Люблю тебя

К тому моменту, как дверь распахнулась, пропуская мою маму, я уже измерила шагами холл, по периметру обходя все углы. Увидев это, наш староста не мог пройти мимо и не выдать какую-нибудь нелепую шутку. — Спиритто, — нараспев произнес он, — у вас проблемы с геометрией? — С чего вы взяли? — огрызнулась я. — Вы уже почти час изучаете свойства прямоугольника на конкретном примере. Или это у вас такое домашнее задание? Я почти придумала ответ, но Эредиа не успел его получить. Заметив Соню, я забыла о существовании старосты и поспешила к ней. — Итак, Соня Рей, сейчас ты отпросишь меня у директора, и мы поедем домой. Есть разговор. Серьезный, — прервала я готовое сорваться возмущение мамы. — А теперь надо поторопиться. Давай же, мама, иди к директору. — Дорогая, но ведь можно и здесь поговорить. — Нет, — резко оборвала я ее. — Здесь нельзя. Это… очень важно, — растеряв свою уверенность, прошептала я. А ведь действительно, чего я ожидала от этого разговора? Навряд ли Соня Рей будет знать, что происходит в семье ее ассистентки. Но с другой стороны, Пэпа была еще и подругой. Мама ни за что не оставила бы ее в беде. И если в семье Мануэля что-то случилось, Пэпа наверняка рассказывала об этом. Пока машина Сони маневрировала в бурном потоке на дороге, я никак не могла сосредоточиться и все время ерзала на сидении. Надо было придумать план выуживания информации. Напрямую спрашивать не стоит — она никогда не расскажет то, что посчитает лишними сведениями для моего «детского» ума. Следовательно, действовать нужно очень осторожно и тщательно подбирать слова. Только оказавшись дома, я напрочь забыла все, что так тщательно продумывала. Усадив Соню на диван, я присела на краешек кресла напротив нее. И, сделав глубокий вдох, приготовилась задать вопрос, тревожащий мою душу уже несколько месяцев. — Мама, Пэпа твоя подруга, ведь так? — Да… — недоуменно протянула она, настороженно заглядывая мне в глаза. — В таком случае, если бы в ее семье случилось что-нибудь, ну, какие-нибудь неприятности, ты бы знала об этом? Пэпа поделилась бы с тобой? — Разумеется, но к чему эти… — я не дала ей договорить. — Тогда ответь мне, Пэпа ничего не говорила о Мануэле? — Нет… — неуверенно ответила мама. — Подумай хорошенько. Он не наделал никаких глупостей? — Нет. — Не влипал ни в какие неприятности? — Нет. — Может, у него появилась другая невеста? — Нет. Проще будет, если ты конкретно скажешь, что тебя беспокоит, — откинувшись на спинку дивана, ответила Соня. Я никогда не делилась своими секретами с мамой. Она не была в числе моих лучших подружек, но кто как не она сможет понять меня. Ведь она моя мама. — С Мануэлем уже несколько месяцев происходит что-то странное, и я не могу понять, что именно. Он исчезает, неделями не звонит и не приходит, не отвечает на смс. После, когда я уже готова порвать с ним любые отношения, он появляется, говорит, что безумно любит, и снова исчезает. Ничего не объясняет, на мои расспросы не отвечает. Я волнуюсь, — не усидев на месте, я поднялась и зашагала по комнате. — Я очень переживаю за него. — Глупая, ты напугала меня. Я уже решила, что произошло что-то непоправимое, — с облегчением выдохнула Соня и рассмеялась. — Мама, ты меня слышала? — не верила я своим ушам. Я с таким трудом собралась с духом, а она сидит и хохочет! Я могла представить любую реакцию: удивление, страх, переживания, но не смех. — Мама? — Милая, Мануэль готовит для тебя сюрприз, — успокоившись, ответила сеньора Рэй. — И я, и Пэпа предлагали ему свою помощь, но он категорически отказался. — Какой еще сюрприз? — опешила я. — Он сказал, что у вас скоро будет свой маленький юбилей, и он хочет порадовать тебя и удивить, чтобы ты увидела всю глубину его чувств. — Боже, — выдохнула я, — что же я наделала? И как теперь быть? — подойдя к креслу, я рухнула на мягкие подушки. — А ты решила, что у него кто-то еще есть? Кивнув головой, я смахнула собиравшиеся на глазах слезы. — Я накричала на него и выставила за дверь, сказав, что он мне больше не нужен. — Что? Как это? — Что за глупые вопросы? Он пришел, а я велела ему убираться. Надо все исправить, пока он действительно не наделал глупостей. Как я могла быть такой дурой? Как я могла вновь забыть важную дату? Почему я постоянно что-то забываю? Это действие колледжа на мою память или всего лишь влияние некоторых личностей на меня? Черт! Черт! Черт! В который раз! Ведь Ману говорил, что в этом году обязательно устроит что-нибудь незабываемое на нашу годовщину. А я упустила это. Как я могла настолько погрузиться в свои несуществующие проблемы? — Я все поняла. Спасибо, мама, — я бросилась к Соне и, крепко обняв ее, вылетела из дома, крикнув не оборачиваясь: — Завтра утром я вернусь в колледж, обещаю. Не волнуйся за меня. Мама так расчувствовалась из-за моей вспышки признательности, что и не подумала меня останавливать. Каких-то пятнадцать минут и перед глазами возникла дверь до боли родной квартирки. Там, за этой дверью существовал смысл моей жизни. И как я могла подумать, что вот так, просто, смогу собрать все самое любимое и дорогое и вышвырнуть за ненадобностью, нажать на клавишу Delete для очистки памяти? Никогда, я никогда не смогу так поступить, ведь я безумно его люблю. И вновь страх за испытываемые чувства охватил меня. А вдруг он не простит? А если не захочет мириться? И что же тогда делать? Мои размышления прервала открывшаяся дверь, и снова мелькнуло ощущение полного счастья в душе. — Снова почувствовал? — улыбаясь, спросила я. — А когда-нибудь было иначе? — протянув ко мне руку, ответил Ману. Лишь оказавшись в его объятиях, я подумала о собственных глупостях, которые успела натворить, но постаралась отогнать эти мысли подальше от себя. Я подумаю об этом завтра. А сейчас возникает только одно огромное желание, поскорее зарыться пальцами в отросших волосах, и вдохнуть тот самый аромат его тела, который до безумия сводит с ума. И когда его губы накрывают мои, я, понимаю, что в очередной раз почти все испортила и только потому, что Мануэль действительно дорожит нашими отношениями, он все еще терпит меня и мои выходки. — Прости, я такая глупая, — шепчу в перерывах между волнами поцелуев. — Не нужно. Я люблю тебя так сильно, как только это возможно. — Прости. Я больше никогда не буду вести себя как маленький ребенок, — я все еще не могу поверить, что он не злится и не обижается на меня. — Не проси прощения, в этом нет необходимости. Всем твоим выходкам есть только одно объяснение — это же ты, — улыбнулся он. И только тепло его рук смогло окончательно развеять мрак в моей душе, освободить от страхов и отчаяния, обволакивая покоем и сладостной истомой. Ночь закончилась так быстро, словно черная кошка прошмыгнула мимо суеверных людей. Не успев погрузиться в сон, дарящий покой душе и отдых телу, как зазвенел будильник, сообщая, что нам пора на занятия. Вечером мы так и не смогли поговорить, слишком были увлечены друг другом, а сейчас мне уже не хотелось спрашивать у любимого, где он пропадает и что происходит с ним, ведь он так резко похудел и осунулся. Я не хотела услышать то, что мне может не понравиться. Да и ссориться как-то не было желания. Позавтракав, Ману оставил посуду в раковине и, обняв меня, прошептал: — Идем, я провожу тебя до колледжа. — Проводишь? А что с твоим мотоциклом? — Я… — помедлил с ответом он, — я его продал. — Что? Как? — Так получилось. Не хочу говорить об этом. — Хорошо, — прошептала я. Мануэль снова закрывался от меня в своей раковине, и доставать его расспросами не было смысла. Почему каждый раз, возвращаясь в колледж, у меня возникает чувство, что я совершаю огромную ошибку, словно ставлю все самое дорогое под удар, полагаясь на волю судьбы? Когда я смогу не волноваться и не переживать за любимого, покидая его перед входом в эту злосчастную тюрьму? Наверное, этот момент никогда не настанет. — Когда я тебя увижу? — посмотрев на него, прошептала я. — Я… Сегодня вечером я буду занят, — отведя взгляд в сторону, ответил он. — Мануэль, — коснувшись его щеки, я вынудила парня посмотреть на меня. — Любимый, скажи мне, я могу быть и дальше уверена в тебе? — О чем ты? — непонимание мелькнуло на его лице. — Я могу спать спокойно и не бояться, что однажды настанет такой момент, когда ты исчезнешь из моей жизни не на день или неделю, а навсегда? Я могу не бояться, что ты променяешь меня на какую—нибудь блондинку? Могу ли я быть уверена, что ты все еще любишь меня так же сильно, как и я тебя? — Малышка, — выдохнул он, крепко прижав меня к себе, — я люблю тебя больше жизни. Запомни это и никогда не забывай. На планете Земля не существует такого человека, который был бы для меня дороже, чем ты. Слышишь? Порой я задыхаюсь от любви к тебе и не могу спать по ночам, не мечтая о том, что увижу тебя во сне. Люблю тебя, очень сильно. Ты — мое все. Я слышала дрожь в его голосе, и сама с трудом сдерживала слезы. Он так давно не говорил мне ничего подобного, что эти слова вызвали бурю в моей душе. Только облегчения я не ощутила. Меня все еще что-то настораживало. Спрятав лицо в складках его рубашки, я всхлипнула. Этот звук тут же отозвался и в нем. Отстранившись, Мануэль взял мое лицо в руки и заставил поднять глаза. — Только не плачь, ради Бога, — я видела, как он старается удержать слезы. — Прошу тебя, не рви мою душу, она и так вся в лохмотьях. — О чем ты? — что-то в его словах насторожило меня. — Я люблю тебя и это главное. Прости, — он отпустил меня. — Мне пора. Я не хочу, чтобы ты опоздала на занятия, да и мне нужно поторопиться. Прикоснувшись к моим губам быстрым поцелуем, Мануэль развернулся и поторопился уйти, снова оставив мне волнение вместо покоя. — Люблю тебя, — прошептала я ему в след и уже повернулась к входу в здание, когда неожиданно кто-то усмехнулся. Оглядываясь по сторонам, я так и не увидела свидетеля нашего прощания. Вокруг было тихо. Все ученики уже сидели за партами. — Какая же ты непостоянная, — из-за колонны, поддерживающей балкон второго этажа, появился Пабло. Ну, конечно, как я могла не узнать этот мерзкий голос! — Тебе чего надо? — огрызнулась я. — Еще вчера ты мило беседовала с Томасом, развалившись на покрывале в парке, а сегодня снова признаешься в любви Мануэлю. Быстро вы помирились после такой бурной ссоры. — Тебе-то какое дело до нашего перемирия? И уж тем более тебя не касаются мои прогулки и пикники. Пабло приближался ко мне, злобно сверкая глазами. Медленно переставляя ноги, он, словно хищник, подбирался к невинной жертве. Хотя меня трудно назвать жертвой, тем более невинной, но вид такого Бустаманте меня пугал. — Знаешь, я терпеть не могу таких как ты. Не задумываясь, вы вешаетесь то на одного парня, то на другого. Вам абсолютно плевать на раненые чувства, лишь бы получить свое. Вчера один, сегодня второй, завтра третий и так по кругу до бесконечности. Играете как с куклами, ломая души и разбивая сердца. Ты хоть раз подумала о парне, которому пудришь мозги, охмуряя невинным хлопаньем ресниц и кокетливо надувая губки? — приблизившись почти вплотную, он выплевывал каждое слово, стремясь ужалить побольнее. От него словно пылало ненавистью. Мы всегда старались уколоть друг друга, но в таком состоянии я видела Пабло впервые. И мне становилось страшно. — Что? Нечего ответить? — Пабло, что с тобой? — вдруг вырвалось у меня. — Что со мной? — переспросил он. — Нет, это что с тобой? Еще вчера ты дала ложную надежду Томасу. Ведь ты ему нравишься, ты же знаешь об этом. А сегодня ты вновь обнимаешься со своим БЫВШИМ парнем. Как это понимать? Ты совсем не думала о том, что будет с Томми, ты лишь ублажала свою оскорбленную гордость после ссоры с Мануэлем, и тебе было совсем плевать, кто станет твоей следующей жертвой. Не успела расстаться с одним, тут же стала целоваться с другим. А если бы кто-то еще предложил тебе сходить на свидание? Или для тебя совсем нет разницы, с кем, когда и где зажиматься в углу? Подумаешь, всего-то вскружила голову очередному идиоту, готовому исполнять любую твою прихоть. Зачем думать о том, как он воспримет твое примирение с «любимым»? Никогда не думал, что ты способна на это, Марица Пиа Спиритто! А ты всего лишь жалкая испорченная эгоистка, — выплеснув всю ярость, он прошел мимо, толкнув меня плечом, а после стряхнул несуществующую грязь с рукава рубашки, словно испачкался, коснувшись меня. Я стояла и смотрела ему в след, не понимая этого выпада. Я? Эгоистка? Да как он может такое говорить, не зная, что я чувствую на самом деле? И вообще, кто дал ему право так оскорблять меня! Тоже мне, нашелся тут пуп земли! Лучше бы за собой смотрел и за своими безмозглыми куклами! Только обида все глубже закрадывалась в душу. Как он мог? Ведь я не такая! Сначала Мануэль, теперь еще и Бустаманте. Почему они думают, что я игрушка, которую можно приласкать, когда захочется, или облить грязью, если прорывается плохое настроение? Не выдержав натиска, мои нервы сдали и я разревелась. Идти в комнату, да и вообще заходить в колледж не было даже сил. Я прислонилась спиной к ближайшей колонне и съехала на бетонное крыльцо. Слезы лились, ослепляя, а всхлипы перекрывали дыхание. За что мне все это? Почему не может быть все идеальным? Почему вообще люди должны страдать и плакать? Я совсем потеряла счет времени, а истерика лишила сил. Уткнувшись лицом в колени, я продолжала всхлипывать, когда слез уже не осталось. Я слышала, как открылась и закрылась дверь, но посмотреть, кто это мог быть, я так и не решилась. Вышедший заметил меня и поспешил подойти. Я чувствовала, как он присел на корточки и погладил меня по волосам. — Не плачь, милая, все будет хорошо, — прошептал он. Я все же собрала последние остатки сил и подняла голову. Передо мной склонился Томас и что-то явно прикидывал в уме. — Томми, я… — я уже хотела сказать, что помирилась с Ману и мне жаль, что дала ему ложную надежду, как меня осенило: вся эта речь мэрского сыночка не что иное, как ревность. Он разозлился и возможно на кого-то другого, а я просто попалась ему на пути. — Я знаю, ты снова с Мануэлем, — на мой вопросительный взгляд он ответил: — Пабло влетел в комнату злой и высказал все, что думает о тебе. Поэтому я тут и оказался. — Ты не сердишься на меня? — шмыгнув носом, спросила я. — Нет, конечно, нет! Что за глупости? И почему я должен злиться, ведь ты мне ничего не обещала. А одно свидание еще не повод для свадьбы, — улыбнулся Томас. — Жаль, только Бустаманте думает иначе. Он обвинил меня в том, что я использовала тебя, — слезы вновь накатывались на глаза. — Ну, что ты. Нашла, кого слушать! Идем. Незачем сидеть на холодном бетоне. Бережно взяв меня за руки, он помог мне подняться. Истерика лишила меня последних сил и сейчас меня охватила слабость. Я покачнулась, и Томас тут же подхватил меня на руки. — Расслабься, — тут же произнес он. — Все будет хорошо. Доверься мне. — Я верю, — положив голову ему на плечо, я решила больше ни о чем не думать. Пусть Бустаманте катится ко всем чертям, я буду жить так, как посчитаю правильным, и никто не смеет мне указывать, тем более такой неудачник, как Пабло. — Томми, я не хочу, чтобы между нами оставались какие-нибудь глупые недомолвки… — Марица, — перебил он меня, — не нужно пытаться оправдываться. Я же не идиот, и все понимаю. Такую любовь, как у вас с Мануэлем, невозможно разрушить. Вы созданы друг для друга и об этом говорят все, кто когда-либо видел вас вместе. Я не претендую на что-то большее, чем просто дружба. Ты прекрасный и очень интересный человек. Я никогда не посмею сделать что-нибудь во вред тебе или Ману. А теперь успокойся и притворись больной, чтобы меня пропустили на женскую половину. Притворяться мне не было необходимости, я действительно чувствовала себя паршиво. Так плохо мне бывало только после ссор с Мануэлем. Теперь же добавился в мой короткий список еще и Пабло. И как только ему удалось так легко выбить меня из колеи? Я никогда не воспринимала его всерьез, тем более, не обращала внимания на его слова. Что же сегодня случилось такое из ряда вон выходящее? Да уж, загадка для моего ума. Только сейчас первоначальной задачей я назначаю месть. Никто не смеет обижать Марицу Пиа Спиритто безнаказанно! В прошлый раз я пожалела бедного мачо, и не стала применять силу. Теперь же, ему не избежать насилия. — Марица, прекрати улыбаться, иначе меня выкинут отсюда взашей, а я не уверен, что сама ты сможешь дойти до своей кровати. — А? Что? Я разве улыбалась? — Не знаю, что ты еще задумала, но твоя ухмылка явно не предвещает ничего хорошего. Я так глубоко ушла в себя, что не заметила, как Томми проскользнул мимо старосты и уже вышагивал по коридору женского общежития совсем не чувствуя моего веса, словно нес пушинку, а не сорока пяти килограммовую девушку. — Я еще ничего не задумала, но что-то точно случится. — Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросил парень. — Если не считать, что меня оскорбили, зацепили самые сокровенные струны моей души, то все прекрасно. Но все равно больно. — Марица, он просто вспылил. С каждым бывает. Пабло чем-то расстроен. — Вы уже не друзья, а ты все еще продолжаешь его защищать, — поразившись такой преданности, сказала я. — Это он перестал дружить со мной, но не я. Я всегда буду на его стороне. — Даже сейчас? — неожиданно спросила я. — Нет, он виноват перед тобой. Когда-нибудь, он поймет свою ошибку. Ему будет больно и стыдно, но он найдет в себе силы признаться в этом. Пабло всегда отвечал за свои слова и тем более действия. Никогда раньше я не встречала таких преданных друзей. Да и рядом со мной не было такого человека, всегда был только Ману. И друг и любимый в одном лице. Здесь, в колледже, я встретила Лухан. Возможно, она и есть мой единственный друг, ради которого я горы сверну. Но так ли она относится ко мне? Забывшись в своих размышлениях, я не сразу заметила, что Томас больше не прижимает меня к своей груди, а бережно опустив на кровать, убрал волосы, упавшие на лицо. Поцеловав меня в лоб, он строго предупредил Лухан, которая молча, с широко раскрытыми глазами, следила за его манипуляциями: — Она перенервничала. Пусть отдохнет немного и поспит, если сможет. Постарайся ее не беспокоить. Та в ответ только головой кивнула, а Эскурра подмигнув мне, скрылся за дверью. — Знаешь, Марица, — начала Лухи, — я вот все никак не могу понять, как тебя Мануэль-то терпит. — Ты о чем? — Сначала ты ходишь на свидания с кем попало, затем, тебя Томас через весь колледж на руках носит, а еще вечные ссоры с Бустаманте. Вот скажи, чего тебе еще в жизни не хватает? — всплеснула подруга руками. — Твоих поучений, — в ответ улыбнулась я. — Отдыхай как следует, — перекривляла она наставления парня и швырнула в меня своей подушкой. — Да ты молиться должна на Мануэля, что он не закатывает тебе истерик и не устраивает сцены ревности! Будь на его месте Маркос, у всех твоих ухажеров красовались бы огромные синяки под глазами. — Очень смешно, — с трудом удерживая улыбку, я вернула ей подушку, отправив в очередной полет через всю комнату. — Ты вот только скажи, как Томаса пропустили в женское общежитие? Ведь он же не убегал от старосты или директора? Я задумалась. Похоже, я действительно слишком переживала из-за грубости Пабло, потому что весь путь больше напоминал отрывки снов, чем реальность. — Лухан, — заворачиваясь в одеяло, произнесла я. — Он что-то говорил Бласу, но я так глубоко погрузилась в размышления, что не услышала. — Он тебе уши затыкал? — не отставала Линарес. — Нет. Говорю же… — А что так сильно тебя взволновало, что пришлось тащить тебя на руках? — А, — отмахнулась я, — опять поцапалась с нашим мэрским отпрыском. — Из-за чего на этот раз? — Из-за того, что вновь помирилась с Ману. Лухан ухмыльнулась, а я повернулась на бок и, по уже сложившейся привычке, отложила все мысли для раздумий на потом и погрузилась в сон, который я не смогла получить ночью, да и не особо стремилась.