пенни

Щелчок ручки в затянувшейся тишине прозвучал подобно грому старинной пушки. Дэн был готов ликовать, его первое задание прошло успешно, все складывалось отлично, но внешне он оставался собранным и спокойным. Уложенные волосы, отутюженные брюки и идеально сидящий пиджак, начищенные до блеска носки лакированных фирменных туфель. Подпись стоит на бумаге. Пожимая руку очень серьезному человеку, Дэн совершенно холоден: его ладони остались сухими. Он справился. // Когда ты работаешь в секретной службе, у тебя нет времени на личную жизнь. Чаще всего, твоей личной жизни не существует в принципе. Таковы правила. Связь соулмэйтов слишком опасна: они могут выдать секреты, их можно использовать для шантажа. Риски стоят больше человеческих жизней. Таковы правила. Дэн всегда знал, на что шел. Он знал, что он готов к этому, готов увидеть смерть соулмэйта, потому что он был создан для большего. Для спасения мира и собственной страны. Разведка была его целью. И он, наконец, достиг ее. Проблема соулмэйта оставалась нерешенной, но Дэн оправдывал ожидания наставников, и ему начали доверять сложные оперативные задания. // Очереди к кофе-машине по утрам есть везде. Даже если ты работаешь в Ми-6. Особенно если ты работаешь в Ми-6. Сон считается такой же непозволительной роскошью, как и связь. И то, и то правительство хочет отобрать у тебя, направить все твои силы на работу. Это твое предназначение. Повторяет себе Дэн, как вдруг замечает то, что обычно собранная и аккуратная Эрика разбивает кружку с кофе. Он оборачивается к Крису, который стоит рядом с ним: — Что это с ней? — О, ты не знаешь? Она встретила своего вчера. В метро, представляешь. И сразу же позвонила куда надо. К Эрике подошла ее подруга. Девушка оттолкнула ее руки и продолжила собирать осколки. После, выкинув кружку в урну, она гордо удалилась. Дэн думал о том, каково это: оказаться на ее месте. // Каждый вдох дается с трудом, но Дэн бежит, держа пистолет в руках. Он на складе, вокруг высокие металлические контейнеры, их бесчисленное количество, и в каждом — контрабанда. И где-то среди этого лабиринта его ждет один из тех, благодаря кому этих контейнеров здесь настолько много. Его цель. Его миссия — уничтожить, как бы банально это ни звучало. Выстрелы совсем рядом звучат отнюдь не банально. Дэн снимает оружие с предохранителя и делает глубокий вдох перед тем, как шагнуть вперед. Он сталкивается нос к носу с тем, чью жизнь должен отобрать. Это совершенно непрофессионально, потому что он дергается в сторону на рефлексах. Согласно должностным инструкциям, он должен был выпустить пулю тут же, в упор. Мужчина в бандане, закрывающей половину его лица, скидывает с плеч куртку, очевидно, слишком тяжелую для бега; когда та ударяется о бетонный пол ангара, то громко гремит. Дэну некогда думать о том, что может быть в этой куртке, чтобы она так гремела. Он бежит следом. Преимущество явно за его целью: он ловко перемещается среди толпы и лучше знает улицы. Голос направляющего в микронаушнике только отвлекает, Дэн не может сосредоточиться на цели: слишком пестрая вокруг толпа. Диллер выдает себя тем, что сдергивает бандану, но не сразу бросает ее на землю. Дэн успевает заметить черную ткань с жутковатым принтом (улыбка, походящая скорее на звериный оскал или любимое выражение лица Джокера) в его руке. В следующее мгновение мужчина скрывается в закоулке. Почти безлюдном. Дэн стреляет по ногам убегающего преступника; сердце колотится так, что его ритм ощущается скорее в горле, чем в груди. Дверь неожиданно распахивается, и на пути одной из пуль оказывается удивительно рассеянный человек. Он в наушниках, в его руках — завязанный пластиковый пакет. На лице — изумление. Несколько лет назад ему впервые пришлось преследовать человека на задании; он был молод, и его миссия несла в себе чисто дипломатический характер, ничего особенного, сложного и серьезного. Ему следовало сообщить человеку о его смертном приговоре. Не дослушав его до конца, девушка сорвалась с места. Они встречались в небольшом семейном ресторане. Время было послеобеденное, до закрытия на фиесту оставалось не так много времени, и людей оставалось все меньше, когда Дэн, все еще держа в руках чашку с остывающим капучино, задал роковой вопрос: — Вы знаете о том, кто ваш соулмэйт? Она вскакивает очень резко, зацепляя скатерть. Ее бокал, наполненный водой, падает на пол и разбивается. Кружка падает у Дэна из рук, и по красивой скатерти расползается коричневое пятно. Скутер Луизы уносит ее вдаль, вниз по узкой дороге. Дэну не нужно ни у кого уточнять, ему и самому известно о том, что там, за поворотом, обрыв. Когда он выходит из машины, Луиза еще стоит у края. Ее платье с цветочным орнаментом развевается на ветру. Темно-каштановые волосы рассыпались по плечам. По красивому загорелому лицу стекает пот. Она сжимает ладони в кулаки и отступает от своего голубого скутера, тот падает навзничь. Следующий, последний, шаг дается ей особенно тяжело. Она всхлипывает, смерть ужасает ее, но, очевидно, такая альтернатива устраивает ее больше кусочка свинца, предназначенного для прямого попадания в ее лоб. Она не оборачивается на Дэна, а тот не отвлекает ее и не окликивает. Это ее выбор. Она молча снимает с себя платье, не смущаясь собственного тела (будучи объективным, Хауэлл может назвать его атлетически сложенным). Легкая ткань падает в пыль. — Это платье моей сестры, передай ей его, — свою последнюю просьбу девушка произносит на родном итальянском, а после, добавив к платью еще и кольцо, дрожащим голосом произносит: — А кому передать это, вы и сами прекрасно знаете. Дэн знает. Еще он знает, каких титанических усилий ей стоит не закричать и не зарыдать в голос. Он бросает взгляд на кольцо (обручальное) и сглатывает. На ветру девушка кажется особенно хрупкой и одинокой. Но Дэну не хочется проявить милосердие. Вокруг кричат чайки. К их крику добавляется крик человеческий, когда Луиза решается отдать свою жизнь за право любить свободно до самого конца. Дэн лишен этого права слишком давно: он понимает, что разлившийся на скатерть в ресторане кофе взволновал и расстроил его больше, чем смерть невинной девушки, которая слишком много знала. Он сообщает в управление о случившемся и заказывает себе еще один капучино в том же ресторанчике. Официантка рассказывает легенду о том, что души самоубийц, бросившихся в море с обрыва, возвращаются назад чайками и тщетно пытаются обрести покой, разбиваясь о скалы. В ушах Дэна стоит крик Луизы, летящей навстречу волнам, он смешивается с криком чаек, хотя до моря несколько десятков километров, он смешивается с криком незнакомца, который хватается за простреленную ногу. Он смешивается с его собственным криком. — Агент, что случилось? Дэниэл, отвечайте! Голос лишен привычной механики и холода; в нем явно слышится волнение, и это отрезвляет похлеще пощечины. Дэн понимает, что действительно кричал от боли. И ничего хорошего это не означает. — Скорую сюда. Цель ранена, но еще я задел гражданского. — А вы, сэр? Вы кричали. — Я в порядке. Конец связи. Возражения направляющего он полностью игнорирует и пытается отсрочить неизбежное, когда подбегает к упавшему молодому человеку. Его очки разбились, и он выглядит совершенно дезориентированным, поэтому, когда Дэн подает ему руку, он сжимает ее слишком сильно. — Здравствуйте, я Дэниэл, — голос Дэна дрожит. Он видит сбоку пытающегося уползти диллера и стреляет в него еще раз, после чего откладывает пистолет и подает гражданскому вторую руку. — Дэниэл, я не знаю, где вы учились стрелять, но основам этикета и вежливости вас явно обучить забыли, — тихо говорит пострадавший; он бледен, но улыбается. Дэн чувствует то, что никак не должен чувствовать, потому что это нарушение должностных инструкций. Ему не положено. У каждого человека есть шанс встретить или не встретить человека, предназначенного ему судьбой. В юности Дэну казалось, что они примерно равны: все зависит от того, какой стороной ляжет пенни, которую он подбрасывает в руке. Сейчас все иначе. Он сам другой. И монетку на ладони держит не он. — Прости. Как ты себя чувствуешь? — Я уверен: ты прекрасно понимаешь, что я чувствую. Дэн сглатывает и отводит взгляд. Его соулмэйт неглуп; он говорит с ощутимым северным акцентом, у многих однокурсников Дэна был такой, они намучались, пытаясь избавиться от него в кратчайшие сроки, и весьма недурен собой. — Тебе было лучше не встречать меня, — Дэн хмурится. — Ох, чувак, серьезно? Ты прострелил мне бедро, но я не сожалею о случившемся. Меня зовут Фил. — Ты пока не сожалеешь, Фил, — горько усмехается Дэн, слыша шаги за своей спиной. // Входя в кабинет, Дэн плотно притворяет дубовую дверь, оставляя позади шум коридора. За столом сидит его начальница, а в руках он сжимает папку с отчетом о выполненной миссии. С каждым шагом дышать все тяжелее. Папка жжет руки, а небольшая, сложенная вчетверо бумажка прожигает насквозь карман идеально сидящих брюк; жар листка опаляет бедро. Лорейн (Дэн все еще смущается, называя ее по имени, пусть даже и с ее официального разрешения) просматривает отчет, быстро пролистывая бумаги и не вчитываясь в них. Откладывает папку и, соединив руки в замок, пристально смотрит в глаза Дэна. Тот, против воли, моргает. — Дэниэл. — Лорейн. Она ненамного его старше, может быть, около десяти лет. На ее руке нет обручального кольца, на столе не стоит фоторамка с изображением ее счастливой семьи. Только она и собака, золотистый лабрадор, который ставит лапы на плечи чуть присевшей хозяйки. — Можете дополнить отчет, Дэниэл? — Я нахожу его полным, мэм, — Дэн старается говорить в привычном тоне, но вдруг понимает, что нервничает: его нервозность в нем выдают подрагивающие руки. — Тогда объясните мне то, почему вы не внесли в рапорт вещь, заставшую вас кричать от... чего? — Я просто испугался, мэм, и счел возможным не вносить это в отчет. — Дэниэл, вы видели сотни смертей, но закричали впервые. — Нервы сдают, мэм. Лорейн наклоняется ближе, опускает локти на стол: — Может быть, вам стоит вернуться к работе в офисе? — Возможно, мэм. Его ответ, очевидно, забавляет женщину. Она улыбается и начинает отбивать на столешнице какой-то ритм, известный ей одной. — Зайдите ко мне завтра, Дэниэл, — вместе с тоном ее голоса меняется и ее выражение лица; оно снова жесткое, сосредоточенное, она больше не отбивает ритм точными ударами пальцев с аккуратным акриловым маникюром, ее руки заняты: она корректирует расписание в своем ежедневнике. Дэн задумывается о том, а не померещилась ли ему вся ее беззаботность и отрешенность пару секунд назад. Он кивает, прекрасно понимая, что это не приглашение, а прямой приказ. Когда он поднимается с кресла и выходит из кабинета, он на секунду замирает в дверях: ожоги от папки ощущаются на руке вздувшимися пузырями, и прикасаться к металлу дверной ручки мучительно больно и, в то же время, невыносимо приятно: кожу холодит. Лорейн, передавая сообщение секретарше, не стесняясь все еще присутствующего в кабинете Дэна, произносит: — Мне нужен детектор лжи завтра к обеду. // Дэн говорит с Филом в скайпе до поздней ночи (раннего утра?). Фил еще в Индии, но уже выписан из больницы, рана не слишком серьезная. Он считает Дэна забавным, а ямочки на его щеках — очень милыми, и Дэн чувствует себя отвратительно, потому что он так счастлив, и государственная безопасность не волнует его совершенно, и не будет волновать до тех пор, пока Фил не вернется домой, до тех пор, пока его самолет не приземлится в Хитроу. Они до отвратительного гармоничны. Дэн чувствует себя мудаком, потому что совсем скоро он разрушит жизнь Фила окончательно, но этот парень на другом конце света удивителен ровно настолько, чтобы ни капли не злиться: он благодарит судьбу за встречу и говорит Дэну, что эта поездка в Индию стала его самым незабываемым приключением. Дэн хочет, чтобы самолет приземлился поскорее. Дэн хочет встретить Фила с табличкой, на которой будет написано какое-нибудь глупое прозвище или же просто «Филли». И Лестер, конечно же, бросится к нему, потому что сразу увидит в толпе: не так легко потерять высокого британца. И они обнимутся, и после надписи «The End» пойдут титры, рядом с которыми будут идти сценки из их счастливого будущего, потому что их конец никак не может не быть счастливым. Дэн знает, что не все истории заканчиваются как «Реальная любовь». Дэн точно не хочет, чтобы самолет приземлился в Хитроу. Возможно, лучше ему будет сесть где-то в Новой Зеландии, но и это не спасет. Дэну хочется убить себя за то, что он портит жизнь Филу. За то, что из-за него Фил перестанет существовать. Дэн хочет изобрести машину времени, собрать из песка Энтерпрайз и пролететь сквозь черную дыру, сделать, что угодно, лишь бы кусочек свинца не вошел в бедро Филу, лишь бы пенни легла обратной стороной, и они никогда бы не встретились. // — Итак, Дэниэл, мы начинаем допрос. — Я готов. Дэн врет. Детектор лжи отчаянно пищит. Дэн смеется. Проводящий допрос агент смотрит на него с открытой неприязнью и неприятием: это же вопиющий непрофессионализм, эмоции! Дэн чувствует себя героем именитой антиутопии, который, наконец, победил свое правительство и чувствует свободу несколько сотых секунд перед тем, как понимает, что свобода была иллюзией с самого начала, перед тем, как агент задает первый вопрос. Пенни не в его руках. Дэн проклинает себя за это. — Почему вы закричали при выполнении задания? — Я испугался, сэр. Детектор молчит. — Чего вы испугались? — Выскочившего человека. Детектор протестующе пищит. — Чего вы испугались? — Того, что стреляю в невинного человека. Детектор молчит. — Почему это так сильно испугало вас? — Я мог убить его. Детектор пищит. — Человек, которого вы ранили, ваш соулмэйт, не так ли? Дэн слышит Фила даже сейчас: он просит у стюардессы стакан апельсинового сока, и, поднося к губам стакан, тихо шепчет «успокойся, правда не так страшна». Дэн боится правды больше, чем огня, хоть его тело и покрыто ожогами. — Это... — Дэн сглатывает, Фил повторяет «все будет хорошо», и Дэн решается поставить на победу все, что у него есть: две жизни (на одну из которых он не имеет права) и маленькую медную монетку. Он договаривает: — Это так. Детектор молчит. Агент молчит. В помещении зажигается верхний свет. — Вы знаете, что это означает для вас обоих? — Я хочу умереть, чтобы он жил. — Вы более ценны, Дэниэл. Это не рационально, — за агента отвечает Лорейн. Дэну хочется ударить ее. Когда дело касается национальной безопасности, жизнь человека зачастую приравнивается в стоимости к маленькой медной монетке, которой Дэн лишился. — Я умру. У вас нет с ним связи без меня. Дэн, ты не посмеешь. — Его самолет приземлился в аэропорту Хитроу несколько минут назад, не так ли? Удивление на его лице выдает его с потрохами. И что самое ужасное, это выдает и Фила тоже. Лорейн улыбается и едва ли не треплет его за щечку, даже это оскорбило его меньше, чем то, как она к нему обращается: — Ты такой наивный. Неужели ты думаешь, что мы не поняли? Дэн чувствует подступающую к горлу тошноту. В глазах темнеет, и он падает на пол комнаты для допросов, запоздало осознавая, что его руки больше ничего не удерживает. Свобода была так близка. Свободы не существует. Дэн готов на все. Ползать на коленях, умолять, просить. Фил ценен гораздо больше него. Он сломался и запутался окончательно, когда они встретились, весь его мир рассыпался на глазах, песочный замок смыло волной жадное холодное море, и Дэн вдруг понимает, насколько сильно он ошибся в юности. Он понимает отчаянный поступок Луизы и, впервые, слишком поздно, сочувствует ей. Он хочет счастья для Фила. Темнота окружает его все плотнее. // — Дэн, очнись. Не сразу приходит осознание того, что голос не в голове, а рядом. Дэн открывает глаза и тут же снова закрывает: слишком ярко. — Они предложили нам альтернативу. — Что? — язык не слушается. — Послушай, что нам предлагают. Дэн пытается сесть, и Фил ему помогает. В помещении становится немного темнее: окна прикрыты теперь плотными шторами. Дэн понимает, что сидит на мягком диване. — Дэниэл. Знакомый голос кажется лишь отголоском далекого прошлого. — Лорейн, — горько усмехается в ответ (теперь уже наверняка) бывший агент секретной службы — Дэниэл Джеймс Хауэлл. — У нас есть вариант, отличный от смерти: процедура изъятия. — О, так мой мозг не продырявят, его просто вынут из моего черепа? Мне стало намного легче. Лорейн силится игнорировать яд в словах Дэна: — Вы все тот же ершистый подросток, что и десять лет назад. Вы отличный агент, и нам жаль будет терять вас, но если вы предпочтете сохранить жизнь своему соулмэйту... — Что вы сочтете крайне непрофессиональным, ведь я должен уже был превратиться в машину без чувств?.. — Дэн хочет продолжать, но Фил берет его ладонь в свою, и это простое прикосновение дарит ощущение странного спокойствия. — То мы можем стереть и вам, и ему память. Не будем заменять воспоминания, чтобы уменьшить риск. Дэн перевел взгляд на Фила. — Это прекрасная альтернатива. И все, что нам нужно будет сделать — это найти друг друга снова. — Надеюсь, мне не придется снова прострелить тебе бедро. — Я готов на еще одну пулю в ногу, но умереть за тебя я еще не готов. Нам стоит узнать друг друга лучше. Улыбка Фила искренняя, и Дэн понимает, как ему все-таки охренительно повезло. Две подписи рядом на бумаге с водяными знаками завершают одну историю и начинают другую. И на этот раз, Дэн не повторяет своих ошибок: он хранит свой пенни, свою счастливую монетку, у себя. И однажды, когда она падает реверсом вверх, ее поднимает продавец книжного магазина. Дэн вдруг ощущает холод металла кончиками пальцев и слышит шумное дыхание. Ему все-таки охренительно повезло. В очереди к кофе-машине в офисе Ми-6 еще долго вспоминают Дэна. Никому из присутствующих так и не посчастливится узнать, что он жив, поэтому все просто будут обсуждать его самопожертвование. И лишь один человек после Дэна рискнет повторить его поступок, пусть и ненамеренно. Потому что Крис столкнется с прекрасным итальянцем в аэропорту и увидит мир его глазами. И такой мир понравится ему намного больше. В небольшой квартирке, занимающей второй этаж дома с книжным магазином, два высоких и неуклюжих англичанина учатся обниматься. За окном моросит мелкий дождик, противный, от которого не спасешься под зонтиком. На экране телевизора идет самое начало мультфильма Вольт, где маленькая девочка ловко управляется со взрослыми мужчинами в полном военном обмундировании при помощи маленькой медной монетки и супер-пса. Фил восхищенно наблюдает за происходящим: — Хотелось бы мне увидеть сам мультсериал, это выглядит впечатляюще! Дэн улыбается и думает о том, что у него, может быть, получится найти дополнительные материалы. А после ему удается найти нужную позицию, и он замирает, чувствуя себя совершенно комфортно. Под окнами, игнорируя дождь, проходят Крис и Пиджей. Лигуори что-то рассказывает, беспрестанно жестикулируя, и, если бы Дэн подошел сейчас к окну, то наверняка не узнал бы в этом улыбчивом человеке рядом с другим особенно эмоциональным мужчиной своего друга и коллегу. Крис, в прочем, тоже не узнал бы его: даже стирание памяти не понадобилось бы. Они бы просто прошли мимо, может быть, столкнувшись локтями. Но не всем выпадает шанс встретиться; кому-то он выпадает дважды. В мире вокруг нет свободы, и это прискорбно, но где-то там, может быть еще слишком далеко, чтобы услышать или увидеть, почувствовать, есть человек, с которым пропадает необходимость в свободе. И, быть может, даже в личном пространстве.