Жизнь ради нескольких слов

      Впереди яркий свет, он застилает глаза, и кажется, что я могу его почувствовать, потрогать. Существует ли такое понятие, как густой свет? Думаю, нет. Я иду в пустоте, под ногами ничего нет, но я чувствую, что ступаю по чему-то. Свет погас, и всё погрузилось в темноту. Хотя и раньше ничего не было видно. Где я?       Перед глазами всё ещё стоит картинка чего-то. Чего же? Воды. Вода окружает меня со всех сторон, мутная и холодная вода реки, которая протекала в моём городке, на ней даже набережную построили в позапрошлом году. Я помню много воды, она была везде: сверху, снизу, справа, слева — всюду. И я помню толстую корку льда, закрывающую небо. Я помню, что пытался добраться до солнца перед тем, как… Перед чем?       Эти воспоминания кажутся такими далёкими, но, с другой стороны, такое ощущение, будто это всё ещё происходит со мной. Я всё ещё чувствую обжигающий холод по всему телу, боль где-то в голове и шее, ноги и руки немеют, и я прекращаю двигаться, а потом… Что потом?       Я продолжаю идти. Медленно: мне некуда торопиться, потому что… Почему? Делаю несколько шагов, я не чувствую тела, но я знаю, что это были несколько шагов, и я знаю, что я двигаюсь, хоть вокруг по-прежнему мрак. Мне кажется, что это коридор, такой знакомый, как будто я ходил по нему каждый день, но я не помню ничего подобного.       Свет опять появляется, но уже где-то совсем рядом и не такой яркий. Я приближаюсь к чему-то. Что это? Ворота. Огромные двери, такие же чёрные и необъятные, как и всё вокруг. Они открыты нараспашку, и за ними я вижу кого-то. Он похож на человека, чем-то напоминает меня, меня в детстве. Да, помню, у меня была точно такая же чёлка в тринадцать лет, я тогда выглядел, как девчонка. Мне это так не нравилось, но мама говорила, что мне очень идёт. И глаза тоже такие же, как и у меня — какого-то мутного серого оттенка. Кто-то говорил мне, что это очень редкий цвет глаз, а я всегда отвечал, что самый обычный. И форма ногтей тоже совпадает. Мне часто говорили, преимущественно девушки, что на таких ногтях удобно делать маникюр, а я отвечал, что мне это ни к чему. А одет он был как я, когда… Когда что?       Мне становится страшно. Я не могу понять, что здесь вообще происходит. Я продолжаю движение, я уже так близко к этим воротам, мгновение — и я окажусь по ту сторону. По ту сторону чего? Пустоты. Но есть ли разница? А мальчик улыбается так приветливо, мне даже думается, что нет ничего пугающего в том, чтобы зайти. Я ведь всё равно уже… Уже что?       Страх перед неизвестностью берёт своё. Он всегда у меня был, не хочется этого признавать, но я от многого отказывался, боясь, что у меня в итоге не получится. Я и сейчас остановился. Зачем… всё равно ведь уже поздно что-либо менять. Почему?       — Эй, ты чего? — спрашивает мальчик. Его голос прямо как мой. Мелодичный и тихий.       Мне всегда нравился мой голос, это, пожалуй, единственное, чем я могу действительно гордиться. Кроме того, что так считаю я сам, мне многие об этом говорили. Кричали из зала, когда я допевал песню и стоял, вдыхая запах успеха, под рёв аплодисментов. Говорили прохожие на улице, подходившие, чтобы взять у меня автограф… я никогда не отказывал. Говорили родители. С самого детства, всегда. Но больше всего мне запомнилось, как это говорила Женя. Наверное, потому что от неё я больше всего ждал этих слов. Она произносила это медленно, но так искренне. Как жаль, что это уже в… Где?       — Где я? — и почему я не задал этого вопроса ранее. С этого и надо было начинать. Мальчик плачет. Он не издаёт ни звука, но по щекам катятся слёзы, он больше не улыбается.       — Ты здесь. — отвечает он. Это опять был мой голос. — Разве ты не помнишь меня? Как ты мог забыть?! — мальчик злится и выглядит очень обиженным. Он опускает голову, его плечи подрагивают. Он продолжает всхлипывать. — Ты приходил ко мне так часто, но ты всё равно меня забыл?! — мальчик кричит эти слова, но мне всё равно на их смысл. Я что-то вспомнил, и теперь я знаю, что. Впервые я хочу, чтобы мои доводы оказались ошибочны.       — Почему я здесь? — спрашиваю я. Не слышу своего голоса, но понимаю, что всё-таки спросил и что мальчик меня услышал. Он поднимает голову, слёз больше нет. Смотрит на меня удивлённо, так по-детски, так похоже на меня.       — Ты умер. Ты разве не помнишь? — говорит чётко.       Какие страшные слова, но мне они кажутся такими обычными. Как будто я именно этого и ждал. Всю жизнь. Сейчас я всё так чётко помню. Помню абсолютно всё. Ноты «симфонии номер пять» Бетховена, какие-то теоремы по геометрии, мелодию, что играла на телефоне у моей мамы когда-то очень давно, тексты каких-то песен, надписи на рекламных баннерах, мимо которых я проезжал на машине, Женю — всё, и заканчивается эта лента воспоминаниями о воде.       Я ни о чём больше не думаю, ничего больше не чувствую. Это состояние длится какое-то время. Я не знаю, сколько. Сомневаюсь, что в этом месте есть такое понятие, как часы. А потом приходит осознание. Если бы у меня было тело, я бы почувствовал, как колет в груди, но сейчас этого не было. Появилось ощущение, что всё это ошибка, но я всё яснее понимал, что это не так.       Как же концерт, который будет на следующей неделе? Я должен там быть, я просто не могу пропустить его. Я готовился так долго. Я пригласил Женю. Она уже отпросилась с работы, а ей это многого стоило. Да чёрт с ним, с концертом… Как же свадьба? Моя свадьба. И Жени. Мы так долго выбирали ей платье, остановившись на модели с длиннющей фатой. Я так хотел увидеть её в нём. Сфотографироваться с ней. Хоть раз. Мы так редко фотографировались. А ещё у Жени скоро день рождения. Пятнадцатого января. Я уже купил ей подарок. Положил его в ящик. Интересно, она найдёт его? Я хотел подарить ей его поздно вечером, после того, как все гости разойдутся. Надеюсь, она хорошо повеселится на этом празднике, жаль, что без меня. А ещё я… Чёрт! Я так много не успел сделать! Ведь всё: карьера, семья, дети, счастье — всё это было только впереди. Мне ведь только двадцать!       — В чём тогда был смысл моей жизни?! — кричу я. На этот раз я, кажется, слышу себя, так тихо, что не могу разобрать слов. Мальчик смотрит на меня по-прежнему удивлённо, приподнимая правую бровь. Я делаю также, когда удивляюсь.       — Когда тебе было тринадцать лет, ты ездил выступать в столицу, помнишь? — я киваю, хотя помню смутно: я много куда ездил. — После концерта ты ужинал в одном из ресторанов, помнишь? — снова киваю — Там, в ресторане, ты встретил девушку, которая заказывала только алкоголь, помнишь? — опять киваю. — Ты сказал ей тогда, что, если она будет много пить, то её уволят с работы, а она ответила тебе, что на работе она всё равно полное ничтожество, помнишь? — я не помню этого, но я киваю. — А ты ей улыбнулся и сказал, что у каждого есть право на ошибку, и что в итоге всё будет хорошо. Эта девушка была хирургом, она тогда впервые потеряла пациента на своём операционном столе, она хотела бросить хирургию, но твои слова заставили её передумать. Через три года она смогла провести успешную операцию по удалению раковой опухоли.       И мальчик замолчал. Стало понятно, что это конец его рассказа. Я прекрасно понимаю, что он не шутит. Это и была цель моего появления на свет? Смысл моей жизни заключался в этом? Это и было то, ради чего я смеялся, плакал, грустил, радовался, занимался вокалом и… повстречал Женю? Я больше не боюсь. Я продолжаю двигаться. Через мгновение, как я и предсказывал, я исчезаю по ту сторону врат. Двери закрываются за мной.       Я так и не вспомнил ту девушку.

***

      Это событие взбудоражило спокойный мир простых обывателей.       Интернет был наполнен соболезнованиями и сожалениями. В социальных сетях гуляли трогательные посты в память об этом человеке. Никто не мог и подумать о том, что, взяв недельный отпуск перед долгими гастролями, он провалится под лёд на реке в своём родном городе, и, пролежав в коме трое суток — умрёт. Об этом говорили в новостях.       Люди были расстроены, но Земля по-прежнему вертелась вокруг своей оси, повседневные дела тоже никто отменять не спешил. Потеряв одного человека, мир не изменился. Он остался таким же, только без этого человека.       Похороны, состоявшиеся пятнадцатого января, были многолюдные. Отпевание проводить не стали. При жизни он не был верующим человеком. Закопали, постояли минут десять и народ начал потихоньку расходиться.       Людей было и вправду очень много. Самых разных. Детей и взрослых. Была там и женщина, которая была вынуждена покинуть мероприятие раньше других. Ей позвонили из клиники и сказали, что её присутствие необходимо. Она пыталась объяснить, что она занята, но ей сказали, что не каждый рядовой хирург имел опыт вылечить от рака. Она ушла первой. Потом уходили те, кто пришёл с детьми: им было сложно всё это переносить. Постепенно около могилки, заполненной самыми разными цветами, были там и искусственные, и свежие, остался только один человек.       Девушка долго плакала, потом просто сидела и разговаривала с могильной плитой. Выходя с кладбища, в мусорный бак был выброшен положительный тест на беременность.       Жизнь будет продолжаться дальше. Через какое-то время дети, которые приходили на похороны, забудут, что были там, а взрослые не посчитают нужным напомнить. Да и зачем, собственно? А тот самый многообещающий певец так и не узнает, что то чёрное пространство и голос, что он слышал тогда, были всего лишь бредом, вызванным предсмертной агонией.