Right behind you, Hawke

Кажется, это заметили уже все: Авелин, Гамлен, Аришок, крысы из Клоаки, да даже полоумный хозяин сэра Ланселапа — Андерс! Каждый спешил бросить сочувственный взгляд, уронить неосторожный намек или отловить Варрика в «Висельнике» и дать озвученную тысячи раз рекомендацию: «Признайся, чего же ты ждешь!». Не делал этого, пожалуй, только Фенрис, но у него были свои мотивы. Первой догадалась Изабелла. Она же впервые озвучила совет, намозоливший в последнее время Варрику глаза, уши, язык и любимую Бьянку: «Соберись и скажи». Для нее все было просто: объяснились, переспали, не понравилось — разошлись. Да и зачем что-то усложнять? Потом, почти сразу же, едва ли не в тот же день, подошла Авелин, и Варрик воочию смог убедиться, насколько ей подходит пост капитана стражи. Она произнесла всего пару слов: ничего лишнего, просто замечание, но гном все понял: «Свобода отступила для тебя на второе место?»* А после он просто сбился со счета: взбешенный Андерс, извиняющийся Андерс, язвительный Гамлен, мертвецки спокойный Фенрис… Все смешалось в кучу, и теперь Варрик едва мог припомнить хотя бы приблизительный порядок «набегов» на его спокойствие. За прошедшие годы такой уклад дел изрядно потрепал гнома, и он все чаще стал тревожить Бьянку предупредительными выстрелами. К счастью, красавица осечек не давала, и предупредительные выстрелы всегда таковыми и оставались. Что же до самого Варрика… Лепить из себя несчастного Ромео он не собирался. Чуда тоже не ждал — неверно говорят, что надежда умирает последней. Она зачастую, подобно корабельной крысе, едва ли не первой покидает тонущее судно: Варрик навсегда запомнит, как Хоук, оглянувшись на Фенриса, впервые встала на сторону храмовников. Тогда гном испытал целую гамму эмоций: презрение, разочарование и обида — до того момента Защитница никогда не изменяла своим убеждениям. Она менялась… Меняла себя на глазах. Умение держать лицо, выработанное за многочисленными партиями в «Алмазный ромб», пригодилось и в этот раз. Но со временем стало труднее: Варрик становился не то чтобы беспечнее, но стал допускать промашки — Бьянка не одобрила бы. Когда Эмиль де Копьи начинает настойчиво приставать к Хоук, он все же просит разрешения — пусть и в шутку — свернуть тому шею. И почти сразу натыкается на пронзительный взгляд Авелин. А ведь капитанша и правда не промах. Пожалуй, за годы, проведенные вместе, Варрик научился понимать Хоук лучше самой Хоук. Он всегда знал, где нужно промолчать, а где — напомнить Защитнице о чувстве юмора. Сколько раз, когда остальные члены отряда теряли сознание, они оставались плечом к плечу? А сколько раз напивались вместе в старом добром «Висельнике»? А накладывали друг другу повязки из аптечки? Да… Мелочи, но их Тетрас не променял бы ни на какие глубинные сокровища. А чуть позже Андерс разносит Церковь вдребезги и наносит первый удар в спину Хоук. Варрик мельком отмечает ужесточившийся взгляд Защитницы и трясущиеся от гнева руки Себастьяна — в такие моменты он действительно становился похож на наследного принца Старкхевена. В воздухе до сих пор парит пыль, поднятая разрушенными стенами; осколки камней разлетелись по всему Киркволлу, и один из них задел сердце Мариан. Страшно представить, сколько их там уже накопилось. Именно тогда Варрик едва не посылает все прямиком в подштанники Андрасте. И, ей-богу, лучше бы послал: выложил все, как есть, наплевав на демократичность мнения. Может, тогда всего можно было бы избежать? Может, тогда Андерс прочистил бы свою безумную голову от несбыточных грез? Может, он бы сумел не хуже Владычицы достучаться до этой упрямой парочки — Мередит и Орсино? Но он сдержался; буркнул лишь, что его достали терки между магами и храмовниками — они и правда вышли за всякие рамки дозволенного. Гному уже недостает иронии. Видно, осталась в здании Церкви вместе с Владычицей — еще одна жертва полоумного кошатника. Два слона — Компромисс и Юмор, — на которых держался весь мир Варрика, рухнули в небытие — теперь даже слова слетали с пера с неохотой, словно из-под палки. Хоук еще раз осмотрела каждого спутника, на долю секунды задержавшись на Фенрисе, и глубоко вздохнула, будто успокаивая себя. Пыль осела на лицо Хоук, и теперь она походила на сказочное привидение. Только куда красивее. Мариан заговорила, и Варрик, вздрогнув, понял, что опоздал. — Я поддерживаю магов, — Первый Чародей действительно казался разумнее, и гному он, спокойный и рассудительный, нравился куда больше Мередит, вспыльчивой и деятельной. Защитница, похоже, всецело доверяла своим спутникам. Она знала, что Авелин и Карвер не станут с ней сражаться, а Себастьяна будет легко уговорить. Она знала, что Варрику все равно за кем идти и кого фаршировать болтами, а Мерриль будет рада помочь Кругу. И она надеялась, что Фенрис хоть раз отступится от своих убеждений, как это постоянно делала она. Но этого не случилось. То, что началось дальше, Варрик едва ли сможет забыть. Нет, отчаявшийся до безумия Первый Чародей и слетевшая с катушек из-за действия Идола Мередит — все это Варрик вполне мог предать забвению. Но вот Фенрис, набросившийся на Хоук в Зале Храмовников… Варрик чувствовал, что эльф умудрился расколоть сердце Защитницы. Тетрас отчетливо помнил, что у Хоук опустились руки. Да и сам гном просто не смог нашпиговать эльфа болтами — только не на глазах у Мариан. Хвала Создателю, Авелин действительно видела и понимала многое: Фенрис погиб от ее руки. Хоук грузно опустилась на колени. Она не видела, как клинок лишил жизни эльфа, и боялась даже посмотреть в ту сторону. Гном посмотрел на Защитницу и тяжело вздохнул: так Хоук сможет лелеять надежду. Она — не он: никогда не отступится и не потеряет веры. — Надо идти, — сухо кинула она и встала с колен. Варрик не заметил, как у самого выхода она обернулась. *** «Висельник» провонял перегаром и куревом насквозь, этот запах спустя годы даже стал одним из символов заведения. Деревянные доски (удивительно, как этот притон не сгорел в огне, дважды приходившем в Киркволл за последние годы), бормотание болтливых пьяниц и скрип дверей, не умолкающих от напора клиентов. Во весь этот «антураж», казалось бы, совершенно не вписывалась Мариан. Но сейчас Защитница Киркволла, напившаяся до того состояния, когда человек едва выговаривает слова, рыдала на коленях у гнома, и все казалось вполне обыденным. Старый «Висельник» повидал немало несчастий на своем веку, и сломленная Защитница его интересовала не больше пришедшего поразвлечься храмовника. Поначалу Тетрас пытался слушать пьяную речь и даже вставлять кое-какие утешающие слова (право слово, Себастьян управился бы лучше), но после понял, что это бесполезно. Разбитое сердце не желает никого слушать. Поэтому он лишь следил за тем, чтобы Хоук никуда не свалилась и не пронесла кружку с элем мимо рта. Варрик смерил Мариан долгим взглядом и отвернулся, рассматривая сегодняшних посетителей. Он почему-то был уверен: случись какая беда, даже в таком состоянии Хоук помчалась бы спасать мир. А он бы стоял рядом. Как и всегда. Защитница замерла посреди бормотания и свалилась прямо в руки Варрику. Судя по мирному посапыванию, пока что ей ничего не грозило. Разве что головные боли под утро. А пошла бы Хоук за ним, очутись в беде он? Варрик усмехнулся: конечно. Мариан поспешит на помощь едва ли не любому, кто в этом нуждается. И почему-то от этого становилось тошно. Гном снова взглянул на Хоук. Они через многое прошли: будет что вспомнить и рассказать. Тетрас представил, как через много лет они соберутся в таверне, этой или очень похожей, Хоук будет сидеть за столом и попивать эль, а он — рассказывать о том, как Защитница Киркволла в одиночку победила высшего дракона. Пожалуй, это видение стоило свободы. И что бы ни случилось, он никогда не оставит Мариан. — Прямо за тобой, Хоук, — Варрик мог сказать бы еще многое, пока Мариан спит, но не стал. Столь краткая, прикипевшая к языку фраза выражала все, что было нужно. Ни больше, ни меньше. Тетрас аккуратно взвалил Защитницу на плечи — нести на руках не позволял рост: ноги Хоук и без того все время норовили зацепиться за какой-нибудь стул. Последняя ночь в чудом уцелевшем «Висельнике» оплачена, а Защитнице нужно отдохнуть. Варрик же… Он все равно хотел еще разок прогуляться по ночному Киркволлу. Гном вышел на улицу: город был исполнен дыма, удушливого запаха гари и ругани жителей. На Киркволл опускалась ночь. Солнце маячило где-то на горизонте, окрашивая акварельные облака в теплые тона. Тени удлинились, из своих нор начали выползать бандиты. Завтра Хоук встанет и бросит ему привычное: «Спасибо, Варрик». Скажет это и пойдет искать приключений на мягкое место. А ему останется только последовать за ней. Как тень.