Короткая встреча

Первый выходной за последние пять лет выпал на субботу. Десятое Поколение Вонголы, дружно собравшееся на берегу пляжа Намимори, наслаждалось уединением и покоем, который им только снился с победы над Бьякураном пару лет назад. Волны плавно двигались в сторону мягкого песка, легкий ветерок обдувал лица сидящих на берегу мафиози, а в голубом небе резвились чайки. Ямамото Такеши, третий Император Мечей и всеми признанный остряк Вонголы, сейчас мог лишь шептать, изредка поглядывая на посапывающую на плече Хроме Тсунаёши. Каждый из присутствующих знал, что будить Небо и в обычное время для здоровья опасно, а уж сейчас, когда внушительных размеров живот семи месяцев гордо возвышался над Тсуной — то и подавно. Возможно, что мотивацией к тишине послужил также супруг Десятой, её холодный и неприступный Хранитель Облака, так мастерски теряющий весь свой запал в последние полгода, стоит ему увидеть свою суженную. Чем Тсуна, собственно, и пользовалась без зазрения совести. Поэтому сейчас, когда субботний тихий денек был в полном распоряжении вонголят, Десятая строго наказала мужу следить за порядком и дисциплиной, не давая кому-либо нарушить ее чуткий сон. В конце еще предусмотрительно добавила «во имя Намимори!», после чего Кёя уже устоять не смог. Слово его супруги и босса всё же весомая часть долга как Хранителя, так и мужа, но часть про любимую школу никогда не давала возможности откосить от обязанностей. — Хроме-чан, а, может, мы её перенесем в дом? На матрац? — Рёхей старается шептать как можно тише, но и эта громкость у обычных людей вызывает дрожь. — Тут же экстремально неудобно! — Тише, газоноголовый! — Гокудера шипит не хуже кошки, с размаху залепляя ладонью рот боксера. — Если Джудайме проснется, то всем наступит тотальный пиз… — Камикорос. — Учтиво подсказывает стоящий рядом Хибари и поправляет сползшую с плеча супруги шелковую накидку. У Тсунаёши с беременностью пришла и странная аллергия на ткани, цена которых была меньше сотни зеленых за метр. Вайпера, глянувшего как-то расходы ради интереса, откачивали двое суток. — Не стоит, Рёхей-сан. — Докуро мило улыбнулась, нежно баюкая подругу в руках. — Тсунаеши-сан проснется, если вы попробуете её увести. Тсуна, уснувшая на плече Докуро какие-то полчаса назад, зашевелилась. Дрожь и паника тут же охватила всех присутствующих, а от Хибари повеяло жаждой крови. Но, вопреки всем надеждам Облака, его супруга лишь потерлась о нежную кожу Тумана и вновь успокоилась, засопев громче. Синхронный вздох облегчения пронесся над пляжем. Только вот уже пять минут спустя какой-то идиот все же нарушил неспокойный сон Десятой, перенеся все поколение куда-то. — … вы все падёте ниц передо мной, доном семьи Колорадо! Ваша кровь осквернит эти прекрасные земли и мафиозный мир навсегда запомнит, что Вонгола — ничто! И смертью вашей станут они, вестники Ада! Так узрите же всю мощь моей армии! Умрите! Голос какого-то хмыря застиг Десятое Поколение на подлете. Мужчина, лет так сорока на вид, изгалялся, брызжа слюной направо и налево, размахивая руками и угрожая кому-то. Ямамото сощурился, вглядываясь в туман, из которого они появились, а потом лицо его вытянулось. Перед ними предстало Первое Поколение в полном составе. Джотто Примо, подперев плечом стену собственного особняка, обвел кричащего скучающим взглядом. Судя по виду блондина, этот ненормальный был далеко не единственным, кто посмел заявлять такое. Когда дым чуть рассеялся, лица всех Первых вытянулись точь-в-точь лицу Дождя. — Какого хрена?! Вы помешали сну Десятой, и теперь поплатитесь за это! — Хаято резво подскочил, непонятно откуда вытаскивая охапку динамита при том, что был в одних пляжных шортах. — Ублюдки должны познать боль! Но прежде, чем шашки бы подорвали всех присутствующих, тёмное пламя Неба разнесло их на щепки. Жаждой крови, да еще и такой сильной, что Хибари невольно поежился, повеяло от разбуженной Тсунаеши. Будучи лишь в одном купальнике лазурного оттенка, поверх которого была накинута только шелковая накидка и с большим животом, на её хрупком теле смотревшимся реально огромным, Тсуна предстала перед всеми. Волосы её, обычно и так торчащие во все стороны, поднялись от раздражения сильнее обычного, аура вокруг потяжелела, а неконтролируемая волна Пламени фонила во все стороны. — Кто посмел разбудить меня? — спокойный тон разнесся по поляне, а в карих глазах загорелось неистовое пламя. — Какой идиот отправил нас в прошлое в единственный, мать вашу, за пять лет выходной?! Все присутствующие дружно дернулись, а изгаляющийся до этого дон побледнел, невольно отступая назад. То, что эта разработка его подчиненных призовет какую-то сумасшедшую беременную бабу с пламенем во лбу его пугало и удивляло. Но больше пугало. Поэтому он, шумно сглотнув, попытался мужественно подать голос: — Я-я… Вышло как-то совсем не мужественно, больше похоже на писк. Тсунаёши развернулась всем корпусом в его сторону, перемещая вслед и нелегкий живот, после чего оскалилась. По спине Примо побежал нехороший холодок, а интуиция внезапно начала выть в голос. Десятая тем временем выставила одну руку вперед, вторую завела за спину и, мило улыбнувшись, произнесла: — Икс-Баннер. Хаято, до этого замеревший в ступоре, резко ожил и с громким криком «ДЖУДАЙМЕ, НЕТ!» кинулся наперерез. Тсуна, решив не терять времени, начала собирать пламя, но возникший перед ней Ураган спутал все карты. Хаято принялся лепетать что-то о «придурках», «жёсткой каре» и «месячном запоре», после чего выразительно так поглядел на Колорадо, заставляя того начать судорожно молиться и дрожать. — Я только глаза закрыла, а меня снова дела догнали. — Тсуна продолжила мило улыбаться, но пламя из рук не убрала. — Вот скажи мне, Примо, почему я вечно должна разгребать дерьмо твоё и этих остолопов? Почему я, скромная и хрупкая девушка, должна каждый божий день собственными руками и глазами следить, а потом и убирать за всем этим балаганом? Тсуна перевела улыбочку на притихшего и все еще шокированного Первого. Хибари, наблюдавший со стороны, решил повлиять на жену. Подойдя со спины, хотел уже было обнять, как был откинут выбросом назад. Тсуна поежилась, сжимая кулаки, а воля во лбу запылала яростнее. — Еще шаг, Кёя, и камикорос будет уже тебе. После этих слов уже замерли все, ожидая самого худшего. Но на удивление как Вонголе, так и отдельно Хранителям, Хибари лишь молча поднялся и отошел на пару шагов. От такого жеста выпали уже все, а Савада довольно заулыбалась. Вот что ей в муже нравилось, так это умение вовремя понять её настроение и намерения. Потом он, конечно, припомнит ей такую непростительную ошибку, как показывание клыков по отношению к хищникам при всех, но не сейчас. Разбор полетов обещает быть интересным. — Я это, для чего вас призвал. — Дон тем временем набрался решимости и ожил, решив подать голос. — Я хочу, чтобы вы убили Джотто Примо, чтобы я занял его место! Я… — А жареных гвоздей не хочешь, а? Не хочешь?! — Тсуна свирепо зыркнула на мужчину и тот вновь заткнулся, чувствуя превосходящую силу и опасность. Десятая тем временем продолжила. — Я и сама хочу убить этого говнюка, собственными руками задушить за ту подставу, что он мне подкинул. За Вонголу, за Варию, за гребаного Реборна с Девятым, за наследство, за кольца, за Шимон. Да за весь тот Ад, что мне пришлось испытать и пройти! Но не могу, увы и ах! Эта блондинка мой прародитель. — Тсуна театрально вздохнула. — Такая жалость, такая жалость. Но знаешь, это еще не все мои претензии. Пока все пытались прийти в себя, девушка отошла от стоявшей рядом Хроме, поблагодарив ту за объятья взглядом, но тут же оказалась рядом с опешившим Джотто и упираясь в того животом, припирая к стенке и не давая сбежать. — Вот скажи, Примо, ну почему они такие дауны? Ладно твои, им можно, все же духам надо как-то развлекаться. Но в разумных же пределах! — девушка положила руки на плечи босса, поглаживая, а после дернула резко вниз и заорала в лицо. — Почему я просыпаюсь две недели назад, пока Кёя был на задании, а оказываюсь не в своей мягкой постели, а у черта на куличиках в Австралии?! — Я не знаю, — Джотто растерянно заморгал, стараясь отстранить девушку, но та мертвой хваткой вцепилась, — я тут причем вообще? — А при том, дорогой дедушка, что Джи решил посоветовать Хаято кое-что, что «помогло укрепить ваши отношения». Вы что, ахуели там?! — Десятая двинула родственнику под дых, тут же отстраняясь и стараясь дышать размерено. — Почему я встаю в гребаной Австралии, переодетая каким-то извращенцем, которым после оказался Хаято, в платье готичного розового цвета, с рюшами и бантом! Я, бля, в нем как перетянутый сосиской бегемот была, дегенераты! Ладно вы с Джи этим занимались, бывает, но почему этот ужас современного экстремизма оказался на невинной мне? — Мы не занимались… — попробовал возразить Примо, но был вновь прерван. — Ладно ты! Но Джи, добрая душа, чем думал? ЧЕМ, Я СПРАШИВАЮ? — гаркнула не своим голосом девушка и сжала кулаки, стараясь успокоиться. Грудь её, заметно увеличившаяся от молока, тяжело вздымалась, привлекая внимание, а Лампо, стоящий как раз ближе всех, невольно залип. Миг, и в зеленоволосого полетел сгусток Пламени. Увернуться корова не успела, смачно влетев в стену и оставив отпечаток. — А ты не пялься, ловелас доморощенный! Это только Кёя делать может! — Десятая, я хотел… — Заткнись, Хаято! Хотя, — девушка невольно замерла, задумавшись, а после как гаркнет, — КАКОГО ТЫ МЕНЯ ПЕРЕОДЕЛ В ЖОПЕ АВСТРАЛИИ, ТАК ЕЩЕ И ЗАПИСКУ ОСТАВИЛ? Я БЕРЕМЕННАЯ, А НЕ ТУПАЯ, ХАЯТО! «Теперь вы моя пленница и будущая жена. Осваивайтесь, а я пока разберусь с Хибари. Буду в восемь, не скучайте». И ЕБУЧИЙ СМАЙЛИК! ТЫ АХУЕЛ? КАКАЯ ЖЕНА? Все без исключения повернулись к Хибари, который медленно покрывался пламенем Облака. Тсуна, заметив это, выпустила свое и успокоила супруга. Ненадолго. — У меня тут семь месяцев с собой, семь месяцев любви к Хибари. — Тсуна часто задышала, стараясь успокоиться. — Ты чем думал? — Я хотел сделать вас счастливой, Джудайме! — Хаято кинулся в ноги девушки, обнимая. — Я бы стал отличным отцом для вашего ребенка, я бы носил вас на руках и целовал, окружая заботой. Да я… — Тебя, блять, на руках таскать будут. Как овоща, окружая заботой, когда Кёя доберется. – Вышеназванный дернулся. — Кёя, ша! Дай выговориться! — Кхм, - Примо прокашлялся, — а при чем тут, собственно, я? — Да твои Хранители хронические идиоты! — Тсуна заверещала, пытаясь заехать с ноги Джотто, но живот помешал. Однако, не отчаиваясь, девушка заехала мужчине по коленям. — Какого, вот объясни мне, хрена Деймон подбил Мукуро на рассадку конопли на веранде Дона Костерио? Этот старый маразматик сделал мне предложение, стоя в одних трусах и с веником. Трижды! А я на седьмом месяце беременности! — А вот с этого места поподробнее, зверёк. — Хибари встрепенулся, выходя из-под влияния жены, которая, впрочем, на него внимания не обратила, продолжая разбор полетов. — Ладно эти два конопляника, для одноклеточных простительно. Но Ламбо, невинный ребенок… И ТО ИСПОРТИЛИ! Лампо, свет моих очей и нож в твоей печени, ты какого Девятого потащил корову к мяснику? Нет, хорошо, я понимаю твой юмор. НО КАКОГО ХРЕНА?! Эта тупая корова потом еще два дня из-под кровати не вылезала. ИЗ-ПОД МОЕЙ КРОВАТИ! Ты хоть знаешь, как неудобно спать беременной, когда у тебя ложе ходуном ходит, воет и топит все в слезах? Не знаешь? А я вот тебе устрою! Сука ты зеленоволосая, непобритый ты фанатик! — Не губи, Десятая. — Хранитель побледнел, отступая от приближающейся девушки, которую едва-заметно было из-за живота. — Я ведь молодой, жить хочу. Да и развлекаюсь просто, ничего такого… — АХ НИЧЕГО ТАКОГО! — Тсуна задохнулась от возмущения. — А ничего, кусок ты дегенерата, что Хаято этого мясника к нам в поместье — причем без моего ведома! — работать пристроил и подговорил, чтобы тот на корову скалился? А тот ссытся на каждом углу! У меня уже все помечено в доме. ВСЕ! — Так я это, не знал же, не… — А надо было! – пламя вновь вспыхнуло и вновь вмяло беднягу в стену. — Но фиг с тобой, чучело. Кнакл, миленький, твой смертный час пришел. Вот скажи мне, дорогой, зачем потащил Рёхея в церковь? — Так вера неисповедима, Десятая. Её чтить и уважать надо да соблюдать. — Священник клятвенно закивал, выставляя библию вперед. — А ему не хватало уверенности, вот я и… — И ты решил его, значит, в лик святых посвятить. Идиот. — Тсуна выдохнула. — А ничего, что у него жена, которая, между прочим, супружеский долг требует? Ничего, что детей хочет?! — Так я это… — «Так я это, так я это…» — передразнила Десятая, ища водички взглядом. — Дебил ты всевышний, вот ты кто! С какого хрена мне пришлось проводить с Рёхеем простительные беседы на тему секса? То, что это хорошо, то, что это не плохо. Мне, блять, возле него со свечкой стоять, что ли?! Наблюдать, как бы правильно сделал! Да меня Хана сама убьет, чучело ты в балахоне! — Савада, так он это, — Сасагава подал голос, стремительно краснея, — говорил еще, что священники не могут. — Естественно не могут, он же гребаный импотент! Посмотри на него! — все дружно повернулись к Солнцу. — В священники либо дебилы идут, либо те, кто бабло срубить хочет, либо импотенты. Все. А этот на двух первых не тянет. Рожа не та. — Я бы попросил! — Кнакл побагровел, насупившись, но аура Хибари, возникшего за спиной жены, как демон за плечом, резко отбила настрой спорить. Тсуна тем временем переключилась на последних оставшихся. — К Джи претензий больше нет, пусть он и кусок дерьма подстать боссу. Урок, надеюсь, усвоен? — оба Урагана синхронно кивнули. — Отлично. К Асари и Такеши ничего плохого нет. Молодцы, парни, горжусь! Хоть кто-то в этом цирке уродов адекватный. Названные парни синхронно покраснели, улыбаясь и, в тайне радуясь, что карма их обошла. Савада развернулась, положила руки на живот и горестно вздохнула. — Кёя, вот почему ты такой холодный? Даже айсберг в океане и то теплее, вот честно. Когда уже твоя морда, аля лирический кирпич, перестанет быть актуальна? — Хибари ошалело уставился на жену, явно такого не ожидая, а остальные притихли. — Нет, ну правда. Я хочу нежности, любви, песен под окнами в три часа ночи и помидоров. Вот за что ты так со мной, а? Раньше хоть секс был, а сейчас? — еще один горестный вздох. — А сейчас «нельзя, зверек, а то у нашего сына будет лишняя рука или глаз». С чего ты решил, что появится? Он тебе не многоножка, от лишней спермы уже не приклеится. И да, почему ты вообще решил, что сын? Я дочку хочу! Насупившаяся Десятая обиженно засопела, скрестив руки на груди и делая ту еще более выразительной. Видевшие эту картину мужчины так же выразительно залипли на округлостях, чуть ли не пуская слюни. Тсунаеши оглядела их тоскливым взглядом, приложила трагично ладонь ко лбу и завыла, поражая всех сменой настроения. — Ну почему меня никто не любит и все такие идиоты? — девушка всхлипнула, вытирая слезы рукой и вскинула руки к небу. — За что мне такое наказание? Почему у всех нормальные мужья, а мой безэмоциональная скотина с синдромом массового убийства? Почему «правая рука» гребаный фетишист-извращенец, мечтающий присвоить меня себе и спрятать где-нибудь в жопе мира? Почему Туман вечно под кайфом, иногда превращается в девочку, так еще и тусит с призраком мёртвого ананаса-ебаната? Почему даже собственный прародитель такой дебил, что не смог найти хранителей получше, еще и скинул на меня эту тупую мафию? Да мне одной Варии хватает, с её боссом-алкашем и матерящейся акульей принцессой. Ну за что?! Только Тсунаёши закончила говорить, как белая вспышка ослепила всех присутствующих. Пара мгновений, дым рассеивается, и перед глазами вновь пляж. Савада устало вздыхает, окидывает компанию взглядом и подхватывает Хроме под руку с независимым видом. — Вот подамся в лесбиянки, и все тут! Задолбали! И, не ожидая реакции, потащила смущенную девушку есть мороженое. На пляже возникла тишина.