Этажи

      Это был замечательный день! Да что там, самый лучший! Сэм не вышел, а вылетел из спортивной раздевалки в школе, окрыленный успехом. Внутри все пело.       Все началось с первого урока. Сэм опоздал совсем ненадолго и с замиранием сердца увидел, что учитель истории раздает проверенные работы.       — Простите, мистер Фергюссон… — начал лепетать Сэм.       — Займите свое место, мистер Винчестер, — холодно произнес учитель, даже не повернувшись к нему.       Сэм бегом рванул к своей парте и не заметил, как зацепил рюкзаком учебник с парты Эллисон Баркли. Книга с грохотом упала на пол. Сэм обернулся и похолодел. Да за что ж ему такое наказание! Он густо покраснел, быстро наклонился и поднял книгу, а когда выпрямился, поймал взгляд васильковых глаз. Она смотрела на него открыто, не отрываясь, а потом легкая улыбка скользнула по ее лицу. Она улыбнулась! Эллисон Баркли ему улыбнулась! Настроение на скоростном лифте взлетело с этажа «плохо» до высот «обалдеть, как хорошо».       — Вы нас задерживаете, мистер Винчестер.       Спокойный бесстрастный тон мистера Фергюссона заставил его вернуться с небес на землю, и лифт замер на нейтральном «нормально». Сэм занял свое место, достал конспект и ручку и искоса посмотрел в сторону Эллисон, но она больше не обращала на него внимания, рассматривая замечания учителя в своей работе. Лифт дрогнул, собираясь заскользить вниз.       Мистер Фергюссон называл каждого ученика по фамилии, иногда отпускал плоские шуточки, которые у некоторых вызывали лишь вялую ухмылку. Стопка работ в руках учителя таяла, пока он не остановился у парты Сэма, держа единственную оставшуюся работу.       — И наконец, мистер Винчестер, — сказал учитель, в упор глядя на Сэма и протягивая ему эссе.       С замиранием сердца Сэм взял свою работу и увидел на ней красное жирное «отлично» — еще и подчеркнутое дважды. Он не мог поверить своим глазам. У Фергюссона получить «отлично» — это все равно, что получить Нобелевскую премию. Только единицам это удавалось, да и то не каждый год. Щеки опять полыхнули румянцем, и Сэм удивленно посмотрел на учителя.       — За оригинальную трактовку фактов, — пояснил мистер Фергюссон и вернулся к своему столу.       Урок продолжался как обычно. Одноклассники скучали и пытались втихаря чем-то себя развлечь — кто дремал, досматривая утренние сны, кто рисовал, кто перекидывался записками. Сэм пытался сосредоточиться на лекции, но взгляд его все время скользил по красной отметке на его эссе. Он писал его в экстремальных условиях, в перерывах между копанием в архивах и слежкой за неким Картером, который, по мнению отца, был связан с семьей вервольфов. Свое эссе он закончил уже за полночь, с трудом соображая, что пишет, поэтому волновался, что у него получилась каша из исторических фактов и сведениях о пропавших людях за последние пять лет. Однако результат превзошел все ожидания, и доказательство этому лежало перед ним на парте.       Звонок с урока заставил его встрепенуться. Бросив быстрый взгляд в сторону Эллисон, Сэм увидел, как она вышла из класса в окружении подружек и даже не обернулась. Настроение медленно поползло к отметке «плохо, но терпимо». Он собрал свои вещи, покидал их в рюкзак и уже направился к выходу, когда его окликнул мистер Фергюссон:       — Мистер Винчестер, попрошу вас остаться.       Сэм внутренне поморщился, но делать было нечего, пришлось притормозить. Он подошел к столу преподавателя.       Учитель терпеливо дождался, пока остальные ученики покинут класс.       — Мистер Фергюссон, простите меня за сегодняшнее опоздание, я… — пролепетал Сэм, лихорадочно сочиняя более-менее правдоподобную отмазку. В самом деле, не говорить же учителю истории, что всю ночь он, отец и Дин охотились на оборотней, а утром он едва успел схватить рюкзак с учебниками, чтобы успеть в школу.       — Я оставил вас не поэтому, — спокойно и твердо перебил его Фергюссон. — Я хочу обсудить вашу работу. Скажу честно, я был настолько поражен смелостью вашей мысли, что сначала подумал, что это не ваше эссе.       Сэм точно слышит это или у него такие же проблемы со слухом, как и со зрением в начале урока? Он не нашел ничего лучшего, кроме как спросить:       — А чье же еще? — и тут же мысленно обругал себя: «Идиот! Нельзя так с Фергюссоном разговаривать!»       Преподаватель пропустил этот вопрос мимо ушей и продолжил как ни в чем не бывало:       — В вашу пользу сыграло то, что только шестнадцатилетний подросток мог использовать такую речь при написании. Я работаю в школе пятнадцать лет, но ни разу за мою практику не встречал такого нетривиального подхода к истории Великой Депрессии. Вы уже задумывались, мистер Винчестер, чем займетесь после окончания школы?       Сэм смутился. Получить такой отзыв от преподавателя, которого за глаза ученики называли «Железный лоб» за строгость и непреклонность в отношении оценок, было лестно.       — Я не думал, сэр, — произнес Сэм, пряча глаза. — Отец хочет, чтобы я продолжил семейный бизнес.       — Вот и отлично! — воскликнул Фергюссон, удивив его снова. — С таким нестандартным мышлением и способностями вы, несомненно, сможете получить высшее образование и помочь отцу в бизнесе.       Парнишка внутренне усмехнулся: «Знали бы вы, мистер Фергюссон, о чем говорите!»       — Как бы то ни было, — продолжил преподаватель. — Я намерен рекомендовать ваше эссе к публикации в ежегодном школьном сборнике лучших работ, а это, как вы, наверное, знаете, дает плюс при поступлении в любое высшее учебное заведение.       Сэму потребовалось не менее минуты, чтобы осознать услышанное.       — Спасибо, сэр! — искренне поблагодарил он внезапно севшим голосом.       — Я лишь надеюсь, — внушительно произнес мистер Фергюссон, пристально глядя на него, — что вы не остановитесь на достигнутом и воплотите свои таланты в жизнь, не размениваясь на мелочи.       — Да, сэр! — Голос вернулся к прежней силе, а настроение поднялось до этажа «как здорово!»       Прозвенел звонок на следующий урок, а бежать в кабинет литературы надо было на третий этаж.       — Я могу идти, мистер Фергюссон?       Опаздывать на урок миссис Торренс не хотелось — себе дороже. Кажется, учитель истории это понял и сказал:       — У вас же сейчас литература, если не ошибаюсь? Я провожу вас, мистер Винчестер, чтобы не было проблем с миссис Торренс.       Пожилая учительница литературы поворчала немного на Фергюссона, но Сэма в класс пустила, и он занял единственное свободное место рядом с Винсом, веселым балагуром и заводилой, скрывающим от одноклассников свое увлечение классической музыкой и рисованием, единственным в школе человеком, которого Сэм мог считать своим другом.        — Чего Железный лоб от тебя хотел? — шепотом спросил Винс.       — Фергюссон хочет порекомендовать мое эссе для публикации в школьном сборнике.       Винс тихонько присвистнул, благо, что миссис Торренс была глуховата и не слышала даже того, что класс гудел, как растревоженный улей.       — И что это было? Подкуп, запугивание, шантаж?       — Отвали! — весело фыркнул Сэм.

***

      На большой перемене его ждал еще один сюрприз — Эллисон Баркли оставила своих подружек и сама (господи, сама!) подошла к нему, когда он возился в своем шкафчике.       — Привет, Сэм!       Он едва смог унять дрожь, прокатившуюся по всему телу морским теплым бризом. Он обернулся, с трудом справляясь с вдруг размякшими конечностями. Эллисон была стройной хрупкой блондинкой с нежно-голубыми глазами и точеной фигуркой. При этом ей нельзя было отказать в наличии острого ума и независимости. Казалось, ее вообще не волнует, что о ней говорят. Поговаривали, что даже звезда школьной футбольной команды, неотразимый и самовлюбленный Бен Эффорт предлагал ей встречаться, а она отказалась, предпочитая компанию ребят из журналистского школьного клуба.       Сэм не очень вникал в школьные сплетни, которыми его щедро снабжал Винс, но девушка ему понравилась с первого дня в школе. Подойти и заговорить с ней он не пытался, считая, что, раз он в этой школе на время, очень короткое время, незачем завязывать какие-то отношения. Расставаться больно, к этому невозможно привыкнуть. Да, Дин говорил ему, что простое общение с девушками ни к чему не обязывает, но Сэм никак не мог понять брата. Надо же такому случиться, что Эллисон подошла к нему именно сегодня!       — Привет, Эллисон! — отозвался Сэм. Кажется, у него опять запылали уши.       — Говорят, Железный лоб поставил тебе «отлично»?       — Да.       Он опустил взгляд и смущенно улыбнулся.       — Завтра вечеринка у Джинджер… — сказала Эллисон, слегка закусив нижнюю губу, и замерла, как будто выжидая.       — И игра, — едва выговорил Сэм. Он посмотрел ей прямо в глаза. Во рту у него моментально пересохло.       — Удачи тебе завтра! — сказала Эллисон, улыбнувшись, и повернулась, собираясь уходить.       Он смотрел на нее, растворяясь в этом минутном блаженстве. Он даже не сразу сообразил, что вроде как нужно сказать «спасибо». Он открыл было рот, но тут Эллисон резко повернулась обратно и решительно сказала:       — Знаешь, Сэм, мне надоело ждать, когда ты пригласишь меня на эту вечеринку, поэтому, если ты завтра не занят, то, может, мы пойдем на нее вместе?       Уверенность в ее голосе стремительно угасала, последнее слово Эллисон почти прошептала.       Она сказала «мы», «вместе»? Лифт настроения взвился до высот «абсолютное счастье» и готов был проломить крышу.       — Да! Я зайду за тобой в семь, хорошо?       — Договорились. — Эллисон так улыбнулась, что у него перехватило дыхание.       Прозвенел звонок, она ушла, а он так и стоял соляным столбом посреди постепенно пустеющего школьного коридора.

***

      На финальной тренировке после уроков Сэм летал по полю, и все ему давалось с такой легкостью, что он совсем не чувствовал усталости. Играть в команде ему нравилось, хотя всего две недели назад он даже мечтать об этом не мог. Все получилось случайно: как-то после уроков вместо того, чтобы вернуться в мотель, он пошел на пустующий школьный стадион и просто гонял мяч, чтобы отвлечься от невеселых мыслей. Его заметил тренер школьной команды Смит, долго наблюдал за его финтами, подкатами, корнерами и прогонами, а потом подошел к парню.       — Неплохо получается. Где учился?       — Нигде, просто с братом иногда гоняем, — ответил Сэм, пожав плечами.       — Блейк вчера сломал ключицу, а до игры осталось две недели. Мне нужен полузащитник. Тренировка завтра в два, придешь?       Отец, конечно, не одобрит задержки из школы, но, с другой стороны, нечасто выпадает такой шанс поиграть в команде. И Сэм утвердительно кивнул.       Сегодня тренер Смит, провожая команду с поля в раздевалку, хлопнул Сэма по плечу и сказал:       — Ты сегодня был в ударе, Винчестер, не растеряй запал до завтрашней игры. Сам знаешь, нам нужна победа, а с «Барсуками» это будет непросто.       — Мы порвем их как котят, сэр! — самодовольно ответил Сэм.       — Мне нравится твой настрой, — улыбнулся тренер.       Быстро приняв душ и переодевшись, Сэм выскочил из раздевалки. Настроение так и не сдвинулось с «абсолютного счастья». Все сегодня сложилось как по нотам, а завтра… Воображение уже рисовало такие радужные картинки завтрашнего дня, что он не шел, а почти бежал, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься вприпрыжку.       Выйдя из школы, он остановился, будто споткнувшись обо что-то невидимое. У входа стояла черная Импала, и отец ждал его, опершись о капот. Лифт осторожно пополз вниз. Отец никогда не приезжал в школу просто так — значит, что-то случилось. Неприятный холодок закрался под сердце.       — Привет, пап! Ты чего здесь?       — Я не могу заехать за своим сыном в школу? — вопросом на вопрос ответил Джон.       Голос его был весел, но глаза — серьёзны. Это был тревожный признак, но Сэм все еще улыбался, садясь на переднее пассажирское сидение рядом с отцом и втайне радуясь, что на сей раз не надо отвоевывать это место у Дина. Отец молча вел машину, сосредоточенно следя за дорогой.       — Как дела в школе? — вдруг спросил он.       «Сегодня действительно день сюрпризов, — подумал Сэм, — а до Рождества еще далеко». Отец нечасто задавал такой вопрос. Сначала Сэм сам рассказывал обо всем, что случалось в школе, потом, лет с десяти, охотно отвечал, если отец интересовался, а последние года три просо говорил: «Нормально», — и это отца устраивало. Однако сегодня так хотелось поделиться своей радостью!       — Учитель истории поставил мне за эссе «отлично», — начал рассказывать Сэм, украдкой поглядывая на отца.       — Это хорошо, — сказал тот, не глядя на сына. — Что еще?       Лифт ускорился, падая вниз, и прошел мимо этажа «хорошо».       — Тренер похвалил нас на тренировке. Я говорил тебе, что у нас завтра игра с «Барсуками» из школы Гамильтона?       Джон кивнул. Сэм скис и замолчал, отвернувшись к боковому окну. Сколько раз он говорил себе, что глупо и бессмысленно ждать от отца какой-то особенной похвалы или поддержки? Несмотря на это, в глубине души он всегда надеялся, что наступит момент, когда отец скажет: «Я горжусь тобой!» За возможность услышать эти три слова он был готов сделать все, даже невозможное. Но, видимо, в этот раз, как, впрочем, и в сотни раз до этого, рассчитывать на отцовскую поддержку не стоило. Лифт миновал этаж «нормально» и продолжал спускаться вниз.       Так, в молчании, они доехали до мотеля «Green Lake», где жили последний месяц. Выходя из машины, Джон как бы невзначай бросил:       — Собери свои вещи, Сэм. Я сейчас улажу кое-какие дела, и завтра утром мы уезжаем.       У лифта оборвались тросы, и он рухнул в «хуже быть не может». Сэм остановился у машины и медленно повернулся к отцу.       — То есть как завтра утром? — спросил он севшим голосом.       — Если ты насчет школы, то не волнуйся, я забрал твои документы.       Сэм хорошо знал этот ровный твердый тон, не терпящий никаких возражений. Все краски мира вдруг померкли и остались только серость и холод. Откуда-то из глубин стала подниматься и пульсировать злость.       — Почему? — спросил Сэм сквозь зубы. — Почему ты не сказал мне этого раньше?       Джон молча закрыл машину и направился в номер.       — Папа, подожди! — Сэм нагнал отца у самой двери в номер и попытался заглянуть ему в лицо. — Мы же собирались уехать через неделю.       Джон открыл дверь и вошел в комнату. Сэм не отставал.       Дин, сидевший на диване, чистил свой глок. Когда в номер быстрым шагом вошел отец, а вслед за ним — возбужденный брат, он отложил разобранный пистолет и замер, уловив признаки надвигающегося урагана.       — Планы изменились, — сухо ответил Джон. — Завтра мы должны быть в Пенсильвании.       — Ты не можешь так со мной поступить! Ты же знал, что у меня завтра игра. Если я не приду, я подведу команду, подведу тренера. Они же рассчитывают на меня! — С каждым словом Сэм повышал голос — он хотел, чтобы отец услышал его наконец.       — Тебе найдут замену.       Все так же, не глядя на младшего сына, Джон стал собирать вещи. В номере мотеля заметно похолодало.       — В день игры? Да это… это… — Сэм чуть не задохнулся от возмущения.       Дин встал, подошел к нему и положил руку на плечо.       — Сэм, погоди… — начал было он, чтобы успокоить разбушевавшегося брата. Он слишком хорошо знал, чем грозят такие вспышки упрямства, да еще и при отце. Сэм движением плеча скинул руку — его было уже не остановить.       — Ты сам всегда учил меня, что нужно выполнять обещание, данное другим людям, несмотря ни на что, а теперь хочешь, чтобы я стал лжецом?       — В следующий раз будешь думать, прежде чем давать обещания, — отрезал Джон, давая понять, что разговор окончен. Он посмотрел на старшего сына. — Дин, ты закончил? Мне еще надо заехать кое-куда.       — Я думал! — Злость разлилась по телу Сэма. — Я думал, что ты тоже всегда отвечаешь за свои слова. Ты обещал мне, что этот триместр я закончу здесь, в Буффало.       Джон выпустил из рук сумку и выпрямился, уперев руки в бока. Дин, видя, как напряглась спина отца, встал между ним и Сэмом. Джон медленно обернулся.       — Папа! — предостерегающе сказал Дин. Отец обошел его и приблизился к Сэму.       — Не тебе об этом судить, — сказал он тихо, но отчетливо, и посмотрел сыну в глаза. — Ты сейчас же соберешь свои вещи и отнесешь их в машину. У тебя десять минут. Время пошло. Дин, ты долго будешь копаться?       Дин вернулся к дивану и стал собирать оружие, не упуская из виду отца и брата.       Злость вскипела и забурлила в жилах Сэма, его губы сжались в упрямую полоску. Он подчеркнуто демонстративно плюхнулся на стул так, что тот под ним жалобно скрипнул.       — Я никуда не поеду! — заявил он и сложил руки на груди.       — Тебя никто не спрашивает, — жестко сказал отец. — Осталось восемь минут.       — Ты никогда никого не спрашиваешь! — вскричал Сэм, вскочив со стула и отшвырнув его. — Ты делаешь только то, что сам считаешь нужным! Тебе наплевать на все, что касается нас! Из-за тебя Дин так и не окончил школу, и ты хочешь, чтобы я последовал его примеру? Чтобы мы, как проклятые, носились по всем Штатам, не имея ни дома, ни семьи, ни друзей? Я тебя удивлю, Джон Винчестер, но у нас тоже есть свое мнение и свои желания. Мы уже не маленькие дети и не твои солдаты, которые исполняют безоговорочно твои приказы!       — Все сказал? А теперь послушай меня, сынок. — И это «сынок» прозвучало до горечи обидно. — Все, что я делаю, я делаю ради вашего блага, и ты еще слишком молод, чтобы понять это. У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы я считался с твоим мнением. Пока ты живешь со мной, ты обязан выполнять все, что я скажу, потому что я твой отец и отвечаю за тебя. Ты говоришь, что не маленький, так докажи это. Я что-то не видел, чтобы ты хоть раз повел себя как взрослый мужчина, способный нести ответственность хотя бы за себя, не говоря уже о других. Пока я вижу перед собой лишь зарвавшегося сопляка, который только и делает, что качает права, наплевав на обязанности.       — Ответственность? Обязанности? Да ты не даешь мне ни единого шанса, чтобы проявить себя! Ты никогда не доверял мне, не верил в то, что я могу сделать что-то самостоятельно! Даже сейчас, когда я хочу проявить ответственность и сыграть за школьную команду, ты не даешь мне сделать этого!       — Это всего лишь игра!       — Нет, папа! Это моя обязанность пред командой и школой!       — То есть ты предпочитаешь команду юнцов, которых знаешь от силы две недели, своей семье?       Джон смотрел на младшего сына тяжелым взглядом, который мало кому удавалось выдержать, разве что Бобби Сингеру. Сэм всегда терялся под этим взглядом и выполнял все, что скажет отец, лишь бы тот никогда не смотрел на него так. Сейчас же злость так бурлила в нем, что он просто не мог не принять этот вызов. Чем дольше Сэм смотрел в упор на отца, тем больше чувствовал, что не сможет выстоять, что в конце концов, как обычно, отведет взгляд и подчинится, но эта мысль заставляла держаться. Сэм очень удивился, когда понял, что теперь он не боится отца, что чувствует себя с ним на равных.       Сын и отец стояли друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. У обоих глаза метали молнии, желваки ходили ходуном, а ладони непроизвольно сжимались в кулаки. Наверное, еще минута, и они сцепились бы, как бойцовые псы.       — Папа! Сэм! — решительно вмешался Дин, снова становясь между ними и с силой распихивая их подальше друг от друга. — Все! Брейк! Остыньте уже!       — У тебя две минуты, Сэм, — ледяным тоном произнес отец, переведя дыхание.       Младший сын ничего не ответил и выскочил из номера, оглушительно хлопнув дверью. С потолка посыпалась штукатурка.       Дин сделал шаг, чтобы догнать брата, но голос отца жестко остановил его:       — Не смей за ним ходить!       — Ты уверен? — спросил Дин, поворачиваясь к отцу и указывая на дверь. — Он ушел взвинченный и злой как сто чертей. В таком состоянии он может натворить бог знает что.       — Сам придет, — коротко бросил отец.

***

      Сэм бродил по городу, сам не зная, куда идет. Улицы, витрины магазинов, машины, дома, люди — все плыло мимо, не обращая внимания на высокого мальчишку, который шел ссутулившись, засунув руки в карманы джинсов, опустив голову и спрятав глаза за длинной челкой от всего, что было в этом мире. В его душе бушевал шторм, а окружающим было все равно, у них были свои дела и заботы. Хочется побыть одному — спрячься в безликой толпе, и тогда никто не узнает, каково тебе сейчас…       Когда солнце уже село за горизонт и зажглись первые фонари, ноги сами принесли Сэма к старому пирсу у озера Эри. Он сел на самый край пирса, не сводя глаз с черной ряби воды. Злость схлынула, как волна во время отлива, оставив после себя лишь горечь, усталость и бессилие. Возвращаться не хотелось.       Он был так погружен в свои мысли, что не услышал, как сзади раздались легкие шаги, которые он узнал бы из миллиона.       — Ты забыл, — сказал Дин, протянув ему куртку.       Сэм недоверчиво посмотрел на брата. Только сейчас он понял, как продрог за вечер, так как выбежал из мотеля в одной футболке, да и с озера тянуло ночной прохладой. Он натянул куртку, и телу стало заметно теплее. Дин сел рядом. На душе у Сэма тоже потеплело от осознания того, что он теперь не один. Лифт настроения ожил и стал медленно и тяжело подниматься вверх.       Они сидели так долго, любуясь отблесками луны и фонарей на темной глади озера. Сэм был благодарен брату за то, что тот просто молча сидел рядом, и это не вызывало неловкости у обоих — у них всегда было о чем помолчать.       — Дин, скажи, почему он так? — спросил Сэм, когда лифт, скрипя тросами и блоками, поднялся до этажа «очень плохо». — Он же знал, что у меня завтра игра.       — Обстоятельства изменились, Сэм. Мы не всех вервольфов убили вчера ночью.       — Я же добил последнего.       — Отец сегодня утром выяснил, что на той ферме была не вся семья. Младший из сыновей Джонса укатил в Питтсбург за день до нашего визита.       — Хорошо, разыщем мы его. Дальше что? Вы вдвоем с отцом справитесь, а я бы вас нагнал потом. Мне всего-то нужен один день. Неужели нельзя оставить меня здесь на один день?       — Без тебя нам никак, — ответил Дин, пожав плечами.       — С одним вервольфом даже ты бы справился в одиночку. Я-то вам зачем? Опять стоять на стреме и следить, чтоб он не сбежал? — Обида и разочарование все еще не желали покидать Сэма. — Отец мне даже на охоте не доверяет. В свои шестнадцать ты мочил монстров направо и налево наравне с ним, а что достается мне? Сидеть в стороне и ждать, пока вы там разберетесь?       — Ты не просто стоишь на стреме. — Дин повернулся и внимательно посмотрел на брата. — Ты прикрываешь спины мне и отцу. Кому еще мы можем доверить наши драгоценные задницы?       Он весело усмехнулся, и Сэм просто не мог не ответить ему тем же.       — Вот скажи мне, Дин, почему ты всегда так просто и доходчиво объясняешь ситуацию, а папа…       — Пойдем-ка чего-нибудь перекусим, а? — прервал его Дин, поднимаясь на ноги и потягиваясь. — Я жрать хочу.       — А ты мне пива купишь? — спросил Сэм, тоже поднимаясь на ноги. Лифт настроения миновал этаж «нормально» и замер в ожидании ответа.       — Какого?.. — начал было возмущаться старший брат, но Сэм быстро перебил его:       — Я знаю, ты можешь. Я видел твой поддельный ID. Пожалуйста, Дин!       — Так, малолетний алкоголик, ты в курсе, что если отец унюхает, то он нам обоим шеи свернет? — Дин хмурился, но было заметно, что идея ему нравится.       — Не унюхает.       — Ладно, тогда пошли.       Лифт поднялся до этажа «почти хорошо».       Они вместе зашагали в сторону городских огней.       — А еще сегодня Эллисон Баркли пригласила меня на завтрашнюю вечеринку у Джинджер, — задумчиво проговорил Сэм, пока они искали круглосуточную забегаловку.       — Да ну! Та симпатичная блондиночка? — удивленно спросил брат. — Она все-таки не устояла перед твоей харизмой!       Сэм хмуро посмотрел на него и поджал губы.       — Молчу-молчу. — Дин поднял руки в примирительном жесте, но довольная улыбка и лукавый взгляд выдавали его с потрохами. — О! А вот то, что нам нужно! — И он повлек брата на противоположную сторону улицы.

***

      Утром Сэм, выныривая из недр сна, никак не мог понять, почему его подбрасывает на раскладушке, как на батуте.       — Вставай, Сэмми! — тормошил его Дин. — Быстрее!       — А? Что? — Сэм едва разлепил веки, но по тону брата понял, что что-то произошло. — Мы уже уезжаем? Который час?       — Почти одиннадцать.       Кровать перестала трястись. Сэм вскочил как ошпаренный.       — Как одиннадцать? — всполошился он, надевая в спешке рубашку и не замечая, что она вывернута наизнанку. — Где папа?       — Не знаю. Машины тоже нет.       Сэм успел натянуть один носок и замер со вторым в руке.       — А вещи?       — Я их собрал еще вчера и загрузил в машину.       — Он что, уехал без нас? — Изумлению Сэма не было предела. — Погоди, допустим, меня он оставил, во что трудно поверить, но почему он тебя с собой не взял?       — Говорю же тебе, не знаю. — Дин выглядел растерянным, но только чуть-чуть, в его глазах светились искорки азарта. — Ну, что ты застыл? Собирайся быстрей! Или ты хочешь опоздать на свой матч?       — Какой матч? — оторопел Сэм, надевая правый ботинок на левую ногу. Заметил свою оплошность, чертыхнулся, надел правильно.       — Из-за которого ты вчера разборки устроил, — съязвил Дин. — Или это все-таки было из-за блондинки?       Второй ботинок Сэм отправил в полет в надежде, что тот настигнет брата. Дин ловко поймал его и, широко улыбнувшись, произнес:       — Поторапливайся, Золушка, а то на бал опоздаешь! — и, бросив ботинок обратно, скрылся за дверью.       Обувшись, Сэм вспомнил, что впопыхах забыл принять душ. Ладно, он и так не успевает… Наскоро умывшись и почистив зубы, он вышел из ванной как раз в тот момент, когда Дин вернулся с двумя стаканами кофе и большой пачкой чипсов.       — Завтрак для чемпионов! Пошли, по дороге поешь.       Они вышли из мотеля и пошли в сторону автобусной остановки.       — Все равно не понимаю, почему папа уехал, — бормотал Сэм, прихлебывая на ходу жидкий противный кофе. Лифт лихорадочно бегал между этажами «плохо» и «терпимо». — Ты звонил ему?       — Угу! — кивнул Дин. — Как всегда, пообщался с автоответчиком. А еще спросил нашего администратора, мистера Эткинса. Он ответил, что номер оплачен до полудня, а отец уехал в восемь утра.       — Что за черт! — Сэм выкинул пустой стаканчик в мусорку. Он не понимал поступка отца и волновался за него. Он сомневался в том, правильно ли сделал, что отправился на игру. Не лучше ли было забить на все и двинуть вслед за отцом в Пенсильванию? Сумбур в голове пронзила одна мысль:       — Дин, а ты свой автоответчик проверял?       Брат посмотрел на него сочувственно, как на душевнобольного, и Сэм понял, что сморозил глупость. Лифт настроения перестал метаться и незаметно подбирался к этажу «очень плохо».       Автобус подошел через десять минут. За это время чипсы были съедены, а желудок Сэма своим урчанием протестовал против такого издевательства. Чего только Сэм не передумал за всю дорогу до школы… В конце концов он снова разозлился. Пусть отец едет себе хоть к черту на рога! Дин прав, надо успеть на игру, а с остальным они разберутся позже. Лифт настроения остановился на этаже «нормально».

***

      Раздевалка почти опустела, когда Сэм вихрем влетел в нее.       — Винчестер? — удивился тренер. — Мне сказали, что ты уехал.       — Я же не могу подвести вас и команду, сэр! — выпалил Сэм, бросившись к своему шкафчику с формой.       — У тебя две минуты.       Сэму показалось, что недавно он слышал эту фразу, но думать было некогда — игра начиналась через пятнадцать минут.       Матч для команды не задался с первых минут. Противники были сильнее, играли более слаженно и мгновенно реагировали на малейшие ошибки в обороне. В итоге первый тайм закончился с результатом 2:0 в пользу гамильтоновских «Барсуков». Во время перерыва Смит красочно расписал все недостатки игры команды и отдельных игроков. Досталось от него и Сэму.       — Винчестер, что ты ползаешь как беременная муха? — орал Смит. — Где твой вчерашний кураж? Ты же обещал, что мы порвем этих барсучат! Вот и займись этим! Следи за Гейлом и Донованом, вы вчера играли как единое целое, что сегодня произошло?       — Я… — Сэм предпринял слабую попытку оправдаться. Он понятия не имел, что сказать тренеру, но Смит уже отмахнулся от него и принялся объяснять команде новую тактику игры.       Сэм слушал его вполуха, разглядывая трибуны школьного стадиона, которые были забиты до отказа одноклассниками, учителями и родителями. Он коротко вздохнул и нашёл взглядом Эллисон. Та сидела рядом со своей подружкой, которая что-то быстро говорила ей. Девушка как будто почувствовала его взгляд, повернулась, и их глаза встретились. В груди сразу потеплело. Эллисон помахала ему рукой. Сэм не удержался и улыбнулся ей.       Недалеко от девушки, у правого края трибун, сидел Дин. У него было восторженно-сияющее выражение лица, словно у ребенка, попавшего в огромный магазин игрушек. Он подмигнул младшему брату и показал жестом, что все отлично, он здесь.       Тренер закончил свою тираду, и команда села на скамейку в ожидании сигнала ко второму тайму. Тут взгляд Сэма зацепился за одинокую фигуру, стоявшую в тени у левого края трибун. Не может быть! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Сердце крутанулось вокруг своей оси, подпрыгнуло до горла и упало куда-то в район пяток. Раздался сигнал. Сэм с командой вышел на поле, но взгляд его все время возвращался к той фигуре в тени. Теперь он нисколько не сомневался — это был отец. Недоверие сменилось сомнением, а его, в свою очередь, сменило ликование. Ну и пусть отец потом ничего не скажет! Пусть будет ворчать всю дорогу о потерянном времени и распекать младшего сына на все лады! Но сейчас он пришел сюда. Лифт настроения подпрыгнул до этажа «лучше не бывает».       Сэм сам не понимал, что вело его в этой игре, но все складывалось так, будто время, пространство, предметы, даже люди стали ему подвластны. Он поймал тот раж, который овладел им вчера на тренировке. Он с легкостью обходил противников и заставлял их делать ошибки, мяч слушался его беспрекословно, а товарищи по команде как будто заражались его настроением и играли более слаженно и напористо. К тому времени, когда прозвучал финальный свисток, команда Сэма вырвала победу у непобедимых «Барсуков».       Дальше все было как в тумане — объятия, похлопывания по спине, приветствия, рукопожатия, оглушительный рев трибун, но все это было теперь неважно. Сэм искал глазами того, кто прятался в тени трибун, но его нигде не было. Ушел. Лифт упал до этажа «хорошо, но не очень».       Как можно быстрее отделавшись от товарищей по команде, Сэм первым покинул раздевалку, усмехаясь про себя от мысли, что совсем недавно та же команда считала его выскочкой. Никто не хотел с ним общаться. Теперь же каждый называл его своим другом, и если раньше Сэму очень хотелось этого, то сейчас было все равно. Он выполнил свое обещание и уезжает со своей семьей.       Выходя из здания школы, он оглянулся вокруг. В дальнем углу парковки стояла Импала, а возле нее крутился Дин. Он окликнул брата, и Сэм подбежал к машине.       — Круто вы их порвали на мелких барсучат! — улыбнулся Дин. — Садись, поехали!       Сэм перевел взгляд на водительское место. Отец не сказал ему ни слова, даже не повернулся в его сторону. Только теперь это не имело значения, потому что Сэм знал, что отец был на игре и видел, как он играет. За это он был готов простить все на свете. По крайней мере, сейчас, когда в лифте что-то сломалось и он застрял на этаже «лучше не бывает», где останавливался нечасто.       Уже садясь на заднее сиденье, Сэм заметил, как вместе с остальными болельщиками из школы вышла Эллисон. Он вспомнил про еще одно обещание, которое не сможет сегодня выполнить.       — Папа, подожди минутку, — попросил Сэм и, захлопнув дверь машины, направился к девушке.       Она увидела его и остановилась. Сэм подбежал к ней и остановился, растерявшись на мгновение.       — Поздравляю с победой! — улыбнувшись, сказала Эллисон. — Ты отлично играл сегодня.       — Спасибо, — смущенно улыбнулся Сэм, старательно краснея. — Эллисон, прости, но я не смогу зайти за тобой сегодня вечером.       — Почему? — Улыбка девушки погасла.       — Мы уезжаем сейчас. Насовсем. — Сэм смотрел в эти невозможные васильковые глаза и боялся, что сейчас они станут ледяными.       Эллисон нервно облизнула губы, едва заметно вздохнула и произнесла грустно:       — Счастливого пути тебе, Сэм.       Она все-таки самая лучшая девушка в школе, кто бы что ни говорил. Сэму так хотелось поцеловать ее на прощанье, но вокруг было столько народу… А пошли он все к черту! Пусть смотрят! Он быстро шагнул к ней. Совсем близко мелькнул удивленный васильковый взгляд, и Сэм поцеловал ее нежно и отчаянно под восхищенные и насмешливые выкрики сверстников.       Потом он долго вспоминал, как раскрасневшаяся, смущенная Эллисон провожала его молчаливым лучистым взглядом. Он вернулся к машине, где его ждали Дин и отец, и, сев на своё место, буркнул брату:       — Не говори ни слова!       Дин покачал головой, пряча за довольной улыбкой все, что хотел сказать младшему.       — Бунтарь! — произнес отец и мягко тронул машину с места.       Сэм посмотрел на него в зеркало заднего вида. Лицо отца было серьезным, а в его глазах светилась гордость.