Боль

«Лгун! Лгун! Лгун!» — хрупкая ладонь, сжатая в небольшой кулачок, со всей силы ударяет о дощатую стену сарая, сдирая кожу с костяшек пальцев и оставляя после себя кровавые следы, но девушка, в отчаянной ярости бьющая ни в чем не повинную стену, даже не замечает боли. Вся ее жизнь была соткана из страданий и потерь, и она давно привыкла к этому чувству. Она осталась в полном одиночестве. Чужая окружающим ее людям, ненужная собственной семье, ничья… Ничья дочь, ничья сестра, одна среди толпы жестоких мальчишек, нелюбимая, лишняя… У нее всегда был только он. Заметивший ее, ее одиночество и ее боль. Она отдала ему все: свои мечты, свои страхи и свою любовь. И ей казалось, что он отвечает ей взаимностью. Но детство прошло, унося с собой и его. Ох, как бы ей хотелось никогда не вырастать, навсегда остаться малышкой Мэгги, чувствовать его присутствие рядом. Иметь право говорить с ним, держать его руку в своей, кататься с ним на лошадях по бескрайним полям и забираться к нему на колени, утыкаясь лицом в его рубашку, вдыхать его запах, чувствовать тепло его рук, которые прогонят любой навязчивый кошмар, потревоживший ее ненастной ночью. Она знает, детство не вернешь, как и жизнь тем, кто погребен, и чья потеря вонзилась очередным шипом в сердце, заставляя корчиться от боли. Не вернешь потому, что след его поцелуя до сих пор горит на губах, как печать изначального греха, текущего в ее жилах. Но не только она грешна своей любовью. Она помнит этот поцелуй, украденный, не прощенный. Он ответил на него. Ответил, хоть и никогда не признает этого. Ответил потому, что он любит ее, но он — лгун. Его вера — ложь, его сутана — ложь, но пока он сам верит в нее, у нее, у Мэгги, остается лишь ее боль. Но она рада этой боли, потому что, когда ей больно, как сейчас, до дрожи, до невозможности вдохнуть, когда спрятаться от нее невозможно и кажется, что она достигла своего предела, появляется он. Словно на расстояние в тысячу километров, на другой конец Земли, ее боль передается по невидимым ниточкам к нему, и он не может игнорировать ее даже через глухие стены своей веры. Вот и сейчас она слышит легкие шаги позади, которые затихают в полуметре от нее, и его тихое: — Мэгги…