Зеркало

– Моя очередь. Это снова происходило. И начиналось всегда одинаково. Астарот сидел в голове Тима, внезапно говорил эту фразу, а затем молча (ну или почти) отбирал у Тимоти контроль над их общим телом. От Астарота исходили такие потоки злости, что Тим без всякой борьбы передавал контроль Астароту. Пусть так. Это лучше. В первый раз, когда Астарот забирал Тимову очередь, и тот попытался сопротивляться, демон просто вывихнул их общую руку, чтобы Тим, испугавшись сильной боли, сам ушёл. Астарот боли не боялся, так что такой способ готов был применять каждый раз, как только встретит несогласие. Пару раз Тим пытался решить всё словами, но получал в ответ более яростные нападки и более длительные “смены” в закоулках бессознательного, куда каждый раз его отправлял Астарот. Он даже не давал ему наблюдать за тем, что происходит с их телом, пока у руля находился демон. Это было ужасно глупо и по-детски – пара работников назвали Астарота Тимом, и тот как с цепи сорвался. Тим мог его понять, но не хотел этого делать. Это и его жизнь, их общая жизнь, в конце концов! Его самого не раз путали с Астаротом, но он совсем не обижался, это же нормально и закономерно – они один человек, с одним лицом. Но Астарот, видимо, считал совсем иначе. И поступал нечестно, но Тиму не хотелось сломанных конечностей. Астароту-то ничего, а Тим плохо переносит боль как физически, так и эмоционально. Он бы спустил всё Астароту с рук и в этот раз, отдал бы ему контроль, но не здесь, не в школе, не посреди урока! Нельзя. Это так дико, и Тим не знает, что будет, если все увидят Астарота. Школа это не то место, где он должен расхаживать как демон, и ему становится настолько страшно, что он не слышит, как просится выйти в туалет, он не видит лиц одноклассников, на которых наверняка написано недоумение. Зато у него на лице написана паника и ужас – в этом он точно уверен. Тим отчаянно сопротивляется. Нет. Не здесь. Он практически вываливается в коридор. – Нет, нет, нет, Астарот, пожалуйста, не сейчас, умоляю, нет, – он сбивчиво шепчет на грани слышимости и заикается. Ему страшно, так страшно потерять контроль и быть замеченным кем-то. Тиму не хватает воздуха, и его всего колотит как в лихорадке. Он запутывается в ногах и буквально тащит себя по пустынному коридору школы, ведь Астарот усиленно заталкивает Тима в бессознательное, и большая часть сил юноши уходит просто на то, чтобы не заснуть на ходу. Всё же, они равносильны, а потому держать контроль и не падать в бессознательное сложно, но возможно. Тим забегает в туалет и начинает умываться холодной водой, всё так же шепча почти бессмысленные для Астарота уговоры. Он поднимает голову к зеркалу и на какую-то долю секунды думает, что понимает, почему Астарот так зол. В отражении стоял он – его демоническая половина, Астарот. Вот только, в то же время, это был совсем не он. Они действительно были разными, совершенно непохожими. Тим словно смотрел на другого человека, а не на себя. Но наваждение быстро пропадает, и разницы в их лицах почти никакой. Все различия Астарота от Тима заключались только в цвете глаз, отсутствии веснушек и более очерченных скулах. – Зачем ты это делаешь? – хрипит Тим и прочищает горло. Вода капает с его лица и волос ему на рубашку. Астарот же в отражении будто и не умывал лицо. – Мы в школе, это не правильно, так не должно… – Заткнись! – то ли шипит, то ли выкрикивает Астарот и бьёт кулаком по столешнице, в которой находилась раковина. Тим дёргается. – Я сказал, что сейчас моя очередь, а значит, ты отдашь мне тело и мою очередь. – Пожалуйста, Астарот, дождись конца уроков, я отдам тебе тело, – у Тима почти ком поперёк горла встаёт от такой несправедливости. Астарот с тех случаев часто отбирал контроль. Что Тим ему сделал? Почему он стал такой агрессивный по отношению к нему? Астарот цокает языком и с ухмылкой покачивает головой из стороны в сторону. Наклоняется к поверхности зеркала, и Тим, незаметно для себя, делает то же самое. – Прости, Тимбо, – Тима почти настигает дежа-вю, его так называл только один из местных хулиганов, Грегори Кэрон. – Но ты слишком долго жил моей жизнью и ходил по моему парку. Неправда, ложь, в парке почти всегда ходил Астарот, Тим, в основном, только лежал там в лазарете, и от этого Тиму ещё обиднее – его обвиняют почти на ровном месте. – …Поэтому теперь я буду жить твоей жизнью и ходить по твоей школе и дому, и по магазинам тоже. Причё-ё-ём, всё это на достаточно длительный срок. – Сердце Тима пропускает один, два, десять ударов. – В планах – навсегда. Тимоти легонько машет головой из стороны в сторону и пытается отойти от раковины. – Нет… – В этом теле тесно нам двоим, – говорит Астарот. А потом за долю секунды вытаскивает руки из зеркала, хватает Тима за голову и бьёт её со всей силы о стеклянную поверхность. Зеркало покрывается сеткой из трещин, а Тимоти без сознания падает на пол. Когда Тим поднимается, глаза у него тёмно-карие, а не голубые, и вообще, он больше не Тим, но для прикрытия и так называться не против. Да и выглядеть, как этот сопляк, тоже. Он смывает кровь со лба и зачёсывает рукой волосы назад. Хмыкает. – Ссадина останется, ну да переживу. А потом что-то икает в одной из кабинок. Астарот резко распахивает дверцу и видит мальчугана на класс или два помладше себя. Глаза у него больше, чем у Тима минутой ранее, в руке почти дотлела сигарета. – Интересненько, – он вытирает каплю крови, которая норовила капнуть с брови. – Скажи-ка, пацан… Ты что-нибудь видел? Не то чтобы упомянутый пацан был трусом, но парень, который говорил сам с собой, а потом сам же себя ударил со всей дури головой об зеркало, откровенно пугал. – Н-ничего не видел. – Молодец, – ухмыляется Астарот. – Это тебе уже не понадобится, – он забирает у мальчишки сигарету. – Иди давай. Пацан послушно выбегает, а Астарот облокачивается о спинку кабинки и делает затяжку.