Я сижу в белой комнате. Все, что есть — стол и два стула. Для меня и для тебя. Карты аккуратно разложены передо мной. Шаги. Эхом раздаются в коридоре. Кажется, я знаю, кто это. Дверь открывается, и я жмурюсь от яркого света.
— Оставьте нас, — как ты спокоен…
Копы уходят. Мы остаемся вдвоем. Как забавно. Пытаюсь выглядеть расслабленным, но мешают наручники. Я закидываю руки за голову.
— Здравствуй. Я пришел поговорить, — ты садишься напротив, невозмутимый, как всегда, — Я думал о нас с тобой. Как видишь, мы одни.
Лжец.
Косясь на видеокамеру, облизываю пересохшие губы. Ты следишь за моим взглядом, но молчишь.
Ты пришел ко мне.
Мотаю головой, стряхивая назойливую мысль. На лицо падают пряди зеленых волос. Сдуваю их. Ты усмехаешься. Невольно озвучиваю, заполнившую все пространство в голове, мысль.
— Да. Мне было нужно, — вздрагиваю. Губы растягиваются в привычной улыбке. Шрамы, небрежно замазанные дешевой помадой отдают глухой болью. Мазохист, — Много вопросов. Мне нужно, чтобы ты ответил на все.
Помешанный на контроле. Хихикаю, покачиваясь на стуле.
— Почему ты это делаешь?
Мысленный вздох. Внутри все рухнуло. Немного расстроенный, я вглядываюсь в твое лицо. Точнее маску. Как же хочется отодрать ее. Какой очевидный вопрос. Ты мог бы придумать себе оправдание и спать спокойно. Не в своем уме, хочется убивать, мщу людям — так много вариантов…
— А зачем ты спасаешь людей? — медленно проговариваю каждое слово, словно пробуя на вкус, — Все происходящее — убийственная шутка какого-нибудь безумца, так посмотри со смешной стороны!
Не нахожу в сказанном смысла, да и ты видимо тоже. Мы молчим. Как же ты впечатляюще выглядишь в своем костюме, плаще, хотя и немного глуповато. Темный рыцарь, защитник Готэма. А губы, неприкрытые маской…
— Кто за нами следит?
— Только Джим, — ты немного насторожен.
Я киваю, пытаясь унять сердце. Странное чувство, все внутри сжимается. Взгляд падает вниз, и я поражаюсь своему телу.
— Ты бы мог убить меня несколько раз, — твой голос опьяняет мой разум. Снова поражаюсь. Какой он у тебя бархатный и низкий, — Почему?
— Ты думаешь, я хочу убить тебя? — мой голос подрагивал. Черт.
— Тогда чего ты хочешь? — ты меня убиваешь. Я схожу с ума. Окончательно. Тянусь к тебе через весь стол, благо он небольшой.
— …тебя.
Все. Меня было не остановить. Не давая тебе сообразить, что происходит, впиваюсь в твои губы поцелуем. Кажется, я перестарался. Во рту отдает металлическим привкусом. Но я даже не обратил внимания на это. И плевать на все, на камеры, на Гордона и копов, которые возможно это видят, плевать на весь мир. У меня перехватывает дыхание. Полностью залезаю на стол, мы оба привстаем. Ты снизу, я сверху на столике. Карты, что я там разложил, рассыпались по полу. Твои губы такие тонкие. Взгляд туманится. Ты издаешь не то рык, не то стон. Это только подстегивает меня. Глупый. Я целую тебя снова, сминая твои губы, кусая до крови. Ты отвечаешь мне, властно перекидывая мое тело на пол. Стол с грохотом падает, но разве это важно? От наслаждения я стону прямо в твои припухшие губы, при обнимая за твои могучие плечи.
Ты довольно грубо стаскиваешь с меня мой фиолетовый, пахнущий дешевым одеколоном, пиджак, зеленый жилет и синюю с узором рубашку. А я со смехом наблюдая, как ты рычишь из-за количества слоев моей одежды, снимаю с тебя твой костюм. Наверно тебе тоже смешно. Зачем же такой тесный? Заметив мое осложнение, ты нежно убираешь мои руки, попутно вытаскивая их из перчаток, и помогаешь мне. Тебе это дается легко, конечно, у нас же еще не было такого времяпровождения. Увы. Наконец, моя любимая часть. С огромным нетерпением я сбрасываю с твоей головы этот чертов шлем, простонав «Брюс!». Или ты разозлился от раскрытия своей личности главному врагу или еще от чего, но ты снова повалил меня на пол, покрывая мою шею поцелуями и засосами.
Я вскрикиваю от удовольствия и удивления, скорее всего, от резкого перехвата инициативы. Но не скажу, что это было неприятно, даже наоборот. Давай же, моя мышка, как же я хочу тебя!
Стянув с меня штаны — последнюю преграду, мы, полностью обнаженные, предаемся ласке. С ума сойти, такого я не видел и в самых грешных снах! Хотя нет, видел, каюсь!
Обильно обмочив свою руку моей смазкой, ты поглаживаешь меня круговыми движениями, изредка входя в меня своими тонкими пальцами и тут же вытаскивая их обратно. Словно одержимый, я не замечаю того, как кричу от удовольствия и нетерпения. Может быть, ты был пьян, но я надеюсь, что тебе приятно. И не в терпеж тоже. Воспользовавшись моим состоянием, ты нежно входишь в меня, давая привыкнуть обоим к новым ощущениям. От каждого толчка я ловил кайф, подстраиваясь под твой быстрый ритм. Наверно, я шлюха. Мысли перекрываешь ты. Нет, скорее Ты. Я чувствую, что близок к разрядке. Все, что я хотел — это ее. Ты ловко сжал основание моего члена. Несколько прекрасных мгновений, и я бурно изливаюсь в твою руку. Почти одновременно со мной, ты кончаешь на меня.
Мы валимся на пол, тяжело дыша. Давно у меня не было такого секса, мышка. В последний раз мы страстно поцеловались. Но ты прерываешь райский сон, натягивая костюм на свое мускулистое тело. Как же ты прекрасен, Брюс. Ты надеваешь маску. Я прикрываю глаза, отдавшись приятной слабости, разлившейся по моему телу.
— Спасибо, я узнал все, что хотел, — твой хриплый и возбужденный голос эхом раздается по коридору.
Ты уходишь. Жаль. Как-нибудь повторим, если ты не против? Ты не слышишь. Но кажется, я знаю ответ.
Ты говоришь: — Хочу еще!
И так приятно знать об этом.
Меня опять к тебе влечет
Сквозь все запреты и обеты.
Минутка стеба
Джим Гордон мягко приземлился на кресло перед экранами. Выпроводив людей, которые здесь были не нужны, он практически отдыхал. Он знал, что Бэтмену помощь не понадобится, но все равно был готов вызвать подмогу. На минуточку он отошел за кофе и пончиком от Dunkin Donuts. Но по возвращению, Джим услышал подозрительные звуки. Гордон повернулся к экрану. Пончик полетел на пол, а кофе струей на клавиатуру. Что-то заискрилось и вырубилось.
— Нихуя…
