Кот и Пёс

У Алека всегда всё хорошо - это аксиома. Макс списывает это на врождённую дурость и отсутствие моральных принципов. Логан подозревает, что не всё так радужно, как кажется, но задумываться об этом не хочет - и не задумывается. Нормал видит то, что хочет видеть - своего идеального золотого мальчика. Синди и Скетчи плевать, на самом деле, пока Алек кажется неплохим другом. Только Джошуа, привыкший смотреть насквозь, в самую суть, всё понимает. Каждый шаг в новом, почти неизвестном мире - как по минному полю. Вечный страх оступиться, сделать что-то не так, показать свою слабость... Это тяжело. Джошуа так не смог бы, но Алек держится, при этом ещё умудряясь сражаться со своими внутренними демонами. Он не знает о причине их появления, но чувствует, что они есть, что грызут Алека изнутри, но каждый раз ломают зубы о его силу воли. Джошуа зовёт Алека другом, охотно ведётся на его сомнительные афёры, старается понять, разобраться в нём, но всегда натыкается на непробиваемое "У меня всегда всё хорошо". Это задевает, но также даёт хоть какую-то картину внутреннего мира Алека. Яркие всполохи многоцветия, похожие на взбесившуюся радугу, плотно закрывают угольно-чёрную истину. Кисть уверенно лежит в руке - звуки пианино, доносящиеся из подвала, не оставляют сомнений. Сегодня Алек принёс много еды Джошу и бутылку виски себе, ушёл в подвал и весь вечер провёл за музицированием. Срывающиеся ноты походили на плеск воды, падающей с высоты и разбивающейся о камни. Вот и думай, какое тут "хорошо", когда в воздухе сгущается это желание музыканта - сигануть вниз и разбиться на миллион брызг... *** Когда Алек в следующий раз спустился в подвал, у Джоша защемило сердце: они с друзьями сидели за одним столом, но тихого семейного ужина не получилось. Джошуа не понимал - разве все эти люди не видят? Не чувствуют, что творится с Алеком? Будто специально давят на тонкую радужную оболочку, и ведь она таки дала трещину. Теперь там, внизу, под трели пианино, наружу вырвалась часть тщательно скрываемой черноты. И хотелось бы помочь, поддержать лучшего друга, но Джош не знал, как. Зато когда рука Алека крепко стиснула его горло, приподнимая над полом, он увидел, наконец, истину без маскировки. И она оказалась куда более пугающей - в его палитре не было столь насыщенного оттенка чёрного. Весь следующий день Джошуа провёл, разглядывая свою последнюю картину - Алека. Возможно, стоило закрасить часть радуги чёрной краской, но делать ничего не хотелось - было до тошноты грустно за лучшего друга. Словно эта внутренняя депрессия Алека передалась Джошу через прикосновение. И как он с этим жил?.. Алек пришёл почти ночью, когда на улице уже стемнело. Нижняя губа разбита ровно посередине, в глазах - пустота, а в походке непривычная лёгкость, словно сбросил с плеч груз в несколько тонн. Он прошёл, не здороваясь, встал у окна и просто смотрел на ярко-белый диск луны в небе. Молчание давило, Джошуа хотелось что-то сказать, но он не знал, как начать разговор. Лунный свет манил, отражаясь в глазах Алека серебристым блеском - чернота всё ещё обволакивала его, а луна будто пыталась окончательно развеять эту тьму. И решение внезапно пришло само собой. Алек не вздрогнул, когда тяжёлая рука легла ему на плечо, спокойно обернулся и вопросительно приподнял брови, изогнув губы в кривой ухмылке. - Пойдём, - просто сказал Джошуа и направился на чердак. Алек последовал за ним. Склон крыши был крутой, и Джош едва не сорвался, пока пробирался к трубе дымохода. Алек же подошёл к нему с уверенностью кота, проведшего на острие крыши половину жизни. - Ну и? - спросил он, присаживаясь рядом. - Когда мне плохо, я вою на луну. Отпускает, - объяснил Джошуа, глядя в небо. Алек тоже перевёл взгляд на ночное светило. На душе было пусто и почти спокойно, но это "почти" всё же не давало вздохнуть полной грудью. - Тебе сейчас плохо? - спросил он. Джош посмотрел на него исподлобья, склонив голову, совсем по-собачьи. Говорить в открытую о том, как сильно он переживает за друга, не хотелось, но этот взгляд, кажется, всё же пронял Алека. Вновь обратив взгляд на луну, Джошуа завыл, и Алек невольно вздрогнул - столько тоски было в этом звуке. Он уже слышал подобное - в другой жизни, из подвалов Мантикоры... Из окон соседнего дома донеслась какая-то ругань на "чёртовых дворняг", и Алек вдруг развеселился: да ну их всех к дьяволу! Вдруг поможет? И присоединился к Джошу. Только звук не получался таким же протяжным и душераздирающим, а скорее походил на мартовское кошачье "ма-а-ау". Джошуа прекратил выть и начал издавать непонятно-хриплые звуки, которые означали его смех. - Эй, хватит ржать! - тут же возмутился Алек, толкая его локтем в бок. - Нет, Алек. Ты - кот, тебе не дано, - сквозь смех выдавил Джош. И Алек тоже улыбнулся. - Ну и хрен с ним! Буду мяукать на луну, и пускай соседи вешаются! - рассмеялся он, и продолжил. Джошуа присоединился к нему под новый матерный аккомпанемент разбуженных посреди ночи соседей. Намяукавшись и навывшись до хрипоты, они не спешили слезать с крыши и просто сидели рядом, задрав головы вверх. Алек закрыл глаза, чувство непривычной лёгкости наполнило тело - Джош не врал, действительно отпустило. Алек даже не был против, когда сильная лапа друга обхватила за плечи, и Джошуа притиснул его к себе. Слава богу, Макс научила его пользоваться банными принадлежностями... Но вообще, он просто слишком опустошён, чтобы брыкаться. И слишком сильно его клонило в сон. *** Макс стояла на противоположной улице, растеряв весь свой гневный запал от открывшейся картины. Вой она услышала ещё за пару кварталов, и собиралась хорошенько отчитать Джоша за такую неосторожность, но увидела, как они с Алеком сидят на крыше, как Джошуа обнимает его, а Алек доверчиво кладёт голову ему на плечо, и чувство вины снова кольнуло сердце. Она слишком многое узнала об Алеке за прошедшие два дня, и было откровенно стыдно, что столько времени ничего не замечала. Завтра она обязательно поговорит с ним, а сейчас... Лучше оставить этих двоих и не лезть в странно-крепкую дружбу кота и пса.