Однажды в Риме

— Ты забыл? — склонил голову набок Риарио, смотря на Леонардо. — Рим, четыре года назад. Неужели ты не помнишь, художник? Да Винчи и Зороастр были в Риме «по делам Флоренции», как это назвал сам Зо. На самом деле художнику и его другу нужно было развеяться после трудного года, а лучшего места, чем смутно знакомая столица, они не смогли найти. — Короче, я пойду подцеплю вон тех милых дам, а ты можешь либо присоединиться ко мне, либо сидеть тут и продолжать рисовать незнакомцев, — деловито произнес Зо и заметил, что друг его даже не слушает. Поэтому, закатив глаза, он ушел к столику с подвыпившими женщинами, а Лео продолжил разглядывать людей и делать наброски. Его не утихающий ум требовал чего-то нового. Тогда он заметил вошедшего в бар мужчину, который был разодет как весьма скромный лорд. Тем не менее от него исходила энергия властного человека, который был бы не прочь расслабиться с кем-то подходящим ему по духу. Леонардо тут же вырвал свои черновые наброски из блокнота и стал рисовать незнакомца, поглядывая на него время от времени. Каждая черта лица, каждая деталь костюма — все оказалось на изображении. Но ему нужно было больше, чтобы завершить начатое. И тогда он заметил, что лорд смотрит на него. Окруженный прекрасным полом, он не сводит взгляда с одного единственного человека в этой таверне. Быстро написав на обратной стороне рисунка свое послание, да Винчи свернул листок и отдал его официантке с просьбой передать его тому мужчине. Девушка быстро обошла всех клиентов и отдала послание адресату. В баре было полно пьяниц, которые очень громко галдели, пререкались, дрались за последний кусок мяса, поэтому никто не заметил, как лорд в дальнем углу облизал губы и бросил заинтересованный взгляд на художника, который собрался уходить. «Если понравилось, могу нарисовать больше. И не только, — сказано в записке. — Если заинтересован, приходи в восьмую комнату после полуночи. Буду ждать. Леонардо». — Зо, я буду в номере. Не беспокой меня какое-то время, пожалуйста, — улыбнулся одним уголком губ художник, разглядывая лорда, который свернул рисунок и сунул его в карман. — Нашел с кем провести ночь? — весело спросил друг, обнимая двух женщин за талии. — Возможно, — хмыкнул да Винчи, не отводя взгляда от мужчины, который тем временем направлялся на выход. — Надеюсь. — Здорово, тебе давно пора развеяться с какой-нибудь милашкой. — Зороастр посмотрел в ту же сторону, что и Леонардо. — Это она? — Не получив ответа, он повернулся обратно к художнику и заметил, что его и след простыл. Лео перебирал свои новые рисунки, незавершенные наброски, чертежи странных устройств, гадая, придет ли на самом деле тот лорд. Он был почти наверняка уверен, что придет, но было уже далеко за полночь. И тут он услышал стук в дверь. Ровный, самоуверенный. Так стучат те, кто знает, что их всегда ждут. Те, кто слишком высокомерны, считают себя лучше остальных. Лорды, графы, короли. — Открыто, — сказал да Винчи и убрал рисунки обратно в стол, как раз тогда, когда зашел тот самый мужчина. Он без особого интереса окинул взглядом комнату и закрыл дверь. — Художник, ты хотел меня видеть? — холодным тоном заговорил незнакомец. Но глаза выдавали его чувства. Это и оживление, и заинтересованность, и в какой-то мере желание. — Я хотел тебя нарисовать, — ухмыльнулся Леонардо и плавным движением руки указал на софу. — Прошу. — Вот так просто? — усмехнулся мужчина и пошел в указанном ему направлении. — Даже не спросишь моего имени? — Имена для меня ничего не значат, — пожал плечами художник, доставая чистый холст и излюбленные карандаши. — Я граф Джироламо Риарио, — представился мужчина и сел на софу. — Граф, — с ухмылкой повторил Лео. — Я художник Леонардо да Винчи. — В той же манере ответил он и установил холст на мольберт. Элегантно, но вместе с тем резко Леонардо подошел к модели и стал устраивать его так, как ему захочется. А граф, не привыкший к тому, чтобы с ним так обращались, почему-то не сказал ничего против, а лишь повел бровью, заинтересовано смотря на художника и позволяя ему делать то, что тот захочет. — Вот так, — облизался да Винчи и провел рукой по волосам Риарио, поправляя их. — Не двигайся, — прошептал он и пошел к мольберту, стараясь не обращать внимания на легкий румянец на щеках графа и замершее на несколько секунд дыхание. Грубые, но вместе с тем притягивающие черты лица Джироламо он повторил довольно быстро, после чего перешел к изображению тела. Но чего-то явно не хватало. Информации. Ему было интересно, что скрывается под этим черным одеянием, которое почти целиком скрывает настоящего Риарио. — Раздевайся, — тоном не терпящим возражений приказал Леонардо и отложил карандаш. — Что? — вскинул брови граф и резко сел. Да Винчи в два больших шага пересек комнатку и оказался возле модели. — Я сказал, раздевайся, — спокойно произнес художник и прищурился. — Мне нужно знать. — Что именно? — нахмурился Риарио, расстегивая рубашку. — Все. Я хочу знать, какой ты. Леонардо встал на колени перед графом и стал помогать ему разбираться с непослушными пуговицами. Джироламо сглотнул, смотря на мужчину перед собой сверху вниз. Вся его уверенность вмиг улетучилась, оставив на своем месте непонятное ему возбуждение. — Расслабься, — прошептал Лео, проводя рукой по бедру еле знакомого мужчины. Он заглянул ему в глаза и заметил не произнесенную вслух просьбу. Избавившись от рубашки, художник принялся расстегивать его штаны, из-за чего был пойман грубой хваткой. — Не делай этого, да Винчи. — Ты сам этого хочешь, Риарио, — покачал головой Леонардо, но руку все же убрал. Граф проследил за его движением и прищурился, пытаясь понять, что у него на уме. — Ладно, — согласно кивнул граф и стал сам снимать оставшиеся вещи. — Но не смей меня трогать, если я тебе этого не прикажу. Леонардо поднял руки вверх в жесте «сдаюсь» и поднялся, чтобы снова уйти. Но его остановил сам Риарио, сжав его кисть. — Я не позволял тебе уходить, — усмехнулся он, склонив голову набок и оглядев его талию, поясницу и ниже. — Раздевайся. — Я рисую только тебя. Мне незачем быть при этом… — Заткнись и делай, что велено, — приказным тоном прервал его Риарио и развернул к себе. Он поднялся и стал стягивать с него просторную рубаху с большим вырезом, благодаря которому можно было разглядеть накаченный торс, из-за которого наверняка текли все женщины, которых он только встречал. Леонардо помог ему снять с себя рубаху и попытался снова отойти, думая, что этого графу вполне хватит. — Стой. Я не закончил, — усмехнулся Риарио и потянулся к штанам художника, которые местами были заляпаны краской. Теперь покраснел да Винчи. — Что ты делаешь? — Ну, ты же пообещал рисунок «и не только». Я пришел за обещанным. — Даже так, — хмыкнул Леонардо и сжал волосы на затылке графа. Джироламо недовольно промычал от неожиданной легкой боли и посмотрел в глаза мужчине. — Отпусти, или я тебе ее отрежу, — прорычал он. — На колени. Лео послушно встал на колени и заглянул в глаза графу, ожидая дальнейших указаний. Риарио встал и оттолкнул в сторону свои вещи, грубо сжав волосы художника, как тот делал до этого с ним. Услышав тихое довольное мычание мужчины, он принял это за разрешение. Облизав губы, он чуть подтолкнул его голову к своему паху. — Ты, видно, уже знаешь, как доставить кому-либо удовольствие. Начинай, — приказал граф, не скрывая легкое пренебрежение в голосе. Усмехнувшись, Леонардо провел языком по стояку Риарио от конца до основания и обратно, после чего взял его в рот и мучительно медленно задвигался, испытывая терпение мужчины, который тихо постанывал с каждым движением художника, что не собирался спешить. Тогда лорд взял власть в свои руки и надавил на затылок сильнее, отчего Леонардо пришлось заглотить глубже. Подавляемые до тех пор стоны становились все громче. Риарио хотел кончить Леонардо в рот, но тот, поняв это, не позволил ему, сжав член у основания. Граф недовольно промычал и слабо шлепнул художника по щеке. Да Винчи поднялся и быстро окинул взглядом комнату, ища самое удобное место. Софа слишком маленькая для них двоих, кровать, как он уже убедился, недостаточно удобная, а вот стол… Художник одним движением сбросил со стола все ненужные листы, карандаши и прочее и резким движением притянул к себе Джироламо, чтобы усадить его на край. Он жадно впился в его губы, но был отвергнут толчком в плечи. — Я запрещаю тебе целовать меня, — вновь недовольно прорычал лорд, но Леонардо не послушал и вновь прижался к нему. Но на этот раз он начал с поцелуев шеи, плеч и ключиц. И мужчина не оттолкнул его, а лишь стал слабо царапать его спину. Да Винчи спустился поцелуями до бедер, оставил еле заметный засос, показывая, что сегодня он полностью его, и встал с колен. — Поднимайся, — произнес художник, и Риарио подчинился. Леонардо резким движением повалил его грудью на стол и ввел в него палец, чтобы немного растянуть, прежде чем войти вторым. Граф стонал и всячески сопротивлялся, но да Винчи был сильнее, поэтому с легкостью удерживал его в таком положении, не прекращая двигать пальцами в нем. — Прекрати, — промычал Риарио, чувствуя необъяснимое желание продолжить начатое, позволив художнику войти в себя, но уже не пальцами. Никогда он еще не ощущал такого желания чужой близости, как здесь и сейчас. Леонардо прижался грудью к его спине, наклоняясь губами к его уху. — Ты этого не хочешь, — пошло прошептал да Винчи, сжав горло мужчины. Лео заставив Джироламо повернуть голову к нему и впился в его губы желанным поцелуем. На этот раз Риарио позволил ему делать все, что тому захочется. Тогда художник изъял пальцы и, стянув с себя штаны с бельем, осторожно вошел в уже растянутую дырочку. Громкий стон Риарио был вовремя приглушен рукой да Винчи, который не хотел, чтобы кто-либо узнал, что здесь сейчас происходит. Граф кивнул, поняв нежелание Леонардо раскрыться в Риме, где все еще казнили за мужеложство. Он убрал руку мужчины от своего рта и облизал губы. — Я хочу… по-другому, — еле слышно произнес он и глянул на художника краем глаза. — Я не позволю тебе быть сверху. — Я не про это, идиот, — неуверенно произнес Риарио, стараясь увидеть лицо мужчины. — Разверни меня к себе лицом. Я хочу видеть тебя. — Как скажешь, — хмыкнул Леонардо и вышел из него, чтобы помочь перевернуться. Но вместо того, чтобы вернуться обратно на стол, Джироламо обнял мужчину за шею и жадно поцеловал его, не позволяя отстраняться. Он впервые за долгие годы чувствовал себя настоящим. Не где-то возле папы римского, а здесь, в этой замызганной таверне, где сплошь да рядом алкаши, шлюхи и наемники. Здесь, возле этого художника, который, казалось, может заставить любого чувствовать себя особенным. Риарио отстранился и глянул на кровать, после чего перевел взгляд на Леонардо. — Чем кровать плоха? — Думаю, она слишком неуютна для вашей прихотливой графской задницы. — Я не такой неженка, каким ты меня себе представляешь. Леонардо подхватил Риарио на руки и донес до кровати, после чего уложил на нее и навис сверху, чтобы снова его поцеловать. Было в губах лорда что-то сладкое и манящее, отчего было невозможно от них оторваться. У художника было много партнеров, много экспериментов, благодаря которым у него столько опыта. Но это… Это было что-то другое. Было чувство, что между ними есть какая-то незримая связь, которую невозможно разрушить. Как бы не хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, все заканчивается. И вот уже рядом с Леонардо лежит уставший граф, которого ни в коем случае не хочется отпускать. — Расскажи мне что-нибудь, — попросил хриплым голосом Риарио, устраиваясь поудобнее на плече да Винчи и прикрывая глаза. — Хм, я даже не знаю, — вздохнул Лео, впервые осознавая, что он хочет рассказать все, но при этом не знает, с чего именно начать. — Я из Флоренции и этим утром уезжаю обратно, так что, полагаю, мы никогда больше не… — начал он спустя пару минут, но так и не закончил, потому что заметил, что Риарио уже мирно спит. Даже во сне он был прекрасен. В его спокойном лице по-прежнему были черты властности и большой воли. Но вместе с тем он казался… хрупким. Художник хотел запечатлеть этот момент навсегда, поэтому осторожно вылез из кровати, положив на свое место подушку, чтобы граф вдруг не очнулся от своей легкой дремоты. Достав новый холст, он стал быстрыми движениями писать портрет Риарио, выводя каждую деталь, каждый мускул на торсе мужчины, плавную линию его талии. Все в этом человеке было идеальным. Греческие боги позавидовали бы, увидев, каким идеальным граф Риарио был изображен на этой картине. Леонардо никогда не заканчивает свои картины, теряя интерес к человеку в процессе написания портрета. Это была первая и единственная завершенная работа, что полюбилась ему еще с момента, когда он взял карандаш, чтобы сделать наброски. Наутро, когда Риарио проснулся, да Винчи уже не было. Но был завершенный портрет, стоящий на мольберте посреди комнаты, а на подушке была записка. «Подарок за прекрасную ночь. Решил оставить что-то на память, раз уж мы никогда больше не встретимся. Прощай». — Я ничего не забываю, — покачал головой Леонардо и провел кончиками пальцев по руке графа. — Я просто не надеялся, что вспомнишь ты.