Покайтесь, ибо грядёт!

      Всё началось как-то внезапно. Если слово «внезапно» вообще уместно в Азероте. Жители настолько привыкли ко всякого рода неожиданностям в виде всеобъемлющего Катаклизма чуть ли не каждый день, что любые из ряда вон выходящие события стали серыми и будничными. Как будто вы каждое утро на завтрак жарите сосиски в огне Скверны, полыхающем за вашим окном. Этакие Скверносиски.       Но сейчас не об этом. Позвольте представиться, Керестгельм. Моя плоть умерла несколько лет назад, а я всё ещё зачем-то живу. И да, я тот, на кого гневно таращится стража Оргриммара. Я — Вестник Рока. Так получилось, что я умер, а моя семья нет. Пусть они больше знать меня не хотят, я всё равно их очень люблю и защищу всеми возможными средствами, но кто бы мог подумать, какими именно. Сообразили, да? Ко мне припёрся член Культа и, пригрозив семьёй, всучил униформу и кучу листовок. Об этих листовках как раз и пойдёт речь. Нам сказали просто стоять и молча раздавать их, не более одной на руки, желательно с выражением скорби и обречённости на лице. Так как от моего будучи светлого лика мало что осталось, мне пришлось стоять под чёртовым палящим солнцем Азерота в полном безмолвии как статуя. На собраниях нам в полной палитре апокалиптических красок описывали, что случится, когда придёт Легион, но, будучи по натуре флегматиком, впечатления на меня это не произвело. Мне было всё равно. А вот на людей, кхм, да, давайте я буду сгребать все расы в одно слово — так удобнее, содержание листовок, видимо, произвело неизгладимое впечатление.       Каждый день ко мне приходили толпы, брали эти испещрённые каракулями троллей листки бумаги, садились на своих прекрасных летучих коней и, видимо сойдя с ума от горя и безысходности, падали прямо передо мной с внушительной высоты. Просто так брали и роняли свои бренные тушки прямо перед моим сгнившим носом. Поначалу я ошалел! Отойдя спустя некоторое время от шока, на одном из собраний я поднял этот вопрос, на что мне ответили, мол «всё в порядке, брат, у всех так». Больше я вопросов не задавал. А ведь это всего лишь весть Рока, что же будет потом? Тогда я понял, насколько опасен Легион. Люди приходили ко мне в чём мать родила, дрожащими конечностями вырывали из моих рук листки и умирали, насколько это вообще возможно в этом чёртовом мире. Это была какая-то дурная шутка богов: сходить с ума от горя, но не иметь возможности уйти как тебе заблагорассудится. Не иметь возможности вообще уйти. Эти мысли впервые в жизни меня опечалили, я даже проникся этим бедолагам, в глазах которых я читал обречённость и вечную усталость. Их было слишком много. Они приходили, умирали, может быть снова приходили. Почему «может быть»? Я не запомнил ни одного лица, как ни странно. Видимо, указ «не больше одной листовки на руки» неумышленно был нарушен мною сотни раз.       А вчера всё закончилось. У стражи Оргриммара окончательно лопнуло терпение: согнали нас в кучу и поволокли в темницу без разбирательств. Пока меня тащили по улицам столицы, шёпот ветра донёс до меня еле слышимое «тупая ачива, опять не успел…».       Это было последнее, что я услышал на воле.