Серый

Ферид уже некоторое время проводил своеобразную пытку для своего любимца - Мики. Он уже давно пустил слухи про то, что они пара. Но сейчас, это были уже не слухи, а настоящая правда. Хотя, самого Мику это мало волновало. Он всего лишь пытался заглушить эту боль. Боль которая терзала его изо дня в день. Боль от жажды которую он испытывал от одного запаха крови. Тем более, что особняк Батори пропах ею насквозь. Казалось, что каждый угол дома, даже самый дальний, был предусмотрительно смазан красной жижей. Так думал Мика. На самом же деле, свежей крови в этом доме не было уже давно. А всё из-за одного сорванца, который, когда-то давно, украл у аристократа карту. Лично для себя Батори решил, что не сможет найти себе замену этого белокурого ангелочка. И сейчас целуя каждый сантиметр белоснежной кожи, он вспоминал этот случай. Его уста трогала невинная улыбка. Которую он быстро прятал в изгибе шеи своего любимчика. Мика понравился ему ещё при первой встречи. Умён не по годам. Мальчик быстро смекнул, что в городе вампиров за всё надо платить. И единой валютой - кровью. Прямо как сейчас. Когда Ферид нагло и по собственнически впивается в его шею клыками. Секунда боли и по телу юноши распространяется нежное тепло, шальные ручонки аристократа оглаживают торс своей жертвы и спускаются всё ниже. На месте где секунду назад проходились пальцы мужчины кожа горит. А каждое прикосновение заставляет чувствовать новый приплыв жара. Одежда которая так и осталась на них начала мешать. Ферид бережно снимает с Мики рубашку, оголяя следы недавних стычек с людьми. Уродливые шрамы которые не хотели уходить даже после исцеления. Он бережно обвел контур каждого из них своим холодноваты языком, который сейчас, для Мики, был горячей утреннего солнца. После, нежно помассировал затылок парня. Первые тихие стоны начали срываться с его губ. С каждым новым прикосновением они становились всё громче и громче. Пока не переросли в полноценные трели. Но вампир не жаждал останавливатся на достигнутом. С каждым его новым прикосновением тело парня выгибалось всё больше и больше. Желая познать ласки, которых до селе не ведало. Да и сам Батори не мог жаловаться на ощущения. В парне было узко. Очень узко и жарко. Мелкие капли пота, стекающие с лица мужчины плавно пробегали по его торсу спускаясь к бёдрам и впитываясь в простыню. Мика не осознавал что делает, невольно поддаваясь бёдрами вперёд, он только распаливал жар вампира. С каждым новым разом заставляя его быть грубее и грубее. Стоны переходили в душераздирающие крики, а они в немую мольбу. А потом вспышка света и темнота. Вскоре всё начинает принимать свои краски. Живые, не насыщенные от возбуждения и оргазма, а настоящие. Немного блеклые, как будто бы разбавленные уродливой серой краской. Такой обычно красят подвалы. Но почему-то, Мика всегда думал, что она очень красива. Такая неприметливая и совсем обычная. Настолько, что Мике она казалась чем-то родным. Чем-то, что обязательно должно фигурировать в его жизни. Из приоткрытых окон донеслось пение ветра. Мика поморщился от обострённых ощущений и попытался отыскать заветное одеяло. Но последнего куска ваты не оказалось в поле досегаймости рук и ног. Первое чувство - разочарование. Второе - злость. Третье - чья-то рука настойчиво поглаживающая внутреннюю сторону левого бедра. Всё таки открыв глаза, Мика обнаружил, закутанного в одеяло, самодовольного Ферида. - Мика-кун, - лучше бы он молчал и улыбался. Все мысли были сконцентрированы на одном. Ватном сером предмете на груди аристократа. Прикинув, что он точно не сможет его вырвать, а если и сможет, то точно по частях, парень начал действовать. Он хотел было прижать мужчину, чем-то отвлечь и забрать желанный предмет, но его опередили. Всё что успел Мика - моргнуть. В его глубокие серо-голубые глаза упираются рубиновые. Россыпь серых с серебренным отливом волос отгораживает их от всего мира. Создавая маленький, одним им понятный мирок. Ферид, первый раз за всю свою жизнь, целовал нежно. Так как будто бы пытался получить разрешение, которое ему в принципе не нужно. А потом, неожиданно для себя, он его получил. Сперва стеснительно, а потом уже более раскуто и откровенно их языки начали сплетаться в бешеном танце страсти...