Сандор Клиган ненавидит Сансу Старк

Сандор Клиган ненавидит Сансу Старк. За волосы, цвета пламени в очаге, струящиеся по ее плечам. Рыжие, огненные, ему даже смотреть больно. Распущенные, уложенные в хитрую прическу служанками, неряшливые со сна… Он потому и вертится рядом с ней, как уж на сковороде, стараясь повернуться обожженной стороной лица. Один раз горевшее второй раз не сжечь. За глаза голубые – доверчивые, выплаканные, озлобленные, разные. Она смотрит так, будто и мира не понимает, будто глупость свою из головы выколотить никак не может. Взращённая на сказках о рыцарях, в тепле и ласке, не способная прижиться. Не приспособленная. К замку, к сплетням и интригам, змеями ползающими по коридорам, к жизни. Сколько ни колотят её, а реальность в голову вбить не могут. За эти ее тихие «спасибо», что шепчет в полумраке ночных коридоров, когда он выходит из тени ей навстречу. За то, что отворачивается, не способная на него глядеть. Тьфу, из огненного у неё только шевелюра. За плечи покатые и маленькие грудки, прикрытые его белым плащом в тронном зале. За Джоффри, его короля, которому он служить клялся, но которого так и хочется насадить на острие меча, как свинью на вертел. За ее слезы, за ее слабость… За ее чертово милосердие, раскидываемое направо и налево. За её веру в чудо. За это он ее больше всего ненавидит. За идиотскую надежду: кто-нибудь однажды придет и обязательно спасет её. Томится в своей башне, ждет своего рыцаря. Рыжая идиотка. Нет рыцарей. Он ей столько раз это говорил, что со счету сбился, но она все верит, все ищет глазами в толпе того «самого». В толпе, готовой растерзать её на куски. Беззащитная. Когда её с лошади сдирали даже сделать ничего не могла. Кричать даже не могла. А он прорубался к ней и плевать хотел на дочь леди Танды и рыцаря, раз пятнадцатый лбом о брусчатку приложенного. За ее голос, поющий в ночи молитву Матери, дрожащий, переливчатый. За то, как жмурится, стоит приблизиться к ней, стоит окатить пьяным дыханием алебастровую кожу. За ее силу, которую никто не видит, заставляющую ее вставать каждое утро, держать лицо, держаться, хвататься за жизнь пальцами, исколотыми иглой для вышивки. За тупое «Я люблю короля больше жизни», вышколенное, заученное, скоро на лбу у нее выступит, чтобы и говорить не приходилось. Но больше всего за свои слабости Сандор Клиган ненавидит Сансу Старк. За то, что она заставляет его поступать так, как никогда не поступал – по совести. За то, что остановил ее, когда шла по узкому переходу с желанием сбросить короля-юнца с высоты, написанным у нее на лице. А заодно и улететь вместе с ним. За постоянное тупое «сир», что она говорит ему. Он не рыцарь – он никогда им не хотел быть. Защищать сирых и убогих, беззащитных и слабых, да в седьмое пекло их всех! А ее вот защищает… И шевелится что-то внутри, корежится: то ли клубок змей, что ядом его наполняют, то ли сердце, казавшееся всю жизнь ему мертвым. Сандор Клиган ненавидит Сансу Старк. За то, что внутри нее не пламя, но теплый огонек, у которого греться хочется. А внутри него пожар, от которого не сбежать, стоит ей появиться на горизонте. Он боится огня, но пылает каждый раз. Сандор Клиган ненавидит Сансу Старк. А Пёс знает, что Пташка единственная, у ног которой он готов однажды свернуться в клубок и найти покой.