Девушка для лучшего друга

      Знаете, что самое плохое в самых сложных днях в твоей жизни? Начинаются они не так уж и плохо.       Я проснулась раньше, чем прозвонил будильник. Таковое бывало для меня редкостью, так что я решила, что, раз уж встала раньше, то попытаюсь не опоздать на учебу. Потому я отбросила попытки уснуть еще где-то на полчаса и сразу пошла в душ. Как ни странно, даже там я задержалась ненадолго и вскоре, одевшись, покинула квартиру Никиты.       Мне даже удалось зайти в двери аудитории до прибытия Ирки. А вот это уже реально событием чуть ли не праздничным являлось. Так что когда подруга показалась в кабинете, я широченно улыбалась, будто у нас с Ирой было соревнование, в котором я выиграла. — Что ты так довольно улыбаешься? Это же случайность, не более, — беззаботно и совсем не обиженно кинула мне девушка, садясь возле меня за парту. — Нет, конечно, это удивительная случайность, но все-таки случайность, — подытожила она и достала из сумки тетрадку для записей и шариковую ручку. — Дай ребенку порадоваться, — наигранно обиженно протянула я, поджав нижнюю губу. — А, ну да, сорри, веселись, — усмехнулась Ира в ответ, открывая тетрадь и начиная что-то читать в ней. — Что ты делаешь? До пары еще дофига времени… — удивилась я, чуть придвинувшись и тоже взглянув на материал, записанный на бумаге ровным почерком подруги. — Анна Ивановна же предупреждала, что в самом начале лекции устроит «расстрел», — ни на секунду не отрываясь от текста, ответила мне девушка.       Тут-то я и вспомнила, что лекторша и вправду говорила о чем-то таком совсем недавно. Но я, видимо, настолько была отвлечена мыслями о своем новоявленном парне и спектакле, устроенном из-за парня, что даже не обратила на слова Анны Ивановны должного внимания. А теперь времени подготовиться уже почти не оставалось… — Там очень сложно? — опасливо поинтересовалась я у подруги.       Та смерила меня недовольным взглядом и кинула резкое «да», после чего добавила «не мешай» и вновь углубилась в чтение. А я только с ртом разинутым минут пять просидела, не зная, что и предпринять. С памятью у меня были проблемы. Не то что бы сильные, но за оставшееся до начала пары время я бы никак не сумела запомнить большой объем информации, содержащийся на страницах Иркиной тетради.       Оставалось только молиться, чтобы Анна Ивановна на этот раз позабыла о моем существовании и пропустила мою фамилию в списке опрашиваемых. Такое было маловероятно, но, если учитывать, что на прошлом «расстреле» я ответила весьма сносно на вопросы лектора, то можно было надеяться на удачу, при которой в этот раз меня оставят в покое. — Дай хоть взглянуть, че там, — нервно кинулась я к Ире, стоило преподавателю войти в аудиторию — я знала, что это означало, что скоро занятие начнется.       Во мне просто внезапно проснулась конченная истеричка, так что я второпях вдруг стала пытаться запомнить все увиденное на листках, игнорируя отчаянные попытки Ирки отпихнуть меня. Информация напрочь отказывалась вклиниваться в мой еще даже не проснувшийся до конца мозг, и мне удавалось запоминать лишь отрывки вырванных из контекста фраз, которые в случае, если бы меня вызвали, ничем не смогли мне помочь. — Так, дорогие мои, начнем, пожалуй, опрос, — с каким-то гордым и, кажется, даже немного довольным видом проговорила Анна Ивановна, садясь за свое место. — Так — так — так, с кого бы начать… — задумчиво протянула женщина, надевая очки, и открыла журнал, дабы просмотреть список нашей группы пофамильно. — Блин, только бы не меня… — я напряглась, боясь даже пошевелиться (такое всегда происходило, когда я приходила неподготовленная к чему-либо). — Тшш, замолчи, — шикнула на меня Ирка и нахмурилась. — Не привлекай ее внимание, так меньше шансов, что вызовут кого-то из нас.       Я кивнула на слова подруги, хотя даже увидеть это не могла, так как до сих пор повторяла материал, неотрывно перечитывая одно и то же. Анна Ивановна же тем временем все продолжала мучительно долго выискивать первого «счастливчика». У меня, будь я сейчас в стоячем положении, ноги точно подкосились бы от напряжения. Сердце учащенно билось, а я все нервничала — нервничала — нервничала, будто от «расстрела» преподавательницы зависела вся моя жизнь. Хотя это было не очень-то далеко от правды, учитывая скверный строгий характер лектора. — Акимова и Сердцеедкин, — обратилась, наконец, женщина к одним из самых безалаберных студентов нашей группы. — Вы сегодня обязательно должны ответить мне, так как на последних трех моих проверках вас почему-то не было, — Анна Ивановна смерила обоих одногруппников сердитым взглядом и продолжила: — Мне без разницы, кто из вас первым будет отвечать, решайте сами, но у вас есть не больше пяти минут, имейте в виду. — Но… Анна Ивановна, это нечестно! — запротестовала вдруг Акимова Алла столь жалобным голосом, что мне даже показалось, что еще чуть-чуть и эта дама разревется прямо здесь и сейчас. Я едва сдержалась, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу из-за такой нелепой попытки откосить от неминуемого. — Что же нечестного, Акимова? Я всех вас заранее предупреждала, что проведу опрос в самом начале занятия. Разве не так? — женщина оглядела всех присутствующих строгим взглядом, как бы выискивая несогласных с ее словами и, не найдя таковых, сказала: — Вот видите, никто, кроме вас, Акимова, не протестует. — Конечно, вы ж такая мегера, что если кто-то что-то против скажет, вы моментально его порешаете, — злобно, чуть слышно фыркнула в ответ Алла (она сидела позади меня, так что я, наверное, была одной из немногих, кто услышал данную реплику девушки).       Больше никто возникать не пробовал даже. Первым отвечал все-таки Сердцеедкин. Оно и понятно — Алла была его девушкой, и он, видимо, решил ей дать немного времени на то, чтобы та подготовилась чуть получше. Правда это Акимову не очень спасло, честно говоря: она все равно почти ни на что не смогла дать верного ответа, но кое-как тройку себе наскребла и, довольная, продолжила бездельничать, чем занималась почти постоянно.       После этой парочки последовали еще несколько сокурсников, но они довольно быстро справились со своей задачей, так как являлись отличниками и зубрилками, хотя с ними было порой довольно весело. Далее, за ними, отвечали всего пару человек, в список которых мы с Ирой, слава богу не попали. Опрос окончился безупречным ответом еще одной умницы-красавицы Милы Камешковой, после чего Анна Ивановна начала вести лекцию.

***

      Когда я вернулась домой из университета, меня у самого порога встретила взволнованная Марина Дмитриевна. В общем-то, поэтому я сразу почувствовала неладное — мать Никиты пусть и была вечно позитивной и отчего-то возбужденной (не в том смысле, мои любимые пошлячки), но все-таки женщина обычно была немного поспокойнее.       Мама Никиты привела меня в гостиную, усадила возле своего сына на диван и убежала на кухню за своим мужем. Мы с Улбановым-младшим непонимающе переглянулись. — Что происходит?.. — тихо спросила я, смотря в сторону двери, через которую вот — вот должны были пройти предки Никиты. — Сам без понятия, — парень пожал плечами. — Но если мы тут с тобой оба, значит у нас уже появились совместные планы на ближайшее время… — сделал вывод он и устало вздохнул. — Опять с тобой время проводить, будто вчерашнего дня не хватило. — Не думай, что я рада возможности побыть лишний раз в твоей компании, — недовольно фыркнула я и скрестила руки на груди. — Да и потом мы еще не знаем, зачем они нас притащили в комнату. Может, просто спросить что-нибудь хотят… — Сама-то в это веришь? — усмехнулся Никита. — О, вот сейчас все и выясним, — парень кивнул в сторону вошедших родителей и обратился теперь уже к ним: — Мам, пап, че вы от нас хотите?       Марина Дмитриевна одарила нас обоих приветливой улыбкой и начала, приобняв отца Никиты: — Вчера, когда мы с твоим отцом возвращались сюда, по дороге мы встретили нашу старую знакомую. Прелестная женщина, тебе, сынок, обязательно нужно будет как-нибудь с ней познакомиться! — Непременно, мам, — Улбанов-младший закатил глаза, а я тихо усмехнулась. — Давай побыстрее, пожалуйста. — В общем, у нас с Анечкой, той самой знакомой, завязался разговор, в ходе которого я узнала, что у нее есть дочка примерно вашего возраста… — улыбалась во время своего рассказа Марина Дмитриевна. — А у этой дочки, Ксюшей ее, кстати, зовут, тоже есть молодой человек. Представляешь, сынок, как удачно все вышло? — Э-э-э… — Никита перевел взор с матери на отца, надеясь, что тот объяснит что-нибудь. Но тот, как это часто бывало, просто пожал плечами и ничего не сказал. — К чему ты клонишь, ма?.. — Ты что, еще не понял, Ник? Сегодня вечером вы вчетвером пойдете вместе в один очень хороший ресторан, — выложила, наконец, все карты на стол Марина Дмитриевна. Моя челюсть тут же повстречалась с полом, а глаза вылезли из орбит.       «Это у них что, в порядке вещей — так себя вести и предупреждать в последний момент?» — подумала я. — Это ты типа без моего ведома решила устроить мне и моей девушке двойное свидание? — все еще, видимо, не до конца веря в правдивость сказанных Мариной слов, вопросил Никита. — Да — да, сынок, ты правильно все понял, — радостно заулыбалась женщина. — Тебе, Настенька, наверное, снова с нарядом помочь надо? — Что?! Не… не… Нет, не надо, — пропищала я в ответ. — сама с этим разберусь, вы можете быть спокойны… — Тогда отлично, готовьтесь, а мне нужно ванну принять, а то я вся измоталась уже, — с этими словами Марина Дмитриевна вышла из гостиной. Ее муж пошел следом. Так что таким образом мы с Никитой снова остались наедине. — Обсудим?.. — неуверенно спросила я, оборачиваясь в сторону Улбанова-младшего. — Нечего обсуждать, иди выбирай платье, — недовольно пробурчал он и тоже покинул помещение.       Я просто охреневающе уставилась в стенку, пытаясь переварить только что произошедшее.