Мой "лучший друг"

      Крысавчик имел дело с Мерси. Очень пафосно эта престарелая — хе-хе — швейцарка любила спускаться с небес, паря на своих крыльях, с неизменным кадуцеем в руках. С некоей материнской заботой во взгляде смотрела она на всех, даже на того престарелого долбанутого немца, возомнившего себя рыцарем. Ну, или почти на всех. На Крысавчика крылатая смотрела с каким-то пренебрежением, а ведь он замечал это. Как бы то ни было, он все равно не успел узнать ее получше, поэтому и сказать о ней ничего не мог. Все равно, даже окажись Мерси самой главной оторвой на районе, он бы предпочел ей компанию Турбосвина.       Крысавчик имел дело с Дзеньяттой. Ну, как, имел дело… Закидал техномонаха гранатами, мурлыча себе под нос какой-то приевшийся мотивчик, но хитрожопый омник успел смотаться, наглейшим образом просто пролетев над капканом, заботливо поставленным Крысавчиком. И ну его ко всем чертям, гребаную жестянку.       И вот, теперь Крысавчик имеет дело с Лусио. И его уже всего трясет. Нет, его и обычно трясет, Крысавчик парень такой, нервный, но теперь амплитуда колебаний отдельных частей его тела возросла, наверное, вдвое, если не втрое. А как вообще можно не беситься с вечной лыбы, застывшей на мордахе гребаного бразильца на реактивной тяге?       — Че, под омника косишь? — подозрительно прищурив глаза, спросил Крысавчик, нависая над Лусио аки Рейнхардт над Торбьорном.       Сравнение было несколько гиперболизированным, — между австралийцем и бразильцем было всего-то тридцать с чем-то сантиметров разницы.       Чтобы дать Лусио понять, на что он намекает, Крысавчик ткнул механическим пальцем в какое-то подобие, типа, брони, покрывающее ноги парня и доходящее до пояса.       — Нет, — Лусио улыбнулся еще шире. — Эта штука помогает мне двигаться быстрее.       Крысавчик смерил диджея, или кем он там был, подозрительным взглядом. Страшно хотелось набить ему морду, чтобы перестал ухмыляться. Стоит перед ним, метр с кепкой, балансирует на своих коньках, подсвеченных зеленым. Скрестил руки на груди и весь из себя классный. Иногда еще трясет башкой как припадочный, слушая какую-то свою музыку. А еще вооружен какой-то херней. Ну что это такое, думал Крысавчик. Гребаный сабвуфер? Ужас. Страшно. Куда страшнее арсенала буйного австралийца.       Короче говоря, Лусио Крысавчика бесил. Неимоверно. ***       Турбосвину Лусио тоже не нравился. Турбосвину вообще никто не нравился. Кроме, конечно, Крысавчика. Ну, на то они и бро. Типа. ***       — На кой хрен ты ваще здесь? — буркнул Крысавчик нетерпеливо, глядя на то, как Лусио пританцовывает на месте, опять, видимо, пребывая в экстазе от прослушиваемой музыки. Длинные дреды мотались из стороны в сторону, раздражая еще больше.       Не прекращая сие действо, Лусио ответил:       — Я хочу помочь.       — Ну давай, — Крысавчик, оскалившись, метнул в диджея гранату, — помогай!       Тот, вовремя не сориентировавшись, едва как ее поймал. Держа ее в руках, он удивленно переводил взгляд с лимонки на Крысавчика и обратно, и наконец-то, в кои-то веки довольная лыба слетела с его лица.       — Не в том смысле, — впрочем, тут же Лусио улыбнулся снова и, в прямом смысле подкатив к австралийцу, вручил гранату тому обратно.       Доверительно глядя на Крысавчика снизу вверх, реактивный недоросль сказал:       — Помогать — не значит убивать других людей.       И снова откатился назад, забавно перебирая ногами, из-за пластин синего цвета казавшимися чересчур толстыми для такого низкого и щупленького тела.       — Сорян, — Крысавчик, вешая гранату на законное место, пожал плечами и прикрыл глаза, — не сработаемся. Я не пацифист.       Лусио пожал плечами. Опять прижав пальцы к наушнику, он снова затряс тыквой и принялся пританцовывать.       А потом еще Крысавчика называют фриком. Ага. ***       — Я буду звать тебя Лягушонком.       Дело было и в ногах, и в цвете одежды, и в лягушке в наушниках — принте на майке Лусио. И в татуировке на плече. Крысавчик не сразу понял, но набита была тоже лягушка, только стилизованная.       Ускоренное земноводное согласно кивнуло. ***       — Будь осторожнее!       — Да-а, мам, буду, — Крысавчик, нервно ухмыляясь своим мыслям, нетерпеливо переминался с ноги на дешевый протез и обратно. Левой рукой он игрался с детонатором, а правой — с гранатометом. Весело. Как обычно.       В чем еще радость жизни, если не в беспорядочном подрыве всего подряд?       А потом, буквально на секунду в голове Крысавчика промелькнула мысль о том, что никто еще не просил его быть осторожнее. ***       Лягушонок напоминал Крысавчику о Мерси: та тоже ворковала над своими «пациентами» и начинала недовольно кудахтать, стоило ее любимому Моррисону ушибить коленку. И Лусио был такой.       — Да отвали ты! — рявкнул Крысавчик на ходу, не оборачиваясь. Он слышал, как об асфальт терлись коньки Лягушонка, и знал, что скоростная жабка догонит его. Передвигаться на своей одной и протезе было несколько немобильно.       Когда смуглые пальцы неожиданно крепко сжали его плечо, — «Вот паскуда, дотянулся же!» — Крысавчик замер.       — Подорву! — рявкнул он истерично, взмахивая детонатором. — И себя, и тебя! Отошел!       Лусио, улыбаясь дружелюбно, помотал головой.       — Я тебе сейчас нос в череп вдавлю! — рявкнул окончательно взбешенный Крысавчик и, вырвавшись из захвата Лягушонка, уже занес руку для удара. Лусио, все ухмыляясь, не глядя назад, скользил подальше от Крысавчика спиной вперед.       — Ага, — он, опустив взгляд на свой странный сабвуфер, закивал, — давай, вливайся в ритм со мной!       Опять несет свою пацифистско-меломанскую хрень! От использования гранатомета Крысавчика сейчас удерживало лишь одно: не хотелось потерять еще конечности.       Улыбается, потешно перебирает лапками, и ведь знает, хитрюга, что хромой Крысавчик его не догонит. Но нет, все равно издевается. Неприятно.       До его ушей донеслась мелодия. Что-то мегаультрасовременное, наверное, Крысавчик особо не разбирался в музыке, спасибо тем ублюдкам, что отдали Австралию омнитварям. И звучал трек прямо из этого гребаного сабвуфера.       — Стой, лягуха! — заистерил Крысавчик, для страха хватаясь за гранатомет.       Лусио, улыбаясь, помотал головой. Музыка заиграла громче. Драйвовая, задней мыслью признал Крысавчик, заставляет его кровь бурлить… и ноге стало легче, и неожиданно для себя он понял, что может догнать Лягушонка, и тому даже необязательно замедляться.       И действительно, настолько невесомым он себя не чувствовал еще никогда. А Лусио спокойно скользил от него вниз по дороге, как будто дразня одноногого своими навыками катания на коньках. И все лыбился. ***       — Окей, — Крысавчик, согнувшись, уперся ладонями в колени, пытаясь отдышаться. — Че это, мать твою, такое было?       — То, что я спер у «Вишкар», — уклончиво ответил Лусио, нарезая круги вокруг него. — С помощью этой технологии они… — не останавливаясь, он задумался или просто замолчал, не желая говорить о неприятных вещах. — С помощью этой технологии они подавляли нашу волю.       — Ты можешь остановиться хотя бы раз?! — рявкнул Крысавчик, все еще взглядом буравя свою ступню.       — Движение — жизнь, — выдал в ответ Лягушонок. — Двигайся со мной, прочувствуй мой ритм, и мы зажжем!       — Жабка… — прорычал Крысавчик, исподлобья глядя на него.       Как же с Лусио было неудобно! В обществе Турбосвина Крысавчик мог спокойно творить любую херню, а этот Турбожабкин всем своим видом демонстрировал, какой он мирный и добрый мальчик, и, глядя на это воплощения любви к ближнему своему, Крысавчик даже не хотел подорвать ближайший дом. Нет, конечно, хотел, но так, тайно, ночью, чтобы Лягушонок не видел.       — Ты спер что-то у кого-то, кто решил, что он самый главный? — переспросил Крысавчик, выпрямившись и уперев руки в боки.       — Ага, — Лусио, проезжая мимо фронтовой части австралийца, кивнул.       Мамкин революционер! Комнатный Че Гевара!       — Не так круто, как поступил я, — захихикал Крысавчик нервно.       — Не достиг такого масштаба, признаю, — Лусио снова кивнул.       Его дреды развевались. В какой-то момент Крысавчика это достало, и он схватился за один из них. Лягушонок тут же остановился как вкопанный и уставился на него, улыбаясь.       — Осторожнее, — миролюбиво попросил он, высвобождая волосы из цепких пальцев австралийца.       Тот инстинктивно запустил пятерню в собственные выжженные во всех смыслах остатки от волос. В чем был их плюс: убегающего Крысавчика за них не схватить, в отличие от Лусио, чьи дреды так и манили. ***       — Лягушонок, может, ты все же расскажешь, зачем ты за мной таскаешься?       — А что, нельзя? — Лусио сидел на парапете. У его ног лежал его классный сабвуфер, а сам парень копался в проводках на левой перчатке.       Оторвав взгляд от них, он опять улыбнулся… Крысавчик оскалился в ответ, — почему бы и нет, собственно.       — Ну, смотри, Лягушонок, — он забрался на парапет с ногами и, едва как удерживая равновесие, опустился, положив ладони между ступней и протезом. Сидел теперь как истинная жаба. Еще и язык высунул. И даже зажмурился.       — Ну, смотрю, — Лусио с интересом на него уставился.       — Значит, ты весь такой правильный, — скалясь и не открывая глаза говорил Крысавчик, — а мы с Турбосвином аще дно.       Приоткрыв один глаз, он хитро уставился на Лусио.       — Смотри как бы эти из Overwatch тебя не растерзали за такое, — и нервно облизал губы.       Проблема могла быть еще какой актуальной.       — А я не с ними, — Лусио, довольно зажмурившись, потянулся. — Я сам по себе. Несу добро в этот мир и верю, что все можно исправить к лучшему.       — О, правда, что ли?! — вдруг взбесился Крысавчик и, соскочив с парапета, метнулся к Лягушонку.       Схватив бразильца за лямки его осточертевшей зеленой майки, он, склонившись прямо к его смуглому лицу, заорал:       — А меня сможешь исправить к лучшему? А пузана моего?! А Австралию сможешь превратить в нормальное место обратно?! Нет?! Вот и не звизди тут!       Лусио уставился на него удивленно, не моргая. Как только Крысавчик, отдышавшись, выпустил его, диджей поспешно стер с лица капельки его слюны.       — Австралию я не верну, — пробормотал он, обтирая руку о майку. — Но тебе смогу помочь.       Отошедший к кустам Крысавчик, от удивления аж подскочив, резко обернулся и уставился на него, раскрыв рот. Тут же присобачив нижнюю челюсть на место, он принялся яростно тереть левый глаз грязными пальцами.       — И как же? Музыкой своей? — и он нервно захихикал.       Лусио на полном серьезе кивнул. И опять улыбнулся. И это, вроде бы, и бесило Крысавчика, но и доставляло какое-то своего рода удовольствие. Улыбался Лягушонок как-то нежно, искренне… Невинно. Не чета звериному оскалу Крысавчика. ***       — Будь осторожнее, Джейми, — темные пальцы осторожно, даже как-то нежно легли на его голое плечо.       Крысавчик судорожно закивал, ухмыляясь. Опять. «Будь осторожнее». Словно мать родная кудахчет. Че с ним вообще случится? Максимум — еще руку потеряет, не страшно, заимеет еще один протез.       — Задрал сцать, Лягушонок, — Крысавчик взъерошил свои волосы. Он был уверен в своих возможностях.       — Я серьезно, Джейми, — Лусио въехал в поле его зрения. Он выглядел несчастным и не лыбился в кои-то веки.       Крысавчик нервно сглотнул.       — Хорошо, Лягушонок, — он кивнул. — Не бойся, мам, не умру. ***       Он чувствовал нежные, очень аккуратные прикосновения тонких пальцев Лусио к своей груди. Лягушонок тактично молчал, иначе Крысавчик точно сломал бы ему нос. И без упреков ему было весьма херово, и смышленое земноводное это прекрасно осознавало.       До его ушей донесся лишь тяжелый вздох бразильца, когда тот закончил обматывать его торс бинтами.       «Только скажи, — думал Крысавчик, уставившись на Лусио. — Давай, только вякни, и я тебе сразу мордашку-то приукрашу».       Но Лусио молчал, только в его темных глазах можно было прочесть грусть, всепоглощающую печаль, из-за которой вечному оптимисту было совсем не до улыбок. Крысавчик, впрочем, туда не смотрел; его куда больше интересовало то, что Лягушонок собрался делать со своим прикольным сабвуфером. Он даже молча стерпел, когда Лусио надел на него наушник.       — Расслабься, — пробормотал он совсем тихо, включая какой-то спокойный, очень приятный трек. — Тебе должно стать легче.       Крысавчик лишь недоверчиво фыркнул. Хрен с ним, тем треком, якобы заставившим его бегать быстрее. Наверняка, это было самовнушение или какой-нибудь еще дофига умный термин; ему лишь хотелось придушить бразильца побыстрее, а он, квакающий педрила, еще дразнил его, на своих двоих перемещаясь быстрее.       — Брехня! — воскликнул Крысавчик, даже не вслушиваясь в мелодию. — Вот если ногу или руку отрастишь мне заново, то тогда и поговорим.       Лусио стоял над ним, полулежавшим, и с невыносимой печалью в глазах смотрел на него сверху вниз — в кои-то веки.       — Увы, — не своим тоном чуть ли не прошептал он, — за этим тебе стоило бы обратиться к доктору Циглер, а я… А что я? Всех мне никогда не спасти. Джейми?       Крысавчик опешил: настолько он был удивлен внезапной печалью, накатившей на вечно бодрого Лягушонка.       — Лягушонок? — пробормотал он в ответ, пялясь на бразильца.       — Слушай трек. Тебе станет легче. Обещаю.       Он пожал руку Крысавчика, — сильно, но не до хруста костей. Приятно, в общем. Турбосвин мог ненароком выбить плечо из сустава, например.       С едва слышным скрипом коньков о пол Лусио направился куда-то к дверям, а Крысавчик последовал его совету. Впрочем, быстро стало скучно, и он начал от нечего делать жонглировать четырьмя снарядами для гранатомета. Он любил так делать и заставлять наблюдателей нервничать, когда снаряды падали на землю и от удара взрывались.       Наверное, Лусио охренеет, если вернется.       Жонглирование, впрочем, тоже быстро наскучило. Крысавчик зевнул довольно громко и решил на самом деле вслушаться в ту музыку, что сейчас доносилась из неплотно прилегающего к уху наушника. И, как ни странно, быстро втянулся.       Не было четкого бита, как в предыдущем треке, а музыка действовала, словно волны: она окутывала Крысавчика, и тот через минуту уже почувствовал, как его клонит в сон. Перестала чесаться разодранная осколками кожа под бинтами. На секунду показалось, что вместо культей опять целые конечности.       Чертов Лусио. Крысавчик припомнит ему это. ***       Лусио сидел на ступеньках, мрачнее тучи, сгорбившись и всем своим видом показывая, что он в печали.       — Эй, Жабка! — Крысавчик съехал к нему, сев на поручень.       — А? — отозвался Лусио, не поднимая головы.       — Смари, — в руках Крысавчик держал капкан.       Пришлось поднести его чуть ли не к самому лицу диджея, чтобы тот увидел, о чем шла речь. Все пружины были убраны, и металлические зубья не оторвали бы Лягушонку нос или часть щеки.       — Классно, да? — губы Крысавчика растянулись в довольной ухмылке.       — Угу… — Лусио провел ладонью по своим дредам.       Крысавчик вздохнул.       — Ну ты и унылый, — он взялся за створки капкана. — Ты че такой кислый, а? — опять поднеся его к лицу Лусио, он принялся щелкать створками, как будто вместо него говорила эта зубастая хрень.       Лусио удивленно уставился на капкан.       — А? Че такой унылый, спрашиваю? — «повторил» свой вопрос капкан, громыхая и чуть ли не заглушая голос Крысавчика.       — Э… — Лягушонок неуверенно переводил взгляд с парня на капкан и обратно. По нему было видно: диджей пребывает в крайней степени недоумения.       — Ну-ка быстро взял себя в руки и начал лыбиться!       Лусио попытался отстраниться от острых ржавых зубьев, но Крысавчик предугадал его действие.       — Ну же, Лягуха, давай, — Крысавчик, скрючившись до боли в спине, нависал над ним как погнутое годами дерево над водой. — Улыбнись и давай, вливайся, или как ты там говорил?       — Так и говорил, — робко подтвердил Лусио.       — Ну так? Давай, Лягушонок, а то я с ума схожу, когда вижу, как ты тут хнычешь!       — Убери капкан от моего лица, пожалуйста.       Крысавчик бросил капкан себе через плечо, и он со страшным грохотом упал куда-то вниз.       — Ну же, — он нетерпеливо отбивал ступней какой-то ритм, кажется, одного из треков Лусио. — Прекрасный день! Я подорву пару машин, Турбосвин ограбит для нас что-нибудь, а ты будешь доволен, потому что все хорошо. Давай, ну! — он схватился грязными от копоти и сажи пальцами за щеки Лусио. — Я тебе лицо порву, если будешь с такой харей весь день ходить!       Лусио не мог ничего сказать. Ему было больно.       — А-а, да ну тебя! — Крысавчик выразительно поджал губы. — Ладно, смотри, как еще могу!       Лусио кивнул. Теперь ему было страшно. Хотя австралиец ничего не замечал, как обычно. Он, потискав смуглые щечки еще, хищно оскалился и вдруг впился поцелуем в губы Лусио. Все произошло быстро. Поцеловал и тут же отлип, а потом и щеки оставил в покое.       И, захохотав, побежал вниз, собирать капкан, разбившийся от падения. А Лусио рассеянно улыбнулся ему вслед. ***       — Слышь, Лягушонок, у меня вопрос.       — А?       — Ты спишь в пижаме с лягухами?       — Все-то ты знаешь. Нет, у меня нет такой.       Ай-ай-ай. Какое упущение. ***       Крысавчик нетерпеливо переминался с ноги на протез, боясь поднять голову. В протянутых к Лусио руках он держал сверток из оберточной зеленой бумаги, глянцево блестевшей в лучах ламп.       — Ну бери уже, ну! — нетерпеливо рявкнул он, заметив, с каким подозрением Лягушонок оглядывает подношение.       Подарок, поправил себя Крысавчик. Это подарок. Он впервые что-то кому-то дает, не требуя денег и не угрожая подрывом. Смешанные чувства.       Лусио осторожно взял сверток и принялся медленно его разворачивать. Зашуршала бумага, падая на пол. Крысавчик дрожал всем телом, взглядом цепляясь то за мордашку Лягушонка, то за его руки, то за разворачиваемый подарок. А Лусио не торопился. Зная Крысавчика, ожидать можно было чего угодно. Может, он обозлился и хотел, чтобы вечно скачущий на своих роликах диджей остался без рук или еще чего.       Но нет, все оказалось куда проще и… добрее.       Лусио держал в руках пижаму-кигуруми. Мешковатую, мягкую, зеленую, с капюшоном, похожим на голову лягушки. Явно рассчитанную на человека повыше ростом.       — Ну? Лягушонок? Че? — с едва слышным клацаньем гранаты на плечах Крысавчика бились друг о друга, так сильно он трясся всем своим телом.       Лусио, посмотрев на него, улыбнулся.       — Это Турбосвин нашел, но стащил я, — Крысавчик нервно оскалился. — Норм?       — В самый раз, — Лусио подкатил к нему вплотную. — Спасибо, Джейми.       Он едва сдерживал смех. И от своей мысли о том, как он будет в этой пижаме выглядеть, и от выражения лица Крысавчика. Тот, казалось, был смущен или вообще потерял ощущение правдивости происходящего.       — Ну вот и классненько, — Крысавчик тряхнул башкой, и на его треугольной морде опять появилось знакомое злорадное выражение.       Тут же темные руки обвились вокруг его шеи, и Лягушонок повис на нем. Крысавчику не оставалось ничего, кроме как обнять диджея за талию и прижать к себе. Из-за оборудования, что на нем висело, Лусио оказался несколько тяжелее, чем ожидалось. Вскоре Крысавчик, не выдержав, согнулся.       Прерывистое дыхание бразильца щекотало шею, и он непроизвольно захихикал. Лусио не обратил внимания. Привык, наверное. ***       Одним утром, заметив, что Турбосвин хрюкает чуть чаще, чем нужно, Крысавчик задал пузану вопрос. Ему тоже хотелось похихикать над чем-то, хотя обычно повод для такого был не нужен. В ответ на это молчаливый друг указал на протез Крысавчика.       — Ха-ха, — буркнул тот. — Да. Смешно. Все еще!       Турбосвин, однако, все продолжал довольно хрюкать в свой респиратор. Не выдержав, Крысавчик ткнул пальцем в его пузо, чтобы тот перестал ржать над какой-то ерундой, а потом, опустив взгляд, понял, что случилось.       Весь протез был облеплен стикерами с лягушкой в наушниках.       Крысавчик так и представил себе махровую жабку, в предрассветный час ползающую вокруг лежака Крысавчика, хихикающую в кулак и лепящую стикеры куда попало. ***       И опять Крысавчику страшно захотелось вшатать Лусио. Всему виной было то, как Лягушонок дрыгался под свою музыку, довольно забавно и резво, и как-то маняще… В смысле, Крысавчику хотелось присоединиться к нему. Только как он со своей ногой мог сравниться с заводным земноводным? Если Лусио так может и на своих коньках, то что же он вытворяет, когда снимает их?       А под дождем из бомб он будет так же выгибаться и изворачиваться? Всем своим телом подчиняться своему ритму, понятному только ему, контролировать каждое движение, словно выпендриваться тем, как он может… Насколько он гибкий…       Короче говоря, Крысавчик был зачарован тем, как Лягушонок танцует. ***       Гремлин под спидами опять вытворял какую-то дичь. Врубил музыку на полную, даже не думая воспользоваться наушниками.       — Слышь! — рявкнул громогласно Крысавчик, которого настойчивый ритм и биты выводили из себя еще больше. — Задрал!       Лусио, прекрасно его слышащий, опять лишь улыбнулся и продолжил танцевать, смерив Крысавчика наглым взглядом.       — А ты останови меня! — с задором в голосе воскликнул он и жестом поманил австралийца к себе.       Крысавчик, ухмыльнувшись, сорвал с плеча связку гранат. Остановит. Как же.       — Слышь! — он нервно захохотал, размахивая связкой над головой. — Как бы тебе после этого к Циглер не попасть!       А сам он, впрочем, и не был бы против попасть к престарелой швейцарке под крыло. Может, она бы ему недостающие конечности отрастила заново. Сабвуфер Лусио, конечно, царапинки затягивает, но не более того.       Лусио не боялся. Он спокойно встал перед Крысавчиком, скрестив руки на груди. Тот, уже не хохоча, но все еще широко и гаденько ухмыляясь, опустил руку, в которой он держал связку, и ткнул пальцем в смуглое плечо. Если Лягушонка толкнуть, он по инерции откатится? Лусио, впрочем, не сдвинулся с места, лишь чуть выгнулся.       А когда так делал Крысавчик, в спине что-то могло больно захрустеть. Да и обычно шина, которую он с собой таскал, в таких случаях перевешивала, и парень падал и напоминал перевернувшуюся черепаху.       Крысавчик повесил связку гранат обратно на плечо. Пожалуй, он не будет подрывать Лусио. Не сегодня. Не тогда, когда он так пялится на него снизу вверх, так доверчиво и доброжелательно.       Он вообще за свою жизнь убил хоть кого-нибудь? ***       В темноте Крысавчик запнулся о что-то, и раздался грохот металлических пластин, бьющихся друг о друга. Крысавчик выругался, когда услышал где-то впереди удивленный вздох.       — Ты чего? — удивленно воззрилось на него снизу светло-зеленое пятно, во мраке спаленки будто бы бесформенное.       Лусио сидел на своем лежаке, опершись на одну руку, а рядом с ним, очевидно, лежала его броня, о которую Крысавчик и долбанул протезом.       — Сорянь! — тут же Крысавчик примирительно замахал руками, и не сразу до него дошло, что Лусио его, наверное, не видит. — Мне… Мне кошмар приснился, вот.       — О.       — И я, ну… — Крысавчик осторожно опустился на колени. — Короче, зассал я! — не дождавшись реакции, он добавил робко: — Можно к тебе?       Лусио даже не успел ответить, — две длинные руки обвили его, и Крысавчик прижался головой к его груди. Под щекой австралиец ощущал мягкую ткань подаренной недавно кигуруми, а еще он слышал, как билось сердце где-то там под ребрами в чуть ускоренном темпе. И теплоту тела он ощущал прямо через пижаму.       Вздохнув легонько, Лусио лег обратно на спину. Затем робко приобнял Крысавчика. А потом расчихался, когда вечно стоявшие торчком светлые волосы австралийца попали в его нос.       — Извини, — вполголоса пробормотал Лусио, водя ладошками по плечам Крысавчика.       Тот был не против. Лишь попытался пригладить торчащие патлы, но безрезультатно, как всегда.       — От тебя пахнет дымом, — зевая, отметил Лусио.       Когда Лягушонок начал дышать медленнее и больше не двигался, Крысавчик как бы невзначай положил одну ладонь на его бедро. ***       Он застал Лусио рано утром без привычной уже брони. На лежаке покоилась аккуратно сложенная пижама, рядом — сборные металлические пластины синего цвета, а неподалеку от Лягушонка валялся включенный сабвуфер, из которого доносилось что-то в меру спокойное, но в такт чему Крысавчику дико хотелось начать качать головой. Сам же Лусио, в безразмерных шортах по колено, которые были бы велики даже Турбосвину, выполнял стойку на локтях, и его пятки нависали прямо над его лбом.       Ну, как, пятки. Изгибы на дешевых, допотопных протезах, похожие на пятки. У малыша не было ног ниже коленей.       И он ничего раньше об этом не говорил.       Крысавчику аж спину защемило от такого зрелища. А Лусио, казалось, вообще дискомфорта не испытывал.       — Привет-привет! — донеслось от гибкой жабки жизнерадостно.       — Утречко, — буркнул Крысавчик пораженно, не в состоянии отвести взгляд от выгнутого Лусио. — Тебе норм вообще?       — Угу, — он принялся медленно «расправлять» свое тело, ложась на живот. — Чего хотел?       — А? Да я так… — Крысавчик ухмыльнулся. — Просто. Зашел. Да. Ну, я к Пузану тогда. Раз у тебя все норм. Спину не сломал, вот и норм. Ну ты понял.       Перед тем, как подняться на ноги, Лусио встал на колени. Крысавчик поспешно сглотнул.       — Подожди, — Лусио подошел к нему.       Без своих коньков он был еще ниже. И из-за дредов, больше не собранных в высокий хвост, он вообще казался гномом навроде Торбьорна.       — Чего тебе, Жабка? — Крысавчику пришлось чутка склониться над малышом.       — Танцевать умеешь? — Лусио улыбнулся в своей уже типичной обезоруживающей манере.       — А? — от удивления Крысавчик чуть не окосел. — Че? Нет. Зачем? — и он, подняв правую ногу, помахал протезом. А потом запоздало понял, что ему пора бы прекратить жаловаться на свой физический изъян.       — О, ну это еще не проблема, — и Лусио взял его за руки. К облегчению Крысавчика, он не стал обращать внимание на свои ноги.       Задумавшись, он возвел глазенки к потолку.       — Чему бы тебя научить… — Лягушонок принялся неспешно теребить свою аккуратную бородку.       Крысавчик поспешно отнял его руку от лица и сам начал елозить пальцами по его подбородку. Забавное ощущение. У австралийца никакая растительность на лице надолго не задерживалась, — все выжигалось огнем от взрывов. А Лусио и не был против.       Словно бы познав всю истину этого мира, бразилец вдруг воссиял.       — Слышишь новый трек? — он многозначительно поднял указательный палец вверх. Крысавчик прислушался. — Смотри на меня, повторяй за мной.       Лусио принялся неспешно вилять бедрами. Это выглядело чересчур женственно, и, наверное, именно из-за этого Крысавчик опять не мог оторвать взгляд от зрелища. Вроде бы несложно…       — Ну, попробуй! — воскликнул Лусио и опять улыбнулся.       Крысавчик кивнул и принялся судорожно мотать тазом из стороны в сторону. Наверняка он был похож со стороны на эпилептика, бьющегося в припадке. Он посмотрел на Лягушонка, ища одобрения, и тот закивал, довольно улыбаясь.       — Молодец! — Лусио показал ему большой палец. — Получается ведь! Попробуем что-нибудь посложнее?       Тут же, словно заметив что-то, он нахмурился и, перестав танцевать, встал прямо перед Крысавчиком. Тот удивленно воззрился на Лягушонка.       — Не так яростно, — мягко сказал Лусио, кладя ладони на бедра австралийца. — Осторожнее. Более плавно. У тебя неплохо получается.       Крысавчик замер. Прикосновения были чересчур горячими даже для бразильца. Или в комнате было просто чересчур жарко?       — Что такое? — Лусио поднял на него глаза.       Тут же две шершавые ладони легли на его щеки. Крысавчик склонился к нему и жадно поцеловал, сразу же языком раздвигая губы Лягушонка. Лусио ответил, самозабвенно прикрыв глаза и приоткрыв рот, обвивая Крысавчика за талию и прижимаясь к нему всем телом. Буйный подрывник был чересчур настойчив, и через несколько секунд Лусио вдруг, ойкнув, резко отпрянул от него.       Крысавчик запоздало почувствовал на языке металлический привкус. А Лусио прижал к губам обе ладони. Казалось, малыш был готов пустить слезу.       — Что?.. — не понял Крысавчик.       Лусио робко отнял одну руку от лица. Поморщившись, он показал ладонь австралийцу. На темных пальцах, заметил тот, блестела кровь. Подскочив к Лягушонку вплотную, Крысавчик схватил его за запястья и развел руки в стороны, чтобы беспрепятственно оценить масштаб трагедии. И ему стало стыдно, хотя увиденное, наверное, было самой никакущей травмой, из нанесенных Крысавчиком кому-либо за всю его жизнь.       На нижней губе Лусио, предательски подрагивающей, неприятно в свете из окна блестела трещина. Вокруг была размазана кровь. По подбородку стекала небольшая капелька.       — Лягушонок, — Крысавчик посерьезнел и разжал пальцы, — прости меня… Я… Я не хотел.       Лусио, поджав губы, прикрыл глаза.       — Ерунда! — вдруг снова ожил он и опять жизнерадостно улыбнулся. — Ничего страшного. Бывает.       Крысавчик смерил его подозрительным взглядом. Слишком резкая перемена настроения.       — Мы… — Лусио замялся, стирая пальцем кровь с подбородка. — Мы продолжим танцевать? А то дальше будет просто шикарнейший трек, и под него двигать телом вообще самое оно…       Крысавчик вдруг захохотал. Кивнув, — точнее, начав судорожно трясти башкой, — он склонился к малышу и прижался губами к его лбу. ***       В Нумбани было жарко. Всегда. Особенно в июле, когда воздух в тени раскалялся до тридцати пяти градусов Цельсия.       — Как же тут погано! — изрек Крысавчик, недовольно окидывая взглядом небоскребы, возвышающиеся над простирающимся внизу деловым центром.       Крысавчик и Лусио, сидя на скамье на смотровой площадке, увлеченно ели мороженое, купленное в ближайшем магазинчике несколько минут назад. Оно таяло на глазах, пачкая пальцы и делая хрустящие рожки мягкими. Людей на улицах можно было пересчитать по пальцам: никто в здравом уме вне зданий с кондиционерами не задерживался. Кроме этих двоих, наслаждающихся ветерком в тени под деревом.       — Прекрасный город, — Лусио пожал плечами. — Люди здесь вольны жить как захотят. Так и надо.       — Мы в Австралии тоже были вольны жить так, как захотим… — Крысавчик оскалился. — А потом нас отдали омникам, и все. Каждый сам за себя, и все решают деньги. Классно? Не очень.       Лусио пожал плечами снова и, прикрыв глаза, продолжил есть свое мороженое. Сегодня он был без своих чудных прибамбасов, в майке и шортах по колено, из кармана вился белый проводок наушников. На кончик носа сползли очки с огромными стеклами. Оказалось, у Лягушонка весьма паршивое зрение, и визор был нужен ему не чисто ради эстетики.       Крысавчик молча ему завидовал. Лусио просто молчал о своих недостатках, словно ни отсутствующие ноги, ни перманентное мыло перед глазами не мешали ему жить. Крысавчик бы так вряд ли смог. Молчать, в смысле.       Он вздохнул.       Из раздумий его тут же вывело упавшее на землю из ослабевших пальцев мороженое, рожком наверх. Крысавчик вздохнул еще раз, громче, протяжнее и жалобнее. Этим он обратил на себя внимание Лусио, брови которого тут же изумленно выгнулись.       — Не расстраивайся, — он тут же очаровательно улыбнулся и протянул свой рожок Крысавчику. — На.       — Нее! — тот помотал головой. — Спасибо. Не хочу у тебя что-либо отнимать.       Лусио пожал плечами в третий раз. Крысавчик заметил, что у него над верхней губой белеет размазанная сладкая масса. А салфетки под рукой не было, какая жалость…       — Эй, — он осторожно взял Лягушонка за запястья, — у тебя что-то на губе.       Тот поднял на него удивленные глаза, и Крысавчик, склонившись к нему и вплотную прижавшись так, что они чуть не стукнулись лбами, провел языком по смуглой коже, слизывая остатки мороженого. А потом, не отрываясь, запустил язык в рот Лусио, требовательно и настойчиво.       Лягушонок, оторвавшись от губ Крысавчика, ойкнул. Его мороженое плюхнулось прямо на его синие шорты, оставив неаккуратного вида пятно над коленом.       — Ну, бывает, — улыбнулся бразилец, разводя руками в стороны.       Крысавчик обрадовался, что под слоем пыли и сажи, осевшем на его лице, незаметно, когда его щеки краснеют. ***       В подворотне было грязно и пахло плесенью, но зато лучи солнца сюда почти не проникали, и пыльные стены домов успели остыть за несколько часов. И самое главное: людей в подворотне не было и быть не могло. Кроме Лусио и Крысавчика.       Первый прижимался спиной к кладке, скрытой под выцветшими плакатами с лягушкой в наушниках, — как давно это было! — а второй, опустившись перед ним на одно колено, дрожащими руками возился с ширинкой на синих шортах.       Лусио, смущенный, покрасневший, придерживал задранную зеленую майку со все той же лягушкой на груди. В его наивных карих глазах читался страх, а его губы были плотно сжаты. Крысавчик осыпал низ живота бразильца неаккуратными, быстрыми поцелуями.       Мешковатые шорты сползли вниз, и взору австралийца предстали мощные бедра и зеленые трусы со все той же лягушкой…       — Ты щас серьезно? — возмутился Крысавчик, подняв взгляд.       Лусио, сгорающий от стыда, словно бы старался вжаться в стену всем своим нутром и пропасть. Услышав вопрос Джейми, он смущенно улыбнулся и уставился куда-то в сторону, лишь бы не видеть торчащие во все стороны светлые волосы стягивающего с него трусы Крысавчика.       Зажмурившись, он тихо и судорожно вздохнул. Выпрямившись, Крысавчик поцеловал его куда-то мимо губ, в уголок рта. Лусио обдало горячим, прерывистым дыханием нервничающего человека. Приоткрыв один глаз, он стал робко наблюдать за действиями австралийца. Джейми, казалось ему, волновался не меньше, чем он сам. Оторвавшись от Лусио, он принялся обкусывать губы. Явно не зная, куда деть руки, Крысавчик то заламывал их, то терся ладонями друг о друга, то ерошил светлые патлы. Наконец сориентировавшись, он расстегнул ремень на собственных шортах.       — Я че-то волнуюсь, — буркнул Крысавчик невнятно, опустив глаза.       Лусио подался к нему и уткнулся лбом в грудь австралийца. Его ладонь легла на промежность Крысавчика.       Тот чихнул, получив пучком дредов по лицу.       Лусио деликатно запустил ладонь под ткань трусов Джейми и непроизвольно поежился всем телом, почувствовав под левой лопаткой тепло нагревшейся на солнце механической руки.       — Не, неудобно, — Крысавчик отстранился, чтобы тут же наклониться к Лягушонку-недомерку, и уткнулся губами в смуглую шею.       Правой рукой он приобнимал Лусио и прижимал его к себе; левой — неуверенно водил по его напряженному члену. Лягушонок тяжело и размеренно дышал, щекоча шею и плечо Крысавчика, и это возбуждало его больше, чем сам процесс петтинга. Лусио же, казалось, вел себя куда увереннее, вовремя ослабляя и усиливая хватку. Или Крысавчику лишь так казалось.       Лусио, неожиданно застонав, от чего Крысавчик вздрогнул, расслабился и повис на австралийце, обвив свободной рукой его шею. ***       Турбосвин дремал на своем лежаке на спине, запрокинув голову. Но как только он услышал легкую поступь Лусио, он вздрогнул всем своим необъятным телом и сел так легко, словно у него не было огроменного живота.       — Чего тебе? — глухо и тихо буркнул Турбосвин, явно уставившись на Лусио недоброжелательно из-под окуляров своего извечного противогаза.       — Привет, — Лусио взмахнул рукой в приветствии. — У меня вопрос. По поводу Джейми.       Подойдя к Турбосвину, он присел рядом с его лежаком на корточки. Он боялся тучного австралийца, особенно после того, как тот чуть не проткнул его своим опасным крюком несколько недель назад.       — А чего Джейми? — проворчал недовольно Турбосвин, опершись на толстые руки.       — Ты с ним был довольно долгое время и, наверное, разбираешься во всяких тонкостях… — Лусио сморщил лоб, задумавшись. — Как заставить его принять ванну?       — Э? — Турбосвин в насмешку хрюкнул. — На кой тебе? Че задумал?       — Ничего-ничего! — Лусио тут же примирительно помахал руками, и на его лице расплылась несколько неловкая примирительная улыбка.       — А че тогда?       — Понимаешь, от него… Несет. Сильно.       — А-а, — протянул Турбосвин. — Ну, тогда норм. Достань несколько бомбочек для ванн, и Крыс — твой. Ну или кинь его в воду с прогиба, как это делал я. Научить? — и он начал подниматься.       — Не-не-не! — Лусио мгновенно выпрямился. — Спасибо, но я обойдусь бомбочками. Благодарю.       Турбосвин, грузно плюхнувшись на лежак, лишь довольно хрюкнул. ***       На столике, что стоял у ванны, среди бутылочек с шампунями и гелями для душа, стояла небольшая плетеная корзинка, полная разноцветных круглых бомбочек. Каждые несколько минут Крысавчик не глядя тянулся к ней левой рукой — протез с правой он снял — и, беря один шарик, плюхал его в воду. Наблюдая за образованием разноцветной пены и за тем, как под водой образуются радужные волны, он приходил в искренний восторг. Словно дите малое.       У изголовья ванны на коленях стоял Лусио, скромно улыбаясь и в третий раз мыля волосы Крысавчика. Иногда он, забываясь, переходил на шею или плечи, ранее серые от сажи, но теперь идеально чистые, а Крысавчик и не был против. ***       — Мне кажется, — Лусио, скромно улыбаясь, робко потупил взгляд, — что я тебя люблю.       Крысавчик от неожиданности аж выронил из рук отломавшуюся створку капкана, которую он безуспешно пытался приладить уже десять минут как.       — Че?! — пожалуй, слишком агрессивно изумился он.       Лусио, поджав губы, покраснел и промолчал. Крысавчик, нахмурившись, отбросил створку в сторону, и та с грохотом упала на пол. Быстро обтерев грязные ладони о шорты, он подошел к Лягушонку вплотную.       — Мне кажется, я тебя люблю, — тихо и совсем невнятно промямлил Лусио, взглядом прожигая свои ножные протезы.       — А, — уже более спокойно отреагировал Крысавчик.       Они помолчали.       Крысавчик осторожно погладил Лусио по щеке и, склонившись, запечатлел на его губах нежный поцелуй. ***       Лусио был в турне уже две недели, но Крысавчик помнил: он обещал вернуться. Он пообещал это в ночь перед отправлением в родную Бразилию, когда не находивший от горя себе места Джейми не мог уснуть и метался по комнате. Лусио никогда не врал. Крысавчик верил ему. Как же могло быть иначе?       Здесь, в Нумбани, одной ночью на стадионе врубили прямую трансляцию с концерта. Лусио хотел, чтобы все, даже те, кто находился на другом конце планеты, имели возможность ощутить всю силу его музыки вживую, и поэтому за всей той толпой, что сейчас буянила на стадионе, можно было увидеть объемную голограмму заводной жабки, бившейся за пультом в экстазе. Качество звука было превосходным.       Крысавчик бы сейчас многое отдал за возможность оказаться рядом с Лусио. Но ни у него, ни у Турбосвина, ни даже если сложить все их имевшиеся на данный момент деньги, не хватало на билет. И поэтому они довольствовались концертом, стоя среди толпы за оградой у входа непосредственно на стадион. Крысавчик сидел на плечах у Турбосвина, который, казалось, вообще мог уснуть стоя, и таким образом он видел все поверх голов зевак, зрителей и полицейских. Он видел где-то вдалеке силуэт его маленького Лягушонка, и по стадиону разносились биты, прекрасная музыка, и почему-то Крысавчик ощущал в этом что-то личное…       Трек закончился, и толпа заголосила, хотя Лусио не мог их слышать. Или мог… Черт знает, какие технологии применялись на его концертах. Крысавчик тоже орал, и даже Турбосвин похрюкивал и прокашливался, хотя это, наверное, происходило из-за его убитой дыхалки.       «Спасибо, спасибо! — разнеслось из мощных динамиков по стадиону. Крысавчику на миг показалось, что вот он, Лусио, стоит рядом с ним и орет в мегафон. — Следующий трек в альбом не попал, потому что я написал его буквально на днях. Но вы можете скачать его с моего сайта!»       Крысавчик хмыкнул. Был бы у него еще доступ в интернет на халяву.       «Этот трек я посвятил своему… — Лусио задумался. — Своему лучшему другу Джейми. Надеюсь, ты слышишь меня!»       Турбосвин под Крысавчиком вздрогнул и захихикал. Крысавчик же, мгновенно покраснев до корней волос, обомлел.       Лусио посвятил ему трек! Ему! Нищеброду-бандиту из Австралии, за чью голову назначена красивая сумма! И не просто трек, а мегаохрененный трек! И даже назвал его лучшим другом!.. Крысавчик, едва сдерживая улыбку до ушей, смахнул предательскую слезинку.       А толпа голосила, даже не имея представления о том, что этот самый мифический «лучший друг Джейми», стоящий — сидящий на плечах Турбосвина — среди безбилетников, вот-вот разрыдается от гордости за своего маленького Лягушонка. И от того, что никто и никогда ничего ему не посвящал. ***       — Лучший друг, да? — Крысавчик криво ухмыльнулся и бросил на распущенную шевелюру Лягушонка хитрый взгляд.       Лусио, почти задремавший на его груди, промычал что-то невразумительное.       — Ну да, — продолжал Крысавчик вполголоса, прижимая его к себе крепче, — лучшие друзья ведь сосутся по подворотням, ага. Точно тебе говорю.       Лусио вдруг приподнялся на руках.       — Чего ты возмущаешься опять?.. — сонным голосом спросил он и слепо ткнулся губами в острый подбородок Крысавчика.       Почти тут же прервав поцелуй, он снова положил голову на грудь австралийца и мерно засопел, пытаясь уснуть.       — Я не возмущаюсь! — возмутился Крысавчик. — Мне просто интересно, почему сразу «лучший друг», я же…       Ладошка сонного земноводного легла на его губы, и Крысавчик умолк. Напоследок он легонько поцеловал ее, и Лусио положил руку обратно на плечо «лучшего друга». Крысавчик прижался губами к его макушке.       В глаза ему бил лунный свет, проникающий в комнатку сквозь неплотно занавешенные окна. Нужно было встать и поправить шторы, но малыш проснулся бы окончательно, а Крысавчику совсем не хотелось этого. Вздохнув, он повернул голову в другую от окна сторону и уставился на освещаемую луной тумбочку, на которой лежало несколько квадратных пачек, две из которых были порваны…       Крысавчик обнимал Лусио и пытался хотя бы задремать, а в голове у него звучал мотив посвященного ему трека. Он даже не поблагодарил Лягушонка — некогда было. Лусио вернулся в Нумбани, как и обещал, всего лишь два часа назад, и эти двое даже не успели нормально поговорить. Ну, ничего. Еще наговорятся.