Заголовок в газете.

Дорогой Папа! Надеюсь, у тебя все хорошо, и твое заточение в тюрьме окажется не слишком тяжелым. Да, зато оно позволит тебе наверстать упущенное в чтении. Я уже выслала несколько книг, которые, я думаю, могли бы заинтересовать тебя, и очень надеюсь, что они благополучно прибыли. Я пишу тебе это письмо на борту ночного поезда, направляющегося в Париж. Со мной сегодня произошел довольно-таки странный случай. Как ты знаешь, я была в Каннах на Лазурном берегу или во французской Ривьере, как туристы называют это место. Цель визита - сделать доклад о возрождении архитектурных идеалов раннего Ренессанса в поздней средневековой Франции. После лекции, все еще находясь в глубинах научной мысли, я села не на тот автобус и вместо того, чтобы вернуться в отель, оказалась на нудистском пляже. Само собой разумеется, что в темном деловом костюме и с тяжелым портфелем в руках, я выделялась на общем фоне. Одета я была, скажем прямо, совсем не по случаю. Тем не менее, воспользовавшись случайной возможностью, я побрела вдоль пляжа, надеясь насладиться солнцем и морским бризом, я уж не говорю о некоторых интересных познаниях в строении человека. Я остановилась, чтобы высыпать песок из своих унылых университетских туфель и поразглядывать набережную, и тут красивая женщина, одетая только в ухмылку и масло для загара, обратилась ко мне. - Ты либо ужасно эксцентричная, либо полностью и безнадежно потерявшаяся. Ее голос был глубоким и хриплым, но довольно приятным. Излишне говорить, папа, что будучи лесбиянкой, другие ее характерные признаки я тоже посчитала весьма привлекательными, но я не буду останавливаться на этих аспектах, особенно в данный момент и особенно учитывая то, что пишу письмо своему отцу. Я передвинула очки по носу вверх, пытаясь заработать себе время и поразмышлять над остроумным ответом, но имея довольно короткий нос и чувствуя себя не в своей тарелке, я была вынуждена сказать правду. - Я, должно быть, выгляжу здесь немного неуместно, но в своем мире я навряд ли эксцентрична. К тому же, не полностью и небезнадежно потеряна. Я знаю, что нахожусь в Каннах, во Франции и, вероятнее всего, на побережье. Она рассмеялась. Либо моя правда показалась ей забавной, либо она просто надсмехалась надо мной. - Давай, сексуальный Мишка, я отвезу тебя обратно в твою берлогу, прежде чем ты попадешь здесь в беду. Я попробовала отыскать свое достоинство. Ведь человека, который добился в науке таких высот, как я, нельзя называть сексуальным Мишкой, по крайней мере, не на публике же. - Я подозреваю, что найду себе гораздо больше неприятностей с женщиной, на теле которой нет ничего, кроме горстки веснушек. - Озорница, тебе не придется ничего искать! Моя одежда вон там. Давай! Почему я потащилась за ней, не знаю. Мне хотелось бы сказать, что это была любовь с первого взгляда, но мой вид, с которым я последовала за ней, был похож на тот, когда полная луна поднимается над обнаженной Венерой, и в данный момент мысли о чистоте любви были совсем не самыми главными в моей голове. Напомню тебе, папа, что скоро мне исполнится тридцать, а эта цифра для меня имеет такое же планетарного размера значение, как большой взрыв для планеты, которая быстро расширяется в стороны, ожидая своего уничтожения. Моя загадочная компаньонка была на полторы головы выше меня и сложена как модель. Когда мы добрались наконец до ее одежды, я задыхалась, но не от желания, хотя должна признать, что оно не отсутствовало полностью, а в основном от того, что мне пришлось в жаркий день пробираться по сухому песку с тяжелым портфелем. И, затаив дыхание, я ждала, пока она оденется. Я снова потеряла способность дышать, когда она вышла, одетая в красное платье, которое называется сарафаном. Оно просто замечательно акцентировало ее темный, медового цвета загар. Еще на ней была надета довольно большая белая шляпа, сандалии, а в руках она держала сумочку от Gucci, подходящую обуви по цвету. - Так куда ты направлялась, сексуальный Мишка? - Доктор Бентли Миллер, профессор средневековой истории университета Торонто. На самом деле я наслаждалась прогулкой вдоль пляжа совершенно случайно, сев не на тот автобус. Могу я узнать ваше имя? - Рейчел де Бирс. Наслаждалась, прогуливаясь на нудистском пляже в брючном костюме! - она рассмеялась и покачала головой в недоумении. Взяв за руку, она потянула меня к каменным ступеням, ведущим с набережной. - Тебе повезло, что тебя не арестовали! - Арестовали! Да я там единственная была в одежде! - Вот именно, моя маленькая извращенка. Теперь скажи мне, куда ты направлялась до того, как решила прогуляться по нудистскому пляжу? Я должна признаться: чувствовать свою руку в ее руке было довольно приятно. - На самом деле, Рейчел, я возвращалась в отель, чтобы забрать багаж. Сегодня вечером я должна отправиться поездом в Париж, а оттуда на арендованном автомобиле в Шартр. Она остановилась перед тем, что, как я потом узнала, оказалось белым Ламборджини Авендатор, но в тот момент я подумала, что это инопланетный космический корабль на колесах. - Я заберу тебя с собой. У тебя нет никаких шансов попасть туда самостоятельно. Ты снова потеряешься. Я посмотрела на машину и улыбнулась. - А куда мы положим мой багаж? - Тебе не понадобится багаж, - она улыбнулась, скорее всего, нечестиво и открыла для меня дверь машины, чтобы помочь забраться внутрь кабины. Я замялась. - Я не знакома с тобой. Да и зачем тебе ехать в Шартрский собор? Она улыбнулась. - Это то место, куда мы направляемся? Я много лет не была в церкви. А почему? Мне было ужасно скучно, и тогда я увидела тебя. Ты меня забавляешь. - Мисс де Бирс, я не думаю, что мы вращаемся в одних кругах. Я собираюсь сделать там кое-какие исследования. И хотя я искренне благодарна вам за ваше любезное предложение, не думаю, что могу служить вам хорошим противоядием от скуки. Кроме того, у меня уже есть билет на поезд. Вдруг глаза Рейчел стали круглыми. - Быстро садись в машину, приехала Национальная полиция! Они не будут в такой же степени понятливыми, как я, и не станут разбираться в твоем рассеянном поведении. Я получила толчок в спину то ли дверью, то ли крылом, которая тут же закрылась за мной. Рейчел оббежала вокруг машины, вскочила в нее, и мы отправились в путь, что было больше похоже на бегство. Всеобъемлющий страх, который я испытывала, помешал любой форме нашего общения, пока мы не приехали на железнодорожный вокзал. В моей добровольной темноте раздался ее насмешливый голос: - Ты можешь открыть глаза. - Разве мы не врезались в автобус, не сбили человека на велосипеде и еще нескольких на скутерах? - спросила я, отпуская портфель, лежавший у меня на коленях, в который я вцепилась смертельной хваткой. - Мы каждый раз были на волосок от всего этого, - с гордостью ответила Рейчел, развернулась и извлекла свое стройное тело из автомобиля. - Бог есть, - пробормотала я, изо всех сил пытаясь выбраться с другой стороны машины. - Как бы я ни была благодарна тебе за волнующий полет, но ты же понимаешь, что мой багаж остался в Отель-де-Прованс? - Я вышлю его тебе. Ну, а сейчас до отправления поезда у нас есть время для послеобеденной чашки кофе. Я чуть не рысью последовала за ней. Рейчел обладала способностью проникать сквозь толпу, как нож сквозь масло. Обычно, когда я нахожусь на железнодорожных вокзалах, меня постоянно тычут локтями и наступают на ноги. Но не с Рейчел. Она что-то говорила, приложив телефон к уху, и пробиралась вперед, разбрасывая людей во все стороны от себя. Я считаю свои знания по французскому языку достаточно адекватными, но те быстрые команды, которые отдавала Рейчел, заставили меня смутиться. Либо она приказывала кому-то привезти мой багаж на вокзал, либо рассказывала, что жираф совокуплялся в моем чемодане. Уверена, что ты, папа, все это время смеялся до слез, мгновенно поняв, кто такая Рейчел де Бирс. Я признаю, что тормозила по полной, и поняла это только тогда, когда мы проходили мимо газетного киоска и на первой полосе газеты я увидела короткий заголовок "Рейчел кинула Шейха!" Господи! Я поспешила догнать ее и вскоре обнаружила себя, сидящей за лучшим столиком, где меня ожидало вежливое и заботливое обслуживание. Я все еще во Франции? Обычно я здесь, как человек-невидимка. - Ты Рейчел де Бирс? - спросила я, когда нам подали кoфе Нуар и миндаль в шоколаде. - Да. А ты доктор Бентли Миллер, профессор средневековой истории из Торонто. Я уверена, что надо мной все это время просто смеялись. - Рейчел де Бирс - художница, наследница и скандальная во всех смыслах женщина. Та, которая была в отношениях с шейхом, но, судя по заголовку в газете, эти отношения закончились довольно резко. Теперь она на самом деле смеялась надо мной. - Да, именно та де Бирс. Ты в ужасе? Я улыбнулась и то, что в следующий момент выскочило из моего рта, действительно ужаснуло меня. - Только в той степени, что мне хотелось бы узнать тебя получше, но тебя, похоже, интересуют шейхи. - Шейх и несколько его жен, - она подмигнула, и я почувствовала, как жар заливает мое лицо. "Господи, это не мой формат, папа!" Спустя час Рейчел проводила меня на поезд. Она обхватила ладонями мое лицо и поцеловала в обе щеки, а затем, прежде чем отойти от меня на несколько шагов, оставила страстный поцелуй на моих губах. "Обалдеть" - это единственное слово, которое я могу использовать, чтобы описать свои чувства. Я едва помнила, что должна сесть в поезд. Да ладно, просто два корабля встретились в ночи, правда, один из них оказался роскошным лайнером! Твоя Консервативная Дочь, Бентли. Дорогой Папа! Мне жаль, что еда в тюрьме далека от твоих стандартов, но нужно сделать скидку на обстоятельства. Ты ведь не на празднике. По крайней мере, она полезна и питательна. Я до сих пор пребываю в состоянии шока и эйфории. Я вела себя совершенно неадекватно, спонтанно и, скорее всего, потерплю поражение. Позволь мне начать с самого начала. В поезде я спала и прибыла в Париж помятая и похожая на неандертальца. Кофе латте и круассан в стоячем кафе почти превратили меня в цивилизованного человека. С вокзала Монпарнас в Шартр поезда отправляются почти каждый час, так что прошло совсем немного времени, прежде чем я снова оказалась в пути. Представь мое удивление, когда приехав в Шартр, я со своим багажом направилась к выходу на Пьер Семард и обнаружила возле него серый Порше Бокстер, незаконно припаркованный на обочине тротуара. Рейчел стояла, навалившись на капот, и выглядела сияющей, свежей и безупречной. На ней были надеты слаксы и шелковая рубашка, которая хотя и выглядела обычной, наверное, стоила как моя годовая зарплата. Никогда не понимала, как некоторые женщины могут обладать искусством всегда выглядеть идеально. Складки на одежде и грязь, кажется, проникли в мою сущность, и если я не получу восемь часов сна в удобной кровати, то я не достойна находиться в приличном обществе. Меня встретили лучезарной улыбкой. - Бонжур, доктор Бентли Миллер, профессор средневековой истории из Торонто. Я катила чемодан, а на плече несла рюкзак. - Доброе утро, Рейчел де Бирс, художница, наследница и скандальная женщина. Ты преследуешь меня? - Конечно! Она оттолкнулась от капота автомобиля и шагнула ко мне, целуя в обе щеки, но на этот раз не подарила страстный поцелуй. Признаюсь, папа, я была очень разочарована. - Готова ли ты отправиться в Шартрский собор? - Я? Не уверена, что готова появиться там с тобой. На пороге собора тебя может поразить молния. Кроме того, - добавила я, глядя на еще одну убийственную тачку, - я не думаю, что здесь достаточно места для моего багажа. Как ты сюда попала? - На вертолете, разумеется, - она пожала плечами, как будто это должно было быть совершенно очевидным для меня. Мои глаза широко распахнулись, когда я представила себе хаос, который она создала в небе. - Боже мой! Ты же не управляла им сама? - Нет, я спала. Ты готова? - она поманила мужчину, стоявшего с каменным лицом возле стены вокзала и поручила ему доставить мой багаж в отель. - С этим я сама справлюсь, - протестовала я, когда мой рюкзак снимали с плеча. Мой комментарий проигнорировали, а Рейчел открыла дверь машины и усмехнулась. - Я едва узнала тебя в джинсах и рубашке, потому что думала о своем сексуальном Мишке, одетом в темный брючный костюм. - Я не сексуальный Мишка и, конечно же, не твой сексуальный Мишка. Жаль разочаровывать тебя, но это моя обычная униформа. Я профессор университета, а не деловая женщина. Ты поведешь машину в рамках ограничения скорости и будешь соблюдать все правила дорожного движения, не так ли? - я села в автомобиль и с удовольствием погрузилась в кожаное сиденье кремового цвета. - Нет, - ответила она смеясь, и мы взлетели. Ускорение заставило меня откинуться на спинку сиденья. Я снова цеплялась за жизнь и надеялась на чудо. Целую жизнь спустя или, возможно, через несколько минут мы свернули на парковку перед собором. Я прикрыла рот, сдерживая безмолвный крик, и выдохнула. - Мне нужно написать завещание. Я чуть не закричала от ужаса, когда ты подрезала туристический автобус и едва не собрала в кучу все столбы на парковке. Рейчел лишь слегка пожала плечами и вышла из машины. Я последовала за ней на трясущихся ногах. Она остановилась, уперев руки в бока, и осмотрела фасад собора. - Ну вот мы и здесь. Это еще одно старое здание. Впечатляет, но он отжил свой век. Ты можешь себе представить, папа, как я отреагировала на такое легкомысленное заявление! Эмоции просто бурлили внутри меня, я подошла к Рейчел и схватила ее за плечи. Для меня это был просто подвиг, учитывая, что я значительно меньше ее ростом, но огромное чувство несправедливости к собору в Шартре заставило меня ощущать себя высотой в три метра. - Мещанка! Да как ты можешь называть себя художником? Я хочу, чтобы ты молчала и не сотворила что-нибудь скандальное, пока я не закончу говорить. Понятно? Рейчел кивнула и улыбнулась. Я развернула ее так, что она вновь оказалась лицом к фасаду собора. - Шартр, одно только имя вызывает страсть для любого, кто хоть чуть-чуть слышал об истории искусства. Закрой глаза. Рейчел сделала это со смехом. - Ты же не воспользуешься мной прямо сейчас? Я нахмурилась, абсурдность ее слов раздражала, особенно то, что она считала возможным шутить над моей профессией. Я, может быть, и меньше ее ростом и круглый консерватор по жизни, но на меня никогда не было никаких жалоб со стороны моих партнеров по работе. - Мы обсудим это заявление позже, - сообщила я ей. - Теперь я хочу, чтобы ты закрыла глаза и представила себе, что ты крестьянин, живущий в глинобитной лачуге в сотне миль отсюда. Ты никогда не была дальше пяти миль от своего дома, но неделю назад ты отправилась в большое паломничество в Шартр, чтобы увидеть платье самой Девы Марии, в котором она родила мальчика Иисуса. Ты горящими глазами смотришь на массивные башни, которые замаячили в отдалении и становились больше с каждым днем. А теперь ты оказалась прямо перед ним. Самый высокий объект, который ты когда-либо видела, это дерево. Эти башни в три раза выше. Открой глаза и посмотри вверх. Рейчел сделала так, как я сказала, и посмотрела на собор. Я была рада заметить, что ее взгляд вдруг стал серьезным и напряженным. - Шартр сгорал несколько раз. Когда это случилось в последний раз, народ стоял возле руин в полном отчаянии, побежденный и разочарованный. Тогда один мужчина вышел вперед, поднял камень и начал ремонт фундамента. Другой присоединился к нему и так далее, пока все сообщество не начало петь, работать и прославлять Бога. Так они заново отстроили собор. Это проявление сил веры, человечности и надежды. Противоречит здравому смыслу, да, но это и волшебно. Магия просто сочится сквозь эти стены. Рейчел улыбнулась, глядя на меня сверху вниз. - Только через эти стены? Она подловила меня на моих же словах, я сделала шаг назад и перегруппировалась. - Ну нет, не только эти стены. Нотр-Дам - это тоже прекрасный пример. В Европе много зданий, построенных с такой же страстью, но эти стены особенные. Портик над аркой лучше всего демонстрирует то, что я имею в виду. Вспомни красоту греческих и римских скульптур, а теперь посмотри, насколько маленькие и неестественные эти фигурки? Они грубые, упрощенные и без характера. Потеряли индивидуальность в средневековье. Теперь посмотрим ниже, фигуры святых и королей очень личностные. Они, кажется, напряглись, желая выскочить из камня. Человечество покинуло эпоху Готики и вступило в эпоху Возрождения. Это торжество просвещения над невежеством, порядка - над изоляцией. Ренессанс потом будет процветать в Италии, но здесь, в готическом Шартре, ты видишь его рождение. Рейчел обняла меня и оставила на моих губах жаркий поцелуй. Я была в ужасе! Лесбийские поцелуи на публике! Перед собором! Я повернулась к ней совершенно красная, папа, и увидела восторженную ухмылку. - Держи себя в руках, женщина! - приказала я, и она рассмеялась. Я покашляла, прочищая горло, и продолжила свою лекцию, притворяясь, что ноги мои не парят над землей, а сердце от счастья не собирается выскочить из груди. Я вызываю в людях жалость или что, папа? - Итак, мы крестьяне заходим внутрь, и вдруг нас окутывает свет, Свет Божий! Самое доступное для земного человека ощущение рая. Стены возвышаются над нами, но не кажутся сплошной, ограничивающей пространство массой, а как будто указывают дорогу для светлого небесного воинства. Сто семьдесят шесть витражных окон наполняют пространство цветом и светом и для нас, безграмотных существ, пересказывают Библию. Наши глаза устремляются вперед и вверх к массивному круглому окну за алтарем. Это Божье место на земле, и мы стоим в экстазе глядя на все это великолепие, - я повернулась к Рейчел и прорычала: - Так что это не просто еще один старый дом, это произведение искусства, охватывающее всю новую философию, которая выводит нас из темных веков к эпохе Возрождения! Рейчел улыбалась от восторга. - Я доверяю тому, что аббат Сюгер написал в 1100-х годах: "Тупой разум восходит к истине через материальное и, видя этот Свет, воскресает из своей бывшей погруженности". Мой рот открылся, и я от досады щелкнула зубами. Я выставила себя перед ней полной дурой! - Ты меня подставила! - я развернулась на каблуках и прошла в боковой неф, чтобы спрятаться там в тени и про себя пробормотать грубые ругательства. Рейчел разыскала меня там и прижала к одной из высоких колонн, несущих на себе вес всего ребристого свода. - Ты, доктор Бентли Миллер, профессор средневековой истории из Торонто - обычный академический сноб, но я все равно люблю тебя. Ты мой Медвежонок, мне нравится твоя страсть и преданность делу, - и прежде, чем я смогла запротестовать, она поцеловала меня. На самом деле, это далеко вышло за рамки поцелуев и переросло в соблазнение. Да, прямо там - в соборе. Я достигла в нем таких высот в страсти и восторге, до каких никогда раньше не добиралась, но это не имело ничего общего с верой, а связано было с самыми низменными желаниями. Мне стыдно признаться в этом. От полного разврата меня спасло прибытие автобуса с туристами, мы оторвались друг от друга, затаив дыхание. - Пойдем, - выдохнула она, и я, как потерявшийся щенок, последовала за ней в наш гостиничный номер. Твоя Развратная Дочь, Бентли. Дорогой Папа! Это письмо - предупреждение и объяснение причин на тот случай, если твои соседи столкнутся с какой-нибудь желтой прессой и осложнят тебе жизнь. Папарацци просто озверели. На этой неделе ты найдешь в газетах несколько фотографий, где ваша покорная слуга находится в руках той самой пресловутой женщины, Рейчел де Бирс. Да, и я на них голая. К счастью, мое лицо уткнулось в правую грудь Рейчел. Я все могу объяснить, хотя ты едва ли поверишь мне. Не представляю, что думает по этому поводу заведующий моей кафедры, но подозреваю, что что-то очень плохое. Это не значит, что он против публичности любого рода или имеет что-то против лесбиянок (нас в отделе двое), его обычно не волнуют наши моральные устои. Что его действительно расстроит, так это то, что известность свою я получила с "де Бирс", но прошло уже достаточно много времени, а я до сих пор не принесла от нее пожертвование для кафедры. Он будет чувствовать себя раненым и преданным. Прямо сейчас я нахожусь в Англии. Мы убегаем от папарацци. Папа, я помолвлена. Знаю, я всегда утверждала, что брак ограничил бы мою свободу и сократил время на научные исследования. Теперь я выгляжу перед тобой, как истинный лицемер. Я улыбаюсь от любви, как Чеширский кот, но ты будешь рад узнать, что в данный момент я хотя бы в одежде. Мое профессиональное мастерство, поставленное под сомнение возле ворот собора Шартр, и мое либидо, взлетевшее до безумия в священных стенах, - все это очень быстро привело к другой проблеме, возникшей, когда мы добрались до отеля. Но это не имеет ничего общего с тем, как я оказалась помолвленной или сфотографировалась голой. Это совершенно другая история. Мы тогда оказались в Париже, и после страстной ночи, проведенной в люксе с Рейчел, я восстанавливала силы в позолоченной ванне с горячей, ароматизированной водой. Рейчел за несколько минут до этого вылезла из воды, завернулась в халат и пошла открывать дверь номера для обслуживающего персонала. Вдруг я услышала ее испуганный крик и звук борьбы. Я в одно мгновение вылетела из ванной и только потом поняла, что оставила свой махровый халат на кровати. Схватив первое, что попалось мне под руки, и таким образом вооружившись, я обнаружила, что Рейчел ножками стула Людовика четырнадцатого прижала грабителя с ножом к стене. Он посмотрел на меня с некоторым удивлением и засмеялся. Лицо Рейчел омрачилось, и она подняла стул, чтобы ударить его. - Нет! Не антикварной мебелью! - воскликнула я и бросила свое оружие в его лицо. Этим оружием оказалась открытая бутылка духов, которая стояла на столике. Как я и надеялась, духи попали ему в глаза, и он отшатнулся назад, пытаясь протереть их, но вместо этого ему удалось сделать ситуацию еще хуже. Я выбросила вперед колено и попала ему прямо в семейные ценности. Он встал на колени и втянул в себя воздух, а я, используя эту возможность, врезала ему по башке хрустальным флаконом из-под духов. В комнате стало нечем дышать из-за ароматного запаха и, смахивая с глаз слезы, я пересекла комнату и полностью распахнула стеклянные двери, выходящие на балкон. Как только я возвратилась, Рейчел, жалобно всхлипывая, оказалась в моих руках. - Все в порядке, - сказала я, чувствуя себя весьма самодовольно за совершенные действия. - Все кончено. - Нет, это не так. Стул - это копия, а вот духи - это духи Клайва Кристиана "Императорское величие", - причитала она. Я похлопала ее по спине, нежно успокаивая. - Мы купим у Клайва еще одну бутылку. Рейчел, которая только что чуть не плакала, сейчас смеялась так, что заработала икоту. - Они стоят двести пятнадцать тысяч долларов за бутылку! - За духи?! Моя голова закружилась. Я мысленно подсчитывала, смогу ли я вернуть этот долг до выхода на пенсию и поняла, что ответ будет - нет. - Я никогда не смогу отдать тебе этот долг. Мне придется жениться на тебе и оплачивать его, прислуживая. Рейчел откинулась назад, посмотрела на меня и икнула. - Это самое странное предложение, которое мне когда-либо делали. Да, я принимаю его, - она крепко поцеловала меня прежде, чем я смогла запротестовать, что мое испуганное предложение было воспринято гораздо серьезнее, чем подразумевалось. Примерно в это самое время, вероятно, моя голая задница и была сфотографирована через открытые двери балкона энергичным папарацци, поднявшимся вверх по водосточной трубе. Твоя Дочь - "Секс-Рабыня" Бентли. Дорогой Папа! Как замечательно вернуться обратно в Канаду. Я совершенно счастлива, что мы решили провести нашу свадьбу так, чтобы ты смог присутствовать на ней. Рейчел была очень рада с тобой познакомиться. Мой авторитет в ее сознании значительно вырос, когда она узнала, что мой родной отец отбывает срок за кражу произведений искусства. Она считает, то, что на нашем бракосочетании в качестве свидетелей будут присутствовать тюремные надзиратели, поднимает ее престиж среди более ультрасовременных друзей. Она уже несколько раз сказала мне: "Ты не можешь быть настолько наивной, Медвежонок, как кажешься, если твой отец - известный вор". Я пыталась протестовать, объясняя ей, что до тех пор, пока Интерпол не поймал тебя, я думала, что ты работаешь оценщиком произведений искусства, но она настаивает на том, что я не могла быть настолько простодушной. Пожалуйста, не посвящай ее в то, что я просто совершенно глупая. Она искренне просит тебя оставить искусство в покое, но если ты все же не собираешься исправляться, то у нее есть целый список людей, за которых она будет по-настоящему счастлива, если когда-нибудь ночью они лишатся своих художественных коллекций. Я купила небольшой дом на две спальни в Роуздейле, Торонто. С моей зарплатой, с наличными, снятыми накоплениями, продажей нескольких своих студентов в белые рабы и работой по выходным зазывалой в Walmart, я буду, скорее всего, в состоянии выплачивать ипотечные платежи. Рейчел сообщила мне, что кроме того роскошного отеля класса люкс, которым она владеет в Париже, у нее есть еще пляжный домик в Малибу и вилла возле Центрального парка в Нью-Йорке. Я обещала ей, что мы обязательно посетим эти места в мой следующий летний отпуск. Учитывая размер моей ипотеки, мне придется ехать автостопом, чтобы добраться туда. Заднюю веранду с видом на овраг Рейчел использует как студию. Она говорит мне, что здесь идеальное северное освещение. По крайней мере, за этот свет мне не придется оплачивать счета! Я должна рассказать тебе, что иногда, возвращаясь домой, я обнаруживаю свою жену с обнаженными женщинами. Она говорит, что это ее модели. С тех пор как мы создали наш дом, она относится к искусству гораздо более серьезно. Мои друзья и коллеги выстраиваются в очередь, чтобы встретиться с ней. Мой босс, Твен Дин (Тру-ля-ля, как Рейчел называет его) в нее влюблен. Она дала ему столько денег для факультета, что на них можно было бы выкупить Версаль, и теперь всю оставшуюся часть его карьеры ему не придется целовать задницы попечителей. Он стал совсем невыносим. Рейчел своими делами развращает души. Смотри сам! На факультете делают ставки на то, сколько продлится наш брак. Самый большой срок - это год, но я видела, что большинство владельцев билетов подписались на один-три месяца. Рейчел говорит, что наш брак навсегда. Я надеюсь на это, но в ее послужном списке (его тоже выложили) самый большой срок составляет шесть месяцев. Она была замужем дважды - в семнадцать лет и в двадцать два. "Но они были всего лишь мужчинами", - оправдалась она, смешивая мне выпивку после своих признаний. Кажется, ее отношения с женщинами (их было три) длились дольше. Я не уверена, что готова услышать всю правду о ее браках. Это не значит, что меня не волнует ее прошлое. Мне просто стыдно, что моя жизнь не так интересна, как ее. Твоя Ипотекокредитованная Дочь, Бентли. Дорогой Папа! Я думаю, что Глен Раттер после вчерашней истории станет победителем пари на мой брак. Он поставил на один месяц и четыре дня. Как я уже писала тебе, иногда я нахожу жену рядом с обнаженными моделями, но я была совершенно не готова к тому, что вернувшись домой, обнаружу свою жену с голой женщиной на руках. - Я все могу объяснить, - она улыбнулась мне через плечо Линды, когда я, остолбенев, остановилась в дверях. Линда - это одна из моделей моей жены, которую она регулярно рисует. - Очень надеюсь на это, - сказала я, положив портфель. - У меня нет пистолета, и я думаю, что слишком коротка, чтобы дотянуться до твоей шеи и придушить тебя. - У Линды кризис, - объяснила Рейчел, поглаживая задницу обнаженной модели. - У меня тоже, - вздохнула я. - Я приготовлю чай, а ты, Линда, накинь халат и перестать плакать на плече у моей жены. Ты оставила на ней слюнявые пятна. Оказалось, что партнер Линды оскорбил ее. За чаем мы обсуждали возможные планы, итоги, цели и преимущества некоторых из них, большинство отвергли, сделали повторный анализ оставшихся и пришли к кое-каким выводам. Я предложила бесплатный приют и помощь социального работника. Рейчел предложила месячное пребывание в Париже для Линды и ее сестры. Естественно, все за счет Рейчел. Это оказалось оптимальнее всего, и Линда ускакала рысью, чтобы поговорить с сестрой. - Ты такая щедрая! - обвинила я свою жену. Она пожала плечами. - Мой прадед сделал деньги на вооружении, мой дед - на восстановлении Европы, а мой отец на манипуляциях с фондовым рынком. Я трачу их деньги на благие дела, это лучше, чем баловство, я считаю. Через некоторое время все развлечения становятся на самом деле очень утомительными. - Брак со мной сделал из тебя более спокойного и благородного человека? Признаю, я думала, что все испортила. Рейчел подошла и села на мои колени. - Глупышка. Я сейчас такая же дикая, как всегда. Затем она решила доказать мне это! Я думаю, папа, что как супружеская пара, мы делаем определенные успехи. Я настояла на том, чтобы Рейчел водила машину в соответствии с правилами дорожного движения Онтарио, а она настояла на том, чтобы я села на диету. Мне кажется, это поразительный факт нашей совместной жизни, когда принятые нами сообща решения делают нас по одиночке несчастными и одновременно счастливыми, как пару. Это значит, что в нашей жизни происходит что-то очень положительное. Ты замечал когда-нибудь, что слово "диета" по смыслу почти равно слову "смерть"? Рейчел очаровала всех, кого я знаю, и они следят за мной, как ястребы. Как-то раз утром, сидя в ординаторской, я собиралась укусить пончик, но его из моего рта, наполненного слюнками, вытащила Клэр - моя административная помощница. - Плохой историк! - отчитала она меня и указала на мой очищенный от еды кабинет. - Иди. Работай там. Ну да ладно, ее действия не были совсем уж неожиданными, а ее слова такими уж резкими, но диета - это собачья жизнь. Рейчел испортила мое существование, она по-прежнему улыбается мне, но за моей спиной продолжает вести себя, как маньяк. Твоя Многострадальная, Но Счастливая Дочь, Бентли. Дорогой Папа! Сегодняшний день стал эпохальным событием. Я жената уже шесть месяцев. За это время случилось несколько событий, которые расстроили меня - обнаженная женщина в объятиях моей жены, папарацци, спрятавшийся в ванной комнате, неудачная попытка моей жены научиться готовить, репортеры, выстраивающиеся перед входом в ресторан, в котором мы теперь частые гости, появление Рейчел в суде за двадцать семь неоплаченных штрафов, (кажется, она считает, что оплачивать их можно только по своему желанию), и наши фотографии в желтой прессе каждую неделю. (Ты можешь себе представить, что я потеряла двадцать фунтов?) Несмотря ни на что мы живем довольно беспечной и счастливой жизнью. Рейчел даже перестала водить спорткар и отправила Феррари в хранилище. Вчера, однако, мы оказались в условиях нового кризиса. Рейчел оторвалась от своего последнего творения и взглянула туда, где я, устроившись в уголке, сидела и читала рабочие бумаги. Мне нравится после обеда присоединяться к ней в студии, где мы обе работаем. - Я тут подумала об именах. Почему тебя назвали Бентли? - спросила она. Естественно, я попыталась уклониться от ответа. - Меня же должны были как-то назвать. Эй, ты сбиваешь меня с рабочей мысли! Ее глаза стали узкими, кисти были отложены в сторону, и она подлетела ко мне со скоростью пчелы. Рейчел лучше, чем кто-либо, признает уклонение от ответа. Она устроилась у меня на коленях. - Говори правду. Я вздохнула. - Папа очень любил своего Бентли. - Он назвал тебя в честь машины? - ее губы подергивались от того, что она пыталась не рассмеяться. - Нет. Он назвал своего любимого голубя Бентли в честь автомобиля и, нет, меня не назвали в честь птицы. Рейчел прижалась ко мне поближе и захихикала. - Я не могу дождаться, чтобы узнать, чем закончилась эта история. Твой отец такой изобретательный творец. - Да, именно поэтому он сейчас находится в заключении. Давай не будем забывать, куда может привести бесконтрольное творчество. Имя Бентли, как у автомобиля, чемоданы, голуби и памперсы. - Памперсы? - Как средство для транспортировки. Мой отец занимался контрабандой драгоценных камней, прежде чем приобрел вкус к художественному искусству. Новый взрыв смеха последовал, когда я рассказала, что в нежном возрасте шести месяцев я занималась контрабандой камней. Это сильно позабавило ее. Излишне говорить, что мой вечер прошел не в тихом научном исследовании. Этот рассказ подводит меня к главной новости недели. Сегодня утром за завтраком, когда я пила разрешенную мне в порядке эксперимента, но так необходимую для моего разума чашечку кофе, Рейчел затронула тему, которая заставила меня подавиться и задохнуться. - Давай родим ребенка. <удушье, кашель, засорение горла, бульканье и т. д.> - Что? - мне с большим трудом удалось справиться со всеми проблемами, и теперь я пыталась избавить от кофе свои колени и легкие. - Заведем ребенка. Я хочу иметь детей. - Детей?! - Я думаю, мы начнем с одного, но на самом деле мы должны родить двух. Одного из твоей яйцеклетки и одного из моей. Я уже выбрала идеальную клинику доноров. Скажи "да", пожалуйста. - Разве мы не должны начать со щенка и посмотреть, сможем ли мы быть ответственными родителями? - запротестовала я. - Собака - это тоже очень хорошо. Мне нравятся мастифы. Пожалуйста, скажи "да", скажи, что ты хочешь, чтобы у нас родились дети! - Да, - улыбнулась я, - но я не хочу быть беременной. Я только что с таким трудом скинула вес. Рейчел подошла, посадила меня к себе на колени и жарко поцеловала. - Я сама выношу твоего малыша, мой сексуальный Мишка, но надеюсь, что ты внесешь свой вклад и будешь делать ребенка со мной каждую ночь. Мы обратимся к науке только тогда, когда будем полностью готовы к этому, - пошутила она. - Я думаю, что смогу выполнить свои супружеские обязанности, - я улыбнулась, притягивая жену поближе к себе. Так что, папа, на следующий год ты, надеюсь, станешь дедушкой. Все эти разговоры про детей оставили мои чувства совершенно растрепанными. Еще одна замечательная новость - твое условно-досрочное освобождение подписано, наконец. В следующем месяце мы появимся, чтобы забрать тебя, если, конечно, ты не против того, что твое фото появится в газетах. Рейчел подумывает открыть свою галерею. Она хочет поговорить с тобой об ее управлении, но только если ты пообещаешь не красть ее работы и не продавать ворованные предметы искусства через ее галерею. Задумайся над этим. Мое письмо в твою нынешнюю обитель убеждает меня, что Я Твоя Счастливейшая В Браке Дочь, Бентли. КОНЕЦ.