумению. Хоть он и не оценит моей улыбки, но мне эта игра уже начинает нравиться, по крайней мере, начало многообещающее. – Может, фамилия Каулитц тебе что-нибудь обо мне скажет? – Каулитц.. Каулитц. Каулитц? Ты сынок копа, что ли? – завидев его услащенную улыбку без двусмысленности, я позволил себе расслабиться. Хотя, озвучив свою догадку, признаюсь, ощутил холодок, который пробежал по позвоночнику и утонул где-то в крестце, от чего левая нога нервно дернулась. – Боишься? – хитро сощуренные глаза сверкнули деспотизмом в темноте, но тусклый блеск от отдаленного света позволил заметить его восторженность ситуацией. – Признайся. – А стоит? – не собираясь уступать и показывать свое смятение, я сложил руки на груди и посмотрел на него прямо, с вызовом, с любопытством, чтобы проверить его реакцию. Что он сделает? Что может сделать? Проклятье, я начинаю получать какое-то наслаждение от этого заложничества, от неведения и адреналина. Мальчик разглядывал меня, склонив голову на бок, чтобы челка и длинные волосы не мешали просмотру, он думал, иногда зажевывая нижнюю губу.. Наверное, сам не знает, как правильно ему поступить, сдать меня своему отцу и спасти свою репутацию, или..? – Ты откуда такой бесстрашный? – наконец оборвал тишину мой пленитель, видимо, приговор уже вынесен. Или ты еще сомневаешься, скажи мне? Дай знак. – А ты откуда такой горячий? – парировал я его слова флиртующей ноткой в голосе, от чего его голова вернулась в исходное положение, пальцы руки нервно, плотнее перехватили ствол, а опущенная рука вновь направила дуло в мое лицо. – Капюшон сними, – наглой медлительностью басовито проговорил он, от чего голос томной вибрацией донесся до моих ушей. Я снял. Осторожно. Не смея ослушаться. – Теперь шапку, – что творит, а? Помыкает мной, как хочет. Я снял шапку, а дреды тяжелым войлоком упали по плечам и спине, и я, держа ее, задумался.. Сейчас можно кинуть в него шапку и выбить из рук пистолет, а потом по привычке с головы нос ему поправить. Чего я жду? А чего ждет мальчик? – Руки за голову, – я показательно выставил руки с шапкой и зажигалкой, быстро сунул их в карманы толстовки, а потом медленно сложил руки в замок на затылке. – И на колени, – подбородок мой опустился к груди, а брови полезли вверх, удивляясь такой нахальности, взгляд выражал растерянность, но я сделал это. Я встал в лужу, которая противно пахнет бензином, а мой наглец продолжил. – Сейчас наказывать тебя буду, – я удовлетворенно оскалился, плотоядно облизнувшись. Наверное, этого мы оба и ждали. В два волнительных шага он преодолел расстояние от своей ширинки до кончика моего носа и остановился, не предпринимая больше ничего. Немигающе я, предположительно, уставился на пуговицу, так же держа руки на затылке, и абсолютно не мог себя понять. Мне нужно встать с колен, дать мальцу в жбан, да хотя бы встать и мотнуть его из стороны в сторону, чтобы в себя пришел, чтобы знал впредь, кому и чем в нос тыкать, но.. Проклятье! Я, немного обескураженный задворками своего подсознания, ощущая щекочущее будоражащее чувство в низу живота, сделал первый и судорожный вдох. Нос одурманило приятной сладостью кондиционера для белья, глаза в спокойствии закрылись, а нос, прохладный кончик которого получил ожег, казалось бы, от невесомого прикосновения, сделал пару еле заметных поглаживаний сквозь неплотный деним, но замеченных – парень так же, как и я, с огромной аккуратностью подцепил мой нос, покачнувшись бедрами вперед. Не открывая глаз, я удлинил поглаживание, ведя носом чуть выше с большим нажимом, пощекотал движениями из стороны в сторону, когда услышал шумный выдох из приоткрытого рта, и почувствовал, как плоский животик напрягся. Я прильнул щекой и лбом к возбухающему месту, давая себе возможность сосредоточиться на партнере, а не на своем начавшем проявлять себя возбуждении. – Ну же.. – захрипел парень и приложил ледяной стальной ствол к моей пылающей щеке, поглаживая им и побуждая меня наказываться. – Давай.. – на выдохе, будто из последних сил выпорхнул стоном приказ и растворился в беспроглядной тишине. Я зажмурился крепче, поглаживая щеками два ствола, которые дарили резкий контраст ощущений моей коже: страх – желание, жар – холод, стыд – азарт; бок о бок эти чувства раздирают сознание, перетягивая меня каждое на себя, но, так и не узнав, к чему именно прислушиваться, я просто носом приподнял край мягкой ткани битловки и коснулся обветренными губами ароматного и нежного, как йогурт, живота. Парень вздохнул и втянул и без того плоский животик, по щелчку покрывшийся мурашками. Вдохнув его запах, я выдохнул горячее желание на прохладный шелковый покров и, лизнув, втянул в себя широко раскрытыми губами кожу, чуть посасывая, мокро и щекотно пробуя ее языком, а потом размазал своей щекой влагу, имея шанс коснуться понравившегося места на животе вновь. Я поднял голову, чтобы осмотреть своего пленителя, даже не подумав о том, чтобы опустить руки и облегчить свою участь, но темнота не позволяла видеть, наверняка, покрасневшие щеки и приоткрытые губы, разрешая довольствоваться только лишь силуэтом и очертаниями. Проследив мои движения, мальчишка отстранился и одним ловким движением снял с брякнувшей пуговицы петлю, а я переместился с колен на стопы, облокотившись спиной о крыло злосчастного Опеля, для удобства и большего пространства, но парень, судя по всему, не думал продолжать оголяться. Он смотрел на меня, разглядывал, склонив голову чуть влево, от чего на меня падал доносящийся со стороны подъезда настолько тусклый свет, что не смущал, освещая, а мне оставалось только волнительно ждать, ведь таковы правила, приказа действовать не поступало. И вот он сделал шаг и оказался рядом между моих широко разведенных колен, как минутой ранее, предоставив перспективу мне, как показалось сначала, но стоило мне шелохнуться, как он опустил ладони на острия моих локтей, немой указкой намекая, что я должен справляться без рук. Ладони вспотели, и замок из пальцев ослаблялся, соскальзывал с затылка на шею и задевал наушники, а натяжение мышц в плечах и руках дало о себе знать. Но как только я глотнул скопившуюся во рту влагу, а после понес приоткрытый рот к поясу джинсов и зажал его уголок зубами, зажмурившись, то в паху скрутило знакомое ощущение, да так сильно, что я рефлекторно свел колени, сжав между ними стройные ноги, и стиснул зубы, издав уловимый для ушей Каулитца стон со скрежетом, и мы оба вздрогнули от легкой волны мурашек. Мальчик обрывисто выдохнул и стал то ли поглаживать мои вздернутые локти, то ли, напротив, гладить ими свои открытые ладони, в которых помещался пистолет и в другой руке – сигарета между пальцами. Я заставил себя расслабиться глубоким дыханием и потянул пояс в сторону, и плохая охрана столь сокровенного места в роли собачки неторопливо начала соскакивать вниз по податливым зубцам молнии, открыв достаточный участок треугольника. Джинсы, сидящие вполне себе свободно, позволили мне протиснуться, не изменяя методам, носом к горячему упругому возбуждению. Головка в аккурат округлялась у самой кромки широкой резинки, слезясь, источала свое естество, которое проступило влагой на приятной для кожи ткани. Нащупав мокрое место носом и ощутив композицию Его запаха и свежести белья, я, одурманенный, стал втягивать в себя амбре, приходясь слепым щенком этому сокралу, без стеснения показывая инициативой и вдохами-стонами-выдохами свою удовлетворенность и наслаждение процессом. Я попытался придумать, как приспустить хоть немного джинсы и ткань белья, но без рук это смутно представляется, и, возможно, весьма болезненно. Задумавшись, я не переставал уделять внимание мальчику, который, оперевшись одной рукой о крышу машины, другую поставил на багажник сбоку от меня, откровенно любил мой нос уже сам, получая прикосновения там, где больше хотелось, содрогаясь от нашествия приятных мурашек и удерживая сейчас свой вес большей частью руками. Каулитц покачивался навстречу, не напирая, что удивляло, принимая лишь те ласки, которые я дарил, и даже показалось, что снять лишнюю одежду – только моя забота. Языком увлажнив головку через ткань, я стал ее посасывать с приглушенными характерными звуками, обхватив ртом выпуклую округлость, иногда разбавляя выделения слюной и снова продолжая высасывать соки, надавливая языком и прикусывая зубами. Сверху надо мной мальчишка чувственно всхлипнул и простонал, положив мне на шею, несмотря на соприкосновения с металлом, горячую ладошку, сначала прижал мое лицо к себе, но, будто опомнившись, сменил тактику, большим пальцем теперь поглаживая скулу и обводя родинку на щеке. Решившись, я подхватил мизерный кусочек резинки над ароматной головкой зубами, потянув, тут же отпустил, услышав негромкий писк, и понял, что захватил лишнего, и парень начал оседать, а ногти на его руках заскрежетали по железу на машине и впились в мою шею. Взмахнув руками, я прижал его к себе, обхватив одной рукой за бедра, а другой – за поясницу, покачнувшись вместе с ним. Мы чуть развернулись, и Каулитц получил опору от машины своему боку, а после – спиной расстелился по машине, распявшись руками. Он закинул голову вверх, пытаясь достать грудью неба, тяжело дыша, а я глядя теперь на его горло длиною в шею, второпях нервно стаскивал джинсы и боксеры хотя бы по колено, припадая к липкому от естественной смазки животу, попеременно слизывая и чмокая, зализывая и засасывая нежную кожу, едва заставляя себя дышать после легких спазмов, заставляющих сильнее втягивать его животик в губы до его-моих синячков-звездочек и резкой смены темпа. Выпустив из рук все ткани, я подстраховал ими будто хмельного мальчика по бокам и приобнял ногами его голени, подул на спелую сливку, отчего голый стан зябко задрожал перед моим лицом. Я ловил сочную головку ртом, но она скользила вокруг да около, дразня мою нетерпеливую породу тореадором, и Каулитц, сам того не ожидая, неловкой дрожью в ногах загнал свой член в мой гостеприимно открытый рот жадно и сразу на половину, простонал, сменив атмосферу вокруг своего возбуждения. Я поигрался с экстра-чувствительным чупа-чупсом, пообнимал его со всех сторон, втянул щеки сильно, пытаясь высосать нечто, пару раз нырнул в щелочку уретры языком, с огромным желанием пролезть туда целиком, и щекотнул зачерпывающими движениями, совсем увлекшись, увлекшись так, что не слышно было своих желаний, по-моему, даже мыслей. Возвращаясь к себе, уже когда резь пронзала то член, то паховую область, но не возникало мысли о тайм-ауте, я лишь чувствовал приятную деликатную гладь языком, соблазнительную форму, слышал исходящий молодой запах крови с молоком, перебегая змейкой по руслам вен, язык добрался до не менее ласковой кожи у основания. Заметив там два одинаковых грузика в мягком чистом конверте, пытаясь угадать запах, я с неким волнением невесомо погладил пальцем светленький шовчик посередине, наблюдая траекторию, а потом просто желанно коснулся носом чуть прелой кожи, вкушая с восторгом интимный запах чего-то личного и невесомый, едва уловимый запах крем-мыла, от которого зазвенело в ушах. Зажмурившись, желая перебить ультразвук, я смачно вобрал одно в себя, перекатывая на языке, смакуя ощущения, и отстранился с аппетитным чмоком, чтобы попробовать правое. Не успел я и лизнуть, от неожиданности вылупив глаза, как в виске шумно затрещало с болью, а маленький сученыш, снова приложил дуло резким движением кисти к моему виску, что заломило по новой. Оценив ситуацию, я не пришел ни к одному логичному выводу, вид достаточно удовлетворенный, растрепанный. – Ты, блядь, оглох, что ли? Я думал, ты в транс ушел, совсем не реагируешь. Кобель ебучий, чуть в ногу меня не трахнул, – истерично вдыхая воздух, с захлебом проговорил он, смотря так возмущенно и обессиленно, что я обескураженно хлопал глазами, не понимая суть проблемы, и хмыкнул от безысходности. – Я не пойму ни фига! Это вообще наказание тебя или меня? Шлюха минетная, – выплюнул он, облизнув пересохшие губы. Мои брови медленно перетекли в стадию «не понял, ты это мне сейчас сказал?», руки напряглись в попытке скомкать автомобильные крылья, а глаза источали тьму, способную вызвать асфиксию физически. Это он мне сейчас вообще что такое сказал? Мне? На мои слабости так еще никто не давил. Маленькое. Стонущее. Неблагодарное. Дерьмо. – Что, сучка, поговорить захотелось? Да я ж тебя сейчас до слез доведу, и папа не помоет! – резко дернувшись с колен, возвышаясь теперь над глупой головой, я схватил одной рукой его нижнюю челюсть, дернув в ровное положение, проследив неуважительный наглый взгляд, а другой просто-напросто пребольно скрутил в кулак основание его члена, наблюдая перед собой теперь вполне привычное выражение лица: округлившиеся от испуга глаза, вздернутые бровки, сбитое дыхание. – Я же мог тебя тупо вырубить? Мог, – безнаказанный упорный взгляд. – Я ведь позволил тебе поиграть. Позволил? А ты себя почему так ведешь? – рычал я ему прямо в рот, чуя запах зубной пасты. – Животное. Отвечай, сказал! – прикрикнул я, от чего он попытался отвернуться, прикрыв карие глаза трепещущими ресницами. – Я же по-хорошему хотел. Хотел? – уже спокойней спросил я и получил конвой судорожных кивков. – Я ж тебе кончить не дам, так и.. – М-м-м.. – услышав скрипучее мычание, я весь встрепенулся, получив по шарам через уши, а увидев мечущееся адамово яблоко под тонкой кожей вкупе с носом, крылья которого невероятно точно передавали состояние пацаненка, задержал дыхание, чтобы понять, не кажется ли мне, что такого напора он и ждал. – А-ай.. я.. – чуть громче пропел мальчишка, пощекотав этим мои нервы, и я, не сбавляя оборотов, покрутил кулак на основании. – Я.. а-а, прости.. прости меня, – Каулитц слишком медленно вскинул на меня затраханный взгляд, что я покачнулся, вспотел и, освободив челюсть мальчика, удерживал теперь два нетерпеливых члена: голый и свой, который находится сейчас в трусах и джинсах. Глядя на такую вкусную картинку в лице Каулитца, повысилось слюноотделение, перед глазами потемнело, дыхание сперло, и я приблизился к его сухому открытому рту. Мазнул по поверхности губ языком и без прелюдий протолкнулся вглубь к шершавому языку, смачивая всю полость своей слюной, его кадык дернулся, глотнув, и мой поцелуй получил взаимность. Мой язык, не сумевший справиться с неконтролируемым чувством трепещущего восторга от близости этого тела, податливости хищной пасти, некрасиво и даже неумело ласкал, брал нахрапом острый на словцо язычок, ребристое небо. Одновременно прищемив в руке через грубую джинсу свой член, другой рукой я стал перемещаться по мальчишескому пенису, массируя его большим пальцем, но сжимая в кулаке, и принимая его гортанное рычание, заглушая его в себе. Парень переключился на свои ощущения, прикрыв глаза, я же продолжал массировать пальцами пульсирующий стан, посасывал, покусывал его неописуемо воздушные губы, и когда я щекотал кончиком языка верхнюю губу, самую нежную серединочку, мальчик так неоднозначно замирал, что мне казалось, он готов кончить лишь от этого. Отстранившись, я приметил шею, стрункой натянувшуюся от неудобной позы, жадно оставил на ней свою стигму, получая в самую глубину уха стон, а затем юркий мокрый язычок пробрался вовнутрь и стал прохладно щекотать нутро влажностью, дыханием и непрекращающимся стоном, и вдруг стало трудно стоять, невозможно стало стерпеть дрожь во всем теле. Я отлучился всего на мгновенье от его шеи, отпустил наши достоинства, опираясь на локти по бокам от его головы, но не смог вспомнить потом, что я ублажал его. Потому что парень засунул сигарету за мое ухо, продолжая в нем приятно безобразничать языком, и потянулся освободившейся рукой к моим джинсам, стал расстегивать длиннющую молнию и протолкнулся в прореху ладошкой, сразу сталкиваясь с моим биением сквозь ткань боксерок, которую он приспустил, преминув штанами, создав резинкой опору для яиц. Каулитц озабоченно стал поочередно пробовать сомкнуть один из четырех своих пальцев с большим, пытаясь окольцевать мой диаметр, так увлеченно, что перестал ласкать мою ушную раковину. Я же стал своеобразно исцеловывать четкую линию нижней челюсти, когда, испробовавший все возможные варианты, парень выдохнул мне в ухо достойный комплимент. – Ва-ау, – тихий восторженный голос елейно прошелся по нервным окончаниям вместе с пальчиками, сдвигающимися к основанию, заставив меня вцепиться зубами мертвой хваткой в его подбородок, заскулить при этом, как битый пес. Мальчишка неосознанно производил такой фурор на меня и мое распущенное тело, что вскружилась голова от этой непосредственности, это даже немного выводило из себя, потому он будто не понимал, что творит со мной.. Решив отплатить ему той же монетой, я схватил его за волосы и приблизил к своему лицу, засасывая мятный язык в себя, а рукой с предвзятой яростью схватил ствол, как обычно держат шприц, и большим пальцем стал насиловать его головку. Из открытого рта послышались возмущения, но я не возвращал парню язык, довольствуясь мычанием и легкими движениями руки на своем члене, когда грудь подо мной стала чаще и резче вздыматься. Парень вынул руку из моих штанов, оставив нас в замешательстве страдать от трения с грубой тканью, и стал скрести ею у себя за спиной, сползая спиной вниз по гладкому корпусу. – Все-о.. все.. мм.. не могу.. я..аах.. не могу.. больше.. – кое-как справляясь с собой, выговорил парень, притянув меня к себе для поцелуя, больно стукнув в порыве по затылку пистолетом. Я рванул его на себя за волосы, другой рукой ухватил за ягодицу, жамкая маленькую округлость, проталкиваясь средним пальцем в ложбинку, голый пенис уткнулся в мой пах, и парень шикнул, прикусив мою губу. Открыв глаза в поцелуе, я увидел перед собой аккуратный тонкий носик, густые брови и реснички, которые освещал свет из салона машины. Сдвинувшись, я отстранился от Каулитца и открыл дверь, надавил на плечи, усадив парня на край, который поспешил снять кеды с босых ступней один о другой, а руками стал избавлять меня от джинсов. Но как только пуговицу ликвидировали ухоженные пальцы, вещь сама упала вниз по ногам, зацепив член, который больно маятнулся. Я принялся расстегивать толстовку, а мальчик стянул с себя водолазку, откинув ее за спину, он подергал наверх мою майку, и я просто задрал ее, перекинув горловину и переднюю часть – за голову. Я подхватил левую голень парня и стянул с одной ноги штанину и трусы, тут же наполовину оказываясь в салоне, сообразив, он продвинулся дальше, потянул меня на себя за дреды, спадающие вниз, для поцелуя, вобрав верхнюю губу в себя, заставив меня этим обхватить его нижнюю. Он принялся свободной рукой цепляться за мое горло ногтями, оставляя жгучие полосы на коже груди и шеи, приносящие маленькому садисту кайф. Закидывая правую ногу на спинку заднего сидения, второй голой ногой он обхватил меня, направляя наши члены навстречу друг другу. «Ох, блядь», билось в голове при столкновении скользких головок, начавших мокро миловаться и тесно притираться, чуть ли не слипаясь от обилия смазки. Его голая прохладная ступня на моей пояснице тщетно пыталась самостоятельно приспустить с моей задницы еще более холодными пальцами трусы, и я отстранился, встав на коленях, согнутый в три погибели, насколько позволяла высота крыши, чтобы спустить белье самостоятельно. Приятного розового оттенка пухлые щеки, пышнючий бутон раскрасневшихся губ, повитой карий взгляд, мечущийся по моему торсу, взлохмаченная моими руками дикая копна волос, которая больше походит на вороную гриву, лоснящаяся кожа груди и плеч – утонченная и пикантная картина в целом распростерлась передо мной, словно тающий шоколад согревала сознание и потайные уголки всего меня, ведь это искусство природы лежит подо мной. Мой член дребезжал в предвкушении, как и ноги моего партнера, который тоже беспокойно елозил, лежа на сидении, поэтому я, спустив свои трусы, потянул пальцы к жаждущей промежности, оказавшейся мне на дикость открытой, что я свободно ввел два внутрь. – Кто еще из нас шлюха, м? – со смешком проговорил я, начиная ласкать приоткрытое отверстие, в котором от моих движений фыркала недавно использованная смазка. Склонив голову к нему, я жадно вылизывал нежную грудку, проходясь по призывно вздернутым и отвердевшим соскам, и попеременно засасывал их с причмокиванием, чтобы они развратно набухли. – Забавляешь себя по ночам? – Да-а.. – выгибаясь и открываясь моим пальцам, стонал парень. – Ты не дал мне кончить, падла, сработала сигналка, и мне.. ах.. ммн.. Господи.. мне пришлось выйти.. – я проезжался и натирал пальцами бýхающую точку, там отличная среда для вторжения: сколько влажно и горячо – то, что мне нужно. – Трахни меня, ублюдок! – раздраженно выкрикнул Каулитц и два раза, для большей убедительности, стукнул меня в лоб дулом. Я вынул из него пальцы, медленно вытер их об стройное бедро под колючим взглядом малька, изумительно смотрящегося в этой позе. Вообще, не в его положении сейчас пальцы гнуть.. – Я сейчас этот ствол тебе в зад вставлю и спущу курок, а потом уже будем разговаривать.. – перехватив рукой его запястье, я прижал наши руки к холодному стеклу, второй рукой подхватывая голое бедро, пристроился и стал тыкаться в слипающуюся дырочку. – Нет, если я сейчас кончу, то.. – Заткнись и помоги мне, – проворчал я, пытаясь удержать на весу ногу этого придурка, удержать на расстоянии огнестрельное и вогнать член хотя бы на головку. Он, громко фыркнув, оторвал свой зад от сидения и просунул между нами руку, нащупывая щель своей копилки и направляя мой заждавшийся член в себя. – Ты, блядь, может, толкнулся бы, идиот? – Может, мне тебя в рот трахнуть, и дело с концом? – Ты свое «может» знаешь куда засунь? – Куда ? – Да хоть в жопу! – Отлично, как раз этим я сейчас и занимаюсь! – Да ты мне голову быстрее отымел, вот только до задницы никак не доберешься, такой коротенький? – Ах, ты ж, сука! – взревел я и толкнулся, что есть дури, скользнув между его пальцами дальше, в приятное и тесное, несмотря на его недавнее баловство, нутро, которое быстрыми сокращениями пыталось всеми силами избавиться от бесцеремонного вторжения. Мальчик подо мной обиженно и злобно рыкнул, не меняя выражения своего лица после словесной перепалки дробью, а когда я вышел, болезненно скривился, промычав. – Ы-ы.. ублюдок, если у меня после тебя будут трещины, я тебе.. – я снова не дал ему облегчить свои страдания с помощью сквернословия и мнимых угроз, перебив поцелуем, я просто сунул ему в рот язык, который вскоре был укушен этим плотоядным зверьком. Он попытался выплюнуть меня, тогда я положил ладонь ему на макушку, освободив запястье от своего захвата, а вторую просунул под поясницу, начиная воспроизводить по-широкому размашистые толчки. Уже совсем скоро мой пленитель отдался процессу и желанию, взяв опору на ноги, стал встречать мои фрикции тазом, что мы бились друг о друга, сходя с ума от оборотов страсти, и неповторимо-самозабвенно даря себя в поцелуе, который я не прекращал. Он обнял меня за шею, сложив руки в удушающий захват, а я набрал скорость, несмотря на то, что член горел, обжигаясь, я словно на краю, но все никак.. Тот момент, когда еще чуть-чуть, еще чуть-чуть, но.. М-м.. Хочется еще быстрее, чтобы скорей почувствовать режущие судороги в паху, все краски смешались в непонятную картинку: движения, дыхание, стоны, и, кажется, это никогда не закончится. Я перемещался губами по длинному горлу, оттягивая кожу и присасываясь к ней, как к источнику сил, от чего мой партнер растягивал рвущими движениями майку на моей спине, а скрипучее мычание под моими губами приятно урчало. Я жалил его попу осиными повадками, имея возможность забить до полусмертного состояния, а мой конвоир, нисколько не уступая, кусался и подбивал мой пах шлепками своих половинок. Усиливая контакт, он с дикой яростью буравил меня своими взглядами, говоря ими, словно в сражении.. Кто кого больше затрахает. Настолько страстно мне никто не отдавался. Он держался из последних сил, не закрывая глаз и не смыкая губы, обсушенные горячо дышащим ртом, и вот наконец-то до моего слуха стали доноситься предоргазменные стоны вкупе с милыми подрагиваниями ног и животика. Глаза закатились, а руки перестали знать, куда им деваться от огромного обилия кайфа. – Мой мальчик.. – задыхаясь нашими стонами, прохрипел я, чувствуя готовность нас обоих. – Давай.. – предупредил я и захватил тонкий стан пениса кольцом своих пальцев, начиная быстро покручивать в кулаке скользкую головку. Его руки плавили мою спину, а короткие вскрики, ставшие громче, подгоняли кровь к самому важному, где концентрировалось яркое и слепящее пламя во всем теле. Плоть в моей руке часто запульсировала, и зверек, согнувшись пополам, с протяженным полустоном избавился от напряжения в мою ладонь, подергиваясь всем телом до последней капли. Он опустился, загнанно дыша и сокращаясь на моем изнывающем члене, прикрыл глаза, позволяя и мне кончить. Я положил голову на его плечо и, пару раз толкнувшись, вышел и стал наяривать себе рукой, иногда заныривая в горячую растраханную попку головкой. Дюжина выжимающих движений, и мутная белена резкими напорами врезается в ягодицы и промежность моего тяжело дышащего пленителя, в руке которого находится оружие. Я в порыве сжал зубами ключицу, за что сразу же получил подзатыльник, но мне так пофиг сейчас.. Потом разберемся с этим. – Было круто, – шепотом на ухо, погладив меня по голове, сказал зверек и вынул сигарету, которую сувал мне за ухо. Я лишь хмыкнул, не дожидаясь момента, когда меня попрут из нужных и нежных объятий, поднялся на коленях и надел трусы на место, вытирая о них правую руку, смешавшую в себе наше семя. Попятился на коленях назад, чтобы выйти на улицу и надеть джинсы, болтающиеся на щиколотках. Но тут что-то щелкнуло, и освещенный лампочкой салон автомобиля озарил свет огня, исходящего из дула того самого пистолета, и поджег сигарету, зажатую губами конвоира. – Что, блядь? – заржал я. – Зажигалка? Ты совсем уже? Ты угрожал мне зажигалкой? – не веря своим глазам, удивленно спросил я. – Мгм, представляешь? А ты повелся.. – тихо и серьезно ответил он, затягиваясь сизым дымом, успокаивая нервную систему после бурного кончалова. Пиздец. Похоже, я лох, разведенный на секс маленьким извращенцем.. Но он просто огонь-мальчик, такое лицо у него в момент оргазма, что под ложечкой невольно посасывать начинает. Усмехнувшись своей примитивности, я встал на асфальт и оделся, после потягиваясь и разминая уставшие мышцы, которые на славу сегодня отработали. А пацан, имени которого я не знаю, так и лежал врастопырку и лениво держал в руке тлеющую сигарету, он с улыбкой перевел на меня взгляд и протянул свою руку. Я забрал сигарету, зажав большим и указательным пальцами, затянулся и просунул свободную руку вглубь салона для помощи, но мне в ладонь легли две пятки, обхватив которые я потянул на себя, с улыбкой отмечая королевские задатки. Он сел на край и жалобно на меня посмотрел, когда подергал свои джинсы ватными руками и не рискнул сам их одевать, и я, цокнув и закатив глаза, передал ему сигарету, начиная одевать на расслабленное тело трусы и джинсы, и только потом кеды. Как и ожидалось, образовалась неловкая пауза.. Зверек, по-хомячьему помятый, держал в пальцах издыхающий фильтр как оправдание своему молчанию, а я.. А я не знаю, нужно ли продолжение всему этому. В любом случае, я знаю, где его искать. – Ну, ладно.. До встречи, – сухо бросил на прощание я и развернулся, чтобы уйти, но, пройдя несколько метров, я обернулся, когда услышал тихое «пока», и увидел синее пламя, бежавшее за спиной зверька, окружавшее машину. Мои глаза тут же потупились от страха и паники.. Насколько мне известно, бензин можно затушить только специальной пеной.. Малек, проследив за моим взглядом, обернулся как раз в тот момент, когда пламя поднялось у его ног. Какого хрена? Господи, что делать? – Выходи оттуда, быстро! – гаркнул я, когда понял, что он пытается залезть обратно в салон, и вернулся быстрым шагом, снимая с себя толстовку и наматывая шапку на правый кулак. Черт! – Ты нахрена туда полез? Одевай, – открыв дверь, я швырнул в салон огромную вещь, а сам быстрым отточенным движением убрал дреды под шапку. Зверек бешено-огромными пустыми глазами наблюдал за мной, заторможенно закручиваясь в одежду, а я неотрывно смотрел на синее пламя, стараясь затоптать его ногами вокруг себя. Все ночные звуки стали доходить до меня, словно через толщу воды, в глазах поплыло, виски заломило от страха.. я не знаю, что теперь делать. Пламя, которое поднялось и охватило крыло со стороны бензобака.. оно стало плавить резину и пластиковую защиту, и через несколько секунд потекла серебристая краска. Ее теперь даже бесполезно толкать от огня, да и некуда.. Проклятье! Убраться бы самим отсюда. Накинув пацаненку на голову капюшон, я проверил, чтобы нигде не выпали волосы, а потом закинул на свое плечо, немного прикрываясь им, выбежал из пламени, убегая на коротко стриженный газон в метрах тридцати от возгорания. Я опустил парня на траву, обеспокоенно заглядывая под капюшон, но он поднял указательный палец, тыкая мне за спину, а в его глазах отразился красный всплеск на фоне громогласного раската, набирающий высоту. Я повалил нас на всякий случай, ложась сверху на Билла, накрыв наши головы своим руками. Прозвучал взрыв, парень подо мной весь сжался, хватаясь руками за плечи, близстоящие автомобили разразились сигнализациями, свет во всех окнах рядом стоящих домов зажегся, будто указывая на нас, виновников, своими лучами-пальцами. Шум вокруг начал стихать, какие-то люди стали выползать на улицу, а мы сидели плечом к плечу жопами на сырой траве и смотрели, как догорает бывший серебристый, обугленный копотью Опель. Ебанись.. Прям как в голливудских боевиках, только музыки на заставке хватает.. – Хорошо горит, – без сарказма заметил я. – Да-а.. Папа меня теперь точно убьет.. – ответил малой и положил голову на мое плечо. Я обнял его и поцеловал в макушку, крепче притиснув к себе, чтобы дать надежду на лучшее будущее. – Говорят же, что все улики нужно убирать за собой, – вспомнил я один закон преступной деятельности, решив, что данное определение подходит, как нельзя кстати. – Ага, хорошо, хоть их сейчас нет, – гоготнул он, полностью расслабившись, и немного стек в моих объятиях. – Узнай папа, что я.. гей, жопу руками порвет.. – Том, – представился я, потянув в складки из толстовки руку, ища там маленькую ладошку. – Да я знаю, – шмыгнул носом он. – Билл, – представился мой мальчик, высунув ледяную ручку из вороха, я сжал ее в своей, крепче прижимая тонкое тело к своему боку. – Пойдем, что ли, ко мне, чай попьем, пожарку вызовем.. – Ага..POV автор
Преступника нашли и наказали по закону. Были найдены улики: перчатки, тонкая шланга и канистра с отпечатками пальцев некоего Алексиса Раттэля, ну, или просто Пугало, который, кстати говоря, живет в соседнем доме и, по словам соседей, имеет не очень хорошего рода репутацию и состоит на учете в участке полиции. Конечно, в деле было очень много разногласий, но доказывающей вину подозреваемого уликой стала рвотная масса, найденная за углом дома, с ДНК преступника и обнаруженными в ней веществами бензина. Билл был прощен и помилован отцом, услышав захватывающую историю от Тома, в которой бедный и перепуганный мальчик пытался босой и в пижаме спасти горевший серебристый Опель. Но ведь, слава Богу, мимо проходил умный и порядочный Трюмпер, который смог объяснить сонному ровеснику, что водой синее пламя не сбить. Отец простил сыну все грехи и от всего сердца возрадовался тому, что все обошлось, и теперь в семью Каулитц, которая экстренно вернулась из деревни с отдыха в связи с обстоятельствами, был вхож Томас Трюмпер, отличный пример для подражания. Том завязал с неприятностями, которые приносили ему и его родителям сплошные проблемы, с успехом ударившись в учебу и отношения со своим молодым человеком. Родители-Трюмперы не смогли найти Причин такой резкой смене поведения своего старшего сына, пытались искать, но, сбившись со счета тех самых попыток, забросили выведывать истинные мотивы и решили радоваться этому, просто мысленно благодаря эти самые Причины, какими бы они ни были. Билл и Том.. Что сказать об их отношениях? Они есть, и этого достаточно, остальное – это занавесочная история.. Кстати, именно сейчас они рассекают горячий воздух ночного города на железном коне. Том усиленно крутит педали, давая жару своим икрам, а Билл беззаботно восседает на раме, радуясь сохранности своей королевы приключений.