Я не отпущу тебя.

« Дождь барабанит по стеклу. В номере очередного дешевого отеля так тихо, что порой пробирает секундная дрожь. — Куда ты? — Тихо произносит Дин, в который раз ловя Каса за руку, когда тот пытается улизнуть. — Мне нужно. Там, на верху, нужна моя помощь. — У них достаточно пернатых войнов. Обойдутся и без тебя. — На небесах идёт война, Дин. Им нужна любая помощь. Я... Скоро вернусь. Ангел ждёт, когда же Винчестер отпустит его руку. Знает, что этого не произойдёт, но ждёт, ждёт непонятно чего. — Дин.. — Кас, я не отпущу тебя. Вспомни, какой ты вернулся в прошлый раз. — Сегодня все будет иначе. — Ты вернулся через неделю. И ты был еле живой. Я не отпущу тебя. Но он отпускает. Не знает зачем, не хочет, но отпускает, только потому, что в слишком синих глазах он видит немую просьбу и уверенность за обещание. Он исчезает прежде, чем охотник успевает сказать ему одну важную вещь. И вновь в номере эта жуткая тишина. Только дождь барабанит по стеклу. » *** Проходит час. Проходит ночь. Проходит неделя. Когда с момента последней встречи проходит месяц, Дин начинает пить. Не так, как раньше. Без Сэма ему совершенно незачем останавливаться. А без Каса останавливаться не хочется. Он пьёт и теряет счет бутылкам. Проходит не одна ночь прежде, чем Дин начинает понимать, что в организме алкоголя становится больше, чем крови. И, конечно, он отказывается от факта, что таким способом пытается притупить боль. Такую яркую и сильную, ту, которая врезается острием в грудь и отдаёт в висках особым ритмом. Особым ритмом, будто складывающимся в имя одного пернатого ангела в плаще, который обещал вернуться. Обещал. Винчестер закрывает глаза и падает на кровать, все ещё крепко сжимая в руке бутылку. Возможно, ему и не нужно её содержимое, но нужно, просто определённо необходимо сжать именно эту бутылку, и не отпускать, как отпустил однажды Каса. Вцепиться в холодное стекло пальцами до тех пор, пока фаланги не побелеют от того, что к ним больше не поступает кровь. А потом сжать ещё сильнее, сильнее, пока стекло не треснет прямо в ладони, мгновенно приводя в след за характерным звуком несколько капель крови. Сжимать в руке осколки он, конечно, не будет. Разожмет ладонь и будет ждать, когда они, вместе с кровью, окажутся на полу. Затем он возьмёт новую бутылку и зачем-то осушит её содержимое, ожидая, что станет легче. В который раз сталкиваясь с обманом, он даже не пытается больше от себя скрыть мысль, что ему по-настоящему страшно. Это не тот страх, который он чувствовал на своей первой охоте. Это другой, совершенно не характерный для такого человека, как Дин Винчестер. Просто что-то сжимается в животе до пустой боли, а горячие слёзы без причины льются по щекам. Губы что-то неразборчиво шепчут и откуда-то берётся надежда: он вернётся. Он же обещал, верно? Он всегда держит свои обещания. Он вернётся. Обязательно вернётся. Это же Кас, чёрт бы его побрал. Он выходил и из передряг похуже этой. Он вернётся. Да. Возможно, самообман и действует, потому что охотник засыпает сладким сном. Просыпаясь уже под вечер следующего дня, он спешит набить живот красным мясом в ближайшей закусочной. Поедая второй сэндвич, он ловит себя на мысли, что это любимое блюдо Каса. Это же красным мясом он набивал живот, когда в город пришёл Всадник Голод. Точнее не сам ангелочек, а его оболочка, но, какая к черту разница? А ведь и правда: какая к черту разница, чем он там объедался? Ему просто захотелось красного мяса и все, не стоит искать подследственных связей. Не стоит искать подвоха и в том, что у старшего брата Винчестера почему-то быстрее начинает биться сердце, когда он видит в толпе бежевый плащ. Никаких подвохов и хитростей нет и в том, что Дин случайно роняет в стену телефон, когда тот, конечно же, случайно, набирает номер Каса. Какая нелепость, когда Дин, вновь же, случайно, добивает телефон, давя его ногами. Просто рука дрогнула. А затем ноги судрога схватила. Несколько раз. Случайно. Наверное, это все из-за одиночества, когда парень подрывается с места при стуке в дверь его номера. С которого он, кстати, не съезжает с той самой встречи. Просто номер хороший, вот и все. Крысы и ужасная атмосфера — да они же почти везде, верно? Милый прогнивший номер. И зачем отсюда уезжать? А сердце, камнем упавшее вниз, когда за порогом он не видит никого, это, наверное, изжога от нездоровой пищи. А может быть, с сердцем неполадки, ведь надо как-то объяснить эту резкую боль от бежевого плаща на коврике возле двери в его номер. Проблемы с сердцем. Просто начались внезапно. Он останавливает эту большую ложь лишь через пару часов, сидя в тёмном номере и сжимая плащ в руках. Вдыхая столь знакомый аромат и еле сдерживая в себе истерику. Надежда была. Она была. Но не теперь. Почему-то ушёл самообман. И теперь немного легче дышать. Только в груди тяжело-тяжело, а дыхание такое прерывистое из-за застрявшего в горле крика. Боли, правда, не меньше. Зато больше не придётся себе врать. И ждать обещаний, которые невозможно выполнить. Просто Кас больше не вернётся. И от этого, почему-то, не легче жить. По стеклу барабанит дождь.