Цена

Все имеет свою цену. Каждый поступок, не важно, хороший он или плохой — все равно придется платить. Так и за свободу. Цена свободы слишком велика, не каждый готов за нее заплатить. «Мы убиваем ради свободы. Ради спокойной жизни,» — Смерть — это лишь малая цена, на самом-то деле. Не так страшно лишить плохого человека жизни, будь он подкупным копом, одним из бандитов, что шныряют по улице в поисках золотой жилы, тамплиер — извечный враг, плоть которого не грех и продырявить, окрасив свой клинок в бордовый цвет. Даже не важно, лишишься ли ты жизни — будет ли это твоей ценой. Будут ли страдать близкие, а враги насмехаться над их болью, смотря сверху вниз. Так или иначе, цену придется заплатить. Выйти сухим из воды не получится. Знаменитые близнецы Фрай знали о цене, знали, что чтобы то ни было, но надо будет платить. Они приняли вызов, они намерены были сделать все, что от них требуется. «Сможем ли мы победить в этой войне, Иви? », спросил тогда Джейкоб, смотря на Лондон с высокой башни Биг-Бена. Но как бы он не ждал, ответа так и не получил. Младший Фрай всегда думал, что это он реалист, потому что чаще всего думает о проигрыше, а не о победе. А Иви, его сестра, всегда гналась за мифом (хоть не такой это уж и миф), за артефактом, что может подарить вечную жизнь каждому, кто найдет его. Она всегда была похожа на отца, придерживалась его правил, и иногда изрядно бесила Джейкоба его словами. И почему-то каждый раз он слишком остро реагировал. Конечно, вспыльчивый характер младшего Фрая ничто не заменит, но как-то так получилось, что за всей этой буйностью и пафосностью — сидит довольно ранимый и чувствительный ребенок. Может, Джейкоб и любит помахать кулаками, украсить кому-нибудь лицо огромным кровоподтеком, но убийства ему даются гораздо тяжелее, чем Иви. Один взмах клинка чего стоит. «Главарь Висельников? Не ходи». «Не пойду». Это приглашение звучало как вызов. И Джейкоб не был бы собой, если бы не принял его. Да и при том, приглашение на ужин от самого опасного преступника Лондона. Как тут отказать? Риск угодить в ловушку велик, но это лишь подстегивает Фрая найти то место, что написано в приглашении. Театр «Альгамбра» — в подобном месте Джейкоб ни с кем еще не встречался. В поисках новых приключений, Фрай много раз натыкался на столь величественный театр, но он ни разу не имел честь оценить его по достоинству, потому что в тот момент он либо убегал, либо кого-то убивал. Особо выбирать не приходится − это образ жизни Джейкоба Фрая, прославленного убийцы. Возможно, и сегодня его клинок окрасится чужой кровью, или же, все пойдет по другому сценарию. Джейкоб не знает, что на уме у Максвелла Рота. Джейкоб не знает, кто такой Максвелл Рот. Но он собирается это изменить, узнать достаточно, чтобы понять, можно ли ему доверять. Этот человек — загадка, как успел понять Джейкоб. Рот любит веселье. Рот любит убивать, сеять хаос, подставлять — для него это забава. В глазах этого человека каждый раз заметен нескрываемый азарт и удовольствие от того, что он делает. В них ничего другого не прочесть. Совсем. Мысли Рота никогда не выходят наружу, он не любит делиться секретами или «веселыми» планами, которые заканчиваются, скорее всего, взрывами — хоть в этом они похожи, потому что Джейкоб, на самом-то деле, любит взрывы, но не тогда, когда они причиняют кому-то вред. Но за этой жестокостью можно найти интересного человека, имеющего свою точку зрения в каждой ситуации, которая совсем не идентична точке зрения Джейкоба. Разговоры с ним всегда заходят в разные русла, и как бы это ни было странно, говорят они не об убийствах. Даже не о Кроуфорде Старрике, а ведь только из-за его тирании они и заключили сделку. При первой встрече Рот сказал, что давно был заинтересован похождениями близнецов Фрай. А немного погодя добавил, что старшая из близнецов всего лишь выскочка, и ничего не добьется. Другое дело — Джейкоб. Наверное, так он тонко намекал на то, что интересен ему только Джейкоб, а не Иви. Если бы было иначе, то он бы делил бутылку хорошего вина с ней, а не с Джейкобом. В какой-то момент Фрай почувствовал себя польщенным и, даже, благодарным за то, что хоть где-то лучше Иви. Но вряд ли от этого изменится его жизнь. − Мы по-разному понимаем слово «свобода». − Разве это так, дорогой Джейкоб? − Ты ищешь ее через убийства и хаос. Тебе плевать на жизни простых людей, у которых даже сил не хватает на то, чтобы защититься. Я не такой, Рот. У меня руки в крови, хоть я этого и не желал. Я не могу всех спасти, как бы ни хотел этого сделать. − Это все для тебя, мой дорогой друг. Твои враги лежат у наших ног — что может быть лучше? Разве ты не чувствуешь этого, Джейкоб? — глаза Рота были полны злой уверенности в своей правоте, но это не помешало ему смягчиться, посмотрев прямо в глаза Фраю, − тогда просвети же меня, мой дорогой Джейкоб, что же такое свобода? Амбивалентность. По-другому и не объяснить, что чувствует Джейкоб. Фрай никогда не задумывался, кто для него Рот. Чувства его странны. Максвелл вызывает у Джейкоба одновременно два противоположных чувства: ненависть и неприязнь к тому, что он делает, и сильная привязанность, наверное, даже вожделение. Каждый раз, когда Джейкоб затрагивал эту тему, он заставлял Максвелла задуматься. Но каждый раз он отвечал — деловые партнеры с одной целью. Но, как выяснилось, цели-то у них совсем разные. Рот уже много раз мог убить Джейкоба: отравить, перерезать горло, а-ля убийца со скрытым клинком. Но он ни разу не пытался. Как и Джейкоб. Может, Рот и жестокий, крайне неприятный тип с руками по локоть в крови, но, как выяснилось, он понимает Фрая больше, чем кто-либо. Он единственный, кто подает и в самом деле руку помощи, когда это так нужно. Он единственный, кто ценит в Джейкобе настоящего человека, а не умелого убийцу. Рот никогда не говорит, как правильно делать, он никогда не навязывает свою точку зрения, не учит жизни, как это делает Иви. «Рано или поздно он убьет тебя, Джейкоб. Ты помяни мои слова, когда он загонит лезвие тебе в сердце. Тогда я не смогу тебя спасти» − Иви никогда не нравилось, с кем водится ее брат, и тем более, когда он сутками напролет начал пропадать, не обделяя вниманием Максвелла. Тогда она в шутку сказала, что Джейкоб влюбился, заливаясь громким смехом. Но Фраю было, отнюдь, не до смеха. Какая бы не была черная у Рота душа, он спас Джейкоба. И душу его, когда он приходил после ссоры с сестрой к нему, или после очередного убийства, и его тело. Фрай был неосмотрителен и слишком рассеян, когда они решили выкрасть нужные, для разоблачения, документы. Точнее, Джейкоб предложил именно выкрасть их, а не «убить всех, кто находится в здании и забрать документы». Рот тогда скептически цокнул языком, вновь удивляясь мягкосердечности Фрая. Все должно было пройти тихо, и главное — без кровопролития. Но они попали в ловушку. Довольно иронично для тех, кто сам же и готовил ее. И если бы не Максвелл, то, наверное, на одного Фрая в Лондоне стало бы меньше. Джейкоб позволил себе лишь одну ошибку, заставив Рота спасти его, отойти от четкого плана. Это была первая и последняя ошибка, которую совершил Джейкоб Фрай. Но он хотел верить, что Максвелл спас его от подлого удара в спину не просто так, будто сделал жест доброй воли. Это совсем не в его манере. Ему же плевать даже на Висельников. На своих Висельников. Но ему уж точно не наплевать на Джейкоба.

***

− Я не твоя марионетка, Рот. − Я никогда не считал тебя таковым, Джейкоб. − Ты заставил меня убить его. − Ох, дорогой мой Джейкоб, я тебя не заставлял. Я предложил тебе. Дальше все сделал твой клинок. − Не играй со мной, Рот! − И в мыслях не было, дорогой. Максвелл никогда не говорит правду. Он не любит говорить о чувствах и отношениях. Он манипулятор — этого никто не отрицает. Он манипулирует Джейкобом, хоть и сам утверждает обратное. Игра с ним становится еще сложнее и загадочнее, потому что никто, кроме самого Рота, не знает, что будет дальше. Иногда появляется такое ощущение, что этот человек знает будущее, знает то, что случится и он может либо предотвратить это, либо просто наслаждаться представлением. Чаще всего, Рот выбирает второй вариант. Джейкоб долго наблюдал за ним. Долго изучал. И мало чего узнал — впервые в жизни он знает о человеке меньше, чем он о Джейкобе. Он уверен, что Рот достаточно изучил Фрая до их встречи, да и во время их деловых отношений — очень хороший шанс выкопать что-то, что зарыто под землей. Рот единственный знает, что Джейкоб плохо переносит смерть, и он не винит Фрая в этом, хоть и сам убийца. Даже Иви об этом не знает, хоть и его родная сестра. Довольно смешная ирония — Джейкоб больше доверяет главарю Висельников, да и при том, тамплиеру, чем своей сестре. − Ты слишком часто начал хмуриться, дорогой Джейкоб, − совсем близко послышался голос Рота, а потом внезапное, но в тоже время, приятное касание горячего пальца к складке меж бровей, − тебе не идет. Улыбнись же − это гораздо красивее, мой милый друг! Джейкоб поднял взгляд на Максвелла, что стоял лишь в нескольких сантиметрах от него самого. Такой же, как и всегда: гордый и одинокий. Может, он и жестокий человек, но он все равно остается человеком, и почему-то, Фрай единственный, кто до сих пор видит человека в животном. Джейкоб, аккуратно, чтобы не спугнуть, взял руку Максвелла в свою ладонь. У него чертовски горячие руки, даже в перчатках, когда у самого Фрая — холодные. Медленно, будто бы обдумывая свой поступок, Джейкоб поднес его руку к своим губам. Он не знал, зачем и почему это делает — он просто делал. Хотелось стянуть с его ладоней извечные перчатки, чтобы прикоснуться непосредственно к горячей коже, но ему никто не позволит этого. Джейкоб закрыл глаза, прикасаясь губами к костяшкам пальцев Максвелла, целуя каждую по очереди. Он чувствовал, как Рот наблюдает за ним, чувствовал на себе его внимательный взгляд. Рот не убирал руку, он чего-то ждал. На свой страх и риск, Джейкоб все же открыл глаза, встречаясь со взглядом Максвелла. Внимательный, пожирающий взгляд Рота — совсем другой, не похожий на другие. Фрай хотел было открыть рот, сказать хоть что-то, но его прервали шаги совсем рядом — Льюис. Он подкрался слишком тихо, Джейкоб даже не успел среагировать, и лишь неловко выпустил руку Рота из своей ладони, отворачивая куда-то голову и насвистывая незатейливую мелодию. Слишком неловко. Слишком стыдно. Джейкоб только сейчас понял, что за чертовщину он творил. Точнее, он осознал, но не понял. Наверное, он окончательно сходит с ума. − Джейкоб, − послышался тихий шепот прямо над ухом, − долг зовет, мой дорогой. Фрай не сразу понял, что тот имеет ввиду, только тогда, когда рука, которую Джейкоб совсем недавно целовал, своей тяжестью налегла на плечо. Его всего проняло, и он наконец-то вникнул в суть дела. Очередное дело. Льюис всегда находит для них задания, чаще всего те, что идут на пользу только Роту, но Джейкоб продолжает идти за ним. В данный момент радовало то, что Максвелл ни слова не сказал насчет того, что только что случилось, лишь многозначительный взгляд, направленный на Фрая. И ничего лишнего. Самое дело не представляло собой что-то чересчур сложное: похитить одного единственного человека — это не так уж и сложно, если сравнивать с другими делами. Но сведения этого человека ценны, как выразился Рот. О содержании этих самых сведений Джейкоб даже не стал спрашивать, потому что знал — ему ничего не скажут. − Он знает о местонахождении некой Беатриче, которую ты, разумеется, не знаешь. Но до нашей с тобой встречи, Джейкоб, она хорошенько подпортила мне жизнь. Фрай удивленно посмотрел на Рота, который сидел рядом со своим обычным, ничего не выражающим лицом. Из-за того, что он отвлекся, он человека чуть не сбил — так засмотрелся на Рота. Хорошо хоть он быстро среагировал, указав Джейкобу смотреть на дорогу. Но он до сих пор находился в каком-то недоумении: Максвелл Рот только что рассказал что-то, что непосредственно связано с делом. И его жизнью. Это можно было считать ответом на тот неловкий поцелуй в руку, или он просто решил побыть добрым работодателем? Даже сложно догадаться. Но этот жест доброй воли поднял настроение приунывшему Фраю, позволив без особого труда выполнить его задание. Даже странно, что такие слова могут быть приятными, казалось бы. Джейкоб и сам не до конца понимает, что с ним творится.

***

− Джейкоб, тебе хоть немного интересно то, что происходит в мире? Или ты так увлекся своими бандитскими штучками, что-о, − Иви не успела договорить, не успела прочитать очередную нотацию Джейкобу, потому что он попросту перебил ее. − Тебе нравится Генри, не так ли? — Джейкобу и в самом деле было наплевать на то, что происходит за стенами их поезда-штаба, если, конечно, это не касалось Рота, − ты в него влюблена? − Джейкоб! — Фрай густо покраснела, но продолжала прожигать гневным взглядом своего брата, − ты сошел с у-у. Фрай резко поднялся с действительно удобного кресла и подошел к Иви, сократив жалкие три метра, что отделяли их. − И сильно? — будто бы и не слышал гневной тирады Иви, продолжал спрашивать Джейкоб. Иви на секунду замешкалась, вглядываясь в темные глаза своего брата. Он был серьезным. И совсем непонятным. − Да… − неуверенно, но все же, ответила Иви, продолжая смотреть Джейкобу в глаза, будто бы пытаясь найти хоть один ответ на вопрос, но он был как закрытая книга — раньше он был не таким, − что тебе это дало? Узнал, где плащаница, или, может, как избавиться от Старрика? − Я понял, что влюбился, — коротко ответил Джейкоб, протягивая руку за спину Иви, чтобы взять свой излюбленный цилиндр. Он долго шел к этому. Нет, он давно понял, что что-то с ним не так. Даже тогда, когда Иви в шутку сказал про влюбленность, в Джейкобе что-то ёкнуло. Он пытался понять, что это такое вообще. Почему ему хочется дотрагиваться до горячей, чуть ли не раскаленной, кожи на руках Рота, почему ему приятно слышать от него раньше неведомые слова. Почему он хочет называть его Максвелл, а не Рот. − А теперь прошу меня простить, но мне надо спасать Лондон, − Джейкоб на прощание кинул свою фирменную улыбку и с разбега спрыгнул с поезда, не очень мягко приземляясь на соседние пути. Иви собиралась что-то сказать, но из-за шока, в который ее повергли слова Джейкоба, она и слова не могла произнести. Для нее слишком неожиданно было это заявление брата. А когда она, наконец, решилась выведать правду — Джейкоба рядом уже не было. Он, как сам сказал, пошел спасать Лондон, но на деле же, опять отправился на встречу с Максвеллом Ротом. А может и не с ним. Но этот человек точно в чем-то замешан. В чем-то, что непосредственно связано с Джейкобом. В последнее время он слишком сильно отдалился от своей сестры — говорит с ней только тогда, когда считает нужным. Не доверяет секретов, не рассказывает планов, и, как всегда, считает, что поиски Частицы Эдема — пустая трата времени. За это время Джейкоб начал больше доверять самому опасному человеку Лондона, чем родной сестре.

***

Фрай хаотично размахивал своим клинком, слишком бурно жестикулируя. Он в очередной раз наведался в обитель Висельников. В очередной раз начал рассказывать Максвеллу, как несчастен он, и критиковал уж слишком правильную Иви. Очередная ссора близнецов — ничего нового. И когда такое происходит, Джейкоб никогда не сидит в поезде. Он находит Рота — где бы он ни был, но чаще всего он находит его в уже таком привычном месте — в театре « Альгамбра ». И каждый раз Максвелл со своей привычной улыбкой встречал Джейкоба, уже по инерции наливая ему горячего напитка. Он никогда не выгонял — всегда слушал, не перебивая. Рот просто прекрасный слушатель. И ему каждый раз есть, что сказать. − Это просто вздор! Ничего я не делаю, видите ли! А сама святая, конечно! — Джейкоб был пьяным и злым — а это очень плохо, потому что в таком состоянии он часто вытворяет разного рода глупости, — «Играешь в войнушки со своим убийцей, а мне тут разгребать за тобой». Один черт называть мою миссию «войнушкой», но называть тебя убийцей! Фрая слишком занесло. Он ходил по помещению, произносил гневные тирады, и сносил своими руками все, что стояло на пути. Максвелл лишь закрывал глаза, понимая, что такими темпами Джейкоб разнесет все помещение. Как бы это ни было опасно, так как неконтролирующий убийца мог легко провести клинком по горлу, Рот решил его успокоить. Хватило лишь несколько секунд, чтобы заломать Джейкобу руку, и довольно сильно прижать его к стене — зато так он вряд ли что-нибудь сломает, и никого не убьет по чистой случайности. − Тише, мой дорогой друг, − прошептал Максвелл на ухо Джейкобу, не ослабляя хватку на его руке, и еще сильнее прижимая того к стене своим телом. — Ты же и сам прекрасно знаешь, что твоя сестра права. Я − убийца. И ты не раз называл меня так, дорогой. Рот говорил тихо, но Фрай его прекрасно слышал. И не только его голос: его тяжелое дыхание, ощущал сердцебиение. Джейкоб сам того не заметил, но перестал дышать, прислушиваясь к одному лишь Максвеллу, наслаждаясь близостью. Почему-то именно в этот момент в горле пересохло — он ничего не мог сказать, и совсем-совсем против своей воли, провел кончиком языка по сухим губам. Это не осталось незамеченным. Джейкоб знал, что не осталось, потому что от взгляда Рота ничего не ускользает. − Джейкоб, −все тот же сладкий шепот, от которого по телу Фрая пробежался холодок, заставляя вздрогнуть, − мой дорогой Джейкоб… Максвелл слишком близко. Это уже выходит за рамки приличия. Ладонь Рота, извечно спрятанная за перчаткой, ловким движением скользнула по груди Фрая, поднимаясь выше. От одного этого прикосновения по телу Джейкоба прошелся табун мурашек. Рука медленно поднялась вверх и обхватила длинными пальцами шею Джейкоба, сжимая. Если бы Максвелл хотел — он бы задушил, но он этого явно не хочет. Он просто наслаждается представлением, красочной реакцией Джейкоба. Все мысли: об Иви, о проклятой Частице Эдема, о Старрике — просто исчезли. Всего лишь за несколько секунд Рот смог успокоить горящую от неприятных мыслей голову Фрая, заставляя того забыть обо всем, что его беспокоило пару минут назад. Пальцы коснулись подбородка, вздернув голову вверх — Джейкоб ничего не мог поделать, даже не от того, что он хотел чувствовать эти руки на себе, и не потому, что хотел порадовать Максвелла представлением — здесь что-то совсем другое. Но, так или иначе, не хотелось, чтобы эти прикосновения исчезали. Совсем не хотелось. Фрай ощутил нижней губой грубый материал перчаток. Джейкоб еще раз проклял тот факт, что Рот никогда не снимает их. Именно в этот момент хотелось развернуться лицом к лицу Максвелла, хотелось заглянуть в его хищные глаза, но его рука все также крепко сжимала руку, не давая и шага в сторону сделать. Вот же сукин сын. − Максвелл, я-я… − Джейкоб уже готов был хоть что-нибудь сказать, но его прервали, и, отнюдь, не Рот. − Появилась важная информация, которая Вас могла бы заинтересовать, босс, − послышался голос Льюиса в нескольких метрах от них, и, о боже, как же его хотелось сейчас убить, − я помешал? − Помешал, Льюис, − раздраженно ответил Рот, убирая руки, и, наконец, отходя от Джейкоба, даря ему свободу. Фрай, в коим-то веке, смог повернуться к Роту лицом, чтобы увидеть на нем хоть какие-нибудь эмоции. И именно в этот момент он решил покинуть его, начиная обсуждать что-то на повышенных тонах с Льюисом. Джейкоб до сих пор не мог отойти от легкого шока и ощущения чужих рук на своем теле — что это только что было? Весь выпитый алкоголь выветрился за одно мгновение, а все, что до этого терзало убийцу — просто исчезло, и теперь он пытался более-менее трезво осмыслить происходящее. Но ничего в голову так и не пришло. Лишь осознание того, что он безумно хочет вернуть эти прикосновения, лишь желание назвать Рота по имени.

***

Это не простой интерес. Это даже не банальная привязанность. Это что-то больше доверия. Это что-то сродни с любовью. Но Джейкоб не верит в это, не хочет называть вещи своими именами. Он в смятении, в полном замешательстве. Джейкоб сам понял, что он влюблен, он даже признал это сам. Но кто бы мог подумать, что он влюбится в него. В самого опасного человека в Лондоне, да и при всем — тамплиера. Это настолько смешно звучит, что даже становится грустно. Фрай не может отделаться от мысли, что хочет Максвелла Рота. Не убить, и даже не просто увидеть. Он хочет чувствовать на себе чужие руки, − без чертовых перчаток, − ощущать горячее дыхание рядом с собой, слышать тихий шепот над ухом. Хочет еще чаще слышать, как Рот произносит его имя, со всеми этими «мой» и «дорогой». Джейкоб долго ломал себе голову, обдумывая ситуацию, в которую он попал. Иви иногда пыталась помочь, но Фрай попросту ей не отвечал, решив справляться со своими проблемами самостоятельно. Она вряд ли могла помочь хоть чем-то, ведь сама тайно влюблена в Грина. Никто из близнецов Фрай не хочет выдавать своих чувств. Но, как успел заметить Джейкоб, Генри — неплохой человек, он каждый раз с большим удовольствием приходит на помощь Иви, и можно было бы предложить, что чувства Иви, отнюдь, не безответны. С Ротом история совсем другая. Он не способен любить, ведь даже убийства находит забавными. Максвелл Рот — жестокий человек, с давно прогнившей душой и чёрствым сердцем. Но почему-то именно он смог завладеть не только вниманием Джейкоба Фрая, но и его сердцем, хоть и сам этого не осознает. А может, осознает? Он же любит наблюдать. Может, он просто выжидает. Он же Рот — от него что угодно можно ожидать. Он безумен и прекрасен.

***

Лондон всегда славился своими частыми дождями. Лондон без дождя — это и не Лондон вовсе. Но даже этот не очень приятный климатический фактор не мог помешать выполнению задания. Стоя на скользкой от влаги крыше, Джейкоб наблюдал за тем, что происходит внизу. Максвелл стоял спиной к нему, обсуждал что-то с поставщиком. Джейкоб, даже если бы и захотел, ничего бы не услышал — слишком далеко. Но он не так был заинтересован делом, как Ротом. Он всегда стоит прямо и гордо, как важная шишка. Он таковым и является. Он устрашает одним лишь своим видом. Если один его взгляд может ввести человека в оцепенение, то что же делают слова, которыми мастерски орудует Рот. Ему даже руки не надо поднимать, чтобы заставить человека чувствовать себя беззащитным, загнанным в угол, как беззащитная зверушка в клетку. Джейкоб всегда удивлялся этому его дару. Он всегда удивлялся Максвеллу. Он слишком особенный. Выделяется из серой массы. − Дело сделано, мой дорогой друг. Этот человек потерпел фиаско! Нужно было просто упомянуть… Джейкоб? — Рот за каких-то несколько секунд оказался рядом, на крыше, Фрай и понять не успел этого, все так же смотрел в одну точку на земле. — Ты кажешься обеспокоенным. На это есть причина? Джейкоб не знал, что на это ответить. Почему именно сейчас он так разволновался, и ладони стали влажными даже не от дождя, который тоже сыграл плохую шутку с Фраем: он промок до нитки, но кого это сейчас волнует? Фрай глубоко вздохнул, на секунду прикрывая глаза. «Та самая причина сейчас стоит рядом, Рот» — можно было бы ответить, но Джейкоб ничего не говорил, не хотел выглядеть глупым в глазах Максвелла. Но, наверное, и своим молчанием он ничего хорошего не делает, заставляя Рота чего-то ждать. − Не знаю, − негромко ответил Фрай, поворачивая голову к Роту, − я ни черта не знаю, Рот. На лице Максвелла появилось хорошо заметное удивление — он даже не пытался этого скрыть. Не каждый же день прославленный убийца, гроза всех бандитов и тамплиеров чего-то не понимает. Здесь даже это слово не сильно-то подходит. Джейкоб в полном недоумении, замешательстве. И что могло послужить этому причиной? Рот стоял лишь в нескольких метрах от Фрая, но даже отсюда он с трудом мог определить хоть какие-нибудь чувства и эмоции, что переполняют Джейкоба. «Все было хорошо, или я что-то не заметил?» — почти что сказал вслух Максвелл, но промолчал, продолжая внимательно вглядываться в лицо Джейкоба. Потребовалось всего лишь одно мгновение — и Фрай оказался совсем рядом с Максвеллом, загребая в руки ворот его плаща. Как бы не была быстра реакция у тамплиера, или же его дар провидения, он не смог никак среагировать на внезапный жест. Мокрые, от дождя, губы Джейкоба встретились с, на удивление, горячими, и довольно сухими, губами Максвелла. Джейкоб не знал, что творил, но он точно знал — это необходимо. Ему просто необходим был Рот прямо сейчас, его губы, руки. И в каком бы замешательстве он не был, он предполагал, что за этот поцелуй придется извиняться, или чего похуже, но спустя каких-то несколько секунд — он не почувствовал никакого сопротивления. Руки Максвелла, так горячо любимые, легли на талию, притягивая Джейкоба как можно ближе к себе, а поцелуй становился все настойчивее. За долю секунды, Рот перехватил всю инициативу, оставляя все сомнения и страхи Фрая на заднем плане. В этот момент, мир, и в самом деле, остановился. Джейкоб не обращал внимания ни на что, будь это дождь, или апокалипсис — все его внимание целиком и полностью было направлено на Рота. − Маленький грачонок захотел научиться летать, но сам не заметил, что направляется прямо к хищнику в лапы, − Рот улыбался, и улыбка его была самодовольна и высокомерна — как и всегда, но доля искренности все же была заметна за этим хищным оскалом. В себя Джейкоб приходил не долго. Нужно было всего лишь взять себя в руки, что он и сделал. Всего лишь несколько быстрых движений — и он уже стоит на краю крыши, собираясь совершить прыжок веры в мокрое сено, что так кстати оказалось внизу. Он не смотрит назад, не смотрит на Рота, потому что он знает — Рот всегда за ним наблюдает.

***

Почему он сделал это? Джейкоб всегда знал, что Максвелл аморальный ублюдок. Знал, что ему все равно, кого и как убивать. Знал, что рано или поздно Рот совершит подлый удар в спину. Но Джейкоб никогда не думал, что он так быстро это сделает. Не хотел верить, что его Максвелл настолько ужасный человек. Иви была права: убийцу даже смерть не исправит. Рот никогда бы не изменил своим принципам, особенно ради какого-то жалкого ассасина. Джейкоб терпел все его выходки, даже пытался изменить его, но все прошло даром. Дети — последняя капля. Взорвать здание с детьми — это мог придумать только Рот. Его бы не остановило ничего. Даже Фрай, хоть он и надеялся, что тогда, на крыше, он поняли друг друга и без слов. Но оказалось, что Максвелл никогда не понимал Джейкоба в полной мере. Потому что свобода для них остается разной. «Мы больше не играем в твои игры, Рот!». «Нет. Больше нет». Горящий театр «Альгамбра». Он никогда не выглядел таким устрашающим, даже с кучей Висельников внутри. Огонь слишком быстро распространялся, сжигая на своем пути все живое и неживое. Брусья ломались под воздействием пламени, падая на суетящихся людей. Вся красота исчезала так же быстро, как и сомнения Джейкоба. Он стоял, окруженный огнем, и ждал. Ждал подходящего момента, чтобы провести своим скрытым клинком по горлу хищника. «На этом представлению конец, Рот» — перед тем, как вогнать клинок в горло тамплиеру, именно об этом подумал Фрай. Глаза Максвелла ничего не выражали, на лице все так же играла самодовольная улыбка, без той искренности, что так полюбил Джейкоб. Нужно было лишить Рота жизни — всего лишь несколько движений. Сложно было мириться с тем, что он лишил его жизни, а не кто-то другой. Ведь только недавно, долго думая над всем этим, взвесив все «за» и «против», Джейкоб понял, что не просто влюблен в человека. Он любит убийцу. Он всегда знал сущность Максвелла. И он ее принял. Но, оказалось, даже любовь не смогла заставить Фрая принять такого Рота. Он исчерпал доверие Джейкоба. Он разбил ему сердце, как бы глупо это не звучало. «Зачем ты это сделал? Зачем, скажи, Максвелл!». «Причина есть, мой дорогой Джейкоб». Губы Рота были холодными, не такими, какими были на той крыше. Поцелуй был со вкусом крови, а не со вкусом дорогого вина и сигар. Все не так должно было закончиться. «Потому что я могу!» Для Максвелла свобода всегда имела свой смысл. Он находил покой в чужих смертях. Настоящую свободу он обрел только тогда, когда последний раз вздохнул. Это была его цена. И эту цену заплатил не только Рот, но и Джейкоб. «Я люблю тебя, Максвелл…» — прошептал Джейкоб Фрай, но он знал, что его больше никто не слышит.