☆☆☆
Хоть она и была одна в квартире, она прокралась в его комнату на носочках, оставаясь предельно осторожной. Она знает, что он не любит, когда копаются в его вещах, но это уже четвёртый день его пятидневного отсутствия и она скучает по нему сильнее, чем она когда-нибудь сможет признаться (ему или себе). Запрятав эту причину в своё подсознание, она проскользнула в его комнату, надеясь найти её в хоть сколько-нибудь приличном виде. Как и следовало ожидать, комната выглядела так, будто по ней пронесся маленький торнадо. Но, к счастью, он оставил свою любимую куртку брошенной как попало на спинку рабочего кресло, прямо рядышком с дверью. Она осторожно сняла куртку с кресла и засунула свои худощавые руки в горчичного цвета рукава. Осторожно, чтобы не испортить что-либо, пока она обнимала себя за плечи. Уткнувшись носом в скрещенные руки, она глубоко вдохнула, впитывая его запах, моля о какой-либо защите от снедающей её тоски. Медленно выдыхая, она оглядывала комнату, ища намёк на древний аппарат как можно быстрее. Она тихонько опустилась на пол и была вознаграждена, когда её глаза поймал отблеск иглы. Стоило догадаться, что он держит его под кроватью. Ползком добравшись до постели, она сунула руку под матрас и осторожно достала его старый патефон, нырнув снова моментом позже, чтобы найти его любимые джазовые пластинки. Нагрузив руки своим «тайным наслаждением», она перебралась в свою комнату, поместила проигрыватель на кровать. Перебирала записи в своих руках, чтобы найти ту, которую она знала. За мгновение звуки джазового фортепиано наполнили безмолвный воздух, окружив её знакомыми нотками и ритмами. Она лежала на кровати, одетая в его тепло и запах, и позволяла мелодии уносить её прочь…☆☆☆
В начале десятого ночи, еле волоча ноги, Соул вернулся на день раньше, измотанный и расстроенный. Его родители, возможно, были самыми грубыми, несговорчивыми, недружелюбными, мерз… Его внутренняя тирада резко остановилась, когда он поймал музыкальные ноты в неподвижном воздухе. Знакомые… Были ли это его записи? Это Мака запустила их на его проигрывателе? -Ну, Мака, — прорычал он, так как всё ещё был на взводе после стычки с родителями. Он подошел к двери её спальни, сделал вдох, пытаясь успокоиться (потому что кричать на девушку за такой пустяк — совсем не круто), и толкнул дверь. Он замер, когда увидел её. Она свернулась калачиком на краю кровати, отвернувшись от него, глубоко дыша, пока мягкие нотки джаза продолжали кружиться в воздухе вокруг них. Увидев её, невинно устроившуюся, с удовольствием уютно кутающуюся в его куртку, вся его злость исчезла и былое напряжение испарилось. Лёгкая ухмылка тронула его губы, когда он подошел к ней, выключил патефон и опустился рядом на кровать. Он нежно обнял её, снова усмехнувшись, когда её нефритовые глаза распахнулись. На мгновение она застыла, смотря одновременно виновато, робко (и… почти испуганно). Её глаза опасно заблестели и старательно избегали его, поэтому он нежно склонил её к себе, чтобы она убедилась в том, что он не сердится. Когда она поняла, что он улыбается, она одарила его собственной усталой улыбкой и прижалась к нему сильнее, позволяя ему сильнее укутать себя в тёплые объятия. Он мягко поцеловал её в макушку, смеялся и дразнил: «Знаешь, если уж ты так скучала, то могла бы позвонить мне, и я вернулся бы раньше.» Она усмехнулась, положив голов голову ему на грудь, снова и снова вдыхая его аромат. Ударив ещё одним поцелуем ее пепельно-золотую макушку, он гладил её по спине и шептал: «Я люблю тебя, малыш», пока она снова проваливалась в сон, довольная и защищённая в рука возлюбленного.